Зло как онтологическая проблема

1.1. В христианской теологии есть одно из ключевых положений о том, что бытие и благо совпадают друг с другом. В нем заключен большой смысл, в соответствии с которым зло понимается как небытие. Корнем всякого зла для человека является смерть, т.е. человеческое измерение небытия²³³. Но это положение нуждается в некоторых уточнениях и детализации.

1.2. Всякому объекту, который существует, присуща тенденция сохранять свое бытие, т.е. сопротивляться переходу в небытие. Все земное – от капельки росы на цветочном лепестке до утонченного человеческого духа, – с разной силой противится исчезновению. Чем выше организация объекта, тем явственнее обнаруживается эта тенденция.

1.3. Злом в онтологическом смысле является все то, что угрожает бытию объектов, вызывает их полное или частичное разрушение. Прочие виды зла производны от этого основного: болезнь, утрата имущества, близких, доброго имени, смысла жизни и т.п. Все они представляют собой разные способы перехода от бытия на более высокой ступени к бытию на более низкой, т.е. различные движения в сторону небытия.

1.4. Зло – это не само небытие, не ничто как таковое, а реальное действие, которое посягает на существование другого, пытается его разрушить или подчинить себе.

1.5. Сведение зла к небытию – это неосознанная субстантивация (ύπόστασις – в греческом эквиваленте) грамматического и логического отрицания. Из того, что в мире нечто одно постоянно отрицает нечто другое, не следует, что все эти отрицания можно свести к одному субъекту как их источнику. Глагол, а не имя существительное выражает бытийный статус зла.

1.6. Зло не обладает одним-единственным лицом: оно многолико, из чего и вытекает сложность борьбы с ним. Оно любит и умеет пользоваться многочисленными масками, которые скрывают его истинное лицо. Самыми радикальными носителями зла нередко оказываются те, кто объявляет себя непримиримыми борцами со злом. Поэтому преодоление зла требует, прежде всего, умения срывать маски.

2.1. В онтологическом смысле зло имеет две основные формы проявления. Во-первых, оно представляет собой активное стремление разрушить другой объект, чтобы воспользоваться его потенциалом для обогащения собственного бытия, либо, не разрушая его окончательно, воспользоваться в названных целях его способностями. Во-вторых, злом выступает неспособность сохранить свою целостность и качественную определенность, некая внутренняя слабость, пассивность и несовершенство.

2.2. В человеческом бытии первая форма зла раскрывается как агрессивное, враждебное или пренебрежительное отношение к другому человеку в виде насилия, ненависти, смертных грехов гнева (ira), зависти (invidia) и гордыни (superbia). Вторая форма обнаруживает себя в облике порочной человеческой слабости (распущенности) – неспособности и нежелания контролировать свои влечения и сопротивляться давлению внешних обстоятельств. Ей соответствуют смертные грехи похоти (luxuria), чревоугодия (gula) и уныния (acedia).

2.3. Обыденное сознание реагирует на эти формы зла с разной силой. Агрессивная форма представляется ему более опасной. Злой человек – это тот, кто враждебно настроен по отношению к окружающим, а не тот, кто настолько слаб, что не может держать себя в руках. К такой реакции предрасполагают уже особенности языка: исходное значение терминов «evil», «Übel», «зло». Но и противоположная форма – тоже зло.

2.4. Указанные формы являются полезными для анализа идеальными типами, в чистом виде представленными довольно редко. Реальное зло обычно совмещает обе эти формы и располагается где-то в промежутке между полюсами. Так смертный грех алчности (avaritia) обыкновенно тяготеет к активному полюсу, но содержит характерные черты и противоположного.

3.1. Существование противоположных форм зла говорит нам о том, что онтологическая проблема зла может быть понята только тогда, когда мы рассматриваем бытие в качестве иерархически организованного, т.е. имеющего более высокие и более низкие уровни.

3.2. Проблема уровней бытия в общих чертах решена давно, и это решение едва ли нуждается в радикальном пересмотре. Неорганическая материя – живой организм – душа – дух суть общепризнанные ступени бытия как для верующих, так и для неверующих философов. Разница между теми и другими сводится только к последовательности движений от высших уровней к низшим или, наоборот, от низших к высшим. Это различие позиций имеет определенное, но не кардинальное значение для понимания сущности зла. Кардинальным данное различие становится только тогда, когда отрицается объективность иерархии бытия, а именно оппозиция высшего и низшего подменяется оппозицией своего и чужого.

