Сравнительная характеристика йогической медитации и исихастской «умной молитвы»

Йогическая медитация, как совокупность теоретического учения и различных психофизиологических практик, основательно изучена с точки зрения её ревностных поклонников. Это явление также получило однозначную эмоционально-ценностную оценку с позиции Православной Церкви. Однако научные изыскания с точки зрения православного богословия по данной теме малочисленны и не носят системного характера, что ставит задачу восполнения исследований в этом направлении.

«Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас…» (Мф. 24:4)

Йога – это учение и метод управления психикой и физиологией человека, составной элемент религиозной и философской систем Индии.

В настоящее время можно констатировать массовое распространение йоги во всем мире, она продолжает активно внедряться в Российской Федерации и в других странах, относящихся к канонической территории Русской Православной Церкви. Наши современники, занимаясь йогой (например) «только для улучшения здоровья», не замечают, как эта практика изменяет их мировоззрение. Связано это, прежде всего с тем, что проникновение йоги осуществляется под вводящими в заблуждение лозунгами о её «внерелигиозности» или даже «схожести с христианским учением».

Так, в современном обществе и, прежде всего, среди последователей йоги широко распространено высказывание, суть которого сводится к тому, что «йога, христианство и все прочие религии – это разные пути, ведущие к одной и той же цели». Более того, похожие мнения довольно часто встречаются среди занимающихся йогой людей, формально называющих себя христианами, и даже среди людей воцерковленных, осознающих цель христианской жизни и принимающих участие в Таинствах Церкви. Среди них существует весьма популярное убеждение, что занятия йогой, по крайней мере, не противоречат христианской вере.

В данной статье, абстрагировавшись от остальных составляющих йоги, мы по возможности подробно рассмотрим лишь одну компоненту этого явления – йогическую медитацию, которую довольно часто (хотя и без должной аргументации) пытаются сопоставить с исихастской практикой «умной молитвы». Так, к сожалению, не только среди поклонников йоги, но и среди «независимых» современных исследователей широко распространено ошибочное мнение, согласно которому исихазм всерьез называют «христианской йогой», а Иисусову молитву – «православной медитацией». Постараемся обосновать, почему эти утверждения представляются ложными.

Под словом медитация (от лат. meditatio – размышление) как правило, понимают некоторые разновидности измененных состояний сознания, а также различные действия, предпринимаемые для их достижения. В частности, медитация может выражаться в глубоком размышлении или мысленном созерцании, внутреннем сосредоточении сознания, фиксации внимания на каких либо внутренних или внешних объектах или их удержании в памяти, а также отвлечении органов чувств от факторов, рассеивающих внимание.

В йоге непосредственно к медитации традиционно относят только высшие стадии её практического освоения, а именно дхарану, дхьяну и самадхи, вместе образующие санъяму. В «Йога-сутрах» Патанджали (классическом руководстве этого учения) говорится так: «Концентрация [(дхарана)] есть фиксация сознания на [определенном] месте. Созерцание (дхьяна) есть сфокусированность [однородных] состояний сознания на этом [месте]. Именно оно, высвечивающее только объект [и] как бы лишенное собственной формы, и есть сосредоточение (самадхи). Три вместе – санъяма» [8; 147–148].

Говоря о йогической медитации, прежде всего, следует обратить внимание на слова Патанджали: «Йога есть прекращение деятельности сознания» [8; 87], которые дополнительно комментирует Вьяса: «Йога есть сосредоточение [(самадхи)]» [8; 86]. Отсюда следует, что медитация (санъяма) является стержнем всей йогической практики, ставящей своей целью достижение самадхи.

В йоге существует восемь составных элементов практики, и все они являются ступенями или этапами, ведущими к осуществлению её высшей цели. Первые два – это яма и нияма, относящиеся к нравственным составляющим этого учения. Наибольшую популярность приобрел третий этап – асана. Асаны – это неподвижные (статические) положения тела, в которых упражняющийся пребывает некоторое время с целью добиться контроля над физиологическими процессами, которые, предоставленные сами себе, могут стать помехой на пути духовного восхождения. Помимо практики статических поз, в йоге огромную роль играет дыхание. Упорядочение его входит в четвертую ступень, называемую пранаяма, что означает управление праной (санскр. – дыхание, жизнь). С йогической точки зрения, пранаяма не является дыханием как таковым – это управление энергией, пронизывающей всю Вселенную и, практикуя дыхательные упражнения, приверженцы йоги стремятся «управлять жизненными токами».

