О количестве печатаемых в Казани магометанских книг и о школе для детей крещеных татар

Магометанские книги, для живущих в России татар, печатаются, почти исключительно, в Казани, в двух типографиях: университета и Коковиной. В пятидесятых годах была еще типография татарина, но она, чрез несколько лет, закрылась по избитости шрифта и по неисправности работы.

Книги издаются большей частью татарскими барышниками, которые занимаются этим делом собственно не по религиозному рвению, а по расчетам коммерческим. И они употребляют все торгашеские способы к сбыту своего книжного товара: отправляются на ярмарки, разъезжают по деревням и не только продают книги на чистые деньги, но и меняют на разные сельские произведения. Цель их, разумеется, как можно скорее возвратить затраченный капитал; но этим самым обусловливается быстрое распространение книг в массе народа. Сравним же теперь наши способы книжной торговли. У нас, в последние годы, издано немало книг полезных и по цене доступных для простого народа, но они продаются в губернских городах, в магазинах, откуда им весьма трудно быстро разлиться по захолустьям, по отдаленным деревням и селам. Кажется, было бы полезно – вероучительные и другие полезные книги, в дешевых изданиях, вдруг рассылать прямо по сельским церквам, для продажи местным жителям. При довольно уже распространенной, в настоящее время, между сельским народом грамотности, такая повсюдная, близкая продажа книг должна бы увенчаться успехом.

Замечу мимоходом, что дешевые книги, изготовляемые для народа, большей частью не популярно изложены, – то не уклюжие периоды, то слова иностранные или русские, но искусственно составленные и не имеющие хода в народе, ежеминутно ставят в тупик простого читателя. Аристократизм ли эти своего рода или неумелость, но только благородная цель народных просветителей остается почти недостигнутой. Немного таких изданий, как яснополянские книжки, написанные так ясно, просто, общедоступно и интересно.

Если у нас иные издания, сделанные казенными учреждениями или разными обществами, могут, по непрактичному способу продажи залеживаться или по крайней мере, не вполне удовлетворять народную потребность; то татарские книгопромышленники, во всяком случае, быстро распространяют в народе свои издания и распродают их до последнего экземпляра. Лично удостоверяясь о народном вкусе и требовании, они, конечно, спешат вновь печатать особенно ходкие книги.

По количеству напечатанных, в данное время, книг можно положительно заключать о степени их обращения в народе и дальше, о степени распространения магометанской грамотности между татарами. В какой мере распространена между ними грамотность эта, во всей очевидности, мы можем показать на основании статистических цифр. А сильное распространение магометанской грамотности между некрещеными татарами, мало-по-малу, захватывает своим влиянием и татар крещеных. Поэтому, приводимые мной цифры не будут, конечно, безынтересны и с точки зрения миссионерской.

Мои цифры почерпнуты из документов университетской типографии и относятся только к книгам, в ней напечатанным, в продолжение десяти лет, 1855–1864. Сколько, в то же время, было напечатано магометанских книг в типографии Коковиной и помянутой типографии татарина, я не знаю, но, во всяком случае, не меньше, чем в университетской. Я выписал цифры из года в год, но все это печатать было бы слишком длинно; представляю только десятилетние книги, с указанием, впрочем, которые книги печатались ежегодно и даже по несколько раз в год, которые напечатаны несколько раз и которые – один раз. Из этих указаний читатель может сделать заключение о степени распространенности той или другой книги. Начну с крупных цифр.

