БЛАГОДАРНОСТЬ, ХВАЛА, СЛАВОСЛОВИЕ
Это наименование лишь кратко охватило и сформулировало все основные чувства и мысли, выраженные почти во всех молитвах на всем протяжении канона и связанные теснейшим образом с сущностью таинства Евхаристии.
Посмотрим.
Прежде всего обратим внимание на самое слово: Святые Дары. Дар – это принесение от благодарящего за полученную милость. И этим именно словом называем мы Евхаристическую Жертву в тайной молитве еще на Херувимской и на следующей затем ектении: «Дары же и жертвы духовныя о наших гресех»; здесь «дары» отличаются от «жертв», значит, соединяются опять два момента: благодарение и умилостивление, а в параллельной молитве литургии святого Василия Великого (которую сократил святой Иоанн Златоуст) яснее отмечается этот характер благодарности по преимуществу: «Призри на ны, Боже, и виждь на службу сию нашу, и приими ю, якоже приял еси Авелевы дары (а они были мирно- благодарные), Ноевы жертвы (опять благодарственные – за избавление от потопа), Авраамова всеплодия (благодарность за Завет с Богом), Моисеева и Ааронова священства (хвалебно-благодарственные приношения за поставление их на священнослужение), Самуилова мирная (здесь уж и самое слово «мирная», и понятие об этой жертве в Ветхом Завете, как приносимой за полученную милость, говорят о хвале). Якоже (наконец) приял еси от святых Твоих апостол истинную сию службу (а апостолы, как уже искупленные, пребывали в благодарении прежде всего – Деян. гл. 2), сице и от рук нас, грешных, приими дары сия во благости Твоей», – то есть прими с любовью нашу благодарность.
Так Церковь молится еще ранее канона, лишь готовясь приступить к нему.
А дальше это станет еще яснее. После Символа веры диакон приглашает приступить уже к «святому возношению», но как? С сокрушенным ли сердцем? С воплями ли о помиловании? Нет, ничуть не так, а «в мире приносити», в мирном состоянии. А какой же может быть «мир» при мольбах о пощаде, о прощении? Мирно можно прийти уже помилованному, чтобы отблагодарить Помиловавшего, чтобы хвалить за милость. Поэтому лик и отвечает на слова диакона:
«Милость мира – жертву хваления».
То есть вместо древнего елея (греч. слово «елеон» означает и елей (масло), и милость), вместо или в качестве этой благодарственной мирной жертвы за полученную от Бога милость мы приносим «жертву хваления», хвалебную благодарственную жертву.
Так Церковь прямо и именует начинающую приноситься жертву – хвалою, благодарением, славословием и этим сразу вводит в должное настроение. Значит, и мы в храме должны проникнуться с этого момента возвышенным чувством хваления, а не сокрушенным молением о помиловании, или обращаться с просьбами о разных нуждах наших, хотя бы даже и о спасении души. Всему было время и еще будет, но только не сейчас. Уже мы решились «всякое житейское отложить попечение» (в Херувимской), а теперь – время хвалы и благодарения, момент Евхаристии.
Об этом так и говорится совсем уж определенно и ясно: «Благодарим Господа» – будем благодарить Его! По-гречески: (евхаристомен то Кирио), то есть будем совершать или приносить («возношение приносити», как ранее говорил диакон) «Евхаристию» (благодарение). Кому? Господу. Как же будем благодарить? На это отвечает лик (за народ):
«Достойно и праведно есть покланятися».
Так всякий благодарящий приходит к Благодетелю и кланяется ему (поклоном ли головы, в пояс ли или и до земли).
А пока это поет лик, священник тайно читает молитву, тоже «приклонися», то есть тоже благодарно наклонившись; здесь эти мысли о благодарности выражены еще яснее, здесь уже раскрывается, за что именно «достойно» (греч. – подобает, должно) поклоняться: «Достойно и праведно и лепо (приличественно, соответственно, согласно) великолепию Святыни Твоея, Тебе (Тебя) хвалити, Тебе пети, Тебе благословити, Тебе кланятися, Тебе благодарити, Тебе славити»...