3.3. Подобно тому, как зло не сводится к небытию, не сводится оно и к низшим уровням бытия. Ни мертвые, безжизненные планеты, ни бушующая плазма звездного вещества, ни вакуум межзвездного пространства не являются царством зла. Зло обнаруживается в отношениях между объектами, принадлежащими к разным уровням бытия или перемещающимися с одного уровня бытия на другой.

3.4. В первом приближении зло можно определить, как примитивизацию – это такое отношение одного объекта к другому, когда он переводит его на более низкий уровень организации, например, превращает живой организм в мертвое тело, которое служит ему пищей. Так понятое зло неотделимо от порядка вещей, сложившегося на земле. Зло вершат и плотоядные, и травоядные животные, поскольку они непрерывно разрушают животные и растительные организмы. О том, что это действительно зло, говорит нам чувство негодования, которое вызывает у нас хищник, терзающий невинную жертву. Стадо овец, превращающее цветущий луг в пустыню, столь острого чувства не вызывает, ибо растительный мир принадлежит к более низкому уровню бытия. Еще более слабой будет негативная реакция на действия того, кто разрушает, скажем, каменный утес, превращая его в кучу песка или каменных обломков.

3.5. Если понимать зло как примитивизирующую деструкцию, то его величина будет определяться двумя параметрами. Во-первых, зло тем больше, чем к более высокому уровню принадлежит разрушаемый объект – человек ли это, животное ли, растение или камень. Во- вторых, степень зла будет зависеть от пространственных размеров деструкции: срубленное дерево – меньшее зло, чем сожженный лес.

4.1. Не в одном только отношении к внешним объектам разных уровней бытия заключено, однако, зло, но и в особом совмещении отношения к другому с отношением к самому себе. Таким образом, зло является онтологической проблемой. Оно касается не бытия вообще, но бытия рефлектирующего, сознающего, что оно освещено логосом, т.е. словом и мыслью. Корнем зла выступает субъективность – способность духа концентрировать внимание и усилия на самом себе²³⁴.

Существа, принадлежащие к высшим – душевному и духовному – уровням бытия, не могут существовать изолированно от объектов низших уровней. Они вынуждены взаимодействовать с ними и ассимилировать их, чтобы сохранить собственное бытие. Осуществление этой необходимости не есть зло. Нет греха в том, что человек имеет потребность питаться и размножаться. Зло и грех состоит в ином – в том, что, взаимодействуя с объектами низших уровней, существо, принадлежащее к более высокому уровню, не может (или не хочет) сохранять верность своей природе: оно либо скатывается вниз, к тем способам действия, которые присущи более примитивным существам, либо надменно превозносит себя, стараясь присвоить такие права, которые подобают более высокому уровню бытия.

4.3. Как однажды заметил Блез Паскаль, человек – не зверь и не ангел, но он превращается в зверя, притязая на то, чтобы стать ангелом. Гордыня неслучайно считается в христианстве первым из смертных грехов. Ее структура – это структура нравственного зла в целом. Люцифер, к которому восходит всякая гордыня, был согласно христианскому учению самым совершенным из ангелов Божьих. Подъем вверх по ступеням бытийного совершенства таит в себе опасность деструктивного отношения к оставленным внизу ступеням, к превращению тех, кто находится там, из самостоятельных и самоценных существ в простые функциональные средства, в строительный материал.

4.4. Существует огромная разница между злом, которое творится по неведению, под давлением животных влечений, и злом, которое совершается с ясным сознанием его смысла и последствий, только ради того, что оно – зло. В первом случае причина зла – в слабости субъекта, в его неспособности превозмочь напор собственных страстей или внешних обстоятельств. Такое зло коренится в душе, и тот, кто его совершает, действует как психический субъект, не поднимаясь на уровень духовного бытия. Оно входит в область нравственного зла, но не является его крайним проявлением. Экстремальное зло имеет пневматическую природу. Оно проистекает не из слабости, а из силы, ложно направленной; поднимаясь на духовный уровень бытия, оно извращает духовность. Высшее проявление нравственного зла – извращенная духовность. Именно она, как представляется, выступает самой серьезной опасностью, угрожающей человечеству.

5.1. В основе духа лежит слово. Духовность начинается со способности пользоваться словом, т.е. вести диалог с другим человеком, образуя с ним некое единство, в первую очередь – единство взаимопонимания и взаимопризнания. Диалог требует от каждого участника быть самим собой и стать другим. Тот, кто вступил в него, уже не может руководствоваться только собственными влечениями. Он с необходимостью подчиняет собственное поведение чужому слову. Однако такая способность не есть еще духовность в собственном смысле. Подчинение чужому слову становится духовностью, если это слово идет от более высокой ступени бытия. Ядром духовности является стремление к совершенству, т.е. воля стать лучше, чем ты есть. Суть духовности – в осознанном самосовершенствовании или, выражаясь по-христиански, в раскрытии образа и подобия Божия в самом себе.