Иман-шарты (азбучка) печаталась ежегодно и в иные годы по несколько раз, всего в десять лет напечатано – 147400 экземпляров. Мюгри-шериф (печать Магомета), ежегодно, всего – 93600. Афтиек (седьмая часть Алкорана), почти ежегодно, 70000. Сюра Ясин, почти ежегодно, 54800. Фазаили-шигур, почти ежегодно, 54 тыс. Умми-сыбьян (молитва, или род талисмана для сохранения детей), почти ежегодно, 44800. Меджмаиль-фазаиль (религиозно-нравственного содержания), почти ежегодно, 33760. Бакырган, почти ежегодно, 25200. Крык-Хадис (40 преданий, на арабском), четыре раза, 24 т. Нурнама часто, 24 тыс. Сюбатюл-аджиз (род катехизиса в стихах), шесть раз, 21600. Магометанский календарь, три раза, 21600. История Иосифа, часто, 21 тыс. Маджмагул-адаб (нравств. содерж.), четыре раза, 19200. Исми-агзам (о великом имени Божием), дважды, 18200. Кензюль-Арш, трижды, 17 тыс. Асхаби-бедир (имена убитых при Бедре), трижды, 16800. Коран, часто, 15600. Рисалеи-азизе (толкование на Сюбатюль-аджиз, трижды, 15600. Толкование афтиека, разных редакций, пять раз, 20400. Шамаиль (описание наружности магомета), дважды, 14400. Дугаи-кадх (молитва), дважды, 14400. Раунакуль-ислам, трижды, 14400. Имам агзам (род катехизиса), трижды, 14400. Ахмедия (стихотв. похвала Магомету), дважды, 12200. – Дальше следуют книги и листки, изданные двукратно, по 9600 экземпляров. Ахыр-заман, Мелике, вид Каабы, Мюгимметюль-муслимин, Рахяти-диль. – Тысяча одно имя Божие, дважды, 7200. Башмак Магомета, дважды. 7200. Значение имана (веры), однажды, 7 тыс. Чудеса пророка (т. е. Магомета), однажды, 6 тыс. Насыхатюсь-салихин 5 тыс. – По 4800 экземпляре., однократно, напечатаны: молитва под названием Каабутюлла, Айнюль-ильм (нравственно-аскетическое, на арабском), Тагбир-наме (снотолкователь), Судья и вор (рассказ), Дугаи-сейфи (молитва), Дугаи-муборек (тоже), Фаузи-неджат, Маулюди-наби (о Магомете), Кыяфат-наме (физиономика), Сейфи-Мюлюк (рассказ), Рисалеи-мугимме, Бурде (на арабском с подстрочным татарским переводом, ода в похвалу Магомету), Фикги-кейдани (на арабском), Гибрет-наме, Насыхат, разные молитвы, Бидахт, Джинанюль-джанан, Мифтахуль-дженнет, Устувани (обрядные законы), Таглим-наме, Шурутус-салят (о молитве, на арабском), Мухаммедия (обширное стихотворение о Магомете и исламе), 3400. – Напечатаны по 2400 экземпл.: некоторые сюры из Алкорана, Дестури-шах, Саваних, Сараджуль-кулуб, Тааллюмюс-салят (на арабском), Мурадуль-арифин, Рисалеи-дженаиз, Мансур-халладж, Уложение о продаже и покупке, Имам-Газзали, Мансурия, Нахшетуль-ахбаб, 1920. Рибгузы 1500. – Наконец, по 1200 экземпл. изданы: Дюрюрюль-келям, Ильмихаль, Бабатагы, Анваруль-ашыкын, Абу-сина (анекдоты, нередко скандалезного содержания, – они поэтому запрещены цензурой).

Таким образом, самая распространенная между татарами книга – азбучка. Из одной только университетской типографии ее выходит в год около пятнадцати тысяч. Она на листе заключает в себе, после арабского алфавита, исповедание магометанской веры, молитвы, произносимые во время пяти ежедневных намазов и при других богослужебных случаях, богослужебные обряды и наконец, краткий катехизис, – словом, вкоротке все магометанство, насколько считается нужным мирянину знать его. За этой книгой, самая употребительная седьмая часть Алкорана, она заменяет Алкоран, из которого по несколько стихов необходимо читать во время намаза. Сюбатюль-аджиз и толкование на него, Рисалеи-азиза важны, как подробное, популярное изложение магометанского догматического и нравственного учения. В своем роде занимательна книга Фазаили-шугур, состоящая из рассказов наивных, но тем более для простолюдья привлекательных, которыми доказывается польза и спасительность магометанских молитв и обрядов. Что же касается печати и башмака Магомета, описания его наружности и разных молитв, издаваемых на отдельных листочках: то все это имеет значение талисманов и в каждом почти доме, даже у людей безграмотных, найдете на стене красующимися подобные листки.

