Фиолетова Нина Сергеевна

Родилась 20 июля 1912 г. Урожд. Малышева. Святитель Афанасий был духовником ее матери. В 14 лет Нина осталась круглой сиротой, и святитель Афанасий не оставил своей заботой «родную Ниночку». В годы борьбы с обновленчеством, будучи еще ребенком, Нина пыталась вытолкнуть обновленцев из Троицкого храма. За это была арестована, на другой день девочку отпустили. Впоследствии она рассказывала о том, как встретила епископа Афанасия, которого вели из Богородице-Рождественского монастыря, где в то время располагался отдел ОГПУ, в тюрьму (около городского кладбища). Владыка ее благословил и сказал слова ободрения. (Спустя более 70 лет крестным ходом переносили святые мощи Владыки Афанасия по этому же пути, только в противоположном направлении – из кладбищенской церкви, где они находились после их открытия, к Рождественскому монастырю, где они покоятся в настоящее время.)

Окончила Тимирязевскую академию, работала во Владимирской хлебопромышленной госинспекции. Помогала епископу Афанасию в ссылках и лагерях. В 1930-е гг. вышла замуж за военного врача Владимира Сергеевича Фиолетова. В 1938 г. его арестовали. Нину Сергеевну уволили с работы как жену «врага народа». Ей удаюсь доказать следователю, что подпись мужа на протоколах допроса сфальсифицирована. В 1940 г. дело было пересмотрено, муж был оправдан и освобожден, однако после перенесенных испытаний он был парализован. Несколько лет Нина Сереевна ухаживала за ним. В 1954 г. Владимир Сергеевич скончался. После этого она тяжело заболела, получила инвалидность. По молитвам святителя Владыки Афанасия здоровье Нины Сергеевны постепенно улучшилось. Всю свою жизнь Нина Сергеевна, помогала людям, в том числе ссыльным и вернувшимся из заключения священнослужителям.

В 1957–1959 гг.. после освобождения из заключения иеромонаха Иеракса (Бочарова) Нина Сергеевна ухаживала за ним до его кончины.

Когда епископ Афанасий (Сахаров) вернулся из лагерей, он избрал Нину Сергеевну своей келейницей. Она была его помощницей во всех хозяйственных, житейских делах и во время богослужений. Позже Нина Сергеевна ухаживала за епископом Владимирским и Суздальским Онисимом (Фестинатовым). После его кончины работала в Спасской церкви Владимира. Она жила при храме, пела на клиросе, алтарничала, выполняла многочисленные хозяйственные послушания, сторожила храм по ночам (в 90-летнем возрасте!) и выполняла множество других послушаний. Она оказала неоценимую помощь при сборе материалов для книги «Молитва всех вас спасет: Материалы к жизнеописанию епископа Афанасия (Сахарова)». Скончалась 10 сентября 2004 г.⁸⁴⁶

Дорогой и родной Владыка!

Нет слов, которыми я могла бы выразить свою благодарность за Вашу заботу обо мне.

Убедительно прошу простить меня за мое молчание. Меня очень огорчило то, что Вы не получили мое письмо. В нем было вылито все, что я чувствовала и переживала, и только Вы помогли мне перенести мое горе. Сейчас я чувствую себя значительно лучше, приступы с сердцем почти прекратились. Днями напишу Вам более подробное письмо. Болезнь Ол[ьги] Ал[ександровны]⁸⁴⁷ очень затянулась, и все свое свободное от работы время я провожу с ней. Просим Ваших святых молитв за нас, грешных.

Сейчас у меня гостит Верочка, но я ее почти не вижу, т. к. дома почти не бываю, а когда бываю, то ее нет, т. к. все время у нее проходит с молодежью.

От всей души желаем Вам здоровья. Да хранит Вас Господь. Нина.

Д. 5. Л. 67–68. Подлинник. Автограф.

22/IV⁸⁴⁸–1955 г.

Христос Воскресе!

Дорогой и родной Владыка!

