Глава 32. Духовный подвиг отца Варсонофия. Его кончина и погребение в Оптиной пустыни. Некрополь 1900-х годов

Весьма неохотно Оптина пустынь отпускала старца Варсонофия... В понедельник Фоминой недели, 2 апреля, в 8 часов утра в храме святого Предтечи в скиту отец Варсонофий соборне служил напутственный молебен с коленопреклонением. По его окончании старец, не скрывая своего взволнованного состояния, обратился к братии с прощальным словом. Затем отец Нектарий от скитского братства преподнес отцу Варсонофию икону Иоанна Крестителя. Из храма все направились в трапезную, где был предложен чай, а потом братия в келии отъезжающего старца принимала его благословение. Он каждому подарил нечто на память: иконку, небольшую вещицу, полотенце – все, что попадалось под руку. Отец Варсонофий несколько раз напомнил о том, чтобы братия не оставляла молитвы к Божией Матери, особенно перед Ее иконой «Неопалимой Купины» (эта молитва читалась в скиту после воскресной литургии).

В монастыре, в Казанском соборе, для прощания с отцом Варсонофием собралось все братство, было много и богомольцев. Пришел С. Нилус со своей женой, – ему был дан месяц на сборы перед тем, как уехать из Оптиной во исполнение решения начальства запретить мирянам селиться возле монастыря. Архимандрит Ксенофонт, похудевший, с усталым видом (он перенес операцию на печени), сказал прощальное слово. «Христос воскресе!.. – говорил он. – Думали ли вы, глубокочтимый отец игумен, что вам, почти прошедшему уже жизненный путь, приведется расстаться с Оптиной, и именно тогда, когда вы всего более привязались к ней и, быть может, жизни вне Оптиной и не могли представить себе? Думал ли я расстаться когда-либо с вами и без вашей помощи и содействия руководить обителью? Но вот, как удар грома над головою, разразилась неожиданная весть о вашем назначении в другую обитель... Как все непрочно, подумал я, и вспомнились мне по этому поводу слова Писания: Пресельник аз есмь у тебе, Господи, и пришлец, якоже вси отцы мои [Пс.38:13]... <...> С 1907 года вы разделяли со мною бремя настоятельства, при настоящих условиях особенно ответственное, и за это время значительно облегчали мне труды по управлению обителью. На моих глазах благоустроен вами, и внутренне и внешне, вверенный вам скит и оставляется сейчас вами в цветущем состоянии; храмы, ризница, трапеза, библиотека, келии, содержание и источники содержания – все говорит в пользу вашего управления»⁴⁹².

«Утешаю и ободряю себя, – отвечал отец Варсонофий, – тою мыслию, что Господь не только деяния приемлет, но и намерения целует, – намерения же у меня были самые добрые: много и очень много хотелось бы мне послужить для вас, отцы и братия, и для всей обители, и если в чем не успел, то прошу покрыть мою немощь снисхождением... Грустно и тяжело мне расставаться с вами, но, видимо, так угодно Богу»⁴⁹³. Прощальную речь от всего братства сказал еще иеромонах Феодосий (Поморцев). «Христос воскресе! – начал он свое слово. – От избытка сердца уста глаголют [Мф.12:34]... <...> Благослови нас и на сей раз, как ты благословлял на всякое дело благое: дай благословение сему слову, слову от искреннего сердца, прощальному слову твоих духовных детей и словесных овец. С пасхальными светлыми и радостными песнями провожаем мы тебя на место твоего нового служения. Богу угодно, чтобы светильник, воссиявший среди нас, засиял еще ярче, и вот Он из скромной пустыни изъемлет тебя и ставит на более высокой свещнице, на более видном и открытом месте, в виду самой первопрестольной столицы. <...> Ты покидаешь нас в пору твоего духовного расцвета, в особенно трудное для нас время... <...> При виде твоего бодрого и жизнерадостного, с веселою улыбкою лица как-то не хотелось думать, что близится расставание. Помнится, что мы так же благодушно выслушали твои слова, как ты сказал их: “В гостях хорошо, а дома лучше, – привел ты русскую пословицу, – а дома еще лучше; так и я, хотя и уезжаю, но представляю, что еду в гости, а домом все-таки считаю и буду считать Оптину”. <...> А мы еще не упомянули здесь о твоей начальнической деятельности в любимом тобою скиту, о его благоустроении и окормлении тобою и простого народа, и образованных классов, о расположении к Церкви интеллигенции, о привлечении в пустынь богомольцев и об обширной, по примеру приснопамятных старцев, переписке...»⁴⁹⁴.

