Глава 20
Второе увещевание. Временными несчастиями скорбящий искуплен от Вечных мучений

Если думать о суровости вечных мучений, то тебе величайшие скорби настоящей жизни покажутся игрушками, так же, как и самое малое мучение ада хуже всех временных. Подумай во время скорби о лишенном радости и мрачнейшим месте, чтобы малую тяготу победить великой, а одним пламенем угасить другое. Подумай о страшном адском мучении, всепожирающем огне, скрежете зубов, холодной бездне, тьме внешней и обо всем, достойном плача, скорби и боли; о страшном виде бесов и просто различных мучениях, которыми караются все наши чувства – без милосердия или надежды на окончание. И когда ты обдумаешь все тщательно, вспомни, сколько раз тебе полагалось быть осужденным на эти мучения, причитающиеся другим и за грехи меньшие, чем твои собственные – ибо те люди погибли внезапно, и у них не было времени покаяться.

А если ты достоин вневременной кары, разве не великое благодеяние, что милостивый Бог дает тебе малые скорби, чтобы освободить от тех, вечных и страшных? Как же твоя нынешняя бедность отличается от крайней нищеты и несравненной скудости, которую терпят в том безрадостном и безутешном месте! Там жаждущий не получит и капли воды, чтобы охладить язык!

Является ли скорбь, боль, труды, болезни, издевательства, безчестие, печали и всякое другое временно случающееся переживание сравнимым и с тем крайним несчастием бедных грешников, погруженных в неугасимый огонь, где они горят без облегчения нескончаемо? Какой разумный человек будет жаловаться на временную скорбь, которой он искуплен от нескончаемых мучений? Разве кто-то не выберет провести всю жизнь в скорбях, в различных бедствиях, чем нескончаемо мучиться после смерти? Послушай и пример, чтобы поверить в истину.

В книге «Сад образцов» (лист 437) написано, что умер один человек, оставив детей и супругу. На следующий день по уступке Божией умерший восстал и тотчас пошел в церковь, воздав Богу подобающую благодарность. Затем он приготовил дом, раздав нищим богатство. Детям и жене он оставил небольшую часть, которой было достаточно для бедной жизни. Потом он удалился в пустынное место, построил лачугу рядом с рекой и нес подвиг в великой строгости жизни. Во время зимы он в одежде входил в реку и стоял, пока не леденела от холода его одежда, и он сам становился весь как кусок льда. Он выходил из реки еле живой и тут же кипятил на огне большой котел. Он вставал в котел, чтобы растворить лед, а потому шел опять в реку, как прежде, а от нее к котлу, – и так делал всю зиму.

Другие пустынники, жившие рядом с ним, вразумляли его прекратить такую жестокость – как бы он не умертвил безвременно себя таким способом непривычного мучения. А он ответил им: «Если бы вы увидели, братья и отцы мои, что я видел в адском мучении в тот день, когда я умер, вы бы совершали более великий подвиг».

Братия подвигла его рассказать об этом ради Господа. Он ответил так: «Когда душа вышла из моего бедного тела, то меня сопровождал сияющий юноша. Мы пришли в лощину, там стояло два озера. Одно было полно горящего пламени, метавшего искры. Другое покрыто холоднейшим льдом и снегом. Оба озера были полны душами людей, и их карали бесы. Вытаскивая их из одного озера, они швыряли в другое, а затем опять в первое. Потом он меня привел в место темное и мрачное. Из него неслись крики боли, мучилось безчисленное множество совершенно нагих людей. Я никого не мог рассмотреть, только видел, что со дна ада поднимались некоторые из них, словно огненные головни, и от них шла вонь и гнусный запах, ни с чем не сравнимый. Когда я смотрел на это, ко мне подбежало множество бесов с раскаленными путами, чтобы схватить меня. Но тут явился свет, будто звезда. Он не позволил им ничего сделать, но сказал: «Владыка повелел, чтобы душа вернулась в тело и сотворила покаяние». Так я ожил. Поэтому, возлюбленные, я предпочел истязаться недолгое время здесь, чем в аду вечно».

Так делал тот несокрушимый (букв. «адамантовый») монах до времени смерти – когда он ушел в вечное пребывание. И ты выдерживай скорби. Не ворчи, но скорее благодари за благодеяние, творимое тебе Всеблагим Господом, что Он освободил тебя малой тягостью от неизъяснимых мук.