Обратимся к «Йога-сутре»: «Асана есть неподвижная и удобная [поза]. <…> При нахождении в ней [практикуется] пранаяма» [8; 143–144]. Вьяса дополняет: «Именно благодаря использованию практики пранаямы [интеллект становится способным к концентрации]» [8; 145].

Пранаяма, как точка слияния «физической» и «ментальной» йоги является пограничной техникой (сравн. с холотропным дыханием Станислава Грофа, являющимся еще одним способом достижения измененных состояний сознания) и условно может быть также отнесена к медитативным практикам. Тем более к ним можно отнести и пятый этап осуществления йоги – пратьяхару.

Пратьяхара является базовой техникой по отношению к трем последующим более высоким стадиям йоги. Её цель – обуздание чувств или достижение состояния глубокой погруженности в себя. Человек отрешается от всего мешающего самоуглублению. Он учится выключать чувства и делать их невосприимчивыми к внешним впечатлениям. Патанджали об этом пишет: «При отсутствии связи со своими объектами органы чувств как бы следуют внутренней форме сознания – [это и есть] отвлечение [(пратьяхара)]. Благодаря ему [достигается] полное подчинение органов чувств» [8; 146].

С точки зрения физиологии человека пратьяхара возникает не столько при искусственном ограничении внешнего воздействия на органы чувств, но прежде всего при формировании устойчивого очага повышенной нервной возбудимости или доминанты (термин, предложенный кандидатом богословия и академиком АН СССР Алексеем Алексеевичем Ухтомским).

Академик АН Туркменской ССР, врач-нейрохирург, невролог и санскритолог, Борис Леонидович Смирнов об этом пишет: «При создании любой доминанты импульсы, идущие от органов чувств, не участвующих в данной деятельности, плохо доходят до сознания по закону торможения слабых доминант более сильной доминантой. Слабые доминанты даже подкрепляют более сильную, их энергия, переходя в тормозное состояние, сливается с энергией главной, победившей доминанты» [10; 211]. Он отмечает, что, по существу, для упражнения в пратьяхаре йога рекомендует создать доминанту и легче всего она создается в зрительном анализаторе, при сосредоточении взгляда на каком-либо маленьком предмете, при крайней конвергенции глаз или с использованием иной техники. По мере овладения концентрацией взгляда, йоги переходят к более сложным упражнениям, например, фиксации внимания на одной из внутренних точек тела [10; 212].

Заметить, когда опытный йог переходит от пратьяхары к дхаране, где завершается дхарана и начинается дхьяна, когда дхьяна переходит в самадхи, практически невозможно [13; 32]. Их отличие довольно тонкое. В состоянии дхараны субъект и объект строго различаются. Между дхараной и дхьяной нет качественной разницы, скорее тут можно говорить о различной длительности этих состояний по времени. Когда же при длительном сосредоточении исчезает, какая бы то ни было, форма (объекта) и отображается лишь его суть – это состояние самадхи [10; 213]. В состоянии самадхи уже нет ни мышления, ни слуха, ни обоняния, ни зрения [12; 79]. Человек не осознает ни внешние, ни внутренние объекты.

Для достижения успеха в медитации в йоге также существует множество различных приемов, связанных с самовнушением. Современный аутотренинг и другие направления, занимающиеся изменением состояний сознания, взяли из йоги множество подобных приемов (сравн. с сознательным самовнушением Эмиля Куэ, с гипнозом Милтона Эриксона и с нейролингвистическим программированием Джона Гриндера и Ричарда Бендлера).

Причем если в православной молитвенной практике, как известно, одним из ключевых является наставление о её безо́бразности, то в йогической медитации, напротив, одним из самых важных является указание на необходимость воображения (представления, визуализации и т.п.). Приведем отдельные цитаты из различных источников, подтверждающие это требование.

А.Г. Сафронов, выделяя различные типы медитаций, пишет: «Медитации можно разделить на визуализации <…> [и] внушение» [11; 18].

М. Элиаде: «[Духовная] практика [(садхана)] как таковая <…> заключается в визуализации изображения божества, его ментальном конструировании, или, вернее, проецировании на некий «внутренний экран» посредством акта творческого воображения» [15; 198]; «За визуализацией божественного образа следует еще более сложное упражнение: идентификация с представляемым в сознании божеством» [15; 459].

Свами Шивананда: «Чем отчетливее вы визуализируете <…>, тем быстрее будет ваш прогресс» [14; 125]; «Концентрируйтесь <…> на любом мысленном образе, <…> закройте глаза и визуализируйте этот образ» [12; 66]; «Закройте глаза и мысленно представьте образ Бога» [13; 170].

