Волхвы с востока

«Волсви же со звездою путешествуют»

Рождество Христово сопровождалось многими чудесными и необычайными обстоятельствами; но среди них особенно поразительным с исторической точки зрения было то обстоятельство, которое кратко, но с торжественною выразительностью излагает ев. Матфей. “Когда, – говорит он, – Иисус родился в Вифлееме иудейском, во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока, и говорят: где родившийся царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке, и пришли поклониться Ему (Мф.2:1–2)“ Богословская мысль издавна видела в этом первое явление Христа языческому миру, имевшему принять столь великое участие во спасении, и это явление совершилось в лице таинственных его представителей, пришедших с востока. Отсюда, по самой важности этого события, сама собою возникает потребность уяснить: что это за волхвы и какими побуждениями руководились они, предпринимая свое путешествие с востока в столицу Иудейского народа.¹

Волхвы не впервые появляются здесь на страницах св.Писания. В Ветхом Завете мы также встречаем волхвов, которые, под разными частными наименованиями, выступают особенно в книге пророка Даниила. При дворе вавилонского царя Навуходоносора, по свидетельству этой книги, были целые штаты особых мудрецов, которые приглашались к царю в тех случаях, когда требовалось разрешить какие-либо недоумения или таинственные явления. Когда, например, однажды царь озадачен был странным сновидением, которое он притом забыл от необычайного возбуждения, то он «велел созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и халдеев, чтоб они рассказали царю сновидение его. (Дан.2:2)» Эти частные названия обобщаются затем в одном общем – «мудрецы» или «халдеи», но и среди частных наименований встречается титул, которым именно ев.Матфей и называет чужеземцев, пришедших с востока поклониться новорожденному Христу. Это название есть маги,² переводимое (хотя и не с достаточною последовательностью) в славянском и русском текстах словом «волхвы». Уже отсюда можно видеть, что евангельские «волхвы» принадлежат к разряду тех именно мудрецов, которыми славился Вавилон, и это находит себе еще более ясное подтверждение в дополнительном географическом пояснении евангелиста, что волхвы эти пришли «с востока». Под «востоком», как у новозаветных, так и ветхозаветных писателей, разумелись все страны, лежавшие к востоку от Палестины, и следовательно в число их входила и Месопотамия. В таком случае, ближайшее разъяснение вопроса о волхвах нужно искать именно в тех данных, которые имеются касательно восточных магов.

В истории древнего востока маги представляют собою довольно обыкновенное явление, и под ними вообще разумелись люди, обладавшие какими либо необычайными преимуществами или дарованиями, ставившими их выше обыкновенных людей. Это были мудрецы, сила которых заключалась в знании ими тайн, недоступных обыкновенным смертным, и на это указывает самое филологическое значение слова “маги“. Несмотря на недостаточную ясность филологических исследований касательно этимологического корня этого слова, во всяком случае можно с вероятностью полагать, что оно находится в генетическом родстве с санскритским magh, древнезендским мег или маг, откуда ведут свое происхождение клинописный термин магуш,³ греческое μέγας, латинское magis, славяно-русское могiй, могучiй. Отсюда уже выясняется господствующая идея, которая связывалась со словом маги. Это были действительно могучие или великие люди, могущество или величие которых состояло в обладании ими необычайной мудростью или недоступным для других знанием. Слово “маги“ встречается у Геродота, который называет так одно из шести мидийских племен,⁴ выдававшееся среди других, быть может, тем, что оно, подобно Левиину колену среди евреев, сосредоточивало в своих руках все религиозные функции, а следовательно, и обладало исключительным знанием, ставившим его выше других племен. Основываясь на этом, некоторые исследователи утверждали, что магизм есть явление специально мидийское или персидское по своему происхождению, вследствие чего и евангельские волхвы обыкновенно отождествляются с мудрецами персидскими..⁵ Но такое утверждение не имеет достаточных оснований, потому что оно не захватывает существования магов в более отдаленные времена, у более древнего народа, ассиро-вавилонян, жителей Месопотамии. Месопотамия с ее халдейской культурой, состоявшей в усилии проникнуть в тайны природы, чтобы при помощи достигнутого знания получить возможность успешнее вести борьбу с враждебными человеку физическими или духовными явлениями и силами, более чем всякая другая страна может иметь историческое право на звание родины волхвов или магов, которые уже оттуда, с распространением ассиро-вавилонской культуры, распространились по всему востоку и проникли даже на запад. И действительно, магия была одной из важнейших отраслей знания в древней Ассиро-Вавилонии и играла огромную роль в жизни народа. По своей сущности она была знанием, дававшим возможность сноситься с высшим или низшим миром духов, чтоб привлечь их к содействию известной цели в пользу или во вред людям, равно как и возможность предузнавать будущее.