Рассуждение тридцать восьмое. О мирском счастье

И мир преходит, и похоть его (1Ин.2:17).

§ І

Счастье мира сего есть собрание временных добр; как то: богатства, чести, любви, начальства, власти, и всего, что есть в мире высокое и великолепное.

§ II

Счастье мира сего есть непостоянно; кто ныне богат, заутра – убог; кто ныне славен, заутра – бесчестен; кто ныне свободен, заутра – пленник. Дионисий, Сиракузский Государь, изгнан будучи от царства, учил в Коринфе детей; что сие доказывает? – непостоянство счастья. Сифакс, Нумидийский царь, побеждён от Сципиона Римского, скончал жизнь свою в темнице; что сие являет? – непостоянство счастья. Алуцибиад, богатейший и сильнейший, сослан в ссылку; что сие доказывает? – непостоянство счастья. Поликрат, ничего в жизни противного не претерпевши, наконец, распят; что сие доказывает? – непостоянство счастья. Что, наконец, славнейший и богатейший Иов лишился всего имения, детей и собственного своего здравия, сие не есть ли доказательство непостоянства мирского счастья.

§ III

Счастье мира сего подобно сену, как говорит Исаия: всяка слава человеча яко цвет травный; и́зсше трава, и цвет отпаде́ (Ис.40:6). Скоро сохнет, смертью пожинается, и во гроб повергается. Не ревнуй, – говорит Давид, – лукавнующым, ниже́ зави́ди творящым беззаконие; зане́ яко трава скоро и́зсшут, и яко зе́лие злака скоро отпадут (Пс.36:1–2). Оно подобно древу, которое прежде украшалось обширностью ветвей и зелёностью листьев, a, наконец, будучи подъедено от червя – иссохло, и бурею сломлено. Видех, – говорит псалмопевец, – нечестиваго превозносящася и вы́сящася яко кедры Ливанския: и мимо идо́х, и се, не бе, и взыска́х его, и не обре́теся место его (Пс.36:35–36). Оно подобно морю, которое тогда обещает непогоду, когда тишина на оном царствует, и, когда корабли по оному спокойно шествуют, угрожает кораблекрушением. Оно подобно плинфе, показанной пророку Иезекиилю, которая удобно ломается (Иез.4:1). Подобно дому, основанному на песке, или зданию, стоящему над рвом, подмываемым водою. Но при всем том – мы ему себя вверяем, и на оное надеемся, почитаем оное добром, которое никогда потеряно быть не может. Памятовать надобно изрядное оное Солоново изречение, который, „когда Крез, сидя на позлащённом престоле спросил у него, видел ли он что-нибудь красивее? Ответствовал: видел петухов, фазанов и павлинов в гораздо лучшем цвете»¹⁷¹.

Счастье мира сего ослепляет человека так, что он никого лучше себя не ставит, и почитает себя бессмертным. Сезострис, Египетский Государь, везён был в одно время на позлащённой колеснице четырьмя царями полонёнными; один из них, оборачиваясь часто, смотрел на колесо; царь, приметив сие, вопросил его о причине; на который вопрос, он ответствовал: „я смотрю на спицы, из которых верхние бывают нижними, а нижние верхними, и рассуждаю о коловратности нашего счастья». Сезострис, сим умягчён будучи, свободу им даровал.

§ IV

Счастье мира сего суетно, и надеющихся на оное, легкомысленными назвать можно. Они подобны спящему, державшему во сне в руках своих дорогую вещь, которая по возбуждении от сна в руках не обретается. Сон есть мирское счастье: много обещает хорошего, но не в самой вещи. Гоняющийся за славою мира сего подобен мальчику, гоняющемуся за своею тенью, и никогда её поймать не могущему. Насыщуся, – говорит Давид, – внегда явитимися славе твоей (Пс.16:15). Сия слава в Боге не есть мирская; ибо слава мирская не насыщает, а слава Небесная, слава присносущная, на которую и Апостолы взирали с удивлением, – сия слава обитает превыше холмов. А кто не восходит на горы, и превыше гор, тот ею не наслаждается. Люди, предавшиеся миру, видят славу сию, но издалеча, точию с горы Фазги, то есть в созданиях; но славы Небесной сладкого мёда и млека Месопотамского не вкушают; ибо не возвышаются выше гор. Ползают по долине мира, и в блате похотей самопроизвольно валяются. Слава сия весьма отлична от мирской; но ах! сколь мало таковых, которые бы сбросив сию ненужную милоть, взлетали яко на небо, которые бы сим доказали одной превосходство, а другой суету. Одни точию Илии сие учинили. Понимал сие различие, хотя тёмно, и Диоген философ, который Александру Великому сказал: „твоя власть и слава или есть настоящая, или прошедшая, или будущая: ежели настоящая, то не долго будет продолжаться; ежели прошедшая, то она исчезла; ежели будущая, то какая мне в ней нужда?» Но при всём том он сидел всегда в бочке, – не на горах Сионских.