Сердечно поздравляю Вас с праздником и желаю всего, всего хорошего, а главное здоровья и духовного покоя.

Нет слов, которыми можно выразить радость за Вас, родной Владыка. Будем надеяться, что Господь сподобит и лично встретиться. Как хочется, чтобы и этот час настал.

Хочется многое сказать, но я пишу наспех у м. Фаины, т[ак] ч[то] собрать мысли очень трудно, да и вообще-то я стала такая рассеянная и несосредоточенная.

Спасибо вам, родной Владыка, за Вашу заботу и то утешение, которое Вы мне принесли и помогли пережить мое горе. Рана еще так свежа, что и сейчас не могу без слез вспоминать Володюшку. Как жаль, что он не дождался Вас, а как он ждал. Он хотел, чтобы только Вы повенчали нас, но Господь не сподобил дождаться этого счастливого часа.

До последних минут жизни он вспоминал и ждал.

17 июня будет уже год, как я осиротела. Верочка кончает в июле и получила назначение в Бурято-Монголию, но я хлопочу ее во Владимир ввиду моей болезни. С сердцем у меня неважно, но за все слава Богу. Прошу Ваших святых молитв за Верочку, т. к. у нее в июне экзамены выпускные.

Сама еще работаю, но силы сдали очень. При случае напишу более все подробно. Дорогой Владыка!

Я недавно виделась с Нюрой⁸⁴⁹, которая прислуживала Владыке Иоанну⁸⁵⁰, который хоронил мою маму вместе с Вами. О нем ничего не известно. У Нюры осталась ряса Владыки, которую она хотела передать Вам. Напишите, Владыка, как быть? Переслать ли Вам ее сейчас или позднее. Кроме того, мне хотелось бы передать вам пальто Володи, правда оно очень простенькое, но хотелось бы, чтобы оно было у Вас. Оно драповое, темно-серое. Переслать ли его Вам сейчас или позднее?

Тороплюсь – надо кончать.

Не забывайте и меня, грешную, в Ваших святых молитвах. Ведь ими только я жива, родной мой Владыка.

Будьте здоровы. Благословите.

Искренне любящая Вас Ваша Нина.

P.S. 12-го числа я въехала в свою квартиру после пожара, который был у меня 26 февраля. Как дивно спас меня Господь! Все сохранилось.

Д. 7. Л. 14–15. Подлинник. Автограф.

Дорогой и родной Владыка!

Посылаю маленькую посылочку. 17-го июня н. ст. исполняется год со дня смерти Володеньки. Хочется, чтобы эту посылочку Вы получили в этот день.

Уж очень мне тяжело, родной Владыка. Я живу только Вашими святыми молитвами.

18       июня и 28 июня у Верочки последние экзамены, и если Бог даст, сдаст, то в июле вернется ко мне, получит назначение домой. Помолитесь, дорогой Владыка, чтобы Господь помог ей все сдать (государств[енные] экзамены).

Я чувствую себя лучше, но сердце все шалит. Простите меня, что пишу редко, хочется и написать, но воздерживаюсь.

Дорогой Владыка! Я на днях видела Нюрочку (которая прислуживала у Вл[адыки] Иоанна) и просила ее достать лимоны и послать Вам. Не удивляйтесь, если получите посылку от нее. Ей так хочется быть Вам полезной. Не забывайте и ее в Ваших святых молитвах.

Владыка родной! Не забывайте и меня, грешную, недостойную. От всей души желаю Вам здоровья, бодрости и душевного покоя. Душой всегда, всегда с Вами. Благословите. Любящая Вас о Христе Иисусе. Ваша Н[ина].

P.S. Гречневую крупу посылает Ол[ьга] Алекс[андровна].

Д. 8. Л. 23–23 об. Подлинник. Автограф.

18.Х–55 г.

Дорогой и родной Владыка!