День был холодный, со снегом и ветром. Отца Варсонофия провожали отцы Феодосий и Нектарий. В Москве старец поехал в Богоявленский монастырь, где 5 апреля владыка Трифон на литургии возвел его в сан архимандрита. Приняв Старо-Голутвин монастырь, отец Варсонофий увидел, что он внутренне и внешне в большом расстройстве. Через несколько месяцев его уже нельзя было узнать: храмы приведены в благолепный вид, во всем чин и порядок, устроена гостиница... Братия почувствовала отеческую заботу о себе и ожила духом. Появилось много богомольцев. Люди почувствовали, что здесь можно найти утешение... Старец много исповедовал. Сюда приехали к нему и духовные его чада, снова начались молитвенные собеседования... Оптинским духом повеяло в Старо-Голутвине.

Здесь однажды отец Варсонофий силою Господней исцелил глухонемого юношу. «Ты помнишь ли, что сотворил?» – спросил его старец. Тот в недоумении качал головой, а его мать сказала: «Да ведь он, батюшка, не слышит!» – «Тебя не слышит, а меня слышит», – ответил он. Наклонился и что-то тихо сказал юноше на ухо. У того вдруг широко раскрылись глаза: он вспомнил... Исповедавшись и причастившись Святых Христовых Таин, юноша исцелился от своего многолетнего недуга – стал слышать и говорить. Это чудо засвидетельствовано многими, в том числе протоиереем Василием Шустиным, очевидцем этого события. Необыкновенно большое число людей хлынуло в Старо-Голутвин... Потекли пожертвования. Монастырь украшался и становился известным во все более дальних пределах России.

Между тем отец Варсонофий предпринял несколько попыток добиться от церковного начальства возвращения своего в скит Оптиной пустыни. Они были безуспешны. С другой стороны, как он говорил: «Конечно, ничего не совершается без воли Божией. Игумен здешнего монастыря – преподобный Сергий... <...> ...Может быть, он и позвал меня сюда. <...> Ничего не знает о себе человек. Святой Иоанн Златоуст был архиепископом Константинопольским, и вдруг взяли его да и перевели в Команы. На все воля Божия. Господь везде. Слава Богу за все!»⁴⁹⁵.

И здесь он предвещал о недалеком будущем, угадывая духовно его жестокие приметы: «В страшное время мы живем. Людей, исповедующих Иисуса Христа и посещающих храм Божий, подвергают насмешкам и осуждению. Эти насмешки перейдут в открытое гонение, и не думайте, что это случится через тысячу лет; нет, это скоро наступит. Я до этого не доживу, а некоторые из вас увидят. И начнутся опять пытки и мучения, но благо тем, которые останутся верными Христу, Господу нашему»⁴⁹⁶. Предчувствия старца были верны. А ему самому оставалось жить около года.

17 марта 1913 года, уже находясь на смертном одре, отец Варсонофий продиктовал духовное завещание, где говорилось: «Веру мне имите, святые отцы и братия, что все мои действия и желания сводились к одному: охранить святые заветы и установления древних отцов-подвижников и великих наших старцев во всей божественной и чудной их красоте от разных тлетворных веяний века сего, которых начало – гордыня сатанинская, а конец – огонь неугасимый и мука бесконечная! Может быть, плохо исполнил я это – каюсь в том и повергаю себя пред благостию Божией, умоляя о помиловании. А вас, всех возлюбивших меня о Господе, прошу и молю: соблюдите мои смиренные глаголы. Духа не угашайте, но паче возгревайте его терпеливою молитвою и прилежным чтением святоотеческих и Священных Писаний, очищая сердце от страстей. Лучше соглашайтесь подъять тысячу смертей, чем уклониться от Божественных заповедей Евангельских и дивных установлений иноческих. Мужайтесь в подвиге, не отступайте от него, хотя бы весь ад восстал на вас и весь мир кипел на вас злобою»⁴⁹⁷.

