Андрей Голов (1954–2008)

Афон, не испивающий воды,

Ни ракии вплоть до литургии,

Свершает аскетически труды,

От коих мнози иноки в России

В смущение приходят. Се – плоды

Плакучия маслины наливные

И таинство Давидовой звезды

На смальтовых ступенях Византии.

...Дослушать службу, снесть святую снедь

И благодарственный псалом воспеть,

И – унести стопы под сень развалин,

Где бывый скит не погрузился в быт,

И нецый старец, присно достохвален,

Встав на молитву, над скалой парит.

Давидовы псалмы... Какой роскошный,

Почти онтологический, припой

Для сварки свитков Ветхого завета

И фолиантов Нового! Вот – Ветхий,

Измучен ожиданьем исполненья

Пророчеств о Мессии на земле,

Уже не видит и не смеет видеть

Воплотшегося Господа – и только

Ему хвалу и славу воспевает.

А Новый, въяве созерцая Сына,

Любуется, немея от восторга,

Лучами Его Славы – и пока что

Произнести не в силах ничего

И принести благую жертву Слова

На жертвенник спасенья. Лишь Псалтирь

Горит, как стопятидесятисвещник,

И с двух сторон прихода Иисуса

Пророчествует всласть о Боге-Слове

И славит воплощение Его

На отстояньи трех квадратных шинов,

Связуя своим звоном два Завета

И ни один не попаляя пеплом,

Что пламенно дышал на Моисея

Из недр Неопалимой Купины

И в день Пятидесятницы сошел

На братский сонм апостолов. Псалтирь –

Грядущей «Филокалии» подруга

И строго бифокальное окно,

В которое, как свыше суждено,

Два истинных Завета друг на друга

Взирают неслиянно-нераздельно

И видят Славу, Свет – и Иисуса.

Все то, что недописано судьбой,

Молитвой, плотью, творчеством, дорогой,

Однажды посмеется над тобой

И подведет итог настолько строгий,

Что дрогнет закосневшая душа,

Не в силах с обреченностью смириться,

И – взмолится Христу, едва дыша: –

Чувств просвети простую пятерицу!

И мнози позовут твой дух во тьму,

И неции укажут тропку к свету –

А ты замрешь, не в силах ни тому,

Ни этому последовать завету.

И на краю никчемности чудес

Узреешь в страхе, вставши на котурны:

Господень ангел и невемый бес

Твой путь и жребий достают из урны.

И высока и осиянна высь,

И все земное тщетно и ничтожно,

И ты взыскуешь верить и спастись –

Но человеку это невозможно.

Слава дольняя, вспыхнув, как встарь,

Кротко высушит капли росы.

В душу кесаря и на алтарь

Смотрит Ангел Златые Власы.

О, не плачь, Византия, не плачь,

Что так близок и яростен суд,

А над хрониками неудач

Бирюзовые очи цветут.

Пусть отъидут апостолы, пусть

Крест чалмой обмотает пророк:

Ты ведь ведаешь все наизусть,

Что Распятый Учитель прорёк.

Все ты знаешь об истинном времени –

и у стола твоего

Каждый арсис горит о Царе

Горним золотом славы Его.

Твои ратники, аки трава,

Полегли на османских мечах –

И уже не Босфор, а Москва

Отражается в скорбных очах.

И над орарями русскими рек,

Где Святая земля на весы

Возлегла – не смежай своих век,

Светлый Ангел Златые Власы...

Великий Рим и в тоге готской тьмы

Иззябнув, сетует о крахе скором.

А мар Афрем поет себе псалмы

И бьется над почтенным женским хором.

Еще в глуши Европы племена

Бурлят и бродят на пороге Даты.

А Сирия Распятому верна

И Пешитто хранит верней Вульгаты.

Кто призван в пятый час, кто – во второй:

Да радуются все и да не плачут!

Благая вера двигает горой,

А судьбами избранников – тем паче.

Да сбудется реченное про суд!

Пока ты ратуешь с греховной былью,

Отцы-епископы тебе несут

Благословение с епитрахилью.

Ты ж в рубище смирения, как встарь,

Прейдешь всю меру бытия земного

И сам возложишь на Христов алтарь

Безценный дар – благую жертву слова.

И, на верблюжьем – сквозь ушко – горбе

Потщась в Христово царство протесниться,

Помолятся с тобою и тебе

Сослужницы твои все – головщицы.

И ты по благодати – ю же Спас

Ти даровах – прости им сбой скорее

И помолись Спасителю о нас,

Как только ты молить Его умеешь...