Простите меня за долгое молчание, но дело в том, что я стараюсь писать только при случае, когда можно миновать почту, т. к. не знаю, возможно ли писать непосредственно по почте; мысленно всегда с Вами, а вот передать эти мысли не всегда возможно, но я успокаиваю себя тем, что в духовной любви и духовном общении нет расстояния, а духовно любимый человек всегда около тебя, он всегда в любящем сердце.

Ведь прошло уже 20 лет. как мы с Вами не виделись, но состояние такое, как будто бы мы виделись так недавно.

В своих письмах Вы, Владыка, пишете, что не представляете меня даже такой, как Вы видели меня в последний раз, а только маленькой девочкой, которую мама водила за руку. Да, родной Владыка! И для меня это время незабываемо. Я часто вспоминаю это золотое время, когда мы провожали из храма родного и любимого Владыку. Как-то было все так просто, так естественно. И как жутко все сейчас... Мы стали какие-то иные, не стало той чистоты и простоты.

Как много лет прошло, как закрыт наш любимый Троицкий храм, а вот Лики Святых так живы в памяти. Особенно в моей памяти остался навсегда Лик Спасителя, и я мысленно всегда молюсь перед этим образом; особенно когда я иду дорогой и читаю Иисусову молитву, то именно перед Этим Образом. Бывает иногда и так, что даже не вижу проходящих знакомых, хотя и смотрю на них, но в глазах моих в это время дорогой и любимый образ Спасителя. Наш Троицкий храм жив в сердце моем, и я в нем бываю ежедневно.

Владыка родной! А как иной раз бывает тяжело, что люди совсем тебя не понимают, не понимают того ужасного голода (духовного), который испытываешь постоянно.

Передать это на бумаге невозможно, но, я думаю. Вы поймете меня.

Какое ужасное чувство бывает иной раз, когда стоишь в Соборе, а сердце какое-то холодное; чувствуешь себя как-то даже неловко, ловишь себя, но нет – нет той искры, которая была раньше. Все как-то кругом по-казенному, чувствуешь, что каждый выполняет свой долг службы и только. Тепло бывает только тогда, когда служит о. Андрей.

Спаси Его Господи, он много утешения приносит своей службой, молится сам и заставляет молиться, но вот и бывать за его службами приходится редко, т.к. надо и его беречь. Вот уже второй год он является моим духовным отцом, но я очень бы хотела, чтобы Вы, Владыка, дали на это Ваше святое благословение, т.к. я самостоятельно решила исповедоваться у него, и меня это очень тяготит.

Конечно, только при личной встрече можно подробно поговорить обо всем, т.к. за эти годы слишком много мне пришлось всего пережить. Так, так хочется сказать Вам все, все, что накопилось за эти 20 лет, как истерзано сердце.

Владыка, родной! Вы простите меня, что я так углубилась во все свои переживания, но поверьте, что рана глубокая, м[ожет] б[ыть], и затянулась, но шрам остался навсегда.

Хочется поделиться с Вами своей радостью.

За Ваши святые молитвы Верочка кончила [институт] и получила назначение домой. Работой довольна, устроилась хорошо. Не знаю, как мне только благодарить Господа за Его Великую милость ко мне, многогрешной. Живем тихо, спокойно. Понемножечку приучаю и ее восхвалять Господа и Его Пречистую Матерь.

За годы, пока мы жили отдельно, она очень огрубела, но сейчас все это выравнивается. Очень мне бывает отрадно, когда она бывает в Загорске; туда ездит с радостью и любовью. Там она и говеет. Здесь в Соборе не бывает, так как невозможно. Я только 3-го числа вернулась из санатория. Была под Ленинградом. Отдохнула хорошо. На юг мне врачи не разрешают. Правда, в санатории 10 дней была на постельном режиме, врач вставать не разрешал, было плохо с сердцем. Приехала домой, тоже лежала 4 дня, опять был приступ. Сердце мое стало шалить. Возвращаясь из санатория, была в Загорске, там всегда отдыхаю душой.