Умирая, отец Варсонофий очень страдал и призывал иногда старцев: «Батюшка Лев, батюшка Макарий, батюшка Амвросий, батюшка Иларион, батюшка Анатолий, батюшка Иосиф, помогите мне вашими святыми молитвами!». Отходную читали 20 марта, затем 30 и 31 марта. Скончался отец Варсонофий 1 апреля. Последние слова его были о рае, несвязные, но именно – о рае... Монахиня Елена (Шамонина) описывала происходившее. «В гостиницу с каждым поездом приезжали, – писала она, – новые духовные дети... Церковь, где стоял гроб, не запиралась, и духовные дети толпились день и ночь вокруг батюшки»⁴⁹⁸.

В ночь на 6 апреля прибыл из Москвы владыка Трифон. На заупокойной литургии он сказал весьма трогательное слово. «Низкий тебе поклон, дорогой брат, батюшка, – сказал владыка, сделав у гроба земной поклон, – за твою любовь ко мне, за твои чудные беседы, за драгоценные наставления. А еще тебе земной поклон за твоих духовных детей. Как пастырю, мне прекрасно известно, какое море скорбей, сомнений и греха окружает современное человечество... В момент конечной гибели отчаявшемуся человеку является такой старец и говорит: “Погоди, не бойся, не приходи в отчаяние, еще не все потеряно, давай мне руку, я выведу тебя на дорогу, обопрись на меня, я поведу тебя, подниму твои скорби, помогу снова начать жизнь”. Таким старцем был батюшка: он жил скорбями своих детей и сгорел в скорбях»⁴⁹⁹. И много еще доброго сказал о старце Варсонофии владыка.

Гроб с телом старца был поставлен в железнодорожный вагон. Сопровождающими в нем были приехавшие из Оптиной казначей иеромонах Гавриил и послушник Михаил Ежов⁵⁰⁰. В дороге было много остановок с молебнами на станциях. Из Козельска в Оптину гроб доставлен был на дрогах, которые сопровождал весьма многолюдный крестный ход. Все сильнее слышался звон большого колокола на оптинской колокольне. На оптинском берегу Жиздры собралась вся братия с отцом Феодосием во главе, – отец Ксенофонт по болезни не мог выйти из своей келии. Гроб понесли на руках в святые ворота обители... Вот как возвратился отец Варсонофий в родную Оптину пустынь!

Шла Страстная седмица. Во Введенском соборе началось всенощное бдение по чину Великого Вторника (в соединении с парастасом). Служил отец Феодосий с иеромонахами. После второй кафизмы он произнес слово в память старца и прочел его завещание. На другой день после литургии и панихиды гроб вынесен был из храма к приготовленной могиле, – она была возле могилы старца Анатолия (Зерцалова). Отец Николай (Беляев) тоже не мог быть на погребении своего любимого учителя – лежал в больнице с ревмокардитом. Только через месяц смог он припасть к дорогой могиле со слезами...

Говорили, что старец после кончины своей являлся многим из иноков, особенно скитским. Отец Феодосий, не удостоившийся этого, загрустил. Однажды он прилег днем отдохнуть и вдруг видит, что прямо напротив него сидит покойный старец и смотрит на него... Видение продолжалось довольно долго и сопровождалось благодатным ощущением душевного мира. Тот же отец Феодосий давно желал знать наизусть акафист Божией Матери, но никак не мог затвердить. После кончины старца он взял однажды его одеяло и, завернувшись в него, стал вспоминать строки акафиста... И – о, чудо! – вспомнил весь его и уже не забывал. Иеромонах Кукша рассказал, что видел сон, будто в храме подошел к нему покойный старец и попросил, чтобы после литургии пропели «Под Твою милость...». Хор исполнил пожелание старца, и Кукша спросил, понравилось ли ему пение. «Да, – ответил старец. – И вы всегда так делайте». Этот завет отца Варсонофия стал свято соблюдаться.

