Память святых отцов Седьмого Вселенского Собора⁵⁹⁶

В VIII в. св. императрица Ирина Афинянка [7 авг.] стала регентшей при своем сыне, императоре Константине VI. Первой ее заботой было положить конец гонению на святые образа, которое в 726 г. начал Лев III Исавр и продолжил, еще более жестоким образом, Константин V Копроним. Ради этого она сделала патриархом своего советника, св. Тарасия [25 фев.], дав ему поручение подготовить к августу 786 г. великий Собор в Константинополе, который определит веру Церкви по этому вопросу. Но вызванные иконоборцами беспорядки вынудили перенести созыв Собора на следующий год.

Перенесенный в Никею, Седьмой Вселенский Собор прошел с 24 сентября по 13 октября 787 г. в храме Святой Софии, где за четыре с половиной века до этого проходил Первый Вселенский Собор. Возглавляемый св. патриархом Тарасием, он собрал триста пятьдесят православных епископов, к которым затем присоединились еще семнадцать иерархов, отрекшихся от иконоборческой ереси. По сравнению с представителями папы Римского и патриархов Антиохии и Иерусалима, монахи, которых ожесточенно преследовали императоры-иконоборцы, были представлены в значительном количестве: приблизительно сто тридцать шесть человек.

После тщательной подготовки, заслушав чтение многочисленных свидетельств святых отцов, участники Собора провозгласили анафему еретикам, которые пятьдесят лет запрещали православным христианам почитать иконы Христа и святых, считая это идолопоклонством. Так был положен конец первому периоду иконоборчества, которое, однако, вновь набрало силу спустя несколько лет, при императоре Льве V Армянине (813–820), и было окончательно побеждено только в 843 г. благодаря императрице Феодоре [11 фев.] и св. патриарху Мефодию [14 ин.]⁵⁹⁷. Святые отцы анафематствовали еретических патриархов Анастасия, Константина и Никиту, митрополитов Феодосия Ефесского, Иоанна Никомидийского и Константина Наколейского и их сторонников. Они отвергли мнимый Вселенский Собор, созванный в 754 г. в Иерийском дворце по инициативе Константина V, и провозгласили вечную память святым защитникам Православия: св. патриарху Герману [12 м.], св. Иоанну Дамаскину [4 дек.], св. Георгию Кипрскому⁵⁹⁸ и всем, кто предал себя на изгнание или пытку ради защиты святых икон. В Определении, которое отцы провозгласили во время последнего заседания Собора, сказано:

«Со всякой точностью и тщанием определяем: подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях честные и святые иконы, написанные красками и мозаичные и из другого подходящего материала изготовляемые, как иконы Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и Непорочной Владычицы нашей Святой Богородицы, так и честных Ангелов, и всех святых и преподобных мужей. Ибо поскольку они бывают видимы посредством изображения на иконах, постольку и взирающие на эти иконы подвизаемы бывают к воспоминанию и любви к Первообразам, и к чествованию их лобзанием и почитательным поклонением, но не истинным, по вере нашей, Богопоклонением, которое подобает единому Божественному естеству, но таким же образом, как почитается изображение честного и животворящего Креста и святое Евангелие и прочие святыни, которым воздается честь фимиамом и поставлением свечей, каковой благочестивый обычай был и у древних. Ибо честь, воздаваемая образу, преходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней. Ибо так утверждается учение святых отцов наших, то есть предание Кафолической Церкви, от края до края земли принявшей Евангелие». Таким образом, святые отцы защищали не только почитание святых икон, но и саму реальность Воплощения Сына Божия⁵⁹⁹. Принимая человеческую природу, Слово Божие обожествило ее, но не лишило собственных характеристик. Вот почему, хотя в своем вознесенном виде она не доступна нашим чувствам, эта человеческая природа Господа тем не менее может быть представлена. Икона Христа, правильность которой удостоверяет церковная традиция, являет, таким образом, подлинное присутствие Божественной и человеческой Личности ее прообраза и передает благодать тем, кто с верой почитает ее.

Второй Никейский Собор является седьмым и последним Вселенским Собором, признанным Православной Церковью. Однако отсюда не следует, что в будущем больше не будут созываться Вселенские Соборы. Скорее, это означает, что, будучи седьмым, Никейский Собор стал символом совершенства и завершенности – именно такой смысл придается этому числу в Священном Писании (ср.: Быт 2, 1–3). Он закрывает эру великих догматических споров, позволивших Церкви уточнить, в определениях, исключающих любую двусмысленность, границы святой православной веры. Отныне любая ересь может быть соотнесена с тем или иным заблуждением, которые Церковь анафематствовала на Вселенских Соборах.