Скляр Григорий Павлович

Солагерник святителя Афанасия.

4/V.58 г.

Здравствуйте, дорогой и многоуважаемый Владыка Афанасий!

Неоднократно пытался связаться с Вами. Писал, ответа не было и обратно не получал своей почты. Меня наводило на размышления, в чем дело? В голове самые разнообразные мысли. Но вот наш общий знакомый Николай Петрович Анк[удинов] сообщил Ваш адрес, и, пользуясь этим случаем, не могу не выразить моих особых чувств к Вам.

Вспоминая все прошлое как хороший сон, я не могу забыть Вас и Петра Николаевича Савицкого. Ваши разумные беседы и рассуждения, чему я был свидетелем. Этими воспоминаниями я живу и той случайной встречей, которую мне ниспослал Всевышний, я искренне дорожу. Да ниспошлет Вам и Петру Николаевичу Господь Бог здравия и многолетия и облегчит Ваши земные страдания.

Мне очень хотелось бы знать о Вашем благополучии, а также и о Петре Николаевиче (думаю, что с ним Вы переписываетесь). Хотелось бы, чтобы Вы оба были здоровы и в относительном благополучии. Что касается меня, то я жив и здоров, то есть относительно для своих 77 лет. Слеп по-прежнему.

Живу в Инв[алидном] доме. Для меня это наилучший выход, принимая во внимание положение моей старушки, которая сама не может свести концы с концами, и, конечно, никакой материальной помощи с ее стороны я не жду.

Хотя этот вопрос и не обстоит у меня так остро. За исключением мелких расходов, как почтов[ые] марки и пр[очее]. Все остальное, как Вы сами знаете, благодаря Господа Бога все есть. Одет, обут, сыт, в тепле и чистоте. Правда, среди чуждых мне людей во всех отношениях, а поэтому я чувствую одиночество.

Единственное мое времяпрепровождение зимой в комнате на кровати – готовлю остатки хлеба для курочек и молитва. Сейчас с наступлением весны с помощью зрячих выхожу на кладбище, которое от нас недалеко. Сижу в тиши и с молитвой. Вот и все. Остального ничего не вижу – плохо слышу. И поражаюсь, до какого состояния пал человек.

Очевидно, уж такой век, как говорят: «совершенство человека».

Не правда ли? Бог с ними. Знают, что делают! А я уже кончаю дни своей жизни в молитве и прошу у Господа Бога прошения моих земных грехов. Наш Инв[алидный] дом выстроен при Екатерине II, строил Растрелли – принадлежал Полторацкому. Им же выстроена и деревушка – добротные 2-квартир[ные?] 50 домин из камня – все стоит и по сей день. Наш дом в миниатюре chateau (французский замок) с 2 большими прудами (правда, сейчас запущенными), в окрестностях рощи и леса, изобилуют ягодами и грибами.

Нас здесь 60 мужчин и 200 женщин. Очень сожалею, что ничего не вижу. В 12 кил[ометрах] живописный городок Торжок имеет 36 церквей (из них открыта только одна, остальные полуразрушенные под складами).

Заканчивая, Владыка, прошу Вас возносить Вашу молитву и за меня, грешного Григория.

Вам шлю мои самые искренние, чистосердечные и наилучшие пожелания и полного здоровья. Те же пожелания и Петру Николаевичу, если Вы с ним переписываетесь. Остаюсь глубоко уважающий Вас. Григорий Павлович Скляр.

Как от Вас, Владыка, так и Петра Николаевича рад бы был получить известие о вашем благополучии.

Пишите.

Д. 32. Л. 95–96 об. Подлинник. Автограф.