Еще в июне 1912 года в домике скитоначальников поместился отец Феодосий, а в хибарке старцев Амвросия и Иосифа – отец Нектарий. 9 октября этого года в Летописи скита записано: «Сегодня на трапезе прочитан указ Консистории об утверждении иеромонаха Феодосия начальником скита и духовником богомольцев, а иеромонаха Нектария старцем и братским духовником. Отец Феодосий начало полагал в скиту в 1898 году, затем перешел в Вологодский Архиерейский дом, из которого перемещен был в Троице-Сергиеву Лавру иеродиаконом, а оттуда вскоре возвратился в Оптину пустынь и последнее время проходил послушания духовника богомольцев и ризничего»⁵⁰¹.

А на Рождество Христово, 25 декабря 1912 года, отец Феодосий читал на трапезе скитской братии присланное отцом Варсонофием поздравительное письмо. Его здесь не забывали.

1 октября 1913 года, на Покров Пресвятой Богородицы, служил литургию в скиту старец отец Нектарий. После нее отпета была соборная панихида по схиархимандриту Варсонофию в связи с полугодием со дня его блаженной кончины. Скитоначальник отец Феодосий в этот день после литургии в монастыре также служил панихиду по старцу Варсонофию в сослужении четырнадцати иеромонахов и двух иеродиаконов. После нее на могиле батюшки отслужена была лития. Скитяне пришли на поминальный обед в трапезную монастыря.

Любопытный случай был в монастыре 6 октября. Там были пострижены в мантию четыре рясофорных инока. Одного из них, отца Василия, нарекли Варсонофием. Когда в храме прозвучало это имя, то с одной богомолкой случился приступ беснования, – ее вопли потрясали душу, пока ее выводили наружу, где она и затихла.

Шли 1910-е трудные для России годы: две войны и две революции потрясли Россию. В обитель к старцам шли люди с изломанными судьбами, потерявшиеся, шли как в последнее прибежище, ища спасения души, умиротворения, тишины... Здесь многие находили Божественное врачевство, обретали веру, исцелялись от ран, наносившихся сатаной. А жизнь монахов текла ненарушимо в повседневных молитвенных и телесных трудах. Их помыслы устремлены были в вечность... В конце пути принимала их монастырская земля. Остающиеся на земле провожали их, воспевая: «Молим Тя, Слове: ихже от нас приял еси, лику избранных Твоих сопричтав, причастники покажи лучшаго живота!».

Вот ряд скончавшихся в 1910-е годы насельников монастыря (а вслед за ними и приснопамятных скитян). «Схимонах Феодосий, в мире Фёдор Васильевич Ширкин, из мещан г. Раненбурга. Поступил в обитель 15 ноября 1891 г. Скончался 8 марта 1910 г. 55 лет от роду. С надеждою на милосердие Божие отошел из сей жизни в будущую с полным христианским напутствием. За несколько дней до смерти принял пострижение в схиму и за несколько часов приобщился Святых Христовых Таин. Мир оставльшего и в честнем жительстве пожившаго прославь Спасе в небесех»⁵⁰². «Здесь погребено тело монаха Анастасия, в мире Александр Александрович Грудинин из мещан гор. Великих Лук Псковск. губ. Поступил в сию обитель 1880 г. 18 октября. Пострижен в монашество 1890 г. 17 марта. Скончался 1910 г., 17 апреля, в Великую Субботу, на 65-м году.

Прими, сотрудник брат,

Прими надгробное моленье!

Привет тебе – моя слеза,

А дар душе – поминовенье.

Господи, не вниди в суд с рабом Твоим» (с. 119). «Схимонах Феодот, в мире Фёдор Прохорович Коростёлкин из крестьян Орловской губ. Ливенского уезда села Речицы. Поступил в сию обитель в 1891 г. Скончался мирно 25 окт. 1910 г. 40 лет от рождения. Пострижен келейно в мантию за Ѕ года, а в схиму за 1 месяц до смерти. Около 15 лет нес тяжкую болезнь чахотку» (с. 118).