⁶ В последнем отношении особенно большое значение придавалось наблюдениям над небесными светилами, которые своей яркостью издавна привлекали к себе суеверное внимание жителей Месопотамии и повели к тому, что самый культ ассиро-вавилонян имел характер сабеизма, т.е. поклонения звездам. Как в силу младенческого воззрения на природу вообще, так и под влиянием религиозного культа в особенности, у вавилонских магов выработалось и глубоко укоренилось воззрение, что все явления в жизни на земле и населяющих ее людей находятся в теснейшей зависимости от движения небесных светил. Вследствие этого и самые астрономические исследования, которыми славились вавилонские ученые, получали характер астрологический, характер звездочетства, имевшего своей целью посредством наблюдений над звездами определять и предузнавать события и явления в жизни людей. Для этих астрологических наблюдений существовали при всех главнейших храмах обсерватории, которые имели вследствие этого не столько строго научное, сколько общественное и государственное значение. По тому или другому виду Луны, по тем или другим сочетаниям звезд вавилонские астрологи, или халдеи, старались предугадывать будущее – урожай, голод, войну, наводнение и т.д., и все, от царя до последнего поселянина прислушивались к ним с напряженным вниманием. На основании своих наблюдений халдеи составляли даже целые астрологические календари. Особенное значение они придавали явлениям затмения, и, смотря по тому, в каком месяце или в какой день имело состояться затмение, ему придавалось то или другое толкование. Например, в одном астрологическом календаре, сохранившемся в клинописи, говорится: “Затмение произойдет в месяце Элуле, в четырнадцатый день его... Царю Муллиаса дана будет корона... Будут дожди в небе и в ложах рек наводнения. Голод в стране, и люди продают своих сыновей за серебро“. “Затмение в пятнадцатый день. Сын царя убивает своего отца и овладевает престолом. Неприятель грабит и поедает страну.“ “Затмение в двадцатый день. Дожди в небе и наводнения в реках. Страна заключает мир со страной и совершает празднества.⁷⁸

От ассиро-вавилонян волхвы перешли и к персам, где они сначала встретили себе сильный отпор со стороны туземных жрецов. Но затем магизм привился и у персов, слившись с местным жречеством, так что и самое слово маг или волхв у персов получило значение жреца или священника.⁹ Зороастр во многих древних памятниках выставляется как глава или преобразователь класса магов или волхвов. По определению позднейшего лексикографа, Свиды, магами назывались у персов философы и богословы. Из Персидской монархии понятие волхвов перешло к грекам, сначала к азиатским, а затем и к европейским. Под именем волхвов или магов греки вообще стали разуметь разных чародеев или колдунов, заклинателей, искусство которых имело иногда весьма сомнительное значение. Самое слово «маги» сделалось, особенно впоследствии, синонимом всякого обмана и шарлатанства. У греческих писателей, впрочем, можно заметить значительные колебания в этом отношении. Платон, например, с уважением говорит о магии Зороастра, как составляющей такую основу воспитания, которая лучше афинской. Ксенофонт также одобрительно отзывается о магах в своей Киропедии.¹⁰ От греков, а затем и непосредственно от восточных народов, волхвы перешли и к римлянам, которые весьма скоро стали смотреть на восточных волхвов как на низких обманщиков, бессовестно эксплуатировавших народное суеверие. Тацит называет мудрость восточных волхвов суеверием,¹¹ а Плиний видит в ней пустоту и обман.¹² Римские сатирики времен империи бичуют как самих магов, так и их многочисленных клиентов. Не смотря на это, волхвы получали все большее и большее влияние в римском обществе. Во многих домах римской знати маги состояли на жалованье, а при дворе кесарей по временам жили целыми толпами, играя важную роль во всех придворных интригах. Делались не раз попытки изгонять магов из Рима, хотя эти попытки терпели неудачу вследствие того, что сами императоры лично далеко не равнодушны были к ним и тайно окружали себя целыми стадами халдеев, по саркастическому выражению Тацита. Но эти позднейшие представители восточного магизма далеко уже не выражали собою действительного достоинства восточных волхвов, – достоинства, которое продолжало сохраняться в глубине востока и пользоваться уважением народа. К числу этих достойнейших представителей древнего магического знания и принадлежали те волхвы, которые, по свидетельству ев.Матфея, пришли с востока поклониться Христу. Но что, собственно, послужило побудительной причиной для них предпринять свое знаменательное путешествие?