§ V

Блеск мирского счастья ослепляет нас, и как бы обвораживает. Оно представляет нам мирское злато, ка которое мы засматриваемся, а о злате земли Небесной не помышляем, которое есть доброе. Оно представляет нам многоразличные пищи и пития, и мы забываем хлеб Небесный и вино новое, которое обещал Христос предложить в Царствии Отца Своего: яко не и́мам пи́ти отныне от сего плода́ ло́знаго, до дне того́, егда́ е пию́ с вами но́во во царствии Отца моего (Мф.26:29). Оно представляет нам сладость плотскую, и принуждает забывать имя сладчайшего Иисуса. Таким образом, мы отдаляемся от Христа, отходим на страну далече, подобно луне, которая во исполнении своём весьма далеко отстоит от солнца. Озаряемы сиянием мирской славы, не видим мы свет, о коем говорит Давид: даже до века не у́зрит света (Пс.48:20). Не видим света, ибо ходим во тьме, бегая света, и утопая в тине гнусных похотей самовольно приходим во тьму кромешную даже до рода нечестивых отец своих (Пс.48:20).

§ VI

Счастье мира сего истребляет в нас добродетель, а на против того – в пороки устремляет. Когда Давид ходил на крове дома царского, когда, то есть сделался счастливым, и всеми добрами мира сего изобиловал, тогда сделался прелюбодеем и убийцей (2Цар.11:2, 4). Поистине счастье есть ров, изрытый для нашего падения, однако покровен некими видами прельщающих добр; ибо как ловцы, чтобы уловить зверей, выкапывают ямы, и сверху прикрывают соломою или сеном, дабы оные видимы не были¹⁷²: ничем нас так скоро уловить диавол не может, как мирским счастьем. Ходим безопасно, – и падаем в ров заблуждений и пороков, из коего, по словам св. Дионисия, не так удобно вылезть, как во оной пасти¹⁷³. Посему счастливые подобны Содомским яблокам: извне прекрасным, внутрь преисполненным смрада, гноя и праха, ибо они извне цветут, но суть прах и погибель ближнему, и в жизни суть прах, и в смерти – гной, хотя до времени процветают и прельщают. Процветают до времени? Ах, сколь краткое время! Что́ един пункт в рассуждении вечности? – Ничто. Что́ счастье мира сего? – Един пункт. Да и может ли и сие сравнение ему приличествовать? ибо между бесконечностью, и пунктом, нет ни малейшей пропорции. Почто ж рождённый к вечности, любит пункт, или ничто против вечности? Но может быть добра мирские и удовольствовать могут. Испытай богатство: оно тебя не увеселит; испытай чести: они тебя не насытят; испытай плотские услаждения: они тебя не удовольствуют. Что ж? Кому убо подобна слава мира сего? Подобна статуе неодушевлённой, у Даниила упоминаемой (Дан.2:31), которую Христос сокрушит и опровергнет в будущей жизни. Подобна пиру Илиогабалову, на котором он представил гостям своим кушанье живописное¹⁷⁴. Призыванию счастья на пир, слепо последовать не до́лжно, а кто приходит на оный, тот остаётся голоден, ибо на оном пища – умножает голод, а питьё – воспаляет жажду.

§ VII

Примечать надобно, как счастье возносит человека. Давид из пастуха, сделался царём. Иосиф из раба – господином. Селевк, прежде Александра Великого скороход, после Сирии и Азии – повелитель. Максимин пас скот, но сделался Императором. Марциан, из кузнеца – кесарем. Маврикий, из нотария и писца – на Востоке возведён на престол. Василий кесарь, был прежде слугою у одного игумена; убивши Михаила Императора – стал Кесарем.

§ VIII

Примечать надобно, как счастье переменяется. Аман, первый Артаксерксов министр – повешен. Навал ныне счастлив, заутра – мёртв. Велизарий, коего прежде называли утехою Римского государства, наконец, сделавшись нищим, просил милостыни сими словами: „дайте милостыню Велизарию, коего храбрость возвысила, а зависть – ослепила». Крез богатейший – был пленником. Красса Парфяне, пленивши, налили ему в горло золота, почему он и понёс казнь, сребролюбия достойную. И подобными сим примерами древние времена и новые веки преисполнены.