5.2. Духовность есть определенное соединение господства и подчинения. Для того чтобы подчиниться слову, идущему от более высокого уровня бытия, субъект должен овладеть собственными, более низкими побуждениями и подчинить себе некоторые элементы внешней действительности, окружающего мира. Не может быть подчинения без власти и, наоборот, власти без подчинения. Стало быть, духовность – это власть над низшим ради подчинения высшему.

5.3. Извращение духовности начинается с обмана. Тот, кто ведет диалог с другим, может сознательно использовать слово, чтобы ввести другого в заблуждение, дезориентировать его. Если намеренный обман совершается с целью извлечь выгоду из действий другого человека с ущербом для его собственных интересов, то в этом поведении еще нет выхода на духовный уровень бытия. Подобное поведение будет нравственным злом, но не будет извращенной духовностью. Таковой оно станет в том случае, если обман будет возведен в принцип действия, если субъект станет обманывать других не ради собственной выгоды, а по «идейным соображениям» – для того только, чтобы им было плохо, чтобы они собственной глупостью ярче оттеняли его интеллектуальное превосходство.

5.4. Стержень извращенной духовности составляет переворачивание отношений господства и подчинения. В качестве высшего существа, которому следует всецело подчиниться, избирается не Бог, а сатана, в то время как объектами власти становятся все существа, независимо от того, к какому уровню – высшему или низшему – они относятся. Извращенная духовность – это неутолимая жажда власти над умами и сердцами людей.

5.5. Для извращенной духовности не существует диалога как единения равноправных и равноценных субъектов. Она знает только одну разновидность диалога – приказ, идущий сверху, и бессловесное подчинение приказу снизу. Но это уже не диалог, а монолог. Между поведением сексуального садиста и тирана, что отметил Э. Фромм, есть тесное внутреннее родство. В том и в другом случае речь идет о том, чтобы поставить другого (или множество людей) под свой абсолютный контроль. И здесь, и там присутствует игровой, состязательный момент. Зло провоцирует сопротивление, чтобы сломить, подавить его. Только в одном случае поведение направляется патологическим влечением, т.е. бездуховно; а в другом – «высокими духовными побуждениями». Между этими случаями находится масса промежуточных форм, которые различаются удельным весом «зверских» или «дьявольских» мотивов.

5.6. Есть примечательная разница в публичном восприятии ординарного садиста и тирана. Если первый вызывает безусловную ненависть и омерзение даже в криминальном мире, то тираны не редко пользовались почти «всенародной» любовью при жизни, а иногда и посмертно, несмотря на то, что их имя было развенчано и втоптано в грязь преемниками. В подобной любви приоткрывается тайна притягательности зла, его темной чарующей силы. Попробуем разобраться, в чем она состоит.

6.1. Что стоит за такой любовью? Безусловно, присутствует страх, но лишь как одна из составляющих. Он вызывается всемогуществом тиранической власти, которая в любой момент может лишить любого человека всего его достояния, включая жизнь. Но этот страх переориентирован с тирана на другие объекты, которые представляются более близкими и потому более опасными. Тираническое зло может восприниматься как благо, потому что в нем усматривается надежная защита от другого, более близкого зла. Насилие привлекательно тем, что может обратиться против несправедливых ко мне, против тех, кто угрожает моей жизни и благополучию. Ведь к тиранам питают любовь, видя в них покровителей и мстителей, карающих обидчиков.

6.2. Притягательная сила зла укоренена в человеческой слабости. Больше всего в насильственном покровителе нуждается беззащитный, не способный постоять за себя сам. В тиране он восхищается способностью, которая отсутствует в нём самом, а именно способностью подчинять других своей воле. Эта слабость и составляет первородный грех, о котором говорит христианство²³⁵. Подлинная духовность (впрочем, как и извращенная) не дана человеку от рождения. Дух рождается только при встрече с другим духом, в диалоге с ним. От рождения человек принадлежит душевному уровню и останется животным, если не получит воспитания, т.е. духовной пищи. Недостаток таковой располагает человека к примитивным видам зла: пьянству, наркомании, иным формам паразитизма.