По свидетельству ев.Матфея, побуждением для восточных мудрецов отправиться в Иерусалим было то, что они, во время своих научных наблюдений над хорошо известным им небом, были поражены явлением необычайной звезды, дотоле никогда невиданной ими. Всякое появление новой звезды, по их учению, свидетельствовало о появлении на земле какого-либо великого человека, имевшего произвести великое влияние на судьбу мира. Но эта новая звезда была так необычайна, что она возбудила у волхвов особый интерес: что бы она могла предзнаменовать собою? Ответ на этот вопрос мог быть подсказан для них только тем, широко распространенным по всему миру, верованием, которое заключало в себе ожидание скорого пришествия в мир какого-то необычайного, таинственного царя, долженствовавшего появиться в ничтожной Иудее. А это ожидание в свою очередь находилось под непосредственным влиянием широко распространенного повсюду иудейства, сделавшегося со времени плена вавилонского закваской для всего языческого мира. Известно, что главная масса иудеев уже не возвратилась в Иерусалим, а осталась в отдельных общинах в земле своего пленения. Свою преданность вере они доказывали тем, что поддерживали переселенцев в Иерусалим, пока последние не перестали нуждаться в их помощи. На храм они смотрели как на свой религиозный центр, щедро поддерживали его и принимали от состоявших при нем властей свои религиозные наставления. Вавилонский иудей гордился чистотой своего происхождения. Насколько евреи собственно Иудеи превосходили евреев других стран, настолько вавилонский иудей, по его самомнению, превосходил самих иудеев, подобно тому, как “чистая мука превосходит отруби“. Из Вавилона иудеи распространились по всем странам востока, и повсюду, где только ни появлялись, становились ревностными миссионерами своей веры. Различные причины повели к подобному же широкому рассеянию иудеев и на западе с тем же результатом. Благодаря усиленному прозелитству как восток, так и запад наполнились иудеями. В Египте, как и в других странах Африки, было большое иудейское население. По словам И.Флавия, обитаемый мир был так наполнен иудеями, что в Римской империи едва ли оставался такой уголок, где бы нельзя было найти их.¹³ Большая синагога в Александрии была так велика, что, если можно верить талмуду, хазан, или чтец должен был пользоваться платком, которым он махал, давая знак собранию в синагоге, что нужно произносить “аминь“.¹⁴

Как велики были успехи иудейского прозелитства, на это есть много случайных доказательств. Такие римские писатели, как Цицерон, Гораций, Ювенал, Тацит и Сенека, одинаково являлись выразителями господствовавшего повсюду раздражения вследствие того, что многие из греков и римлян склонялись к презренному, как выражались эти писатели, суеверию иудейскому. Предоставленное иудеям изъятие от военной службы, торговые привилегии, которыми они особенно пользовались, брак и другие связи повсюду увеличивали число прозелитов. “Иудейская вера, – говорит Сенека,¹⁵ – теперь принимается по всей земле: побежденные дали законы победителю“. “Этот род, – говорит Дион Кассий, – неоднократно был подавляем римлянами и однако возрос изумительно, так что приобрел величайшую смелость.“¹⁶ По свидетельству И.Флавия,¹⁷ в Антиохии множество греков то и дело становились прозелитами иудейства. То же самое было и еще далее на востоке, потому что, по свидетельству св.Луки (Деян.2:9–11), прозелиты стекались на великие праздники в Иерусалим из провинций, лежавших к северу от Средиземного моря, из Понта, Азии, Фригии, Памфилии, Каппадокии, из самого Рима, из южных стран, как Египет, Аравия, Крит, из Киренанки (в Ливии) и от самых отдаленных ее восточных окраин, и даже, не говоря о Месопотамии, из таких стран, как Парфия, Мидия и Елам, из тех обширных стран, которые простираются от Каспийского моря до Персидского залива и еще дальше на восток. Одним словом, влияние иудейства простиралось на все страны известного тогда мира.

Среди иудейских воззрений, широко распространявшихся по земле при помощи такого чудесного миссионерства, ни одно еще не могло получить столь быстрого и широкого распространения, как именно воззрение, более всего наполнявшее душу и сердце всякого иудея в то время, именно ожидание явления великого Царя, о котором они говорили, как Мессии или Помазаннике. Самым лучшим показателем народного настроения является литература того времени. А эта иудейская литература от времен Даниила до рождества Христа все более и более проникалась духом мессианства. Книга Еноха, иудейские Сивиллинские книги, Псалтирь Соломона, Вознесение Моисея, Вознесение Исаии, третья книга Ездры, таргумы Онкелоса и Ионафана и другие писания позднейшего иудейства энергично поддерживали и возбуждали дух народа в то мрачное время именно пророческой проповедью о приближении утешения Израилева. Вся эта литература проникнута самой пламенной надеждой, раскрывающей пред нами, насколько сердце и мысль всего Израиля сосредоточивались на этом именно великом ожидании.

