Нравственный облик и характерные особенности поэтического творчества Ивана Савича Никитина

По поводу восьмидесятилетия со дня его рождения. Речь, произнесенная на акте Исидоровского женского училища 10 октября 1904 года.

Сегодня – торжественный праздник нашего учебно-воспитательного питомника, подготовляющего деятельниц преимущественно на педагогическом поприще. Молодые поколения, питомицы нашего училища, суть гости настоящего времени и хозяева будущего, которое они получают, в виде наследства, от прежних поколений. Каждое поколение, продолжая дело предшествующего, привносит от себя что-либо новое. Но это новое, чтобы быть устойчивым, прочным, крепким и ценным, должно исторически развиваться из старого, на нем основываться, лишь раскрывая его и улучшая, проводя все глубже и глубже, совершеннее и полнее в сознание и жизнь.

Одним из наиболее важных, первостепенных образовательно-воспитательных средств, особенно для молодого поколения, является, несомненно, литература, и главным образом и прежде всего именно отечественная, родная, отображающая в себе, как в зеркале, нужды, запросы, чаяния, потребности, особенности и идеалы русского народа.

21-го сентября настоящего года исполнилось восьмидесятилетие со дня рождения одного из наших отечественных поэтов Ивана Саввича Никитина, – поэта, правда, не первой величины, но, несомненно, все же выдающегося, серьезного и искреннего.

Посильное и, по возможности, краткое воспроизведение некоторых черт его нравственного облика и раскрытие наиболее существенных, характерных особенностей его поэтического творчества и будет предложено – по этому поводу – просвещенному вниманию настоящего высокочтимого собрания, украсившего своим присутствием наше скромное торжество.

Никитин замечателен, прежде всего, как личность, обладавшая необыкновенно-твердым характером, стойкостью в борьбе с внешними обстоятельствами, – нуждою, лишениями, семейными неурядицами и невзгодами. Среди самых тяжелых условий он сохранил полное нравственное самообладание, неуклонно и постоянно стремился, несмотря на все препятствия, к свету знания: был проникнут искреннею и глубокою религиозною настроенностью и преданностью Церкви, глубоко верил в смысл жизни, управляемой Провидением; отличался чуткостью и отзывчивостью к нуждам, горестям и страданиям своих ближних.

Несмотря на тяжелые жизненные обстоятельства, которые, по-видимому, могли совершенно задавить и обезличить всякого другого, менее стойкого и сильного духом человека, Никитин не зарыл в землю своего таланта: он, лишая себя необходимого отдыха после тяжелой и хлопотливой дневной работы, учился, читал, вдумывался в прочитанное, присматривался к жизни, наблюдал «бедность горемычную» окружающих людей, – переживал своим сердцем горе и страдание ближних и «скорбь свою» он «в звуках изливал».

Энергичную, неустанную борьбу с окружающей обстановкой и тяжелыми обстоятельствами жизни Никитин изобразил в следующих словах:

Как узник я рвался на волю...

Упрямо цепи разбивал!

Я света, воздуха желал!..

Ни сил, ни жизни молодой

Я не жалел в борьбе с судьбой!

Вообще жизнь нашего поэта являет нам один из нечастых и замечательных примеров господства умственной и нравственной личности человека над внешними обстоятельствами. По его собственным словам, хотя почти «от самой колыбели страдание досталося» ему, – «как человек, своей высокой цели» он «не забыл в мучительной борьбе!» (т. I, стр. 175).

Он стремился жить так, чтобы, несмотря на все житейские невзгоды, быть достойным имени человека, – «этого разумного Божья созданья». Вот почему прав биограф Никитина ¹ , когда говорит, что лучшая поэма, им созданная, – его жизнь: лучший тип – он сам»².

Что же давало нашему поэту необходимые силы для того, чтобы не пасть духом в житейской борьбе, стойко и бодро стремиться к свету, к истине и добру? Не удивительно ли, что «суровый холод жизни строгой спокойно» он «переносил» «и у небес дороги новой в часы молитвы не просил»? В чем наш поэт почерпал необходимые для осуществления своего жизненного подвига силы? В чем он находил облегчение и утешение в своей тяжелой доле?

Поэтический дар Никитина, на который он смотрел, как на свое призвание, как «на лучший дар небесный», как «на драгоценный клад», – который он берег и хранил, видя в нем талант, ему вверенный от Бога, – его поэтическое творчество служило для него отрадой и утешением, давало ему просвет в его тяжелой жизни, доставляло ему светлые мгновения, когда он забывал все окружающее и переносился в идеальный мир.

Вот что говорит о себе он сам:

Были у меня отрадные мгновенья,

Когда всю скорбь мою я в звуках изливал!

И знал я сердца мир и слезы вдохновенья

И долю горькую завидной почитал.

За дар свой, в этот миг, благодарил я Бога,

Казался раем мне мой темный уголок.

В такие минуты он становился «чужд дневных тревог, насущных нужд».

Как истинный поэт, Никитин понимал «живой язык природы», и, созерцая природу, приходил к убеждению, что «прекрасен мир». По собственному признанию поэта, с ним «говорил и ветер перелетный». Он понимал «лесов, и волн, и вьюги шум».

В каждой травке – душа,

Каждый звук говорит.

Он «с детства понимать привык» леса «молчание немое» и его «таинственный язык,

Как что-то близкое, родное.

На лоне природы «и сердцу и думам» он находил «свободу».

В тишине природы необъятной

Покой уму и сердцу нахожу;

И чужды мне земные впечатленья,

И так светло во глубине души:

Мне кажется, со мной в уединеньи

Тогда весь мир беседует в тиши...

Здесь мать моя, друг и наставник – природа.

