Я ль на свете всех умнее, или о подростковом атеизме
На днях мне попалась на глаза публикация одного популярного научного журналиста – молодой женщины, которая на вопрос собеседника о Боге воскликнула: «Послушайте, я человек с приличным образованием, живущий в Москве XXI века, какая у меня может быть вера в Бога, вы о чём?», и продолжила: «На самом деле всё статистические исследования, социологические, показывают, что вера в Бога отрицательно коррелируется с уровнем образования. Что чем выше уровень образования, тем больше вероятность, что человек будет атеистом. Скажем, среди обычных американцев до 90% говорят, что они верят в Бога. При этом среди заключённых тюрем, более 99% говорят, что они верят в Бога».
Это довольно типично для той атеистической риторики, которую легко встретить в интернете, и которую я бы обозначил как «подростковый атеизм». Его особенность – вера в своё интеллектуальное превосходство. Перед нами юноша (или девушка), уверенные, что само по себе отнесение себя к атеистам обозначает их как людей умных и образованных, принадлежащих к наиболее просвещённой и продвинутой части как сограждан, так и человечества в целом. И, конечно, производящих особенно благоприятное впечатление на фоне тех отсталых, невежественных людей, которые всё ещё верят в Бога.
Это простодушное любование своим интеллектуальным превосходством совершенно естественно для подростка, который только входит во взрослую жизнь и стремится самоутвердиться. Кто-то делает это за счёт глупых трат родительских денег, но этот способ доступен немногим. Кто-то показывает своё превосходство в спорте. А кто-то ещё желает подчеркнуть свои глубокие познания и могучий интеллект, принадлежность к тем блестящим умам, которые творят науку и открывают перед ошеломлённым человечеством новые горизонты.
Такое стремление к самоутверждению может сохраняться и в зрелом возрасте – форум сайта Ричарда Докинза, человека уже немолодого, был назван «Оазис чистого мышления», а одно из атеистических движений, из-за того, что слово «атеист» звучит негативно, решило называть себя brights, что на русский приблизительно можно перевести как «умники» или «светлые головы».
Конечно, на свете есть разные атеисты, и, разумеется, не всем неверующим свойственна такая заносчивость и самохвальство, но одной из бросающихся в глаза маркетинговых стратегий атеизма является именно продажа подросткового самоутверждения.
Самоутвердиться на научном поприще чрезвычайно трудно – тут и редкой гениальности мало, нужны упорные труды, да и элемент везения. Зато можно просто сопричислить себя к миру науки при помощи несложного психологического приёма: 1) принять идеологический миф о борьбе науки и религии; 2) постулировать, что в этой борьбе ты на стороне науки; – и готово – ты уже интеллектуально превосходишь большую часть людского рода, у тебя всегда есть на кого посмотреть сверху вниз. Для этого совершенно необязательно вообще утруждать себя приобретением каких-либо научных познаний – достаточно прочитать пару публицистических книг Докинза или ещё кого-то из «новых атеистов», которые вовсе не возлагают на читателя чрезмерного интеллектуального бремени.
Характерной особенностью этой стратегии продвижения атеизма является перевод разговора с реальности (как на самом деле устроено мироздание и как мы можем это знать) на сравнительные интеллектуальные достоинства атеистов (больших умниц) и верующих (совсем наоборот). Упор делается не на то, что верующие неправы, а на то, что они глупы и невежественны, и уважающий себя подросток не должен принадлежать к такой компании. Как писал ещё К.С.Льюис в «Письмах Баламута», «Самоуверенная тарабарщина, а не аргументы, поможет тебе удержать пациента вдали от церкви. Не трать времени на то, чтобы убедить его в истинности материализма: лучше внуши ему, что материализм силён или смел, что это философия будущего».
Эта стратегия вряд ли сработает, если вас не интересует, какое именно место в таблице великих умов вам отведено. Вероятно, не самое высокое, но это не мешает вам жить. Есть вещи поважнее вашего места в таблице, например, истина о мироздании, которая от лично моего или вашего места в таблице никак не зависит.
Вы принадлежите к умникам с «приличным образованием» и полагаете, что я – нет? Вы – умы, а мы – увы? Ну, как хотите, я вообще не считаю вопрос о чьём-то умственном превосходстве важным. Важен вопрос об истине, а он лежит в несколько иной плоскости.