§ IX

Спрашивается: откуда бывает сие, что одни счастливы, a друге несчастливы? Удобное решение: от Бога. Сие делает Он, α) да покажет, что Он совершенный и праведный во всех сих дарах Господь, Коему никтоже может сказать: почто тако твориши? ß) Да покажет несходство в роде человеческом, и степени Божиего провидения, чудным порядком расположенные? γ) Чтобы люди учились просить счастья от единого Бога – всех благ подателя. δ) Дабы счастливые употребляли своё счастье в славу Божию, и для вспомоществования ближнему, а несчастливые пеклись бы о благочестии и скромности. ε) Дабы благочестивые знали, что добра мира сего суть ни добрые, ни худые; и что Бог оные дарует и злочестивым, а чрез сие научились бы не прилепляться к оным.

Злочестивые сосут ярость змиеву (Иов.20:16), когда владеют богатством, ибо, хотя они владеют с приятностью; однако после оно преобратится в яд и желчь, и положит преграду душевному благополучию. Ибо слава злочестивых иссыхает яко сено; и поскольку богатые, служа лихоимству суть идолослужители (Еф.5:5), для того часть их со идолослужителями в езере огненне; вне псы и чародеи, и любедеи, и убийцы, и идолослужители (Откр.21:8). Яд аспидов есть для нечестивых богатство: поскольку геенский аспид сим сладким ядом уловляет их души по словам Павловым: хотящии богати́тися впадают в напасти и сеть, и в похоти мно́ги несмысленны и врежда́ющыя, яже погружают человеки во всегубителство и погибель (1Тим.6:9). Один сего яда приём – наносит духовную смерть.

§ X

Ежели убо счастье мира сего есть непостоянно, то христианину гоняться за оным не прилично. Тень не заключает в себе вещи. Все добра мирские суть тень: истинная же вещь и нетленная есть добро вечное и Небесное. Христианин ли убо вверит мысли и душу свою мирскому счастью, сему непостоянному Евриппу? Христианин ли прилепится к тому, от чего и умные язычники бегали? В храме Соломоновом окна были из внутрь шире, а из вине у́же: сердце Христианина из внутрь должно быть пространнее ко принятию Святаго Духа, извне же – тесно ко вмещению любви к земным добрам. Изрядно о сем св. Григорий говорит: „плотские мысли столько от похотения плоти расширяются, сколько к приятию Святаго Духа в сердца наши уменьшают вход». Оставить убо должен христианин с Авраамом (Быт.21) сродников и друзей, то есть мир сей и добра его, дабы на земле пожить мог спокойно, всегда имея с собою Бога. Ежели желаешь, чтоб Христос чрез веру в тебе обитал, и, чтобы вера была свидетельствуема любовью, то отдали сердце твоё от земли, подобно кораблю, в коем был Христос и учил народ (Лк.5:3): ибо всяк, не возвышающийся от земных, и полагающий надежду свою в тленных добрах – погибает так, как вся тварь погибла во время потопа, кроме ковчега Ноева, кой носился по водам. Левиты, хотя вошли в землю обетованную, но собственного жилища не имели там (Чис.18:20): так и ты, христианине, ничего присвоять себе в сей жизни не должен. Мы – путники и странники, как утверждает Павел: не и́мамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыску́ем (Евр.13:14). Какая убо нужда нам в том, что нас в пути отягощает? Шествуя к вечности, мы несём с собою неудобоносимое иго богатства и суетной славы, и под сим своевольным крестом совсем ослабевая, – думаем окрылатеть аки орлы, и полететь даже до дому Божия. Превыше небес суть райские утехи: и мы ли – всегда долу поникшие, земная, а не горняя мудрствующие – надеемся получить оные себе в наследие? Там, в будущей жизни, дано будет наследие тем, кои в сей жизни ничего не имели; а имели одно только богатство добродетели: блаже́ни нищии духом: яко тех есть царствие небесное (Мф.5:3) – Царствие небесное ну́дится, и ну́ждницы восхищают е (Мф.11:12). Пойдём убо узкими вратами к Небесному Отечеству. Узкие врата вводят в Царство; широкие же врата – ведут в пагубу. Искать надобно того Царствия, которое состоит в получении Бога, в наслаждении вечными благими, в непременном спокойствии. Помышляй человече! о Небе, и так сам в себе читай: аще забуду тебе, Иерусалиме, забве́на бу́ди десни́ца моя; и аще не помяну тебе в начале веселия моего, прилипни язык мой гортани моему (Пс.136:5–).