Давно собираюсь попросить Вас разрешить следующий вопрос.

После смерти Володи я сейчас же поехала в Загорск и там исповедовалась. Духовник (один из монахов) категорически запретил мне часто ходить на кладбище и разрешил только 1 раз в 2 недели, т. к. я очень плакала. Сейчас я совсем успокоилась и хотела просить Вас, Владыка, снять с меня это послушание и разрешить бывать на кладбище, как Вы найдете возможным.

Сейчас я стала много спокойнее и совсем не плачу. Особенно я успокоилась после Вашего последнего письма. Спасибо Вам, родной Владыка, за все, за все. Вы так поддержали меня в самые тяжелые минуты моей жизни – это в момент смерти мамы и смерти Володи.

Молю Господа о том, чтобы Он сподобил меня как-нибудь быть полезной для Вас. Возвращаясь из отпуска, я заезжала к Клавдии Михайловне (Вы, м[ожет] б[ыть], помните ее, она всегда была со мной после смерти мамочки). Она живет пол Москвой с дочкой Лидочкой, внуком и зятем Николаем. Зять мучит ужасно, т. к. очень пьет. Трезвый – хороший человек, но только совсем неверующий, чем мучит их. Клавдия Мих[айловна] просила передать Вам ее привет и просит Вашего святого благословения. Помолитесь, Владыка, за Николая. Господь вразумит его через Ваши святые молитвы.

Простите меня, что так много написала. Вот и поговорили с Вами, и сегодня без слез.

А сколько раз я собиралась, писала и кончала, так как слезы душили до истерики. Сейчас, слава Богу, я стала много спокойнее.

К Вам, родной Владыка, просьба большая. Берегите себя, берегите ради нас всех, любящих Вас.

Будем надеяться, что Господь сподобит нас увидеться лично. В это я твердо верю, и живу этой надеждой.

Напишите, что Вас беспокоит, что говорят врачи. М[ожет] б[ыть], Вы благословите переговорить с врачом-гомеопатом и послать Вам лекарства. Гомеопатические лекарства очень хороши, и я ими только и поддерживаюсь. Если у Вас упадок сил, то хорошо бы попринимать арнику, она очень подкрепляет.

Как у Вас с продуктами? Если что нужно, то все можно послать из Москвы, я через Нюрочку все сделаю. Ее я вижу часто. Она недавно была в Ярославле у Вл[адыки] Димитрия⁸⁵¹, но видела ли Вл[адыку] Исаию, не знаю, т. к. по приезде ее оттуда ее еще не видела. Она Вам писала о том, как ей трудно в ее положении. Ведь и Вл[адыка] Дим[итрий], и Вл[адыка] Ис[аия] к ней так хорошо относятся. Все хочется написать. Времени уже 3 ч[аса] утра. Я сегодня только вернулась из командировки и, пользуясь случаем, решила обязательно написать, но вот писать мало не умею и Вас утомлять буду, т. к. читать такое письмо для Вас будет утомительно.

Вы уж простите меня, дорогой Владыка! От всего любящего сердца желаю Вам всего, всего хорошего. Дай Вам Господи здоровья и покоя душевного. Не забывайте и нас, грешных, в Ваших святых молитвах. Благословите. Любящая Вас всегда Ваша Нина.

Д. 9. Л. 57–60 об. Подлинник. Автограф.

14/Х – 2 ч[аса] ночи

Дорогой и родной Владыка!

Поздравляю Вас с праздником Покрова Пресвятой Богородицы и желаю здоровья, душевного покоя и всякого благополучия.

Я до сих пор, родной Владыка, нахожусь под впечатлением той великой радости, которую я получила 29 и 30 сентября. Не знаю, как мне Вас благодарить за то, что Вы разрешили мне вместе с Вами пережить эту великую радость, которую мы все ждали 30 лет.