Преподобие Романе Сладкопевче,

Поначаль мне воспети тропари

И обкласть поучительные речи

Изразцами Фаворский зари

Возгревания духа ради! Тропы

Несумнительно служат старине –

Но харизма обочины Европы

Византии не к цатам, сиречь – не

К духоносному лику. Бить поклоны –

Долг смирения, а не мастерства,

А благая метафора иконы

Упраздняет излишние слова.

Но опять возгорается с Востока

Многосвещная благость бытия.

– Славься, Матерь Господня! О края

Твоей ризы мы души отираем

И целуем следы от стоп Твоих,

Неразлучные с прореченным раем,

Где Тебе воспевает горний стих

Сладкоустый Роман, его же славы

Не вменить в суету и маяту

В горький час распадения державы,

Пламеневшей молитвой ко Христу.

Помоги ж, сопричтенный ко избранным,

В чужебесном узилище земном

Славить Господа делом неустанным,

Крепко помня о сотнике благом...

Из афонских калив колею проторив

В Третий Рим, ко святыням его куполов,

Ей, Владычица, встань на Неглинный обрыв,

Распахнув очеса на молитвенный зов.

Скоростопная слава твоя по Руси,

Как калики, пройдет, Светлый Лик возлюбя.

Аще ж недруг дерзнет – кто Бог Велий еси,

Яко Бог наш, творяй чудеса от тебя!?

Хрия русских акафистов рвется к твоим

Рдяным ризам и Сына стопам Твоего.

Аще прянет на Русь богоборческий дым –

Ни единый Твой образ не бросит сей Рим

И не вынесет нимбы свои из него.

Фонари не устанут сиять над Москвой

О изрядстве целений твоих и чудес:

Ты ж, Вратарница необоримая, стой

И блистай неизбывной своей лепотой

На воротах, взлетевших орленой главой

У российского края Христовых небес.

Егда же возлепечут камыши

И храм изронит отсвет в окоем –

Твори стихиру на восход души

И осветляй пространство бытием.

Аскезы пир свершая гнилью фиг,

Бесам безделья нанеси урон,

Душой истаевая каждый миг

На глас «Христос анэсти эк некрон».

Тот старец, что тебя благословил,

Обноски плоти дотрепал о быт.

Благоуветлив глас древесных бил

Смиренье «Филокалии» творит.

И дух воспомнит мироносиц, чей

Извол о Господе благословен

И миром востекающих лучей

Смиренно помазует дольний тлен.

Прииди, припади, благословись

У ангела, на камени седяй.

Воскресший сочетает даль и высь

С пространством, утекающим за край

Теней тельца и льва, орла и ангела,

что к чаше жизни притекли.

И кровь Христова, каплюща из ран,

Небесная являет на земли.

Под звон новогодней капели,

Затеплив евангельский свет,

Мы свечи зажгли и запели –

Последний раз в тысячу лет.

Прощально трещала лампада

И Лик проступал на доске,

И радовалось Божье стадо

На древлем святом языке.

И мир, непотребен и тонок,

Стекал стеарином с луча,

И рвался паршивый ягненок

Прочь, наземь с Господня плеча.

И звезд вавилонская стая

Творила пророческий блуд.

Господь восскорбел, отпуская

Сидевший у ног Его люд.

А те отошли без печали,

Как быть пред концом суждено,

И новые мехи прорвали,

И пролили наземь вино.

И капала вечность, отбросив

Благой покаянья удел –

Но чашу под капли Иосиф

Подставить уже не посмел.

С предрождественского понедельника

Пост вступает в крутые права

И лампада сочится с сочельника

Неотмирным лучом Рождества.

И, воздевши препоны суровые

Для метельных взлохмаченных грив,

Веют ладаном лапы еловые,

Вифлеемский вертеп учинив!

А в Собор Пресвятой Богородицы,

Души высветлив пред бытием,

Прочитаем акафист, как водится,

Величальный тропарь воспоем –

И, вдали от содома московского

У купели, врачующей быт,

Строгий лик Серафима Саровского

Над Россиею выспрь воспарит,

Ибо, как византийские златницы,

Не разменянные на рубли,

Две пророческих пятидесятницы

С николаевской службы прошли,

И теперь у канавки-околицы

Рима, внявша душей Рождество,

Предстоят они вместе и молятся –

Император и старец его.

Слуха Твоего мним досягнуть мольбою

И о Твоем имени скрещиваем пути.