Масса магометанских книг, находящихся в обороте между татарами, довольно значительна. Не говорю о рукописях и изданиях константинопольских и каирских, которые привозятся усердными пилигримами в обратный путь из Мекки. В некотором отношении справедливо, поэтому самохвальное утверждение татар, соблазняющее крещеных их единоплеменников, что у магометан книг очень много, а у русских, как выучат букварь, то дальше и учиться не чему и книг больше нет.

К счастью еще, все магометанские книги по языку, более или менее, не популярны, а иные прямо на арабском языке и потому простолюдин, читая эти книги и распевая наизусть магометанские арабские мотивы, ни сам не понимает, ни другим не может растолковать, что читает. Суеверные магометанские рассказы распространяются больше посредством тайной передачи от начетчиков более сведущих в магометанских языках.

В последнем дневнике В. Тимофеева¹, между прочим, приводятся слова одной набожной старокрещенной старушки: «мы, бывало, говорили: татары да татары, а вот в русских книгах есть прекрасные наставления». Это уже голос реакции, которая, следовательно, с успехом может быть ведена однородным оружием, т. е. грамотностью и книгами, и которая, во всяком случае, действительнее материальной, внешне принудительной силы. Эта та реакция и составляет наше упование, и нашу единственную заботу. А чтобы истина православия и евангельская нравственность получила непосредственный доступ к уму и сердцу простодушных крещонов, мы употребляем самый простой, народный татарский язык. А наша школа – маленькое зерно, из которого должно разрастись, со временем, обширное татарско-православное общество. Это не только наша надежда, но положительное убеждение; и оно то заставляет нас докучать православной публике частыми корреспондентами все о школе, да о школе. Наша цель – убедить всех смотреть на нашу школу, не просто, как на место обучения грамоте и цифири, но как на действительное миссионерское, христианско-просветительное учреждение. Плоды этого учреждения, конечно, в будущем и быть может, отдаленном; но и теперь уже есть небольшие задатки миссионерского значения и так сказать, закала школы. Вот, например, что рассказывает прошлогодняя ученица, девочка Федора, приехавшая недавно опять учиться в школу. «Есть у меня старшая сестра Агафья. С ней мы часто пели молитвы (в татар. переводе). Она почти все молитвы изучила наизусть, которые я знала, именно, вот эти молитвы: Отче наш, Царю небесный, Богородице, Милосердия двери, молитвы утренние и вечерние, пред обедом и после обеда, Господи, аще не быхом, Душе моя, душе моя, восстани, Чертог твой вижду, Помощник и Покровитель с прочими ирмосами. На поле, во время полуденного отдыха, распевали мы эти молитвы. Если случалось кому быть рядом с нами в работе и они слушали нас с умилением. Часто я брала с собой на поле букварь и читала, а семейные слушали. Особенно любит слушать моя мать. Часто она сама заставляла меня читать дома по вечерам. Маленького брата своего, Тихона, я учила грамоте по букварю, он прошел, начиная с азов, все склады. Еще три подруги выучили наизусть Отче наш и Помощник, и Покровитель. – Нашего же прихода в дер. Билятии есть у меня тетка Акулина. Она несколько раз наказывала, чтобы я приехала к ней погостить, потому что она соскучилась по мне. 1 ноября, батюшка отправил меня к ней. Я взяла с собой букварь да рукопись, в которой написано, как Христос призывает к себе грешную душу². Это я читала там. Особенно интересно было чтение в день заговенья. В Билятлях в этот день ведется такой обычай: крещоны толпой ходят из дома в дом и закусывают. Когда пришли в дом моей тетки некоторые старушки, заставили меня читать. Я читала прежде из букваря: о сотворении мира, из катехизиса – заповеди с объяснением, нравоучения, а потом сочинения св. Тихона, как Христос призывает к себе грешную душу. Все собрание слушало усердно, а некоторые старушки вздыхали. Один старик крещеный, по окончании чтения, спросил меня, долго ли я училась. Я ответила, что одну зиму. Он, удивляясь, стал мне говорить: у меня сын учился у муллы два года, но он не может так ясно читать, как ты: он у меня без книги (наизусть) читать мастер, но только ничего нельзя понять слов его, а сам он объяснить не умеет. – Еще один старик спросил меня: бьют ли вас, когда учат? Я сказала, что нет. Тогда он сказал: если не бьют, так пользы от ученья не будет. Я слышал вот что: тем, которые учились, и видели наказание и труды, Господь скажет: за то, что вы ради меня учились и видели наказанье, сделаю Я вас угодниками (дам награду), а другим скажет: так как вы ради меня не видели во время ученья наказания, то я вас не сделаю угодниками. – Я на это ответила: Иисус Христос учил много людей, так не то, чтобы бить, даже бранного слова не сказал им, – и все они, однако же, сделались угодниками».