«Монах Василий, в мире Василий Ив. Поречанский, крестьянин Харьковской губ. Сумского у. Юнаковской волости и слободы. Поступил в обитель 25 октября 1906 г., скончался 2 дек. 1910 г. 29 лет от рождения. За время жизни своей в обители отличался кротостью, смирением, усердием к храму Божию и безропотным несением послушания. Скончался вмале исполни лета многа угодна бо бе Господеви душа его. От любящих братии о Господе С.С., П.Ф., К.Л. и прочих» (с. 122). «Монах Василий, в мире Василий Стуколов из крестьян Курской губ. Тимковского уезда слободы Манжурова. Род. в 1889 г. 5 июля. Поступил в пустынь 2 февраля 1909 г. Скончался 26 янв. 1911 г. в 1 ч. дня на 25 году от рождения. Отличался незлобием, смирением, добродушием и послушанием. 9 месяцев безропотно нес болезнь с надеждою на милосердие Божие. Мирно скончался, при смерти за три дня приобщился Святых Христовых Таин и будучи особорован» (с. 131).

«Монах Иоанн, в мире Иван Фёдоров Тельнов, мещанин города Ливен. Поступил в обитель в 1906 г. Скончался 23 октября 1911 г. 77 лет от рождения» (с. 131).

«Монах Евстафий, в мире Евстафий Ефимович Тихомиров из московских цеховых портнова цеха. Род. 20 февр. 1836 г. Поступил в скит в 1842 г. Сконч. 4 сентября 1911» (с. 130–131). «Иеросхимонах Никон, в мире Николай Зиновьев из крестьян Перемышльск. уезда села Куровского. Поступил в обитель в 1884 г. Скончался 23 ноября 1911 г. 47 лет от роду. Владыко Господи Боже наш, Ты премудростью создал еси человека и паки в землю того возвращаеши, душевный долг истязуяй. Тебе молим, упокой душу раба Твоего в обителях святых Твоих» (с. 26–27). «Схимонах Иаков из крестьян Орловской губ. Малоарханг. у. деревни Заливайки. Поступил в обитель в 1902 г. Сконч. 9 февраля 1912 г. 36 лет от роду. Тебе молим, упокой душу раба Твоего во обителях святых Твоих» (с. 122). «(Монах) Никифор, Никифор Ефимов Котов, крестьянин Калужской губ. Козельского у. села Козари. Сконч. 19 марта 1912 г. 46 лет от роду; перед смертью был пострижен в монашество» (с. 130).

«Схимонах Иоанн, в мире Иван Евдокимович Никопорцев из крестьян Смоленской губ. Ельнинского у. Сычёвской вол. д. Логово. Поступил в обитель 10 января 1910 г. Скончался 4 сентября 1912 г. 19 лет от роду» (с. 128). «Иеросхимонах Иоанникий, в мире Иван Николаевич Старков из мещан гор. Щигров Курск. губ., поступил в Оптину пустынь 20 июня 1859 г. Скончался 4 ноября 1912 г. 75 лет от рождения. В обители прожил 53 года» (с. 81). «Схимонах Иоанн Мартинов Прохоров с. Сомова Мценского у. Поступил в 1876 г. 46 лет от роду; прожил 36 лет. Скончался по-христиански 1913 г. 14 января 82 лет. Был напутствован Святыми Таинами и пострижен в схиму» (с. 130). «Иеромонах Исаия, в мире Иван Петрович Оболенских из госуд. крестьян Орловск. губ. Малоарханг. у. Поступил в Оптину пустынь 1879 г. Скончался 14 июля 1913 г. 58 лет от рожд. Келейник о. Амвросия» (с. 85). «Упокой Господи душу раба Твоего. Монах Еразм, в мире Ераст Козьмич Вытгонский (на самом деле Вытропский. – Сост.). Из обер-офицерск. детей из Твери. Поступ. в Опт. пустынь 28 мая 1886 г. Скончался 17 июля 1913 г.⁵⁰³ <...> Жизнь проводил в сокровенных подвигах и молитве» (с. 86).

