Слово в день рождения Его Императорского Высочества, 1772 года, Сентября 20 дня

Аще живем духом, духом и да ходим.

Гал. 5:25.

Оный день, в который произошел на свет дражайший Наследник наш, с коликою радостию торжествовала Россия, ведают все, кои в том счастливое имели участие: да не говорю о торжествах токмо внешних и веселостях народных: говорю о том радостном духа расположении, какое тогда в себе чувствовали все верные Российские сыны. Но радость оная, Богу лучшее что о нас предзревшу, доселе не токмо продолжается, но паче и паче умножается. Тогда праздновано было вожделенное дражайшей особы бытие; ныне счастливое бытия того продолжение. Тогда процвел райский цвет; ныне и сладкие уже вкушаем плоды. Тогда примечая знаки благие надежды, сиявшие в благоустроенном тела составе, говорили, что отроча сие будет?²²⁷ и слагали глаголы счастливого предзнаменования в сердце своем; ныне Отрок Господень возрасте, и укрепился духом, и благодать Божия бе на нем. Можем убо мы благовременно воскликнуть к Тебе, Всеавгустейшая Монархиня, такового отечеству нашему блаженства виновница, можем к Тебе воскликнуть словами блаженной Матери Крестителевы: Благословенна Ты в женах; и благословен плод чрева Твоего.²²⁸

Какое убо ныне, слушатели, и каким образом составим торжество? Вместо орудий музикийских, вместо органов и кимвалов да возгласит нам слово Божие: глас Господень в силе, глас Господень в великолепии.²²⁹ Сей глас предложенным нами в начале Апостольским словом напоминает, чтоб безослабно продолжать нам течение жизни добродетельной. И потому следственно рассмотреть, что может служить, нам помощию к удобнейшему в пути добродетели прохождению. Каковое для блаженства человеческого нужное рассуждение и заслуживает внимание наше.

По мнению Златоустову, нет труднее порока: ибо подлинно всегда стремится он против естественного порядка, и не может иметь своего действия, не нарушив тот союз, который в нас премудрый Создатель устроил. А добродетель напротив точно сходна с естественным положением, и душе нашей так свойственно к ней стремиться, как очам видеть цветы, и слуху чувствовать звоны. Сия истина столь неоспорима, что порок когда и нравится, не иначе, разве под видом, какого-либо добра: а если б он открылся нам в собственном виде своем, то душа наша от него ужаснулася бы и вострепетала. Следовательно и в самом порока содеянии, можно сказать, добродетель некоторым образом торжествует; по елику порок принимая на себя прекрасное лице ее, получает победу над слабою человеческою мыслию и склонностию. А из сего б и следовало заключить, что как нет труднее порока, так нет удобнее добродетели. Но опыт истине сей не всегда, к несчастию нашему, соответствует. Ибо не редко нам доказывают примеры страстьми порабощенных людей, что нет легче, как содеяние порока, и напротив добродетель кажется быть поставлена на верху высочайшей горы, на которую не многие, и то с великими усилиями и затруднениями, восходят. По чему не без основания Спаситель наш²³⁰ путь ведущий в живот назвал тесным, и врата, коими входим во храм добродетели, узкими. Но как были и есть облак свидетелей, кои путем добродетели шли откровенною главою, и оставили славные примеры себе последовать, то и требует нужда истинного блаженства нашего узнать те способы, с помощию которых удобно может она быть совершаема.

Се Апостол, или паче глаголавый им Бог, таковый способ в выше предложенном нами слове открывает аще, говорит он, живем духом, духом и да ходим. То же самое поставляет он правилом дел наших, что есть началом жизни нашей. В течении наших дел велит он держаться руководства того, который всесильною рукою поставил нас в сем течении. Ибо дух Господень не просто даровал нам бытие и жизнь, но вместе посеял на душе нашей семена спасительные к произращению плодов добродетельных. Что бо в нас есть образ Божий? что подобие Его? Бог есть премудр: и в нас вложил способность к познанию истины и к различению оной от лжи и обмана. Бог есть свят: и в наше сердце влиял склонность к добродетели и отвращение от зла. Бог есть благ и милосерд и нашу душу одарил склонностию к сожалению и благодетельству. Бог есть свободен: и нам даровал свободное во избирании добра произволение. Бог есть преблажен и нам открыл способы к блаженству временному и вечному руководствующие. О коликая благость Создателева! коликое души нашей превосходство! она в себе содержит подобие бесконечных Божеских совершенств: она есть многоценный ковчег Его сокровищ, она есть книга одушевленная перстом Божиим написанная. И как в малейшем семени, по рассуждению естествословцев, заключается и корень, и ствол, и жилы, и листвия, и ветви, в непонимаемом количестве: так и в душу нашу вложил Творец все те способности, силы и склонности, которые составляют состав добродетели. Но сие Богопосеянное семя может остаться без плода, если мы с своей стороны не употребим надлежащего рачения. Ибо Создатель естества сделав нас свободными, разделил некоторым образом дело свое с делом нашим, или, свойственнее сказать, благоволил, чтоб человек и сам содействовал блаженству своему, и тем бы больше вкушал удовольствия, что при помощи Божией видел бы плод собственного своего рачения и искусства.