6.3. Запретные плоды кажутся сладкими, ведь их вкушение обещает перевести на более высокую ступень бытия: В день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:5). К запретному влекутся желающие возвыситься над теми, для кого запретное остается таковым. Подъем на более высокую ступень бытия сулит власть над оставшимися на более низкой ступени.

6.4. Дополнительная сладость запретного обусловлена игровыми моментами, которые также глубоко укоренены в человеческом бытии.

Зло способно привлекать к себе человека уже одной своей колоссальной серьезностью, грозной опасностью для его жизни. «Хождение по краю», где постоянно мелькают проблески небытия, мобилизует творческие силы человека, дает ему ощущение жизненной полноты. Как подлинная игра оно позволяет находить новые возможности. Играть со злом бывают склонны люди как активного, так и пассивного склада. Только играют они по-разному. Пассивные люди более склонны к игре алеаторного типа. Они готовы мириться со злом в надежде на счастливый лично для них жребий, что зло выпадет на долю другого человека, не задев их самих. Люди активного склада предпочитают игру со злом в виде состязания, борьбы.

6.5. Агрессивная игра со злом сродни азарту охотника. Выследить жертву, затравить ее, измучить и обессилить преследованием, а в конце прикончить и растерзать – вот, собственно, последовательность действий злодея, в которой каждое звено, если оно ведет к успеху, доставляет острое наслаждение и потому имеет тенденцию превратиться из средства в самоцель. Природа такого наслаждения проста и недвусмысленна: сладостно сознание своей власти над жертвой. Жестокость наказания, как показывает мировая карательная практика, не может блокировать желание такого наслаждения. Она, как и любой риск, только разжигает азарт и повышает цену победы.

6.6. Человеку, вследствие его принадлежности к духовному уровню бытия, особенно сладостной и соблазнительной бывает власть над существами его или даже более высокого уровня. Высшим наслаждением для него может быть «духовная охота» – преследование и порабощение других духовных существ. Рафинированное зло и извращенная духовность набирают силу, о чем свидетельствует увеличение числа религиозных тоталитарных сект и эзотерических организаций разного толка. Найти слабую, колеблющуюся душу, отсечь ее от базовых человеческих связей, превратить в бессловесное орудие, готовое выполнить любой приказ, принести в жертву жизни десятки, сотни невинных людей – вот поведенческая стратегия извращенной духовности. В подобных случаях ошибочно думать, будто на первом месте стоят какие-то политические или социальные цели типа национальной независимости и свободы. Целью становятся средства.

7.1. Зло не имеет собственного бытия. Не существует такого уровня или слоя бытия, который был бы всецело подвержен злу и выступал его единственным источником. Зло поднимается из тех же корней, что и благо, подобно тому, как на одной и той же почве произрастают и добрые злаки, и сорняки. Зло есть отклонение объекта от собственной сущности, искажение этой сущности. У истоков и добра, и зла находится свобода – способность активно вмешиваться в течение бытийных процессов, контролировать движения внешних вещей и свои внутренние побуждения.

7.2. Зло есть злоупотребление свободой. Чем шире горизонты свободы, тем значительней и утонченнее может становиться зло. От степеней свободы зависит различие между пассивной и активной, примитивной и рафинированной, бездуховной и духовно извращенной его формами. Степень зла тем больше, чем большими возможностями располагает тот, кто его творит.

7.3. Из того, что зло не имеет собственного бытия, не следует, что оно уничтожится, растворится, если его предоставить самому себе. Проблема, поставленная христианством, состоит в том, что зло пребывает в каждом из нас – в большей или меньшей степени. Первым условием успешной борьбы с ним является умение распознавать его.

7.4. Зло привлекает не своим настоящим лицом, а масками и косметическими средствами, которые оно ворует у добра, претензией на знание истины и осуществление справедливости. Бороться со злом – значит непреклонно и неустанно разоблачать его, обнажать перед всеми его настоящие мотивы.

7.5. Всякое большое зло начинается с малого – с того момента, когда мы перестаем слышать другого и стараемся навязать ему свою волю. Чтобы препятствовать росту зла, необходимо быть максимально чутким по отношению к окружающим, понимать, что они такое, радоваться и скорбеть вместе с ними.

7.6. Поскольку зло раскрывается перед нами в двух ипостасях, то и добро, как самое надежное средство преодоления зла, должно сочетать в себе два лика. С одной стороны, это аскетизм – искусство владеть собственными страстями; с другой – милосердие, способность возлюбить ближнего как самого себя.

Ричард Суинберн