Замечательно вообще религиозное усердие женщин преимущественно пред мужчинами. И Федору, в настоящую зиму отправили в школу по настоянию матери, которая сообразила, что в следующую зиму нужно будет везти в школу сына Тихона, а дочери придется уже остаться дома.

Учеников в нашей школе прибыло. Приехала упомянутая ученица Федора. Яков, из деревни Аланки, привез с собой еще двоих мальчиков; но один из них, десятилетний мальчик, поучившись недели две, возвратился домой, соскучившись по матери. Его родители, у которых он единственный сын, довольно зажиточны и вероятно, к нему очень ласковы. На прощанье учитель В. Т. дал ему букварь, тетрадку бумаги и карандаш, и велел ему заниматься дома; а если потом задумает опять приехать в школу, чтобы приезжал. Отец же этого мальчика сказал, что он его приневоливать не будет, но если сын сам пожелает ехать в школу, то привезет его. Хорошо бы со временем открывать маленькие школы в деревнях. Другой же мальчик, привезенный Яковом аланским, отличается сильной даровитостью и усердием. Приехали трехсосненские Денис и Василий, которые в прошлом учебном году поступили к нам из магометанского учения. Приезд этих учеников тем более обрадовал нас, что было доказано превосходство школы В. Тимофеева над татарскими школами. Наконец, приехали прошлогодне ученики: двое из Билятлей и один из Ташлияра. Таким образом, из прошлогодних не явился (но, по слухам, приедет) один только Антон из Уряс-баши. Всех учеников перед Рождеством было на лицо тридцать шесть.

Школа получила обильные доказательства усердия православного общества. Высокопреосвященнейший владыка наш пожаловал, в день св. Архистратига Михаила, 5 руб. Казначей с братией Сызранского монастыря прислали 22 руб. Н. Н. Б. пожертвовал 5 руб. А. П. М. – 10 р. Из редакции Православного Обозрения прислано 100 руб., пожертвованные благотворительной особой, живущей в Москве и пожелавшей скрыть свое имя под буквами Л. С. Это последнее пожертвование тем, на мой взгляд, знаменательно, что жертвующая особа пожелала иметь известие о получении денег за подписью именно Вас, Тимофеевича. Таким образом, наш неутомимый учитель, единственная опора нашей школы, привлек к своему лицу заслуженное доверие от иногородних. Отдаленные знают его со стороны деятельности по школе и не имеют того неудобства, которое тяготеет над некоторыми жителями нашего города, а именно, последние, повидимому, скандализируются крестьянским происхождением В. Тимофеевича и особенно тем, кажется, как он, назад тому несколько лет, был работником в городе и возил воду… Но, апостол говорит, буяя мира избра Бог, да премудрые посрамить: и немощная мира избра Бог, да посрамить крепкая: и худородная мира и уничиженная избра Бог и не сущая, да сущая упразднить.

Н. Ильменский