Господи, се предстоим пред Тобою,

Уповаем на Тя и веруем Ти.

Вся, елико исхищрено лукавой судьбою

И забылось в соблазнах – не вмени и прости,

И душу омытую птицею голубою –

Горлинкой чистой в дольний мир отпусти.

Скоро Ты хлеб и вино соделаешь Кровью

и Телом,

И праху в преторию позволишь Тебя отвести,

Ангелов легион не испросив у Отца.

А души наши останутся в мире осиротелом,

И от Креста незримо не восхотят отойти,

И – аще позволишь – при Гробе пребудут

с Тобой до конца.

Помолимся: лампада ведь горит,

Молитвенник раскрыт на возглашенье,

И пахнущий грибом и редькой быт

Глаголет о посте и о смиренье.

Мой Бог, как Божий человек стоит

Перед скамьей – и в покаянном бденье

Суд на собой творит ненарочит,

И у Благого Господа спасенье

Вымаливает. Веруй, яко он,

Молись Пречистой ради – не для вида.

И будешь несумнительно спасен,

И сбудется реченная планида!

Не сей ли верою стоит Афон

И русска Северная Фиваида?

Кого простить за то, что нас простят,

Кого просить, чтоб нам не отпускали

Без покаянья весь греховный чад,

Без искупленья – гордые печали?

Но вновь и нарочит, и пресловут

Обряд радения о судном часе...

Восстань, душа! Что спишь? Тебя зовут

Все восемь гласов, все Три Ипостаси.

Внимай, пока молчат колокола,

Молись, пока не возжжены кадила –

И да лежит стезя твоя светла

По камени и стеблям сухобыла.

Кого Господь упас, кому – открыл,

Кого – взлелеял в горнем вертограде.

У русской веры слишком много крыл,

Чтоб ползать долу кесарева ради.

То ледяна душа, то – горяча,

Святыни быта возложив к порогу.

Молись! И да горит твоя свеча,

Незрима людям, видимая Богу!

Переложение псалмов

Воздайте Богу славу, сыны Божии,

Воздайте ныне честь и славу Господу.

Воздайте Богу славу Его имени,

Благоговейно поклонитесь Господу

В святилище Его благоукрашенном.

Раздался голос Господа над водами,

Бог славы возгремел над всеми хлябями:

Глас Господа силен, могуч глас Господа!

Глас Господа крушит стволы кедровые

И совергает кедры он ливанские

И, как тельца, скликать их заставляет он,

И Сириону и Ливану, прыгая,

Велит единорогу уподобиться.

Глас Божий высекает пламень огненный

Пустыню потрясает грозный Божий глас,

Пустыню Кадес оглашает Божий глас.

Глас Господа дарует разрешение

От бремени и скорби ланям трепетным,

И обнажает он леса от листвия

И в храме Божьем, полном благолепия,

Все возвещает о Его величии.

Над яростным потопом восседал Господь

И будет восседать Господь царем вовек.

Бог даст народу Своему могущество,

Господь благословит народ Свой избранный.

Руками восплещите, все народы,

И гласом радости вскричите к Богу,

Ибо Господь всевышний в гневе страшен,

Господь – великий царь над всей землею:

Он покорил нам многие народы

И племена поверг под ноги наши,

Господь нам предызбрал наследство наше –

Иакова красу и благолепье,

Которого от века возлюбил Он.

Господь восшел на твердь при восклицаньях,

Господь вознесся ввысь при звуках трубных.

Воспойте славу Господу, воспойте,

Воспойте Богу нашему, воспойте!

Ибо Господь – царь всей земли от века –

Воспойте Господа единосущно.

Господь повелевает всем народам,

Бог восседает на святом престоле.

Князья земные собрались согласно,

Пришли к народу Бога Авраама,

Ибо щиты земные суть Господни

И наш Господь превознесен над ними.

Воистину достойно ублажать Тебя,

Вечноблаженную, пренепорочную,

Мать Богородицу – Мать Бога нашего.

Честнейшую всех херувимов, славнейшую

Небесных серафимов без сравнения,

Тебя, от плоти девственной родившую

Нам Слово – Истинную Богородицу,

Тебя мы величаем, чтим и чествуем!

Преобразился на Фаворе, Господи,

И Славу показал ученикам Твоим –

Насколько они зреть ее сподобились.

Да воссияет нам Твой присносущный свет

Молитвами Пречистой Богородицы,

Податель Света, слава и хвала Тебе!