Политически тревожное состояние Иудеи было только новым симптомом этого всеобщего настроения народной мысли. Патриотическая ненависть к чужеземному владычеству и религиозная ревность против вторжения в среду иудейского народа языческих нравов и обычаев поддерживали в народе постоянное возбуждение. Это возбуждение еще более усиливалось в каждый праздник вследствие уверений раввинов, священников и фанатических проповедников, что Иегова не долго будет терпеть вторжение язычников в Свою землю. Опасаясь такого именно настроения народа, Ирод принужден был построить в Иудее в пять раз большее число крепостей, чем сколько потребовалось их в Галилее. И однако, несмотря на это, разбойники и беглецы, скрывавшиеся в иудейских горах, никогда не переставали вести борьбу против существующего правительства во имя Иеговы. Этому еще более содействовало то, что среди народа царствовало слепое суеверие. Фанатические массы народа постоянно были обманываемы ложными мессиями, которые уводили их то на гору Елеонскую,¹⁸ чтобы видеть, как стены новейшего, оязычившегося Иерусалима падут по слову пророка; то к реке Иордану,¹⁹ чтобы перейти через него, подобно отцам, как посуху; то в пустыню, чтобы там ожидать знамений Сына человеческого, предсказанных Даниилом.²⁰ Можно представить себе, какое влияние такое состояние вещей имело на массы иудеев и прозелитов, ежегодно стекавшихся в Иерусалим из всех стран на большие праздники. И.Флавий, быть может с некоторым преувеличением, рассказывает, что на большие праздники собиралось не менее трех миллионов паломников.²¹ Понятно, как эти паломники распространяли по всем странам ожидание великого иудейского Царя, которому предстояло покорить мир. И этот Царь был не кто иной, как ожидаемый Мессия. Неудивительно, что Флавий, Тацит и Светоний должны были записать этот факт, хотя иудейский историк из простой лести, а другие в виду самого оборота дел прилагали это предсказание к Веспасиану.²².

Если такая молва ходила в самом Риме, который, как столица тогдашнего мира, был средоточием всяких мнений и слухов, отсюда в свою очередь разносившихся до самых отдаленных окраин, то не удивительно, что то же мнение могло доходить и до отдаленного «востока» и, конечно, известно было халдейским или персидским мудрецам. И для них, особенно последних, эта молва не должна была представлять чего-нибудь странного или невероятного. Месопотамия, и в частности Халдея была родиной Авраама, где впервые получил свое призвание отец верующих и где он получил обетования, сущность которых состояла именно в идее Избавителя. Там же прожил значительное время Иаков, конечно, своим пребыванием освеживший святые предания в своем родном месопотамском кругу, и этим, конечно объясняется тот несомненный факт, что следы древних патриархальных верований никогда в сущности не исчезали в Месопотамии, особенно среди местных мудрецов или волхвов. Поразительное доказательство этого представил впоследствии знаменитый месопотамский волхв или прорицатель Валаам, который в своих известных благословениях Израильскому народу, произнесенных перед вступлением его в землю обетованную, обнаружил глубокое знакомство с истинной религией и на основании этого знакомства, под влиянием высшего вдохновения, произнес знаменитое пророчество, что «восходит звезда от Иакова, и восстает жезл от Израиля» (Числ.24:17), прямо указывая этим именно на предмет вековых обетовании и ожиданий как избранного народа, так и всего мира. И в позднейшие времена связь между Месопотамией и избранным народом в сущности никогда не прекращалась: пророки израильские неоднократно бывали на берегах месопотамских рек, а пророк Иона своей боговдохновенной проповедью потряс даже гордую .столицу Ассирии – Ниневию. Что же касается позднейшего времени, служившего прямым преддверием к явлению Мессии, то самый центр восточной культуры, именно Вавилон, мог знакомиться с идеей Мессии от такого высокого представителя и выразителя этой идеи, как пророк Даниил, который, будучи посвящен во всю мудрость халдейскую и занимая почетное место среди вавилонских мудрецов, конечно, не мог не познакомить их с предметом самых дорогих и самых пламенных чаяний своего народа, причем своей системой седмин определил даже и время их осуществления. После возвращения иудейского народа из плена вавилонского связь между Иудеей и Месопотамией также нисколько не порвалась, а напротив – обе эти страны сделались как бы родными между собой, так как обе они были заселены в значительной степени иудеями, чувствовавшими свое единство, несмотря на политическое разъединение, и эта связь еще более укреплена была эллинизмом, который со времени Александра Великого сделался общей, культурно-объединяющей силою для всего тогдашнего цивилизованного мира. Вся ученость по необходимости получила эллинистический характер. Знакомство с греческим языком и греческой литературой стало считаться необходимым признаком образованности, и халдейские мудрецы, как представители образованности, неизбежно должны были войти в это общее культурное течение и знакомиться с греческой литературой, которая начала обнимать собою все лучшие произведения книжной мудрости всех языков и народов. Доказательством этого служит, между прочим, то, что один из вавилонских жрецов, именно знаменитый Бероз, живший в III веке до Р.