Более того, предположим – в порядке допущения – что неверующие в среднем более умны и образованы. Будет ли это аргументом в пользу атеизма? Едва ли. Люди самого блестящего образования и интеллекта могут придерживаться ложных взглядов на мир. Например, такие столпы биологической науки, как Томас Гексли или Эрнст Геккель были «научными расистами», то есть полагали чем-то научно несомненным превосходство белой расы. Как говорил Томас Гексли, «Ни один здравомыслящий, знакомый с фактами человек не поверит, что типичный негр является ровней или, что ещё более невероятно, превосходит белого человека. А значит, просто нелепо ожидать, что, удалив всё препятствия и предоставив нашему украшенному выдающимися челюстями сородичу равное поле, без каких-либо привилегий и притеснений, мы станем свидетелями его успеха в соревновании с наделённым большим мозгом и челюстями меньшего размера соперником; в соревновании, где побеждают мысли, а не укусы. Безусловно, высочайшие вершины цивилизации нашим темнокожим братьям недоступны».
Это не значит, что они были глупы или необразованны – они были, по меркам эпохи, образованы самым наилучшим образом, и обладали, несомненно, могучим интеллектом. Но это не мешало им придерживаться воззрений, которые мы сегодня считаем ложными и предосудительными. Вообще многие верования и практики, которые были приняты научным миром ещё сто лет назад, – расовая теория, социал-дарвинизм, евгеника – в наши дни рассматриваются как ошибочные и постыдные.
Книга Гилберта Кийта Честертона «Eugenics and other evils», «Евгеника и другие виды зла» посвящена полемике с популярной в его время доктриной евгеники – представления о том, что многие общественные проблемы: такие, как пьянство, бродяжничество и преступность, связаны с «плохой наследственностью» и эти проблемы можно решить, сдерживая размножение людей с социально нежелательными признаками, и поощряя людей с «хорошей наследственностью» заключать браки исключительно между собой. В рамках этой доктрины в разных странах были развёрнуты кампании по принудительной стерилизации людей с «плохой наследственностью». В одних только США были стерилизованы около 60 000 человек. Честертон – как и другие консервативные христиане – выступали против этой практики по соображениям, прежде всего, религиозного и морального характера, и производили на образованных современников впечатление замшелых ретроградов, противящихся науке во имя средневековых догм.
Однако сегодня мы понимаем, что научное сообщество того времени заблуждалось, причём заблуждалось страшно. Идеи евгеники и расовой теории потом были подхвачены и доведены до логического завершения национал-социализмом. А вот религиозные консерваторы, которые противились модным на тот момент теориям, оказались правы.
Кто был умнее и образованнее? Ну, в биологии-то точно лучше разбирались сторонники евгеники, чем её противники. Может быть, Честертон и единомысленные ему были люди глуповатые и несведущие в науках, многие их таковыми считали. Но правы-то в итоге оказались именно они. Самые ложные и ядовитые идеи, из-за которых пролились моря крови, были разработаны и продвигались отнюдь не тупицами.
Блестящий интеллект и обширное образование вовсе не обязательно связаны с истиной. Это просто возможности, которые человек может употребить на самое изобретательное противление добру и истине. Как сказал неверующий философ XVIII века (и герой атеистов) Дэвид Юм, «Разум является и должен быть рабом страстей, и никогда не должен притворяться, что может не только подчиняться и служить им». Могучий интеллект в таком случае – не больше чем могучий раб страстей, и ожидать от него истины было бы наивно.
Но всё вышесказанное мы рассматривали в рамках допущения, что атеисты и вправду в целом умнее. Обосновано ли само это допущение?
Обратимся к истории науки. Научную революцию совершили отнюдь не атеисты. Величайшие имена в истории науки – Паскаль, Бойль, Ньютон, Кеплер, Максвелл, Фарадей и многие другие, не только принадлежали к христианской культуре, но и были лично глубоко религиозными людьми. Никто не заставлял Паскаля писать сочинения по христианской апологетике, а Бойля – финансировать перевод Библии на новые языки и завещать деньги на финансирование лекций против атеизма.