Смотрите, как Церковь сразу же не наговорится словами благодарения! Шесть слов разных об одном и том же чувстве хвалы. Не так ли бывает при благодарности и с людьми? Не говорим ли и мы: «Я уж не знаю, как вас и благодарить. Не умею, и слов не нахожу, чтобы выразить вам то, что я чувствую за вашу милость. Но поверьте мне, я очень, очень вам признателен. Вовеки не забуду вашей доброты» – и т. д. и т. д. Сердце, переполненное благодарностью, хочет излиться в горячих и богатых речах.
И если Церковь нашла шесть различных слов для выражения чувства хвалы, значит, сердце ее чрезвычайно горело, захвачено было пламенем прежде всего или, лучше, всецело было восхищено именно чувством крайней, сжигающей благодарности. И далее перечисляются разные виды благодеяний Божиих (о них после) и затем заключение:
«О сих всех (и за все это) благодарим Тя» Господи; благодарим «о всех (о всем) ихже вемы, и ихже не вемы (о чем знаем и чего не знаем), явленных и неявленных благодеяниях, бывших на нас. Благодарим Тя и о (за) службе сей (то есть литургии), юже от рук наших прияти изволил еси», хотя «и предстоят Тебе тысящи архангелов и тмы ангелов, херувими и серафими» – «возвышающиися» (поднимающиеся, летающие), которые (говоря словами святого Василия Великого) «взывают един ко другому непрестанными усты» и «немолчными словословенми».
Что же взывают? Если уж славословят, то не просят, не ходатайствуют, а хвалят.
«Победную (славную, как победителю после победы) песнь» на разные лады «поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще» (сообразно четырем животным в видении Иезекииля: орлу – поюще, тельцу – вопиюще, льву – взывающе, рыкающе и человеку – глаголюще). Это говорит священнослужитель.
Какая же это песнь? Что за славословие?
«Свят, Свят, Свят Господь Саваоф (сил), – отвечает народ за ангелов и присоединяясь к их хвале, – небо и земля полны славы Твоея! Осанна (хвала) в вышних! Благословен грядый во имя Господне! Осанна!» Слава!
Вот каким гимном ангелы, а с ними и люди славят Господа.
Так, следовательно, сердце, ищущее себе слов для выражения благодарности (евхаристии), нашло победный, торжественный язык и славит Бога вместе с небесными слугами Божиими, которые «присносущное», постоянное «возсылают» Богу славословие...
Вот куда приравнял себя человек! К Архангелам, Херувимам! Искал-искал, с кем бы сравняться в выражении благодарности? Кто бы еще так пылал желанием хвалы? А вот – Серафимы! («серафим» – значит «пламенный»). И не задумалась Церковь – по любви своей пламенной – поставить себя наряду с ними. Что может быть выше этого? Уже нельзя ничего и придумать больше для хвалы.
Еще в Херувимской мы дерзаем «припевать» Херувимам. А здесь уж совсем осмелились и поем вместе «с сими блаженными (счастливыми) силами... и мы, грешнии», – читает далее тайно священнослужитель и то же самое говорит, как и Ангел: «Свят еси яко воистинну и пресвят, и несть меры великолепию святыни Твоея». И опять повторяет еще: «Свят еси и пресвят, и великолепна слава Твоя» . И потом уже читает о послании и об установлении Им Евхаристии. И Сам Учредитель ее начал именно с благодарения, которое говорится в Евангелии и тайной молитве: «хвалу воздав» (Мф. 26, 27; Лк. 22, 17, 19) или «благодарив».
Вот как наполнена, насыщена славословием, благодарением уже большая часть самого центрального места Евхаристии!
Похоже ли это на скорбные и просительные наши настроения, с какими мы приступаем к канону этому?
А когда мы обратимся мыслью своею к тем основаниям, кои вызывают такое именно переживание, тогда нам еще яснее будет, что только так, только именно с благодарением и нужно и можно участвовать христианину за Евхаристией; тогда нам будет даже стыдно, если мы только и умеем просить и скорбеть.
Но уже закончим этот хвалебный гимн Церкви. Во время Пресуществления Святых Даров, во время принесения и освящения Жертвы Духом Святым, совершаемого священнослужителем, где уже рядовые миряне не могут принимать непосредственного и действенного участия, предоставляя это людям особо освященным, а точнее – Самому Духу Святому; они молчат, а за них лик продолжает петь хвалебную песнь.
Ну, остановимся на этом поразительном сочетании: Жертва и хвала!
