ГИБЕЛЬ

Что особенно бывает грустно, что иногда по душе хорошие люди невнимательно относятся к жизни, живут день за днем, не отдавая отчета в своих поступках, и гибнут.

Из далекого прошлого передо мной встает образ одного из моих хороших знакомых, музыканта и композитора Пасхалова. Обладал он огромным талантом, на концертах, которые он давал, собирались тысячи народа. Я в миру был большим любителем музыки и сам играл на фисгармонии. Чтобы усовершенствоваться в игре, я начал брать уроки у Пасхалова. Он сначала спросил большую плату за урок, но деньги у меня были, и я согласился, потом уже он полюбил меня, недостойного, и предлагал заниматься бесплатно, от чего я, конечно, отказался.

Наши занятия шли успешно, одно мне было печально, что Пасхалов совсем отступил от Церкви. По поводу этого не раз приходилось с ним вести беседу.

Без Церкви невозможно спастись, – говорил я ему, – ведь Вы в Бога-то веруете. Зачем же отвергаете средства ко Спасению?

Что же я такого делаю, живу, как и все, или же, как большинство, к чему нужны обряды? Разве уж без хождения в церковь и спастись нельзя?

Невозможно, – отвечаю, – есть семь дверей для спасения, в одни Вы уже вошли, но надо войти и в другие!

Какие семь дверей? Ничего подобного я не слыхал.

Семь дверей – это семь Таинств. Святое Kрещение над Вами совершено, следовательно, одни двери пройдены, но необходимо войти и в двери покаяния, необходимо соединиться со Христом в Таинстве Святого Причащения.

Ну, что Вы мне говорите, Павел Иванович. Каждый служит Богу, как умеет, как, наконец, считает нужным: Вы вот в церковь ходите, посты соблюдаете и т.д., а я служу Богу музыкой, не все ли равно?

И, не дожидаясь ответа, Пасхалов заиграл. Никогда еще я не слышал такой музыки, неподражаемо играл он в тот вечер. Я жил в меблированных комнатах, и вот все коридоры наполнились народом, изо всех комнат открылись двери, все стремились послушать гениального композитора. Наконец, он кончил.

Удивительно хорошо, – заметил я, – но музыка музыкой, а Церковь она все-таки заменить не может. Всему свое время.

Наша беседа с ним в тот вечер затянулась далеко за полночь. Ушел он в особенном настроении, умиротворенный, радостный. На другой день он пришел ко мне снова:

Знаете ли, Павел Иванович, всю-то я ночь продумал, какой я великий грешник, сколько лет уже не говел, вот скоро наступит Великий пост, непременно буду говеть и причащаться.

Зачем же ждать поста, говейте теперь.

Нет, теперь неудобно, ведь и пост не за горами.

Хорошо думал Пасхалов, только он позабыл, что есть враг, которому неприятна такая перемена в нем, и что нужно приготовиться к борьбе, – все это он упустил из виду.

Однажды поздно вечером он приехал домой и велел горничной расплатиться с извозчиком; та вышла на улицу, но вместо извозчика увидела на облучке какое-то чудовище, вид его был так ужасен, что горничная упала в обморок. Куда возил враг Пасхалова, неизвестно, только на другой день он скоропостижно скончался. И погибла душа навеки.Сердечномнеегожаль.Враг всюду расставляет свои сети, желая погубить человека, и губит неосторожных (прп. Варсонофий, 29).

* * *

Вот граф Толстой был человек всесторонне образованный, но не имел Христа и погиб. Земные знания не помогли ему. Отверг он Святую Церковь – и был отвергнут (прп. Варсонофий, 29).