Свами Вивекананда: «Представьте себе Золотого Единого, Всемогущего, Неосязаемого, Того, чье имя есть Ом, Невыразимого, окруженного лучезарным светом» [2; 453]; «Представьте себе какое-нибудь место в вашем сердце и в средине его пламя» [2; 453]; «Вообразите себе, что ум – это простирающееся перед вами тихое озеро» [2; 467].

Кроме того, различные техники визуализации применяются на всех стадиях физической йоги и особенно при пранаяме. Свами Шивананда пишет: «Представьте себе, что вы втягиваете в себя прану с атмосферным воздухом» [14; 78]; «Представьте себе, что прана проникает во все ткани и клетки» [14; 93].

Андрэ ван Лисбет: «Сконцентрируйтесь на движении воздуха и, конечно же, попытайтесь представить движение праны» [1; 53]; «Представьте, что сквозь ваши пальцы проходит невидимый пранический поток [1; 88]; «Ученик должен представлять, как он поглощает прану через ноздри в виде чистой энергии» [1; 114] и так многократно. Например, в одной только 41 главе его книги «Пранаяма. Путь к тайнам Йоги» слово «представляйте» и идентичные ему по смыслу призывы повторяются 12 раз.

Таким образом, йогические медитативные упражнения можно без преувеличения назвать практикой визуализации, родственной магическим техникам ментального конструирования.

Следует заметить, что визуализация свойственна также и римо-католической аскетике. Так, трактат основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы «Духовные упражнения», посвященный изложению его опыта духовной жизни и одобренный в 1548 году папой Павлом III, испещрен призывами к «воображению». В частности, Лойола пишет: «Вообразив перед собою Христа, Господа нашего, распятым на кресте, вступите с ним в беседу» [9; 57]; «Нужно взором воображения увидеть длину, ширину и глубину ада, <…> огромные языки пламени и души, как бы заключённые в раскалённые тела» [9; 65] и т.п.

В порядке критики приведенной выше рекомендации, святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Поведение подвижников латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное <…>. В таком состоянии находился Игнатий Лойола <…>. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись пред его взорами, по его желанию, ад или рай» [7; 272]. Он обращает внимание, что одного человеческого воображения для подобных видений не достаточно и происходили они «действием демонов, присоединявших свое обильное действие к недостаточному действию человеческому» [7; 272]. При этом святитель Игнатий подчеркивает: «Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию» [7; 273].

То же относится и к йогической медитации. Если христианское учение, изложенное в Священном Писании Нового Завета, призывает и предупреждает: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1Пет. 5:8), то йога, римо-католическая аскетика и различные практики достижения измененных состояний сознания с помощью визуализации широко раскрывают двери ума перед дьяволом и его демонами. В этом и состоит основное отличие йогической методологии санъямы от православной практики «умного делания».

По существу, сказанное выше относительно православной молитвенной практики в целом и «умного делания» в частности также является и основанием аскетической практики исихазма, с которой часто сравнивают йогу. Такое сравнение мы встречаем, например, у профессора Чикагского университета, филолога, историка религий и религиоведа, Мирчи Элиаде: «Аскетические упражнения и молитвенная практика монахов-исихастов обнаруживают общие черты [с йогическими техниками]» [15; 93]. Тем не менее, хотя Элиаде и указывает на некоторое подобие, он сам же и признает: «Не стоит обманываться внешними аналогиями <…>. Дисциплина дыхания и телесные позы имеют целью у исихастов подготовку “умной молитвы”, [а] в “Иога-сутрах” эти упражнения преследуют “объединение” сознания и подготовку медитации» [15; 407]. Таким образом, он корректно выделяет различие уже на уровне целеполагания.

Рассмотрим, что еще кроме целей и отношения к визуализации отличает йогическую медитацию от практики исихазма, а также постараемся ответить на вопрос – можно ли тут говорить о влиянии на исихазм «индийской мистической физиологии» [15; 408].

Действительно, в исихастской традиции рекомендуется фиксировать взгляд (в области пупа или сердца), а также уделяется внимание выбору места для творения Иисусовой молитвы (оно должно быть темным и тихим). И тут возникают прямые аналогии с формированием доминанты и отвлечением чувств от внешних воздействий, за которые в йоге отвечает пратьяхара.

У исихастов существуют предписания относительно дыхания (его необходимо сдерживать и по возможности замедлять) – что может указывать на некоторое сходство с пранаямой.

