Шумиха и неразбериха

ШУМИХА И НЕРАЗБЕРИХА

Слово шумиха в значении «сенсация, оживленные толки» в русском литературном языке стоит одиноко среди слов с суффиксом -иха. Суффиксу -иха свойственны живые значения: самки животного (например, волчиха, зайчиха, слониха, крольчиха и т. п.), жены кого-нибудь (в образованиях от названий лиц по сословию, профессии или по фамилии, например, Кабаниха в «Грозе» Островского, купчиха, дворничиха, мельничиха и т. п.), или вообще женщины по социальному характеру, по профессии (щеголиха, портниха, ткачиха, повариха и т. п.)³⁹². Ср. у Пушкина в «Сказке о царе Салтане»:

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой...

Слово шумиха попало в литературный язык из народной речи так же, как и слова неразбериха, облепиха (со значениями: 1) «высокий колючий кустарник с ароматичной кисловатой желтой ягодой», 2) «водочная настойка на этой ягоде»).

Ср. задериха – головной убор замужних женщин (А. Подвысоцкий. Словарь областного архангельск. наречия; ср. Академический словарь русского языка, т. 2, вып. 4, с. 997); заманиха – «козни, сети, ловушка, ухищрения»; «глухое русло, ложный фарватер» и т. п. (Словарь русского языка, т. 2, вып. 5, с. 1395); ср. заманиха – кустарник (сл. АР 1792, ч. 3, с. 16). Ср. в Череповецком говоре: помани́ха – ожиданье, жданье. Поговорка: «поманиха подождихе сестра родная» (Герасимов, Сл. уездного Череповецк. говора, с. 74).

Академик Иноходцов в «Месяцеслове историческом и географическом на 1796 год» так писал о жительницах Каргополя: «Женщины на головах имеют сдериху так устроенную, что бываемые на лице морщины посредством ее уничтожаются. От чего сия сделанная на шнурах машинка надо лбом представляет вид лошадиного копыта. Сдериха покрывается кокошником, унизанным жемчугом...» (Сухомлинов, вып. 3, с. 232). Ср. завариха – каша из заваренной в кипятке крупы, муки или кисель (см. сл. Грота–Шахматова, 1899, т. 2, вып. 3, с. 774)³⁹³. Ср. также: блестиха– колючий кустарник... (сл. Грота–Шахматова, 1891, вып. 1, с. 207), глоти́ха – черемуха в Ярославской губернии (Бурнашев, Опыт терм. сл., 1, с. 144). В книге М. А. Дмитриева «Князь Иван Михайлович Долгорукой и его сочинения» (М., 1863) так рассказывается о предсмертном разговоре И. М. Долгорукого с княгиней Горчаковой: «Он спросил ее по французски: ”Чем будете меня вспоминать?“ – Она отвечала очень некстати: ”любезностью, которой нет подобной!“ – Он огорчился и сказал: ”C'est donc là le souvenir que je laisse après moi?.. Hélas! ce n'est que du clinquant!“ ”Так вот какую я память после себя оставлю?.. это одна глумиха“» (с. 161).

По-видимому, слова отглагольного происхождения с суффиксом -иха, обозначающие предмет по действию, особенно распространены в севернорусских говорах. Слово шумиха также, можно предполагать, вошло в русский литературный язык из северно-русского наречия. Но его первоначальное значение было далеко от современного литературного.

Современное значение слова шумиха сложилось в газетном и журнальном языке и притом не ранее 30–40-х годов XIX в. (ср. газетная шумиха, поднять шумиху вокруг новой пьесы и т. п.).

Слово шумиха русскому литературному языку XVIII и первой половины XIX в. было известно в профессиональном значении «мишура, разбитая в тонкие листочки». Например, у Державина:

О! тщетно счастия рука,

Против естественного чина,

Безумца рядит в господина,

Или в шумиху дурака.

(Вельможе)

Ср. также:

На место чиста злата

Шумихи любят блеск.

(Афинейскому витязю)

А. А. Потебня в своем исследовании «О связи некоторых представлений в языке», рассматривая связь шума листьев и речи, указывал на то, что «сусальное золото иначе называется шумихою» и отмечал областное великорусское слово – «шумиха, осока, которая, как известно, шумит особым, металлическим шумом» (Потебня 1914, с. 146). Это слово было приведено еще в «Опыте областного великорусского словаря» (1852): «шумиха, и, с. ж. Осока, болотная трава. Перм. Ирбит.» (с. 268).

Слово шумиха употребляется со значением «сено» в языке портных д. Дягонька, Сильковской вол. Мосальского у. (см. В. Н. Добровольский. Некоторые данные условного языка Калужских рабочих // Изв. ОРЯС, 1899, т. 4, кн. 4, с. 1408).

Д. К. Зеленин отметил в вятском говоре начала XX в. своеобразное применение слова шумиха в значении: «Часовня с чтимою иконою при мельнице... Говорят: ”итти на шуми́ху“ (­ на богомолье)... Выражаются и: ”шу́мному Богу молиться“»³⁹⁴.