И кажется жизнь мне светлей впереди,

Когда к своей мощной, широкой груди

Она, как младенца, меня допускает

И часть своей силы мне в душу вливает.

Таким образом, «здравое сердце» поэта отражало в себе, «мир и Творца». Никитин, по его собственным словам, «созерцал присутствие Бога в твореньи».

Для него, как и для всякого человека с чутким и чистым сердцем, было несомненно, что «на своем языке» природа, и годы, и веки вторит свободно торжественный гимн вездесущему Богу».

Присутствие непостижимой силы

Таинственно скрывается во всем:

Есть смысл и жизнь в безмолвии ночном,

И в блеске дня, и в тишине могилы,

В движении безчисленных миров,

В торжественном покое океана,

И в сумраке задумчивых лесов,

И в ужасе степного урагана,

В дыхании прохладном ветерка,

И в шелесте листов перед зарею,

И в красоте пустынного цветка,

И в ручейке, текущем под горою.

Близость к природе производила на душу поэта отрадное, успокоительное, умиротворяющее впечатление, которое разрешалось нередко молитвой.

И забываю я тогда свой день печальный,

С оставленным трудом без жалобы мирюсь,

Гляжу на небеса и в тишине молюсь...

Когда один, в минуты размышления,

С природой я беседую в тиши,

Я верю: есть святое Провиденье

И кроткий мир для сердца и души;

И грусть свою тогда я забываю,

С своей нуждой безропотно мирюсь,

И небесам невидимо молюсь,

И песнь пою, и слезы проливаю...

Религиозное настроение поэта, несомненно привитое к нему еще в детстве, в семейном воспитании, искреннее и глубокое, – укреплялось и поддерживалось в поэте также теми скорбными обстоятельствами, которыми была полна вся его жизнь, и которые отразились очень заметно и на его поэтическом творчестве.

Страдание нередко вдохновляло лучших поэтов нашего века и являлось источником тех религиозных мотивов, какие нередко звучат в их поэзии. Скорбь дает душе крылья, которые уносят человека к небу. Скорбь – это мост, соединяющий этот мир с горним. И у Никитина скорбные мотивы разрешаются очень часто молитвенными аккордами, смягчавшими грустное настроение его, дававшими ему облегчение, успокоение и даже отраду и мир.

Тяжел ваш крест и ваша чаша

Горька! Но жив Господь всего:

Да не смутится сердце ваше,

Молитесь, веруйте в Него!

Слеза-ль падет у вас, – Он знает

Число всех каплей дождевых, –

И ваши слезы сосчитает,

Оценит каждую из них.

Он весь любовь, и жизнь и сила,

С Ним благо все, с Ним свет во тьме...

В тяжелые минуты мучительных сомнений и тяжких огорчений, когда «сердце» поэта не находило ни в чем «отрады», когда он с особенно острою болью чувствовал «все зло в этом мире, всю скорбь человека», он находил успокоение, отраду и облегчение только в молитве.

Склоню пред иконой святою колени

И с жаркой молитвою ниц упаду.

И мнится мне, слышу я шепот невнятный,

И кто-то со мной в полумраке стоит:

Быть может, незримо, в тот миг благодатный,

Мой ангел-хранитель молитву творит.

И в душу прольется мне светлая радость.

Особенно трогала поэта способность нашего простого народа «верить и терпеть», нести безропотно свой крест в самой тяжелой жизненной обстановке, в постоянном горе, нужде и лишениях. Поэт не только удивлялся этой духовной силе русского народа, но советовал всем учиться «этой способности». (Т. II, стр. 21: «Ночлег в деревне»).

В стихотворении «Дедушка» поэт представил образ одинокого, всеми забытого и покинутого, бедного, дряхлого старичка-крестьянина, много видевшего «кручины на веку своем» и под старость имевшего единственную отраду – «в Божий храм ходить». И в своей молитве он не жалобы изливает перед Богом, не облегчения и улучшения своей участи просит, а «за скорби славит Бога, Божие дитя».

И весь русский народ во всем своем историческом прошлом проявил, по убеждению нашего поэта, эту могучую нравственную силу, в борьбе с препятствиями закалил свой дух, постепенно, но неуклонно шествуя по определенному ему Провидением пути, возрастая от славы к славе, от силы в силу.

Таков удел твой, Русь святая, –

Величье кровью покупать;

На грудах пепла, выростая,

Не в первый раз тебе стоять

В борьбе с чужими племенами

Ты возмужала, развилась,

И над мятежными волнами

Скалой громадной поднялась.

При таких условиях нет оснований опасаться за будущую судьбу русского народа. Какие бы тяжелые испытания ни суждено ему было нести в своей исторической жизни, какие бы тяжкие невзгоды ни постигали его, – сомневаться в его плодотворной работе на благо человечества и во славу Божию нет оснований, – «Господь Русью правит». Но при этом, по убеждению поэта, требуется, конечно, честная, самоотверженная работа всех русских людей, особенно же тех, которые имеют возможность и способность оказывать благодетельное воздействие на простой народ, служить ему в деле его просвещения, помогать ему справляться и с другими многочисленными нуждами.

Поэт с надеждой взирал на молодые поколения, многого ожидал от них, звал их на частную, самоотверженную работу для русского народа. Не легка твоя будет дорога, взывал он к молодежи...

Но иди, –

не погибнет твой труд!

Знамя чести и истины строгой

Только крепче в бурю несут.

Безконечное мысли движенье,

Царство разума, правды святой, –

Вот прямое твое назначенье,

Добрый подвиг на почве родной!...

Зрей, наше юное племя!

Путь твой широк впереди.

Слава, кто истине служит!..

Истина жертвует всем!

Дружно на труд поспешим...

Рыхлая почва готова,

Сейте, покуда весна.

Доброго дела и слова

Не пропадут семена.