Более того, прямо сейчас среди выдающихся мужей науки немало тех, кто верит в Бога. Едва ли, например, выдающийся современный генетик Френсис Коллинз, который руководил проектом расшифровки генома человека, а сейчас возглавляет национальный институт здоровья США, не знает о мире чего-то, что знают юные энтузиасты из сетевых антирелигиозных сообществ. Предполагать, что у него не было «приличного образования», значило бы ставить под удар репутацию научного сообщества, которое, безусловно, признаёт его за своего выдающегося коллегу. Тем не менее, Коллинз, как и многие его собратья, включая таких нобелевских лауреатов, как нейрофизиолог сэр Роберт Экклз или физик Чарльз Таунс, верит в Бога.
Конечно, то, что некоторые выдающиеся учёные верят в Бога, ещё не доказывает, что Бог реален. Но это демонстрирует очевидную ошибочность тезиса, что вера в Бога – результат необразованности. Есть не так мало людей, которые образованнее нас всех, и это не мешает им пребывать в доброй вере.
Но что мы можем сказать о постоянно повторяющемся тезисе, что среди учёных больше атеистов, и более высокое образование коррелирует с более высоким уровнем неверия? Он опирается на американскую статистику, которая отражает специфически американскую культурную ситуацию, где такая корреляция действительно есть.
Однако считать, что эта корреляция доказывает вред образования для христианской веры, – значит впадать в ошибку, против которой обычно предостерегают ещё на первом курсе, – путать корреляцию и причинность. Например, существует корреляция между потреблением дорогих сортов вина и долголетием. Доказывает ли это целебные свойства дорогого вина? Нет, это просто говорит о том, что люди, которые покупают дорогое вино, обычно богаче, то есть живут в лучших условиях и имеют доступ к лучшей медицине, поэтому и живут дольше.
Американское население в целом довольно религиозно и смотрит на атеистов с подозрительностью. Атеисты даже описывают первое открытое объявление о своём неверии как coming out – выражение, которое первоначально означало открытое признание гомосексуалиста в своём образе жизни. Подразумевается, что человек, совершающий coming out, рискует вызвать непонимание и отчуждение у окружающих – включая свою семью – и нуждается в том, чтобы его подбадривали товарищи по несчастью.
В самом деле, открытые атеисты в США непопулярны, и даже политики, занятые продвижением вопиюще неприемлемых с точки зрения библейской этики вещей, говорят о себе как о «христианах». Например, бывший вице-президент США Джо Байден, которого католики отлучили от причастия за его поддержку абортов, продолжает настаивать на том, что он – католик и в своей политической деятельности «вдохновляется христианской верой». Открыто признать себя атеистом – значит потерять голоса избирателей.
Поэтому обычные социальные конформисты, которым, в общем-то, всё равно, и которые хотели бы просто ладить со своим окружением, в США будут относить себя к христианам. За одним важным исключением. Академическая среда в США гораздо более дружественна к атеизму, и вообще является рассадником левых идей, – так что в ней скорее неуютно будет чувствовать себя традиционный христианин, и люди из этой среды охотно признают себя атеистами. Эти субкультурные особенности не являются результатом уровня образования как такового.
Мы можем не сомневаться, что, например, в СССР опрос в среде учёных показал бы, что 100% из них исповедуют марксизм-ленинизм – это едва ли доказывало бы истинность самой доктрины.
Истинность доктрины не доказывается тем, что её исповедовали умные и образованные люди. Они исповедовали самые разные доктрины, в том числе такие, которые мы всё сейчас согласны признавать вопиюще ложными. Истина вообще не ищется голосованием – всеобщим или среди избранных умников.
Подростковая заносчивость, когда человек думает, что записавшись в сообщество ru_antireligion, он немедленно превзошёл интеллектом и познаниями как основателей европейской науки, так и нынешних нобелевских лауреатов, естественна для этого возраста, но ничего не сообщает нам об устройстве мироздания. Как говорил Марк Твен, «Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлён, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет».
Подросток может, с высоты пары прочитанных им популярных книжек, объявлять всю христианскую интеллектуальную традицию, с которой он совершенно не знаком, глупостью, происходящей от недостатка образования. Это по-своему естественно.
Менее естественно, когда такое отношение сохраняется до седин – это уже выглядит довольно странно, как пионерский галстук, выглядывающий из-под седой бороды.