Х., настолько хорошо знал греческий язык и греческую литературу, что сам в состоянии был писать на этом языке древнюю летопись Вавилонии.²³ Это был действительно период сильного процветания эллинизма, и так как около этого именно времени вышел в свет греческий перевод Ветхого Завета, произведенный под покровительством знаменитого филэллина Птоломея Филадельфа (285–247 гг. до Р Х.), то, конечно, этот знаменитый труд не мог остаться неизвестным ученым мудрецам Месопотамии или вообще востока, и таким образом, те иудейские верования, которые дотоле известны были лишь по преданию или по устному сообщению, восточные мудрецы могли изучать в общедоступном, авторитетном переводе. А такое изучение по необходимости должно было открыть перед ними широкую историческую перспективу и показать им, что вся душа иудейского св.Писания заключается в разъяснении той идеи, которую некогда выразил их знаменитый соотечественник Валаам, именно в идее Мессии, как великой «звезды от Иакова» и «жезла от Израиля», т.е. необычайного представителя света и могущества, Избавителя мира. И в этой идее, при ближайшем ознакомлении с ней, не только не было ничего странного для восточных волхвов, а напротив – она находилась в ближайшем соответствии с их собственным религиозным миросозерцанием. Если признать, согласно с весьма распространенным преданием, что евангельские «волхвы с востока» прибыли собственно из Персии, то для персидских магов или волхвов идея Избавителя была совершенно понятной, потому что она отчасти вытекала из их религиозного миросозерцания. По их воззрению, в мире происходила страшная борьба между добрым и злым началами, и эта борьба должна была разрешиться наконец. Все, постигающие людей бедствия в теперешней жизни, суть временные испытания, долженствующие прекратиться с торжеством Ормузда над Ариманом.²⁴ Для поддержания верующих в этой борьбе с испытаниями, составляющими дело злого начала, Ормузд, по истечении каждого тысячелетия, присылает пророка, который дает людям новое откровение, водворяющее на земле истину и законность. Но затем должен был явиться еще особый пророк, который разрушит дела Аримана и оснует царство блаженной жизни на тысячу лет. Это так называемый Созиош (Çaoshyanç), т.е. Спаситель, который, происходя от семени Зороастра, будет рожден от девы, имевшей получить это семя, хранившееся в течение веков в море, во время купанья.²⁵ На помощь ему в великом деле возрождения и избавления мира от власти Аримана восстанут вновь к жизни знаменитейшие мужи всех времен. По окончании тысячелетия состоится всеобщее воскресение мертвых, и затем начнется великое сожжение старого мира при страшных катастрофах: горы будут разрушаться и весь мир сделается как бы морем расплавленных металлов, Ариман и ад будут побеждены окончательно, и останется только великая община блаженных, которые будут жить в блаженном общении с Ормуздом. Ясно, что при таком миросозерцании, носящем на себе все признаки древнейшего патриархального верования, восточные мудрецы должны были с необычайной напряженностью следить за проявлениями идеи Мессии или Избавителя во всей доступной им литературе, и так как эта идея находила особенно возвышенное откровение в священных книгах иудейского народа, то сюда-то именно и обращено было их внимание. По откровению этих книг, ожидаемый Избавитель (Мессия Владыка – Дан.9:25) также должен родиться от Девы и основать царство блаженных, и так как уже в древности один из знаменитейших восточных мудрецов, именно Валаам, многими отождествлявшийся впоследствии с Зороастром, предсказывал, что от Израиля именно должен придти этот Мессия-царь, то неудивительно, что восточные волхвы специально сосредоточили свое внимание на Иудее, как месте явления Избавителя, с чем вполне согласна была и всеобщая молва, нашедшая себе отголосок и у римских писателей. Для того, чтобы окончательно убедиться в этом, им нужно было только какое-нибудь внешнее указание, и когда это указание явилось для них в появлении новой необычайной звезды, то вопрос о ее значении для них был уже решенным и они отправились в столицу Иудеи, чтобы воздать честь и поклонение новорожденному Мессии.²⁶

