Глава 42. Проблемы христианскою единства с православной точки зрения
Православная Церковь, исповедуя себя Единой Святой Соборной и Апостольской Церковью, осознает себя истинной Церковью Христовой. Истина ее веры покоится на Священном Писании и Священном Предании и засвидетельствована не только древностью, но и неповрежденностью всего того догматического, литургического и духовного богатства, коим обладала Церковь в первое тысячелетие своего существования. Иными словами, Православие убеждено, что сохранило в себе единство, святость и кафоличность изначальной апостольской веры, что оно сумело отстоять ее и донести до нашего времени. Однако это не означает, что оно вечно должно оборонять свою истину или держать ее взаперти, подальше от посторонних глаз. Мы живем в эпоху, когда разделения становятся все более обременительны для человечества, когда Церкви не могут более замыкать свой слух от увещеваний Духа, призывающего их к единству. Какую же позицию следует занять Православной Церкви, наделенной сознанием единственности и неповрежденности своей веры и вместе с тем призванной искать пути согласия и единства с другими христианскими общинами?
Но прежде всего, что такое христианское единство в богословском его понимании? Это не какой-то договор между двумя сторонами с перечислением всех пунктов, по которым им удалось прийти к общему решению. Христианское единство, и это главное в нем, – это богочеловеческая реальность. Сущность его пребывает в Боге, ибо оно есть само единство Воскресшего, Тело Которого и есть Церковь. Церковь едина по образу Пресвятой Троицы, ибо именно о таком единстве молился Христос: да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня (Ин. 17:21). Эта молитва говорит нам о том, что единство Церкви зиждется на тринитарной любви. В Теле Христовом и в Его молитве сохраняется нерушимое единство Церкви, и мы знаем, что врата адовы не одолеют ее.
В этом смысле мы по существу не вправе говорить о многих Церквах, ибо согласно воле Божией может существовать лишь одна Церковь. Однако мы вправе говорить о разнообразии и различии внутри единой Церкви, ибо они существовали и среди самих апостолов, и апостол Павел говорил даже о необходимости разномыслий (1Кор. 11:19), ибо лучше, чем кто-либо из людей, он знал, что истина едина и неисчерпаема. В Древней Церкви, однако, разномыслия примирялись у единой евхаристической чаши, они украшали, а не разрывали Церковь Христову. Это положение, освященное древностью, должно и сегодня стать целью движения к христианскому единству, при котором обрядовые, календарные и даже богословские различия не должны служить препятствием к общению в молитвах и Таинствах и прежде всего в таинстве Евхаристии.
Именно тайна Церкви, средоточие которой лежит в Евхаристии, должна позволить христианскому единству быть плодотворным. И потому весьма важно, чтобы на пути к своему чаемому единству, христиане как можно полнее учитывали тысячелетний опыт неразделенной Церкви. Так, например, мы не можем сегодня обосновать свое единство только Библией и согласием ученых-экзегетов при изучении ее канонического текста и его буквального смысла. Мы знаем, что подлинное насыщающее и освящающее толкование Священного Писания может дать только Дух Святой через жизнь самой Церкви, через ее опыт, ее святость. Экзегеза научила нас тому, что Писание – это не только Откровение, но и церковное усвоение его. Библию мы можем понять прежде всего через накопленный и освященный опыт ее духовного постижения, существовавший прежде всего в неразделенной Церкви. Свидетельство об этом опыте явится также свидетельством о нераздельности Писания и Предания.
В контексте движения к христианскому единству Православию может быть уготована великая роль – роль непреложного свидетельства о неразделенной Церкви. Поиск этого опыта, большей частью утраченного инославными Церквами, ощущается повсюду: и в католицизме, и в протестантизме, оставшемся верным первоначальному замыслу реформаторов, и в англиканстве. Все, что есть подлинного и живого в сегодняшнем христианстве, тянется к Церкви апостолов и мучеников, Церкви святых отцов и семи Вселенских Соборов. Эти тенденции проявились среди прочего и на Втором Ватиканском Соборе, в частности в замене жестко монархичесхой и иерархической структуры Церкви понятием «Народа Божия», имеющим библейские истоки. Православные Церкви, сохранившие апостольское, соборное Предание, связанные взаимным уважением и любовью, объединенные одними Таинствами и одной верой, более чем когда-либо могут явить живой пример братства и свободного общения между Церквами-Сестрами. Что касается самой православной веры, сосредоточенной всецело на литургическом прославлении и святости, то она может внести в диалог христиан тот критерий духовного опыта, который должен помочь освободить их частичные истины от ограничений, чтобы когда-нибудь примирить их в высшей полноте... Ибо Православию неведомы разделения, поразившие христианство на Западе: разделение власти и свободы, священства и мирян, личности и общины, богословия и мистики, Писания и Предания, реализма Таинств и пророческого духа. Все эти расколы совершились при отсутствии и, может быть, из-за отсутствия Православия. И, возможно, христианское единство, которое только-только намечается, сумеет когда-нибудь преодолеть их. Сегодня, при ведении экуменического диалога, Православная Церковь должна помнить, что христианский Запад нуждается в нем, хотя нередко он и не сознает этого. Многие проблемы, разделяющие католицизм и протестантизм, были бы иначе поставлены или не возникли бы вовсе, если бы Запад сохранил у себя единое целостное Предание неразделенной Церкви. Поэтому экуменическую деятельность следует рассматривать не как нечто внешнее, но как своего рода миссию, вытекающую из внутренней потребности веры.
