Беседа с представителем штундизма о таинстве святого причащения

(Ведена публично в присутствии всех штундистов села К. и многих Православных)

Штундист. Причащение Тела и Крови Господних вы когда-то назвали самым важным в Церкви Христовой таинством и самым спасительным установлением Христовым. Может быть, оно действительно и есть таково; но оно уже настолько для меня таинственно, что я его никак и понять не могу, а потому т принимать не могу, не могу и верить его спасительной силе, если таковая и действительно ему причастна. Как это хлеб и вино – Тело и Кровь Христовы?!

Миссионер. Но ты во что же ни будь веришь, или нет.

Штундист. Ну, а как же! Все во что-нибудь да веруют, верую и я, например, в Бога, во Святую Троицу, Которая есть единосущна и нераздельна.

Миссионер. Хорошо. А понимаешь ли ты, как это Бог един и в то же время Троица, притом, как ты сказал: «единосущна и нераздельна»?

Штундист. Да так же о Себе Сам Бог сказал в слове Своем Святом, в таком виде являлся людям Святым, например, патриарху Аврааму, на реке Иордан Предтече Иоанну. Это совсем другое дело.

Миссионер. Нет, не другое дело, а совершенно такое же и здесь – в учении о таинстве Св. Причащения Тела и Крови Христовой, как и в учении о тайне Св. Троицы. Совершенно одинаково, ибо о том и другом таинствах мы одинаков читаем в том же Слове Божием, притом о таинстве Причащения, имеем больше свидетелей: тринадцать Апостолов (в том числе и ап. Павел: 1Кор.10 и 11 главы), самовидцев и слуг Христовых, с которыми три с половиною года Христос Господь беседовал лицом к лицу и открыл им все тайны Царствия Божия (Мф.13: 11, Мк.4:11), а не только свидетеля. Почему же ты в одно время веришь Слову Божию, в другое время тому же самому Слову Божию не веришь; в иное время веришь двум только свидетелям, в другое не веришь и тринадцати, которым всем Иисус – путь, истина и живот сказал, что благословенные Им хлеб и вино суть Тело и Кровь Его (Мф.26: 26–27, Мк.14: 22–24, Лк.22:19–20, Ин.6:54).

Штундист. Да как же этому верить?

Миссионер. А Троице-Богу ты веришь же? Так, многие слыша это самое учение о таинстве сем из уст Самого Христа, ужасались и отходили, а истинные ученики не отошли от Него, а сказали: «Господи, к кому идем; глаголы живота вечнаго имаши: веровахом и познахом, яко Ты еси Христос Сын Бога живаго» (Ин.6:68–69). (Эти же слова мы говорим, приступая к чаше Причащения); не отошли, услышав, что приобщавший их Иисус под видом хлеба и вина Телу и Крови Своей приобщает, назвал хлеб той плотью, которую Он отдавал за жизнь мира, и вино той Кровью, которую проливал за жизнь мира (Мф.26:26–27, Лк.22:19). Если не верить этому, то зачем верить чему бы то ни было в Евангелии? Нужно или верить всему Евангелию, или ничего в Нем не признавать за истину; тут выбора не может быть, посуди сам: каждая строка тут одинаково есть Слово Божие (Мф.5:18–21, 6:1–27, 2Тим.3:16, Деян.24:14).

Штундист. Да оно так. Но эта мне таинственность… она мучит меня!

Миссионер. Пусть нимало не мучит; без ней нельзя. Иначе, если бы мы все знали, то было бы одно только знание. Зачем тогда вера? Мы, кажется, хорошо себя знаем… да?

Штундист. Да.

Миссионер. А сколько в нас таинственности…

Штундист. Какой?

Миссионер. А вот какой. Душа есть в нас, или мы только состоим из одного тела?

Штундист. Да это и жидовские дети, а не только мы, знают, что человек, кроме тела, имеет и душу. Так что из этого?

Миссионер. А то, что тут великая таинственность. Знают все, что в человеке есть душа, но видят в нем только тело, а души не видят и не знают, где в теле именно она помещается, как с телом и какими связями сопряжена.

Штундист. Это действительно, что вы задали мне простую и мудреную задачу: я только вижу тело человека, а хорошо знаю, что в нем есть неразрывно соединена и живет с ним душа. Это хорошо. Значит, вы хотите далее, вероятно, меня наставлять в том, что так и в таинстве Причащения: как сказал Христос, что в освященных Им и Духом Святым хлебе и вине Он Сам пребывает, это так и есть, как есть и то, что как раз Он-Творец вдунул душу во взятую им персть и сказал, чтобы жив был человек, так это и есть и будет так до скончания веков – с телом соединяется таинственно душа, а с благословенными Христом и Духом Святым хлебом и вином соединяется Сам Христос, хотя в человеке мы видим только тело, а в таинстве Причащения, видим только вещество хлеба и вина. Да, это так. Теперь мне эта таинственность далеко понятнее, и я рад и готов веровать… Говорите далее, если можно еще что здесь пояснить.