Представим: нашего сына распинают, а может быть, и пытают; мы же в это время ...хвалу поем.
В алтаре повторяется Голгофская Жертва, а люди в это время ликуют и радостно поют: «Тебе (Тебя) поем, Тебе (Тебя) благословим, Тебе (Тебя) благодарим, Господи».
Поразительное сочетание! Так даже в момент искупительной жертвенной части Евхаристии Церковь радуется и благодарит...
Правда, «и молится», но больше все же поет, благословит, хвалит.
В алтаре – Небо: Отец, закалающий Сына Своего Духом Святым, рукою священника. Там страдания.
А в храме – земля, искупаемая Церковь. Здесь радость...
Как совместить это? Да, совместилось (почему – увидим дальше). И именно так должно отвечать христианину на Искупительную Жертву, то есть главным образом хвалою благодарности, пением славы... Именно ради лишь Искупления и можно стало благодарить... Может быть, позволительно даже и плакать, но плакать слезами благодарности; можно и рыдать от пожигающей хвалы за помилование. Это сочетание хвалы и жертвы поистине захватывает нашу душу. И даже сейчас хочется плакать слезами умиления... И плачу... Плачу, благодарный... О, сколько и я получал бесчисленных милостей! Ведь и я живу лишь верою и силою Искупления...
О, как понятен восторг благодарения Церкви!
Но из раскрытия этого сочетания мы можем уже окончательно убедиться, насколько господствует над всем в Евхаристическом каноне именно идея и чувство благодарности, что даже во время жертвы Церковь благодарит! Следовательно, сделаем отсюда и дальнейший вывод: Жертва не составляет сущности службы Евхаристии, а лишь является проходящим моментом, дает основание, материал, повод к главному содержанию ее, к благодарной хвале Богу. Воспринятое Искупления – радостная благодарность.
И вспоминается сейчас Богородичен на 9-м часе, читаемый постом: «Агнца, и Пастыря, и Спаса мира на Кресте зрящи Рождшая Тя, глаголаше слезящи: мир убо радуется, приемля избавление, утроба же Моя горит, зрящи Твое распятие, еже за всех терпиши, Сыне и Боже Мой».
Закончим мысли эти.
После Пресуществления Церковь с благодарностью вспоминает о спасенных людях, праотцах, отцах, патриархах, пророках, апостолах, мучениках, исповедниках, благовестниках, воздержниках (подвижниках) и просит: «Да обрящем милость и благодать» и мы «со всеми святыми». А особенно – с Пресвятой Владычицей нашей Богородицей и Приснодевой Марией. Ее «изрядно», исключительно, подобает (достойно) «блажити... Присноблаженную Сущую Богородицу... величаем».
Опять величание, опять хвала, и уже не одному Богу, но и сопрославляемым с Ним и Им прославленным святым, а выше всех – Богородице, «...Честнейшую Херувим и славнейшую Серафим...», «...без истления Бога Слова рождшую, Сущую (Истинную) Богородицу...».
Это ублажение Ее изумительно восторженно выражено в задостойнике: «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род». И заканчивается это песнопение теми же словами: «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, слава Тебе!»
И сколько других подобных же хвалебных задостойников: «Светися, светися!... Чистая, красуйся Богородице!» (Пасха); «Радуйся, Царице!» (Пятидесятница).
Все это вполне гармонирует с основным тоном Евхаристии – благодарением, славою. Об этом будем писать еще далее.
А сейчас скажем о последнем славословии.
Помянувши земных, нуждающихся тоже в милостях Божиих, Церковь заканчивает Евхаристический канон мольбой, чтобы Господь дал нам милость и впредь всегда «ныне, и присно, и во веки веков» «славити и воспевати пречестное и великолепое имя» Его.
Пожелав затем «милостей» и всем присутствующим: «и да будут милости Господа нашего Иисуса Христа...», священнослужитель заканчивает Евхаристический канон и внешним благословением, то есть опять-таки радостно.
Народ отвечает: «Аминь. Истинно! Верно! Согласны!»
Вот каков основной характер Евхаристии или тон ее: благодарственная хвала. И таким именно настроением и должен проникаться христианин, участвуя в этом моменте литургии. Особенно важно, чтобы эти переживания ощущал священнослужитель, тогда его чувства передадутся и пастве молящейся.
Чем же объясняется этот тон? Чем он вызывается?