Также есть указания на положение тела во время молитвы (нужно сесть на низком стуле, опустить голову к коленям и упереться подбородком в грудь) – что может вызывать ассоциации с йогическими асанами.

Тем не менее, указанное родство возникает на уровне общечеловеческой физиологии, а не «индийской» и/или «мистической». Детальное сравнительное исследование могло бы показать лишь дополнительные отличия, обнаруживаемые во внешне подобных техниках.

Так, положение тела, предлагаемое (но не являющееся обязательным) в исихазме для творения молитвы, лишь весьма условно может напоминать «позу зародыша» и совершенно не похоже ни на одну из асан, рекомендованных в йоге для медитации.

Исихастская техника сдерживания дыхания и его совмещения со словами Иисусовой молитвы (на церковно-славянском, греческом, английском или каком-либо еще языке) никак не похожа ни на один из алгоритмов дыхания (чередования различной длительности вдохов, выдохов и задержек дыхания в заданном ритме), рекомендованных в йоге.

Наиболее интересным в практике йоги и исихазма является сопоставление техник концентрации внимания и созерцания. В «Йога-сутрах» указано: «[Благодаря санъяме] на пупочной чакре [появляется] знание строения тела. <…> [При санъяме] на сердце [достигается] постижение сознания» [8; 167–168]. Вместе с тем святитель Григорий Палама в своих «Триадах в защиту священно-безмолвствующих» пишет: «Если сами мы определенно знаем, что наша способность мысли расположена <…> в сердце как своем орудии, то мы узнали это не от людей, а от самого Творца людей, который <…> говорит: [Исходящее из уст – из сердца исходит (Мф. 15:19)]. <…> Монаху <…> пригодится привычка не блуждать взором то туда, то сюда, но словно на каком-нибудь упоре останавливать его на своей груди или пупке» [4; 43,49], – заключает он.

Приведем также наставление преподобного Симеона Нового Богослова в сопоставлении с йогическими представлениями:

На первый взгляд, возникает ощущение полной идентичности техник. Присутствуют аналогии со всеми ступенями йоги (асана, пранаяма, пратьяхара, дхарана и дхьяна), кроме самадхи. Упоминание нравственных аспектов (яма и нияма) отсутствуют в данной фразе, но подразумеваются изначально. Однако складывающееся впечатление весьма обманчиво. Святитель Григорий Палама делает важное замечание: «Ложь, недалеко отстоящая от истины, создает двойное заблуждение: поскольку крошечное различие ускользает от большинства, либо ложь принимают за истину, либо истину, по её близкому соседству с ложью, – за ложь, в обоих случаях совершенно отпадая от истины» [4; 57].

Поверхностный и общефизиологический характер схожести молитвенной практики исихазма с йогическими асанами, пранаямой и пратьяхарой уже были отмечены ранее. Относительно высшей ступени йоги – самадхи – мы можем констатировать полное отсутствие подобных параллелей не только у преподобного Симеона, но и в целом в исихастской и христианской аскетике. Напротив, вместо стремления к полной остановке деятельности сознания в йоге, в исихазме мы обнаруживаем указание на необходимость осуществления двух действий ума одновременно: во-первых, внимания или переходящей в созерцание концентрации сознания в области сердца и, во-вторых, непрерывного творения Иисусовой молитвы.

Так, преподобный Филофей Синайский пишет: «Со всяким сердечным вниманием в чувстве душевном будем совершать путь свой. Внимание и молитва, будучи на всякий день сочетаемы вместе, совершают нечто подобное огненной Илииной колеснице, подъемля на высоту небесную того, кто им причастен» [6; 412–413].

Продолжим сопоставление техники концентрации внимания и созерцания в исихазме с оставшимися элементами йоги – дхараной и дхьяной. И здесь, наряду с внешней схожестью, мы обнаруживаем глубокую самобытность метода афонских монахов, которая также выявляет совершенную некорректность заявлений о влиянии «индийской мистики» на исихазм.

В частности, Дионисий Ареопагит пишет: «Душе <…> свойственно <…> круговое движение: ей дарована способность входить в себя извне и единовидно сообращать свои умственные силы как бы по некоему кругу, что придает ей устойчивость, отвращает от множества того, что вне её, и сначала сосредоточивает в себе, а потом, по мере того, как она становится единовидной, объединяет с единственно объединенными силами и таким образом приводит к Прекрасному и Добру, Которое превыше всего сущего, едино, тождественно, безначально и бесконечно» [5; 321].