Вместе со мной была и Анна Димитр[иевна]⁸⁵², она так же все переживала, как и я. Все мое близкие – Мария Кузьминич[на]⁸⁵³ и другие – счастливы, что получили Ваше св[ятое] благословение. Родной Владыка! нет слов, которыми можно было бы передать эту радость. Остается только благодарить Милостивого Господа, что Он сподобил меня, грешную и недостойную, этой великой радости.

Там же, в 3[агорске], Мар[ия] Кузьминич[на] познакомила меня с молодым врачом – Людмилой Анатол[ьевной]⁸⁵⁴. Мар[ия] Куз[ьминична] мне много говорила о ней и давно хотела меня с ней познакомить, но наконец это осуществилось после акафиста пр[еподобному] Сергию – 30 сент[ября], в этот великий день. Она так тепло расспрашивала о Вашем состоянии здоровья. Очень бы хотела быть Вам полезной. На этом и Мар[ия] Кузьм[инична] просто настаивает с Вашего благословения. Настроение Люд[милы] Анат[ольевны] прекрасное – она только и думает о монашестве. (Об этом мне сказала М[ария] Куз[ьминична].)

Людмила Анат[ольевна] очень хотела Вас повидать в Москве, но, когда я приехала, Вы уже уехали. Она большой специалист по гипертонии и сердечно-сосудистым заболеваниям. Я ей сказала, что Вас смотрел проф. Егоров. Она очень смутилась и говорит: «Ой, только бы не Егоров, лучше кто-либо другой, т.к. в нашу клинику попадает очень много больных после его лечения». Очень Вас прошу, дорогой Владыка, – не принимайте лекарства, которые он выписал.

Если только Вы благословите, то, м[ожет] б[ыть], Господь сподобит, чтобы Люд[мила] Анат[ольевна] Вас посмотрела и подлечила.

Она говорит, чтобы Вы не смущались, из духовных она лечит многих, в том числе и четырех епископов, многих архимандритов, а батюшек без числа. В Москве она прикреплена к многим семьям профессоров, и М[ария] Куз[ьминична] говорит о ней – это восходящая звезда в науке. Сама она крайне приветлива, любезна и проста. С ней я сразу же сошлась, и она на октябрьск[ие] праздники хотела приехать ко мне, т[ак] ч[то], м[ожет] б[ыть], и к Вам она сможет заехать по дороге из Влад[имира].

Так, так хочется, родной Владыка, поправить Вас, чтобы немножко подлечить Ваше измученное сердце. Как приятно, что Люд[мила] Ан[атольевна] и Мар[ия] Кузьмин[ична] так тепло полюбили Вас и готовы сделать все, чтобы быть Вам полезными. Теперь скажу Вам о том необыкновенном чувстве, которое я испытала за Ваши св[ятые] молитвы. Когда я вернулась от Вас на следующий день, я встретилась с Таней (которая прислуж[ивает] Вл[адыке] Он[исиму]) – моим врагом на протяжении многих лет. Встретились в троллейбусе, и, когда сошли, она поздоровалась со мной, и вдруг в сердце моем появилась какая-то особая любовь к ней. Мне стало так жаль ее, и я невольно спросила: «Таня, как Ваша нога?» Она была поражена – это после многих лет молчания. Мило поговорили, и вся моя злоба исчезла. Так стало хорошо на душе.

Теперь немного о Марусе (которая живет с Нюрочкой) и о ее болезни. Она мне рассказала все свои муки. Сказала и то, что Вы дали благословение об этом написать; в это время приехала я и написала большую подробную статью в «Правду» и сама отвезла. Факт вопиющий – вот вам врачи! – ведь это только нужно в фельетон.

Теперь еще один очень серьезный вопрос. Когда я приехала, то меня ждало письмо (открыточка от Марии Сергеевны, которая прислуживала батюшке о. Владимиру. Поздравляет Верочку с днем Ангела и пишет, что Б[атюшка] впоследствии собирается переправить ее во Владимир и что Батюшка был очень рад, что я вспомнила и прислала привет. От Батюшки я пока еще ничего не имею, но знаю, что моя близкая знакомая получила от него письмо, в котором он пишет, что у Мар[ии] Сер[геевны] обнаружили опухоль пищевода. Ей там очень одиноко, и, видимо, он хочет перевести ее во Влад[имир].