Появление этой необычайной звезды, при изложенных обстоятельствах и под влиянием господствовавшего повсюду ожидания Мессии, было достаточным основанием для восточных волхвов придти к убеждению, что в мире действительно наступало нечто великое и именно рождался Христос. И вот они, прибыв в Иерусалим, стали спрашивать у всех: «где родившийся Царь Иудейский»? В этом вопросе волхвов звучит полная уверенность в том, что этот Царь уже родился, и им неизвестно было только, где Он находился в данный момент. По их предположению, в иудейской столице всякий уже должен был знать об этом; каково же было их удивление, когда оказалось, что там еще почти никто не знал о совершившемся великом событии, и иудеи изумленно спрашивали волхвов, как они узнали о рождении Царя Иудейского. На это волхвы отвечали им, что они видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Такое заявление не должно было показаться иудеям странным, потому что и среди них было весьма распространено астрологическое мнение, что судьбы людей находятся в тесной зависимости от звездных явлений, особенно планет и планетных сочетаний. Известно, что иудеи уже задолго до Р.Х. увлекались астрологией и различными волшебными формулами, связывавшимися с этой наукой. Они были искусны в таинственных сочетаниях букв и чисел, которыми пользовались как талисманами и амулетами для того, чтобы исцелять больных, изгонять злых духов и произносить страшное проклятие, когда это было нужно, и даже утверждали, что некоторые из их чар могли низводить Луну с неба или открывать бездну под землей.²⁷ Такие занятия между ними уже встречаются во времена Александра Великого. Среди них сильно развито было занятие бросанием гороскопов на основании числового значения имени. По всей Римской империи можно было встречать иудейских магов, снотолкователей и волшебников.²⁸ Самое изгнание иудеев из Рима И.Флавий приписывает делам обманщиков этого рода.²⁹ Их суеверие не останавливалось и здесь. Они были искусны в разгадывании тайн самой астрологии. «Планеты дают мудрость и богатство», – говорит талмуд, и в других местах прибавляет: «жизнь и участь детей зависит не от праведности, а от их звезды». «Планета дня не имеет значения, а планета часа (рождения) имеет много значения. Те, кто родились под солнцем, красивы и благородного вида, откровенны и честны; те, кто родились под Венерой, богаты и любезны; родившиеся под Меркурием сильны памятью и разумом; под Луной – слабы и непоследовательны; под Юпитером – справедливы; под Марсом – счастливы». «Звездочетство есть радость раввина», – говорится в Пирке-Абот. В другом месте, правда, один раввин говорит своему совопроснику, что «нет ни одной такой планеты, которая управляет Израилем»; но присоединенное к этому объяснение обнаруживает только гордость, которую мог выразить лишь иудей, именно, что «сыны Израиля суть сами звезды». И вообще многие раввины предавались занятию астрологией.³⁰ Неудивительно поэтому, что Иосиф Флавий придавал особенное значение тому, что перед падением Иерусалима в течение целого года над злополучным городом блистала звезда в виде меча.³¹ Что касается того, что и судьба ожидаемого ими Мессии Царя должна была находиться в том или другом соотношении со звездным миром, это было известно иудеям более чем кому-нибудь, так как знаменитое пророчество Валаама о звезде, имевшей произойти от Иакова, заключалось в их священных книгах, и они издавна относили его именно к ожидаемому Мессии, так что этим верованием пользовались даже самозванцы, как напр. Баркохба, принявший гордое имя «Сына звезды» с целью сильнее повлиять на народную массу. Наконец, среди раввинов прямо ходило верование, что когда явится Мессия, «звезда восстанет на востоке, сияющая с великим блеском», и эта «звезда Мессии пробудет на востоке пятнадцать дней».³²

Но если прибывшие в Иерусалим восточные мудрецы объясняли свое прибытие туда тем, что видели звезду Мессии на востоке, то возникает вопрос: что это была за звезда? Было ли это действительно какое либо астрономическое явление, или только видимое знамение, чудесно явившееся халдейским мудрецам для возвещения через них языческому миру о рождении давно ожидаемого Избавителя? Новейшая астрономия дает на этот вопрос поразительный ответ. По астрономическим исследованиям оказывается, что в то время или около того, именно в 747 году от основания Рима, на небе было видимо необычайное звездное явление, именно в высшей степени замечательное сочетание планет Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб. Такое сочетание происходит один раз через 800 лет, а в том году оно состоялось не менее трех раз, именно в мае, октябре и декабре. Этот факт теперь признается всеми астрономами. Явление это было не только необычайным по самому своему существу, но и представляло поразительно блистательное зрелище на фоне ночного неба, и оно не могло не обратить на себя внимания всех, кто только наблюдали за звездными явлениями, и, конечно, более всего тех, кто занимались астрономией, т. е. восточных мудрецов или волхвов. Мало того: в следующем, т.е. в 748 году от основания Рима, к этому сочетанию присоединился еще Марс, который еще более усилил необычайность всего явления. Честь открытия этого замечательного факта принадлежит знаменитому Кеплеру, который на основании этого открытия полагал и самый год рождества Христова на 748 год от основания Рима.