Таковое рачение прежде всего требует, все силы душевные употребить к снисканию просвещения. Оно всему предшествует. Ибо как во тьме никаких вещей, одной от другой нельзя отличить, так в невежестве ни истинны от лжи, ни добра от зла распознать не можно. Сего точно требует образ Божий, который в душе нашей напечатан. Ибо Бог ничего не делает, не будучи предшествуем светом премудрости своей: тем же путем идти и нам благоизволил. Таковое просвещение почерпается из двух источников проистекших от престола Его, из совести непорочной, и слова Божия. Сии два начала суть главные и единственные, и одно другому вспомоществует. Совесть непорочная чувствует правило добродетели; а слово Божие оное изъясняет. Слово Божие открывает путь; совесть чистая по оному руководствует. Если б слово веры стало в памяти заглаждаться, совесть мрак сей очищает: если б совесть от страстей начала дремать, слово Божие разбужает. И потому крайне блюстись надобно, чтоб или страсти не усыпили чувствования сердечного, или невежество и суемудрие не загладили в мысли слов закона веры. И для того-то Боговдохновенный Пророк на своих божественных гуслях любил припевать сию песнь: Блажени непорочные в пути, ходящии в законе Господни: Блажени испытающии свидения Его: для чего? ибо всем сердцем взыщут Его.²³¹

Не возможно, чтоб управляя человек жизнь свою по сим основаниям, не чувствовал в себе сладчайшего души спокойствия. Ибо плод духовный есть радость и мир. Не возможно, чтоб не находил удобности проходить путем добродетели. Ибо по мере его к добродетели приближения будет удаляться порок. Следовательно по мере облегчения заповедей закона, порок от часу труднее будет становиться; подобно как чем более открываемся свет, тем более тьма уступает.

И потому удивительно ли будет, если невежеством помраченная, а страстьми связанная мысль, в делании добродетели будет находить себе затруднение? Может ли что благопоспешно произойти, когда совесть порабощена, а вера не действует? В таком несчастливом положении находясь человек, не знает и не видит добродетели, разве одно ее привидение; или хотя и видит, [ибо совсем не видеть ее нельзя] но кажется она ему не приступною, страшною, и путь к ней окруженный тернием. И за тем действуя остатками совести, совсем никогда не истребляемыми силится, подымается, но ослабевает, и под тягостию страстей падает. Должно убо с Пророком всегда вопить ко Господу: Просвети очи мои, да не когда усну в смерть; просвети очи мои да не когда речет враг мой! укрепихся на Него.²³²

А чтоб добродетель сделать для себя не токмо удобною, но и, так сказать домашнею, и обыкновенным своим упражнением, надобно в делании ее никогда не ослабевать; ибо частым одного действия повторением снискивается навык или привычка. Не довольно бо, по рассуждению просвещенных людей, чтоб сделать только когда-нибудь добро, надобно снискать в сердце своем всегдашнее к нему расположение и склонность. Не довольно, например, подать когда-нибудь милостыню, или прочесть когда-нибудь молитву; надобно чтоб всегда сердце к тому было расположенно, и охота к тому всегда б была напряженна без ослабления. Ибо без сего добродетель будет иметь основание свое не твердое, будет подлежать опасности ежечасной перемены, и потому будет она более нечто случайное, и плод не основательного стремления. Не тот почитается умеющим читать и писать, который с трудностию и с медлением некоторые буквы начертавает, и некоторые строки прочитывает; но который снискал навык, то и другое производить без всякого затруднения. А до сего обыкновенно доходим мы частым одного дела повторением. О когда б и делать добро навык приобрели мы! тогда-то добродетель будет в сердце нашем действовать с крайнею удобностию; ибо будет она обыкновенным делом нашим, будет утехою нашею, и тогда-то с Златоустом мы сказать согласимся; что нет труднее порока, и нет удобнее добродетели.

Но паче всего нужен есть страх Божий. Ибо начало премудрости страх Господень.²³³ Нужно непрестанное размышление со благоговением, что мы имеем Господа, который содержит в руце своей дыхание наше, которому открыты мысли наши сердечные, который распоряжает всеми намерениями нашими, от которого власти зависят вся наша благая, которому должны дать отчет во всех делах наших. К сему великому существу да будет всегда привязана мысль наша и душа, да почитает святые судьбы Его, да уповает на благий промысл Его, и да боится суда Его. Ибо все наше просвещение, еще есть человеческо: все наши усилия без Его помощи слабы. Союз дел Его нам не проницателен: союз покрытый таинственным премудрости Его покровом. Распоряжает Он течение времен и тварей по своему изволению судьбами неиспытанными. Слабая смертного мысль в сем Окияне утопает, и только остается ей поверженной на подножии величества бесконечного испускать глас сей: исповемся тебе Боже! Исповемся тебе, яко страшно удивился еси. ²³⁴ Скажи мне путь вонь же пойду. ²³⁵

