Человеческая «исключительность» и абсурд «научного атеизма»

Большинство из нас, узнав о «человеческой исключительности» оказываются в положении того персонажа, который внезапно выяснил, что всю жизнь говорил прозой – мы, оказывается, сторонники такой исключительности, хотя и не знали, что это именно так называется. Уникальность человека как вида – это то, что видно невооруженным глазом. Где-нибудь в джунглях Амазонки мы можем встретить племена, живущие буквально в палеолите – но мы никогда не перепутаем самое примитивное племя людей со стаей самых высокоразвитых обезьян.

Только люди обладают способностью к символическому мышлению – благодаря которому вы читаете эти буквы, складываете их в слова и улавливаете их смысл.

Люди обладают свободой, которой нет у животных. Слово «свобода» может означать «способность делать что хочешь», свобода от внешних ограничений, как свободен зверь, который не находится в клетке. Он волен бежать туда, куда влекут его его животные импульсы. Человек может быть «свободен» в этом же смысле – то есть не связан и не заперт – но у него есть свобода в более важном смысле.

Человек является автором своих поступков. У него есть биологические порывы, как и других животных – голод, половое влечение, страх – но он свободен по отношению к этим порывам. Животное чувствует запах пищи и тут же бежит, чтобы приняться за еду. Человек может почувствовать запах аппетитной сосиски но сказать – нет, сегодня пост.

У человека есть свободный выбор. Он может сознательно сказать «нет» своим природным импульсам – он может отвергнуть требования пола, голода, даже инстинкта самосохранения ради своих убеждений.

Мозг человека (как и животного) осаждается различными стимулами – «здесь вкусно», «а здесь опасно», «а здесь привлекательное лицо другого пола». Но у человека есть высшая инстанция – то «я», которое сидит на троне, как бы принимая доклады от наших природных импульсов, и принимает свое решение. Стимулы, как приходящие извне, так и посылаемые изнутри, самим организмом, не детерминируют наше поведение. Мы сами является авторами своих поступков.

Только люди могут вести осмысленный разговор. Интернет скрывает от нас собеседника – мы можем заблуждаться относительно его пола, возраста, национальности, цвета кожи, профессии, чего угодно еще. Но мы не можем заблуждаться относительно его биологического вида. Мы можем быть совершенно уверены, что на той стороне интернет-соединения Homo Sapiens, и только он. В сети есть аккаунты, которые ведутся от лица животных – чаще всего, котов и кошек – но мы не минуты не сомневаемся, что ведут их люди. Кот может залезть лапами на клавиатуру – но никто не верит, что он может напечатать что-то осмысленное или, тем более, принять участие в дискуссии о природе реальности. Этого невозможно ожидать даже от таких высокоразвитых животных, как шимпанзе.

Даже самые решительные борцы с «человеческой исключительностью» не могут включить в ряды подписантов их деклараций или авторов их статей кого-либо, кроме людей.

Исследователи могут находить у животных (особенно приматов) элементы поведения, напоминающие человеческое – но пока что мы не видели ни одной научной статьи, написанной обезьяной.

Тем не менее, среди атеистов считается хорошим тоном отрицать человеческую исключительность.

Это может показаться странным. Не обязательно верить в Бога, чтобы признавать качественное отличие человека от каких-либо еще форм жизни. Отрицать это отличие – значит выступать против очевидности. Поведение противников «человеческой исключительности» выглядит непостижимым. Каким образом поклонение «разуму и науке» приводит к отрицанию самых очевидных эмпирических данных – в частности того, что только один вид на нашей планете обладает разумом и занимается наукой, что уже делает его «фундаментально отличным от других млекопитающих»?

Более того, абсолютное большинство людей полагает ясным и несомненным, что ценность человеческого младенца бесконечно выше, чем ценность свиньи – причем это общечеловеческое представление, не зависящее от конкретной культуры или религии.

Каким образом люди, несомненно, высокообразованные, мыслители, потратившие всю жизнь на философию, способные мыслить четко, связно и логично, приходят к выводам, очевидно нелепым с точки зрения очевидности и здравого смысла? Очевидно, потому что они исходят из ложных предпосылок. Сингер отрицает, «что человек создан по образу Божию, что Бог дал нам владычество над животными и что у нас есть бессмертные души» – и логически приходит к выводу, что младенец имеет меньше права на жизнь, чем свинья.

Этот логически безупречный путь от безбожия к безумию мы можем проследить несколько подробнее.

Атеизм – это мировоззрение, исключающее существование Бога или чего-либо сверхъестественного. Он, практически всегда, связан с материализмом – представлением о том, что первичной реальностью является материя, лишенная сознания и воли, которая развивается по вечно существующим законам, и, в ходе этого развития, без какой-либо цели и замысла, порождает жизнь, а потом разум.

Единственным источником истины в этой картине мира объявляются естественные науки – это философская позиция, известная, как сциентизм. Научный взгляд объявляется единственно истинным – и возможным. Все, что выходит за пределы науки, третируется как жалкое суеверие.

Отрицание «человеческой исключительности» – одно из естественных последствий сциентизма.