³³ К этому открытию Кеплер пришел благодаря тому, что в его время, именно в 1603–1604г. состоялось подобное же сочетание планет, и при этом он заметил также, что когда состоялось сочетание трех планет, между Юпитером и Сатурном показалась какая-то еще новая, чрезвычайно яркая и отливающая своеобразным светом мимоходная звезда, и, по его предположению, такая же звезда должна была появиться на небе и в год рождения Христа. Как бы ни смотреть на это совпадение, но оно, во всяком случае, в высшей степени замечательно и невольно напоминает изречение псалмопевца, что «небеса поведают славу Божию». Затем, в астрономических таблицах китайцев, правдивость которых подтвердил своим высоким авторитетом знаменитый автор «Космоса» Гумбольдт, также отмечается появление мимоходной звезды около этого времени. Пингре и другие астрономы полагают, что это была комета, и, по их вычислению, она должна была впервые появиться на небе в феврале 750 г. от основания Рима, а это, по всей вероятности, есть то время, когда волхвы, побывав в Иерусалиме, отправились в Вифлеем на поклонение новорожденному Христу, так как поклонение их несомненно предшествовало смерти Ирода, последовавшей в марте того же 750 года. Мало того: астрономически удостоверено,³⁴ что это звездное явление оказывалось пред глазами тех, кто выходил из Иерусалима, и что оно, можно сказать, даже предшествовало им или вело их по направлению к Вифлеему. Все это поистине чудесно, даже если бы мы ограничились предположением здесь одних только чисто астрономических явлений. Но если к этому присоединить не отрицаемое здравой наукой верование, что в звездном мире, как находящемся всецело во всемогущей длани вседержительства Творца, по воле Его могут происходить и такие необычайные явления, которые выходят за пределы всякого астрономического вычисления, то звезда, поразившая своим появлением восточных мудрецов, могла иметь и вполне чудесный, сверхъестественный характер, причем естественные сочетания планет могли послужить подготовительным признаком ее появления для волхвов.³⁵

Весть эта как громом поразила подозрительного Ирода, который в это время, удрученный летами и омерзительною болезнью, и чувствуя уже нестерпимые угрызения совести за свои грехи и кровавые преступления своей порочной жизни, находился в состоянии почти безумного исступления. Среди всего блеска, окружавшего его в великолепном дворце, превосходившем, вероятно, изысканностью и роскошностью своей архитектуры самый храм, он, ненавидя всех и ненавидимый всеми, сознавая, что его подданные ждут не дождутся его смерти, в мрачном одиночестве размышлял о своей судьбе. Около этого времени фарисеи, в числе шести тысяч человек, отказались принять присягу в верноподданничестве ему, и их вожди, за которыми народ признавал дар пророчества, даже почти открыто утверждали, что, по определению Божию, Ирод со всем родом своим будет изгнан с престола, чтобы очистить его для Мессии. С целью посодействовать скорейшему исполнению этого предсказания, при их участии был устроен среди придворных дам заговор, в котором главную роль играл евнух Багоа, поверивший заявлению коварных фарисеев, что от него именно и родится Мессия.³⁶ Заговор был потушен в крови его участников, как это много раз делалось уже и раньше. Но вот, пролив целые потоки крови, чтобы истребить всех, кто только имел хотя бы малейшее право или притязание на похищенный им престол, Ирод положительно испугался, когда и до него дошла весть, что теперь-то именно, когда силы оставляли тирана и лишали его возможности действовать с прежней энергией, теперь-то родился Мессия, истинный сын Давидов, которому и принадлежит по праву незаконно занимаемый им престол. Вместе с ним встревожился и весь Иерусалим, – весь тот многочисленный класс населения, который, забыв честь и совесть, успел устроиться при дворе узурпатора, пользовался его милостями и под его покровительством жил на счет угнетенного и забитого народа. Для таких людей, которыми кишел в то время Иерусалим, всякая перемена в правлении угрожала полным переворотом в их собственном положении, так что тревога их была вполне основательна и понятна. Этому возбуждению, конечно, немало содействовало и нескрываемое ликование тех, кто действительно ожидали низложения Ирода и его дома и пользовались всякими слухами для того, чтобы распространять в народе эту мысль. И вот, чтобы разъяснить это важное дело и, в случае надобности, принять необходимые меры, Ирод немедленно “собрал всех первосвященников и книжников народных“ и потребовал от них, чтобы они ответили ему на вопрос: “где должно родиться Христу?“ Иудейским ученым богословам не трудно было ответить на этот вопрос. Их наука уже давно решила, и совершенно правильно, что Мессия должен был произойти от Иуды, колено которого сделалось самым видным и знатным в избранном народе. Из него именно вышел Давид, прародитель и прообраз Мессии, и слова благословения Иакова, что “не отойдет скипетр от Иуды, пока не придет Примиритель“, издавна были относимы именно к Мессии. «Как прекрасен Царь Мессия, – говорится в иерусалимском таргуме по поводу этого пророчества, – Мессия, который восстанет из дома Иудина. “Царь восстанет из среды сынов Иессея“, – говорит тот же таргум в другом месте, «и Мессия произойдет от сынов сыновей его“. Отсюда название «сын Давидов» постоянно прилагалось к ожидаемому Царю. Но, будучи потомком Давида, Он, по верованию иудеев, должен был и родиться в городе Давидовом, т.