Надо сказать, что эту потребность в сближении со всеми исповедующими Имя Христово Православная Церковь осознала одной из первых. В 1902 году Константинопольский Патриарх Иоаким III (1834–1923) опубликовал Послание, в котором, обращаясь ко всем Православным Церквам, призывал их рассмотреть проблему христианского единства (о котором в ту пору еще никто не говорил), которое может совершиться лишь с помощью благодати Божией в тот день, когда люди вступят на путь евангельской любви и мира. «Каким образом можем мы отыскать место встречи или установить контакты, или сделать друг другу законные уступки в ожидании того времени, когда исполнится для пользы и радости всех слово Господа нашего Иисуса Христа, Бога и Спасителя об одном стаде и об одном пастыре, – писал Вселенский Патриарх. – Мы полагаем, что взаимные связи, установившиеся между христианами, явят миру новое свидетельство великой духовной силы, которой обладает Православная Церковь Христова, силы, основа которой заключается в неколебимой преданности истине».
В 1904 году Иоаким III в своем втором Послании, обращенном к Православным Церквам, писал: «Забота о наших верных не должна помешать нам видеть других христиан. Молясь от всего сердца о единстве всех, мы не позволим трудностям победить нас. Остережемся считать эту задачу недостойной размышления или неразрешимой. Как раз напротив, мы всем сердцем готовы принять всевозможные меры, дабы содействовать этому богоугодному христианскому единству, сохраняя в наших отношениях с разделенными братьями благоразумие и дух кротости, помня, что сами они, веруя в Пресвятую Троицу и призывая Имя Господа нашего Иисуса Христа, уповают получить спасение благодатью Божией».
Особое значение имело Послание Константинопольского Патриархата от 1920 года. К нему до сих пор обращаются все православные, которые участвуют в экуменическом движении. Читая его, мы убеждаемся, что Православие предваряло экуменические инициативы англикан и протестантов, и что из недр Православной Церкви раздался впервые призыв к созданию «общества Церквей», представляющего изначальную идею нынешнего Всемирного Совета Церквей. В этом Послании говорилось: Постоянно люби́те друг друга от чистого сердца (1Пет. 1:22). Православная Церковь не может допустить, чтобы расхождения по определенным догматическим вопросам, разделяющие христианские Церкви, вызывали неизбежный провал всякой инициативы, направленной на установление более тесного союза между ними.
Убежденная в обратном, в том, что сближение даст преимущества каждой из Церквей и всему народу христианскому, она полагает, что нынешнее время благоприятствует обмену мнениями по этому важному вопросу, решение которого, может быть, приведет с помощью Божией к окончательному союзу христиан в будущем...
Как только мы восстановим взаимное доверие, то вслед за этим инициатива великодушия должна победить то недоверие, которое постепенно овладело христианскими исповеданиями, заставив их смотреть друг на друга как на чужих и в изоляции осуждать друг друга. Мы должны пробудить и усилить ныне угасшую любовь и вернуть Церквам сознание той тесной связи, которая соединяет их и делает сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования (Еф. 3:6).
Если они будут следовать в своих отношениях и в тех суждениях, которые они будут выносить друг о друге, поучениям христианской любви, они увидят, как постепенно развеются все недоразумения. Разве не позволено нам дожидаться ради славы Церквей прославления имени христианина, наступления единства, нового понимания их отношений, которые приведут различные исповедания к взаимному познанию и к взаимной поддержке в невзгодах и в бедствиях?
Братство и солидарность, о которых мы говорили, могут проявиться и при заключении ряда соглашений, касающихся следующих вопросов:
1. Единство календаря, позволяющее всем христианам праздновать одновременно великие христианские праздники.
2. Обмен братскими письмами по случаю главных праздников церковного года или при других исключительных обстоятельствах.
3. Установление постоянных отношений между представителями различных Церквей, находящихся в одном месте.
4. Отношения между различными богословскими школами или между отдельными богословами и обмен журналами и другими религиозными публикациями.
5. Открытие религиозных школ и семинарий для молодых людей разных исповедений.
6. Созыв всехристианских съездов для изучения вопросов, представляющих общий интерес.
7. Бесстрастное исследование догматических противоречий, а также изложение их в богословских курсах и трактатах по преимуществу с исторической точки зрения.
8. Взаимное уважение обычаев и обрядов, установленных в различных Церквах.
9. Урегулирование проблемы смешанных браков.
10. Взаимопомощь во всех религиозных начинаниях, ставящих своей целью укрепление веры и социальное служение.
Таковы суждения, которые Константинопольский Патриархат полагает своим долгом представить на рассмотрение других Церквей; мы надеемся, что они разделят с нами убеждение о все более настоятельной необходимости наметить пусть хотя бы только первые очертания грядущего единства, и мы молим их о том, чтобы они откликнулись на наш призыв. И пусть их отклики уверят нас в том, что предложения, сформулированные нами, из области пожеланий смогут в недолгом времени перейти в область фактов, дабы мы ... истинною любовью все возвращали в Того, Который есть глава Христос (Еф. 4:14, 15).
Некоторые из этих пожеланий, высказанных в 1920 году, уже осуществились, другие все еще стоят на повестке дня. Время не сделало их сколько-нибудь менее актуальными. Некоторые из них будут обсуждаться на будущем Всеправославном Соборе, ибо, по существу, только он вправе решать проблемы столь великой важности как возможное соединение или сближение Церквей. Однако уже сейчас, пока Собор еще не созван, должно быть выработано верное, согласное с духом Евангелия и Православного Предания отношение к христианскому единству.