«Схимонах Алексей, в мире Алексей Васильевич Бодулов, крестьянин Смоленской губ. Вяземскаго у. дер. Дорохова. Поступил в О. П. 6 мая 1903 года. Сконч. 23 апр. 1914 г. 28 лет. Перед кончиной был пострижен в схиму и напутствован Святыми Христовыми Таинствами» (с. 130). «Монах Стефан, в мире Фёдор Иванович Игнатов из мещан гор. Болхова. Поступ. в О. П. 6 авг. 1857 г. Скончался 16 февраля 1915 г. 82 лет от роду. Перед смертью келейно пострижен в схиму и напутствован Святыми Таинствами. Проводил жизнь сокровенную, прожив в обители 57Ѕ лет» (с. 121). «Монах Нил, в мире Николай Михайлович Меркулов из крестьян Тверск. губ. и уезда Городенской вол. дер. Лукина. Поступил в О. П. 2 мая 1906 г. Перед смертью кел. был пострижен в схиму и напутствован Святыми Таинствами. Сконч. 2 марта 1915 г. 42 лет от роду. Был трудолюбив, к послушанию усерден» (с. 28–29). «Схимонах Пахомий, в мире Пётр Лаврентьевич Дубровин из крестьян Казанской губ. Лаишевского у. села Шункова, поступил в О. П. 7 авг. 1897 г. 43 лет от роду, в монаш. постр. 1 ноября 1909 г. Сконч. 5 авг. 1915 г. 61 г. от рождения, в обители прожил 18 лет. Упокой Господи душу раба Твоего» (с. 29). «Монах Косма, в мире Чистопольский мещанин Кузьма Васильевич Дюдин. Поступил в Оптину пустынь 12 июня 1893 г. Пострижен в монашество 11 мая 1916 г. Скончался 13 мая 1916 г. 68 лет от роду с христианским напутствованием Святыми Таинствами» (с. 118). «Под сим камнем покоится прах иеросхимонаха Ионы, родом из гор. Козлова Тамб. губ. Жил и трудился в обители 50 лет. Скончался 8 окт. 1917 г.» (с. 67).

Теперь упомянем еще троих монахов – по «Жизнеописаниям почивших скитян» (дополнительный список). «Рясофорный монах Никита Иванович Костинский. Мещанин г. Покрова Владимирской губернии. Вдов по первом браке. Одет в подрясник (время внесения в братскую книгу, то есть официального принятия в число добровольных послушников) 21 ноября 1902 года 58 лет от роду. Пострижен в рясофор 25 мая 1905 года, по указу Калужской Духовной Консистории от 2 мая 1905 года за № 5162. Обучался в доме родителей чтению и письму. Скончался 3 апреля 1913 года от паралича 68 лет от роду. Погребен 5 апреля на скитском кладбище. Погребение совершали начальник скита иеромонах Феодосий и иеродиакон Зосима»⁵⁰⁴. «Монах Рафаил. Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Знаменской волости села Космодамиановского; в мире Роман Васильевич Фомин, холост; записан в братскую книгу (одет в подрясник) 22 мая 1898 года (22 лет от роду). Пострижен в рясофор 12 апреля 1902 года, определен в число братства (приукажен) 19 февраля 1903 года; пострижен в монашество 16 декабря 1907 года в Оптиной пустыни. Проходил в 1912 году послушание цветника в скиту. Обучался в сельской школе чтению и письму. Скончался 13 апреля 1913 года от туберкулеза легких 37 лет от роду. Перед смертью пострижен в схиму; исповедывал и приобщал его иеромонах Пантелеимон. Погребен 15 апреля на скитском кладбище. Совершали погребение иеромонах Кукша и монастырский иеродиакон Макарий»⁵⁰⁵. «Указный послушник Павел Яковлевич Бородин. Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Вышне-Ольшанской волости села Студёнаго Колодезя; запасный писарь Амурской речной флотилии. Родился 1 июня 1884 года. Обучался в сельской школе чтению и письму. Холост. Записан в братскую книгу 5 мая 1904 года 19 лет от роду. 5 октября 1905 года выбыл на родину для отбывания воинской повинности. Возвратился с военной службы и вновь поступил в обитель 22 ноября 1913 года. Определен в число братства (приукажен) по указу Духовной Консистории от 25 ноября 1913 года за № 20096. В 1913 году проходил разные послушания в скиту. Скончался 28 мая 1914 года от туберкулеза легких 28 лет от роду. Исповедывал и приобщал перед смертью иеромонах Дионисий. Погребен 30 мая на скитском кладбище. Совершали погребение скитские – иеромонах Осия и иеродиакон Зосима»⁵⁰⁶.