Дорогой Владыка! Если только Мар[ия] Сер[геевна] будет переезжать во Влад[имир], то они будут покупать дом, т[ак], к[ак] они сделали в Сталинграде. Тот, видимо, думают ликвидировать, т. к. с больным сердцем она там жить не может. Сейчас отстраивают дом мои хорошие знакомые за кладбищем (к Доброму селу) и полдома будут продавать – верх и низ, т[ак] ч[то] было бы неплохо, если бы Батюшка купил эту половину и Вы тоже переехали бы туда. Дом со всеми удобствами – вплоть до ванны. С хозяйкой я договорилась (моя хорошая знакомая), чтобы без меня они не продавали. Это будет все закончено к весне. В первую половину они переезжают в первых числах ноября и будут отделывать вторую половину.

Теперь мне нужно только Ваше благословение на то, чтобы Батюшке написать все это, т. к. лучшего дома трудно найти. Если Вы благословите – я буду писать, но до получения Вашего ответа на это письмо я писать воздержусь.

Конечно, если Мар[ия] Сер[геевна] переедет сюда – она знает, что Нина ей близкий человек и никогда в болезни ее не оставит, да и вообще, м[ожет] б[ыть], я буду Вам здесь полезна. С радостью великой послужу. Одно меня мучает, родной Владыка, – нет у меня лада с Ольгой Александр[овной], никак я не могу ей угодить. Как ни стараюсь – все не так. Решила реже ходить, м[ожет] б[ыть], будет лучше. У нее просто как дух противоречия стал: если я сказала – белое, то она обязательно скажет – черное. И так во всем. Но скажите, почему? Мне это непонятно. Теперь я решила быть дальше, м[ожет] б[ыть], это будет лучше.

Верочка шлет Вам большой привет и просит Ваших святых молитв. Не забывайте и меня, грешную.

Утомила я Вас этим письмом, но так хочется все сказать, хочется устроить все получше, хочется, чтобы Вы окрепли, хочется поддержать Ваше здоровье. И все это просто, от чистого, любящего сердца. Не умею я это передать, но, надеюсь, Вы поймете меня. Простите, что так расписалась.

Благословите. Любящая Вас Ваша Нина.

Д. 17. Л. 137–140 об. Подлинник. Автограф.

Дорогой и родной Владыка!

Прошу Вас за меня не волноваться. Доехала очень хорошо. Вечером были у о. И[еракса], он, бедненький, очень мне обрадовался. Н[ина] В[ладимировна]⁸⁵⁶ уехала в командировку, и с нами Анюта. Ночевала я дома, а с сегодняшнего дня буду у него. Была на кладбище. Такой у меня сегодня тяжелый день, отслужила панихиду на могилке, но так тяжело, что весь день сегодня я что-то в слезах. Вспомнился вчерашний вечер, когда Вы соборовали мамочку, ее прощанье с Вами, ее смерть, и, когда я рано утром в полном одиночестве прибежала к Вам в 6 ч[асов] утра, – какой отеческий привет и заботу встретила я от Вас и от дорогой Матр[оны] Анд[реевны]. Все, все это незабываемые минуты, которые с годами делаются еще ярче. Мне сегодня так грустно, что я даже согрешила тем, что позавидовала нашим дорогим усопшим, что они не знают ни горя, ни печали. Я устала от людей, от людской злобы, которая меня окружает. Мне так, так тяжело... Была у о. А. Гр.⁸⁵⁷, но не застала дома, зашла с кладбища, все передала его жене. Она была очень рада, что я зашла. Прошу Вас не забывать меня и В[ерочку]. Большой привет Шурочке.

Всегда Ваша д[уховная] дочь.

О. И[еракс] шлет привет и просит не забывать его.