Научный взгляд – это взгляд сверху вниз, на то, что находится ниже человека – на мир неодушевленной материи, растений и животных. Наука ищет утверждения власти человека над этим миром – и в этом нет ничего в принципе неправильного, человек поставлен владыкой над творением Божиим.

Научный метод предполагает стремление к объективности. Он предназначен для постижения реальности, которая не зависит от нас и наших мыслей о ней. Личные предпочтения, симпатии или антипатии ученого, его лояльность к тем или иным группам должны быть как можно более тщательно удалены из лаборатории.

Полной объективности достичь, конечно, невозможно – ученый неизбежно имеет свои симпатии и предпочтения, которые могут, даже помимо его сознательной воли, влиять на то, какие вопросы он будет ставить в ходе своих исследований – и как интерпретировать полученные им ответы. Научное сообщество в целом находится внутри определенной культурной и политической ситуации, на него оказывают влияние запросы, исходящие от общества в целом – или его правящей элиты. Ученые нуждаются в финансировании – кто-то должен платить им зарплату и обеспечивать, нередко дорогое, оборудование. Бывают ситуации идеологического давления – когда у исследователя возникнут неприятности, если он найдет что-то не то.

Но, при всех этих трудностях, объективность рассматривается как благо, которое следует искать. Из научного поиска должен быть, по возможности, удален «человеческий фактор», и в этом есть некая добродетель. Ученый должен подходить к природной реальности, которую он изучает, со смирением – не пытаясь навязать ей свои идеи, а покориться ее собственной логике.

Ученый, опираясь на свой инструментарий, видит и человека только с одной стороны – как природный объект. Это, в определенном контексте, уместно и законно – и полезно с точки зрения поиска технологий для той же медицины.

Однако у этой добродетели есть и обратная сторона – ученый-естественник склонен видеть природу – но не человека. Вернее, человек воспринимается как часть природы. К нему уместен тот же подход, что и к остальному природному миру. Мир, который изучает научный метод – это мир объектов, которые подвергаются исследованиям, экспериментам, вскрытию и различным манипуляциям, при которых объект является десакрализированным, плоским и лишенным глубины.

Люди при таком подходе– это животные, организмы, все происходящее в которых должно рассматриваться в терминах естественных наук. Все, что является уникально человеческим – поиски смысла жизни, добра, истины и красоты – должно быть сведено к до-человеческим, до-разумным корням.

Вера в Бога – рассматривается то ли как результат зараженности мозга определенными бактериями, то ли побочный продукт эволюции, то ли как проявление неразвитости каких-то областей в мозге, но только не как свободное решение разумных существ.

Ирония ситуации в том, что такое биологизаторство отрицает не только религию, но человеческое мышление вообще – включая атеистическое. Любые поиски истины, любые человеческие устремления, выходящие за рамки чисто биологических, здесь неизбежно сводятся к каким-то до-разумным, до-личностным, природным силам.

Это понятная профессиональная деформация – так следователь может видеть людей через призму расследования, как свидетелей или подозреваемых, врач – как больных, ученый-естественник – как природные объекты.

Нельзя сказать, что такой взгляд не несет в себе никакой истины – люди бывают и преступниками, и больными. Более того, функционально следователь имеет дело с людьми как со свидетелями или подозреваемыми, а врач – как с больными. Врач, который видит перед собой язву желудка, и не углубляется в то, что за удивительная личность находится у него в кабинете, не заслуживает упрека – он просто делает свою работу.

Проблема возникает, когда именно такой – узко-научный – взгляд на реальность объявляется исчерпывающим, а все, что находится за его пределами, объявляется несуществующим.

Такой подход приводит к выводам, которые являются как очевидно ложными с эмпирический точки зрения, так и чудовищными с нравственной – и, следовательно, неверен с самого начала.

Еще Аристотель обратил внимание на то, что существует очевидная иерархия бытия, в которой растения выше минералов, животные выше растений, а люди выше животных. В этой иерархии каждая ступень обладает свойствами предыдущей – но добавляет к ней что-то принципиально новое. Минералы обладают объемом, массой и фактурой; растения, обладая всем этим, еще и живые – они взаимодействуют со средой, растут и размножаются. Животные, кроме этого, обладают свободой двигаться и переживать различные внутренние состояния – страх, голод или влечение. Наконец, люди, обладая всеми свойствами, которые есть у представителей низших ступеней иерархии, обладают сознанием, свободной волей, способностью желать истины, красоты и блага, задумываться о смысле своей жизни, создавать симфонии, соборы и научные теории.

Человек отличается от животных именно качественно – как растения отличаются от минералов, и явно больше, чем животные отличаются от растений. Это наблюдаемый нами факт, и если в какое-то мировоззрение этот факт не вписывается, то тем хуже для этого мировоззрения.

Но есть взгляд на мир, который отвечает на загадку человека – это христианская вера. Мы созданы Богом по Его образу и выделены из всего мироздания. Как писал Гавриил Романович Державин,

Ты есть! – Природы чин вещает,

Гласит мое мне сердце то,

Меня мой разум уверяет,

Ты есть – и я уж не ничто!

Частица целой я вселенной,

Поставлен, мнится мне, в почтенной

Средине естества я той,

Где начал тварей ты телесных,

Где кончил ты духов небесных

И цепь существ связал всех мной.