Преблагая рука Господня и правящая всем светом, покрывает раба прибегающего к себе со упованием и верою, являет ему безвестная и тайная премудрости своей, и руководствует его к блаженному концу, который ему одному известен. И так благопоспешно ходит он путем Господним: радуяся поет песнь восхождения духовного, и вышед в свободность естественную находит добродетель сходственную с внутренним своим расположением и находит ее любезною, и в делании ее обыкновенных грешнику трудностей не ощущает: а порок бежит, и не смеет приблизиться к рабу запечатленному именем страшным великого Бога. Внимай сему, ты Христианин заветом благодати с Богом твоим соединенный! храни залог не нарушив твоего с ним усыновления. Будучи куплен неоцененною кровию великого ходатая в свободность Евангельскую, не буди раб страстей. Премудрости духовной да послушает ухо твое, и приложи сердце твое к разуму. Аще бо приидет премудрость в Твою мысль, просвещение же Твоей души добро быти возмнится, совет добр сохранит Тя, помышление же праведное соблюдет Тя. Буди уповая всем сердцем на Бога, о Твоей же премудрости не возносися, яко Господь дает премудрость, и от лица Его познание и разум. Ходи мирно во всех путех Твоих, и нога Твоя не поткнется. Руководствуем бо добродетелию, аще сядеши, безбоязнен будеши: аще же поспиши, сладостно поспиши: и будеши возлюблен Богом и человеки.

Надобны ли еще к сему примеры? Ибо пример не знаю как сильнее действует, нежели одно слово. Разум представляет, что добродетель достойна подражания, а пример приводит нас в стыд, если мы не храним ее, которую сохранили и ею прославились подобные нам люди. Так надобны ли еще примеры? Се очи наши созерцают Августейшую особу, возлюбленную Божию помазанницу. Ее Императорское Величество, будучи от царя царствующих поставлена руководствовать нас ко всякой добродетели; сей великий долг исполняет благопоспешно. Ибо душа Ее есть зерцало испускающее лучи просвещения, а правление Ее есть училище, в котором мы всегда поучаемся правилам жизни добродетельной. Сохраняя всеприлежно Божественные черты образа и подобия Божия в сердце своем напечатанные, сим-то средством представляет Она нам себя видимым изображением всесвятейшего Божества. И в сем Богоугодном добродетели упражнении столь утвержденна есть душа ее, что по всеохотному расположению к тому всегда несется благонамеренная Ея воля. И для сего-то, Всемилостивейшая Государыня! между многими другими делами, прославившими имя Твое, Бог величество Твое благословил сыном добродетельным, сыном достойным Тебя, достойным великих дел Твоих. Ты зриши в Нем естественное свое изображение, а мы созерцаем в Нем подобие души Твоей; кровь священная, от Тебя заимствованная, протекает в Нем струею чистейшею. Какое сие есть блаженство для отечества нашего! видеть двух великих особ, на коих основывается счастие толиких народов, видеть всегда сопровождаемых прекрасным добродетелей ликом.

А Ты, Пресветлейший и дражайший Государь Наследник! течение добродетели, коим доселе прекрасно текл еси, продолжай неослабно. Что бо напоминает нам день сей, день всерадостного рождения Твоего? Напоминает он, или паче очам нашим представляет, что Ваше Императорское Высочество с помощию промысла о нас пекущегося преуспеваете в летах и дарованиях в Матерних недрах Августейшей родительницы Твоей благополучно возрастая, всех очи обращаеши на зрение спелых плодов Твоих. Дух Божий даровал Тебе жизнь, дух Божий всегда да наставляет Тя. Внимай премудрости Господней, к словесем же его прилагай ухо Твое. Ибо светильник, заповедь закона, и свет и путь жизни. Во исполнении заповедей Божиих полагай спокойствие души Твоей, и страхом Его святым против всякого искушения ограждай помышления Твои. Добродетель почитай паче порфиры и венца: ибо она есть блаженства человеческого подпора и украшение. Сединами разума и честности украшенных мужей совет принимай за наилучшее врачевство слабостей и недостатков человеческих; юные же стремления содержи в руках благоразумия Своего: искренностию душевною привлекай сердца Тебе преданные; Елей же ласкательный грешнаго да не намастит главы Твоея.²³⁶ Но сии добродетели в лице Твоем светло сияют. С ними приветствует Тебя церковь Божия и отечество. Оные сохраняя, Благоверный Государь! всегда будеши, якоже доселе к радости нашей был еси, любезное чадо Божие, отечеству Твоему утешение, дражайшей же родительнице Твоей, Августейшей и любезнейшей Матери отечества, в великих Ее для блаженства нашего предприемлемых подвигах радование и веселие, Аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества, и Его Императорского Высочества 1772 года, Сентября 20 дня.