«Ум не как зрение, которое видит все прочие видимые вещи, а себя не видит, – поясняет его слова святитель Григорий Палама, – он и во всем прочем действует, рассматривая, что ему необходимо, <…> и к себе самому возвращается и действует на себя самого, самого себя созерцая, что Дионисий называет круговым движением ума. <…> [Это] и есть лучшее и наиболее свойственное уму действование, через которое он превосходит иногда сам себя, соединяясь с Богом <…>, ведь круговому движению ума, <…> невозможно впасть в какое бы то ни было блуждание» [4; 46].

Таким образом, можно однозначно и со всей убежденностью констатировать, что влияние йоги на исихазм фактически отсутствует. Более того, можно сделать вполне определенный вывод о том, что их в чем-то схожие познания в области психофизиологии¹ получены в результате следования своими собственными, самостоятельными и независимыми путями.

Подводя итог осуществленному сравнению исихастской практики творения «умной молитвы» с йогической медитацией, можно выделить следующие ключевые моменты.

Во-первых, православная и, соответственно, исихастская практика молитвы отличается от йогической медитации своей безо́бразностью, которой кардинально противостоят различные техники визуализации или ментального конструирования. А во-вторых, йогическое устремление к остановке деятельности сознания в процессе медитации находится в полной оппозиции по отношению к христианскому наставлению монахов-исихастов о необходимости одновременного осуществления двух «умных» действий при творении Иисусовой молитвы – внутреннего устремления к Иисусу Христу, Сыну Бога живого (Мф. 16:16), сопровождающегося произнесением слов обращенной к Нему молитвы, и концентрации внимания в области сердца.

Вспомним также, что, по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), высшие состояния в практике творения Иисусовой молитвы даруются исключительно Богом, а не приобретаются человеческими усилиями. В то время как глубокие йогические медитативные состояния являются следствием человеческого самообольщения и впадения в прелесть.

Следует помнить, что «источником силы» в йоге является враг рода человеческого, а люди, занимающиеся этой практикой, калечат свою психику и зачастую необратимо.

Список литературы:

1. ван Лисбет Андрэ. Пранаяма. Путь к тайнам Йоги. Киев: Янус, 2001.

2. Вивекананда Свами. Философия йоги. Магнитогорск: Амрита, 1992.

3. Византийские исихастские тексты. М.: ИМП, 2012.

4. Григорий Палама, свт. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995.

5. Дионисий Ареопагит. Сочинения. СПб.: Алетейя, 2002.

6. Добротолюбие. Т.3. М.: Сибирская Благозвонница, 2014.

7. Игнатий (Брянчанинов), свт. Собрание сочинений. Т.1. Аскетические опыты. М.: Терирем, 2011.

8. Классическая йога («Иога-сутры» Патанджали и «Вьяса-бхашья»). М.: Наука ГРВЛ, 1992.

9. Лойола И. Духовные упражнения. Духовный дневник. М.: ИФТИ св. Фомы, 2006.

10. Махабхарата (Философские тексты). Вып.VII. Ч.2. Книга о Бхишме. Книга о побоище палицами. Ашхабад: Ылым, 1981.

11. Сафронов А.Г. Психология духовного развития. Практическое пособие по медитации. Харьков: С.А.М., 2009.

12. Шивананда Свами. Йога и сила мысли. Киев: София, 2002.

13. Шивананда Свами. Концентрация и медитация. Киев: София, 2003.

14. Шивананда Свами. Наука пранаямы. Киев: София, 2000.

15. Элиаде М., проф. Йога: Бессмертие и свобода; Патанджали и йога. М.: Ладомир, 2013.

Дмитрий Дружинин – экономист, финансист, мастер делового администрирования и магистр богословия.

Дмитрий родился в Москве в 1972 году. Окончил Российскую экономическую академию им. Г. В. Плеханова по специальности «Финансы и кредит», получил дополнительное образование в Академии народного хозяйства при правительстве РФ с присвоением степени «Мастер делового администрирования». Занимал руководящие должности в коммерческих банках и лизинговых компаниях. Много лет посвятил занятиям йогой.

Летом 2010 г. впервые попал в Рождества Пресвятой Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский монастырь, где познакомился с духовником обители – схиархимандритом Власием (Перегонцевым), встреча с которым изменила его взгляды на мир. В последние годы занимается книгораспространением в православных книжных издательствах.

В июне 2018 г. окончил полный курс обучения Калужской духовной семинарии. В декабре 2020 г. успешно защитил диссертацию на соискание степени магистра богословия в Санкт-Петербургской православной духовной академии.

Facebook: https://www.facebook.com/dimitriy.druzhinin/

Vkontakte: https://vk.com/dimitriy.druzhinin