Миссионер. Кое-что можно, хотя премудрый Соломон наставляет: «не ищи того, что выше тебя и таинственного не испытуй» …

Штундист. Да когда хочется знать больше, потому хочется, чтобы разумнее веровать. Я не спуста любопытствую, а сердечно.

Миссионер. Ну так слушай далее, что скажу еще тебе в пояснение таинства Причащения, насколько Бог меня вразумил и в настоящий раз поможет изъяснить. Мы каждый в свой век пьем кровь человеческую и не ужасаемся этой таинственности, не возмущаемся, раз знаем, что так угодно Господу.

Штундист. Я этого еще ни от кого не слыхал, чтобы люди все пили кровь человеческую; едят мясо и пьют кровь человеческую людоеды, но эти несчастные ни в чем не могут нам служить примером.

Миссионер. Конечно. Но ты сам же пил кровь человеческую и считал ее самой лучшей пищей и самым здоровым питьем. Будучи младенцем, ты сосал грудь своей матери, пил ее молоко. А молоко матери… что, как не кровь ее, только под видом молока?

Штундист. Да, да…

Миссионер. Так и под видом вина, по воле и по благословению Христа и Духа Святого, в таинстве Причащения мы питаемся Кровью Его и как дитя растет от плоти и от костей матери своей, так и мы растем возрастом Христовым от плоти и от костей Его (Еф.5:30).

Штундист. А относительно Тела Христова не поясните ли что еще?

Миссионер. Поясню. Того чуда, что нас мать питает своею кровью, мы не замечали, хотя оно всю жизнь перед нашими глазами и составляет действительное и неопровержимое чудо. Есть и другое чудо, сему совершенно подобное, перед нашими глазами пребывающее и относительно тела.

Штундист. Прошу вас, поскорее скажите, не томите меня, какое это чудо?

Миссионер. Мы едим хлеб.

Штундист. Да.

Миссионер. Скажи мне, пожалуйста, как это из того хлеба, что мы едим, образуется наше тело: по мере того, как мы едим, растет наше тело, весь век едим и весь век растем. Скажешь: так Господу угодно, такой уже в природе Господь наш установил закон. Да, так именно. Так и относительно таинства Причащения: из хлеба становится Тело Христово, из вина становится Кровь Христова, как из нашего питья – воды и вина становится кровь наша, потому что так Господу угодно, потому что так угодно Ему было установить для нашего блага, для нашей счастливой и блаженной жизни в веке вечном, как и в настоящем, где посредством сего установления мы имеем с Ним теснейшее единение.

Штундист. Видите, какая таинственность, какая благодетельная! Удивление! Удивляюсь же я тут Божьей премудрости, Божьему снисхождению и смирению.

Миссионер. Есть еще со стороны Бога для нас весьма величественное; весьма поразительное благодеяние, и я не знаю, более ли удивляться таинству Причащения, или сему благодеянию, о котором имею сию минуту говорить.

Один из православных. Говорите, говорите, батюшка, дабы нам яснее понять эту таинственность Божию, во смирении пасть пред ним и прославлять Его.

Миссионер. Не знаю, то ли более достойно удивления, что Христос благоволил питать нас Своею Плотью и Кровью, как мать своего ребенка, чтобы приблизить нас к Себе, или то более удивительно, что Он настолько смирил Себя, что, оставив Свое величие, пребывание на небе, сошел на землю, стал совершенным человеком и в нищете, в великом смирении и в крайнем уничижении жил среди нас, позволив крайне обижать Себя тем, которым безмерно и беспримерно благотворил и которым принес спасение? В первом разе Он нас освятил, уподобил себе, обожил; а во втором – стал нами самими – вторым Адамом; об этом, проразумевая духом, Апостол Христов восклицает: «велия благочестия тайна: Бог явился во плоти» (Тим.3:16).

Старик из православных. Нужно мне плакать.

Штундист. О чем?

Начетчик из православных. О том, что ты такой не смыслящий ничего в вере Христовой, отступил от нее, что сам ничего не понимая, еще брался других учить вере. Нужно плакать и тебе, и тебе больше, чем кому другому и от того в душе твоей громко должно раздаваться это слово Христа: «если слепец ведет слепца, оба впадут в яму», под которой в данном случае я разумею не что иное, как геенну огненную, притом вечную.

Многие из православных. Просим вас, батюшка-отец духовный, еще когда-нибудь побеседовать с нами по душе и так сердечно.

Миссионер. Хорошо, я всегда готов и прибуду при первой возможности беседовать «о едином на потребу».

Старик из православных. Да, законные, ученые и благодатные пастыри нужны миру: они соль земли, они свет миру: а без них мы-миряне и тьма и гниль.

Так благополучно кончилась эта беседа, которой, как сказали по окончании ее, при отъезде моем православные, штундистский вожак хвалился, в конец срезать и посрамить миссионера; и я уезжал из села, радуясь и восхваляя Господа.

Окружной Миссионер Священник Савва Богданович.