Д. 36. Л. 39–39 об. Подлинник. Автограф.

Дорогой и родной Владыка!

Простите, что пишу наспех. Доехала прекрасно легковой машиной. Сейчас закружилась, нет времени ни одной минутки.

Батюшке стаю лучше, т[ак] ч[то] почти так же, как до болезни. Бодренький. т[ак] ч[то] в таком состоянии и Шура может остаться, но я не решаюсь ее просить, т. к. она сама едет к отцу.

За меня не беспокойтесь, прошу только Ваших св[ятых] молитв и благословения.

У нас сейчас гостит Сережа, его прошу сходить на почту отправить письмо, т.к. нет конверта.

Батюшка шлет привет и просит св[ятых] молитв и святительского благословения. Евдокия Фед[оровна]⁸⁵⁸ лежит, плохо c сердцем, захожу и к ней, нельзя и ее оставить. Марусю, ее 2-ю дочь, положили в больницу, она расстроена.

Будьте здоровы и благополучны, не забывайте Вашу духов[ную] дочь.

P.S. Была у Ал. Сер.⁸⁵⁹ Он особой поспешности не выказал, а говорит, как только будет лучше, поеду сам.

Нашла конверт и пишу Саше.

Д. 61. Лист без номера. Ксерокопия с подлинника. Автограф.

8/II

Дорогой и родной Владыка!

У нас опять очень плохо с о. И[ераксом]. Вирусный грипп с рецидивом. Состояние крайне тяжелое, температура снова 39°. Сердце ослабевает. Живу у них. Все ночи с ним сама. Прошу Ваших святых молитв за о. И[еракса], меня грешную, Н[ину] В[ладимировну] и Верочку.

Ее я бросила совсем. У нее тоже есть свои личные неприятные переживания из-за подруги Жени. Помоги ей Господи. Враг и ей не дает покоя.

Будьте здоровы, наш родной, дорогой наш молитвенник.

О. И[еракс] очень скорбит, что не видел Вас. Меня не отпускает от себя ни на шаг.

С любовью, Ваша духов[ная] дочь.

Д. 61. Лист не указан. Ксерокопия с подлинника. Автограф.

Дорогой и родной Владыка!

Нет слов, которыми я могла бы выразить Вам свою сердечную благодарность за то, что Вы, родной отец мой, дали мне насладиться той духовной радостью, которую я получила, находясь в святой обители Преподобного Сергия. Как велика милость Господа ко мне, грешной и недостойной. Эти великие дни первой недели Великого поста провела так, что и утро, и вечер могла быть в храме или в Лавре, или в Ильинском храме, где так прекрасно, так все располагает к молитве.

Сегодня 40-й день отшествия от нас дорогого нашего батюшки о. Иеракса. От всего сердца молилась за него ежедневно и в обители и в Ильинском храме. В Лавре очень хорошо его поминали. В Ильинском храме – тоже. Сегодня немного отвалился камень тяжелый от сердца, который так давил, так было тяжело. Не хочется верить, что нет его живого, хочется верить, что он ближе теперь к нам, а все же еще плачу, плачу... Как мне тяжело... Все мысли мои, все сердце мое у Вас, скучаю, хочу скорее к Вам, беспокоюсь, как Вы там живете. Как себя чувствуете?

М[ария] К[узьминична] все расскажет. Как будет воля Ваша, так и поступлю. Прошу Ваших св[ятых] молитв о Верочке. У нее все время показательные уроки, но за Ваши св[ятые] молитвы, кажется, все хорошо.

Земно кланяюсь и прошу простить меня, грешную. Простите, что не написала к Прошен[ому] воскресению. Прошу и [у] Шуры прошения, ведь я там много ее огорчала.

Будьте здоровы, благополучны. Прошу Вашего святительского благословения.

Любящ[ая] Вас Ваша д[уховная] дочь.

Д. 61. Лист без номера. Ксерокопия с подлинника. Автограф.