Об эволюции значения слова шумиха писал еще раньше проф. П. А. Лавровский в своей статье «Замечания об особенностях словообразования и значения слов в древнем русском языке» в связи с этимологией слова сусальный (сусальное золото): «Слово сусальный употребляется как эпитет золота в листках и, по форме своей, должно происходить от глагола сусать, как молчальный от молчать, игральный от играть, пристальный от пристать и т. под. Этого коренного глагола в отечественном языке нет, зато находим мы его в наречии Чешском, в котором он является, согласно с фонетическими законами этого наречия, в виде suseti, что значит производить шелест, от того же корня есть и прилагательное susliwý, вполне равное нашему сусальный и по образованию (окончание -альный равно и в нашем языке окончанию -ливый: древнее молчальный, современное молчаливый), и по употреблению: как сусальный относится к тонким листикам золота, от малейшего дуновения производящим шелест, так и Чешск. susliwý только и относится к колеблющимся листьям (деревьев). Народ, произнося это слово теперь, уже не соединяет с ним той идеи, по которой образовалось оно; но, не забыв свойства самого предмета и желая выразить его в слове более для него понятном, он употребил другой термин, назвал листовое золото шумихой, как называет он шумихой болотную траву осоку, листья которой при самом слабом ветерке производят довольно явственный шум» (Изв. Имп. АН по Отд-ю русск. яз. и словесности, 2, 1853, с. 275).

Понятно, что в общелитературном языке экспрессивное слово шумиха постепенно утрачивало свои профессиональные и областные значения, включаясь в гнездо шум – шуметь.

Переносное значение – «сенсация, пустой эффект, шум, преувеличение, необоснованные толки» в слове шумиха развилось не позднее 20–30-х годов XIX в. Оно [неоднократно] использовано В. Г. Белинским в его знаменитой статье «Литературные мечтания» (1834) [в значении «пустой, трескучий набор слов»; «словесный шум, лишенный глубокого внутреннего содержания». Напр.: «Похвальные слова – плоды заказной работы, где одна только шумиха и возгласы...»; «Главный недостаток... состоит... в ораторской шумихе...»; «...его слог, за исключением первых четырех томов, где по большей части одна риторическая шумиха... имеет характер важности, величавости и энергии, и часто переходит в истинное красноречие» (Белинский 1900, 1, с. 333, 350). Любопытно переносное употребление слова шумиха, опирающееся на то же значение – шумящего сусального золота, в критических статьях Марлинского (А. Бестужева): «Вторая, несомненная степень Поэзии есть Эпопея, т. е. народные предания о старине, одетые в шумиху басни» («Московский телеграф, 1833, № 15, ч. 52, с. 413). Ср. в «Воспоминаниях» Б. Н. Чичерина («Москва сороковых годов»): «Первая лекция [Н. Крылова – В. В.] была рассчитана на эффект, и, точно, она многих поразила; но, в сущности, это была странная шумиха» (М., 1929, с. 62). «Первая половина статьи Крылова, появившаяся в ”Русской Беседе“, произвела громадный эффект. (...) Скоро, однако, стали догадываться, что под этою мишурою скрывается совершенная пустота содержания, что противоречия и неясность оказываются на каждом шагу, что фактическая сторона никуда не годится, что все это, наконец, не более, как громкая шумиха» (с. 272).

У И. А. Гончарова в статье «Лучше поздно, чем никогда» (1879): «Праздная фантазия в таких натурах [как Райский. – В. В.] чаще всего бросается в сферу чувств, во все виды и роды любвей, производя экзальтацию, творя идолы и идеалы, порождая из всего этого какую-то горячку или шумиху, что-то жалкое и смешное»³⁹⁵.

Однотипное со словом шумиха слово неразбериха в современной разговорной речи очень активно. Оно окутано экспрессией несколько иронической или пренебрежительной фамильярности. Оно обозначает: «запутанное положение, отсутствие ясности и порядка в чем-нибудь».

Морфологический состав этого слова и его стилистическая окраска свидетельствуют о его органической связи со стихией живой устной речи. В этом слове так же, как и в слове шумиха, суффикс -их-(а) выполняет функцию, свойственную ему не в литературном языке, а в народных говорах: он указывает на предметно отвлеченное значение слова. Строение основы в слове неразбериха также очень любопытно: неразбер- это глагольная основа не инфинитива, а настоящего времени – повелительного наклонения (ср. разговорно-шутливое выражение: «не разбери-бери»). Ср. областное обдериха – нечистый дух в бане (арханг.); опали́ха – печеный картофель³⁹⁶ и др.

Слово неразбериха не отмечено ни в одном словаре русского языка до конца XIX в. Оно укрепилось в литературном языке не раньше последних десятилетий XIX в. или даже начала XX века.

Опубликовано в Бюллетене Диалектологического сектора Института русского языка АН СССР, вып. 3 (М.; Л., 1948) вместе со статьей «Щуплый» под общим названием «Из истории лексических взаимоотношений между русскими диалектами и литературным языком». В архиве сохранилась рукопись (5 пронумерованных листков разного формата) и несколько дополнительных замечаний и выписок, часть из которых уже вошла в публикацию 1948 г., а часть включается в настоящее издание: 1) рассуждение В. В. Виноградова об особом употреблении слова шумиха у В. Г. Белинского и А. Марлинского; 2) заметка о словах блестиха, глотиха, глумиха; 3) цитата из работы А. К. Зеленина о своеобразном использовании слова шумиха в вятском говоре.

Здесь печатается полный текст статьи с внесением некоторых необходимых поправок и уточнений. – Е. Х.