е. в Вифлееме. И в этом именно смысле иудейские ученые понимали пророчество Михея: «и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных: ибо из тебя произойдет Вождь, который упасет народ Мой, Израиля».³⁷ Вместе с тем, однако, среди иудеев было распространено верование, что точное место рождения Мессии будет неизвестно. Высказывая впоследствии свое сомнение касательно мессианства Иисуса Христа, иудеи глубокомысленно рассуждали между собой: “мы знаем Его, откуда Он; Христос же, когда придет, никто не будет знать, откуда Он“(Ин.7:27). В этом именно смысле и ответили иудейские ученые богословы на вопрос Ирода. Указав на Вифлеем, как на такой город, в котором, по пророчеству Михея, можно ожидать рождения Мессии, они ограничились лишь этим общим указанием, не определяя более точно времени и условий Его рождения. Такой ответ, конечно, не мог удовлетворить Ирода, и он, по окончании совещания, тайно призвав волхвов, расспрашивал их о времени появления звезды, надеясь таким путем в точности определить время рождения Царя иудейского; и затем, объяснив им, что Он должен родиться в Вифлееме, отправил их туда, дав им коварное поручение: «пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и когда найдете, известите меня, чтоб мне пойти поклониться Ему“. Но совсем другие мысли таились в его сердце. Истинный потомок Давидов едва ли мог рассчитывать на пощаду от человека, который умертвил даже последнего из Асмонеев. Но надежда мира не должна была погибнуть таким образом, потому что волхвы, посетив Вифлеем и, согласно с древним обычаем, требовавшим явления к царям с дарами, принеся свои дары новорожденному Царю,³⁸ вследствие полученного ими предостережения свыше в сновидении, возвратились другим путем в свою страну.³⁹ В то же время и Иосиф, получив высшее предостережение о грозящей Младенцу опасности, по указанию ангела, поспешно переселился с своим семейством в Египет, издавна бывший естественным местом убежища для всех гонимых в Палестине. А свирепый царь, увидев себя обманутым со стороны волхвов и подозревая их в соучастии с царственным Младенцем, пришел еще в большую ярость и запятнал себя новым злодейством – избиением младенцев в Вифлееме.

Вифлеемская звезда и волхвы естественно послужили предметом многих последующих сказаний. О самой стране, откуда вышли волхвы, числе их и именах ничего не говорится ни в евангелиях, ни в апокрифах; но само по себе это событие настолько знаменательно и интересно, что не могло остаться без пополнения его позднейшими преданиями. По одному из этих преданий, это были цари савские, приходившие к свету Мессии и к восходящему над Ним сиянию (Ис.60:3–6). Впрочем, мнения касательно их страны крайне разнообразились, и родиной их считали разные страны: Персию, Халдею, Ефиопию и Индию. В этих сказаниях оставлен без решения даже вопрос о том, кто такие были эти пришельцы, иудеи или язычники, хотя большинство мнений склоняется в пользу того, что это были именно язычники, как представители языческого мира, имевшего также принять участие в спасении, и арабское “Евангелие детства“ (VII,VIII) представляет их огнепоклонниками, которые притом ссылались на пророчество Зороастра касательно Мессии.⁴⁰ Тройственное число их даров повело к мысли, что и самих волхвов было трое, что, по предположению, соответствовало трем известным тогда частям света – Европе, Азии и Африке. По другому преданию, однако же, их было двенадцать – в соответствие с числом апостолов. Предание о волхвах особенно распространилось на западе, и выразителем его явился Беда “достопочтенный“, который передает уже точные сведения о них. По его свидетельству, волхвов было трое. Из них Мельхиор был старец с длинными белыми волосами и большой бородой, и он принес новорожденному Христу золото; другой волхв был Каспар, безбородый юноша с румяным лицом, и он принес в дар Христу ладан; третий волхв был Валтасар, смуглый, весь волосатый мудрец, и он принес Христу смирну на Его погребение. В восточных христианских сказаниях волхвы получают еще более внешнего величия и блеска. Они прибыли в Иерусалим со свитой в тысячу человек, оставив позади себя на левом берегу Евфрата отряд войска в 7,000 человек. По возвращении в свою страну (на отдаленном востоке, у берегов океана) они предались созерцательной жизни и молитве, и когда впоследствии апостолы рассеялись для проповеди евангелия по всему миру, то ап.Фома встретил их в Парфии, где они приняли от него крещение и сами сделались проповедниками новой веры. Легенда прибавляет, что их мощи, найденные царицей Еленой, положены были сначала в Костантинополе, но оттуда перенесены были в Медиолан, а потом в Кёльн. В Кёльнском соборе посетителям еще и теперь показываются черепа этих трех мудрецов, хранящиеся в драгоценных украшениях и выставленные в большой золоченой раке. Эти черепа, будто бы, открыты кельнским епископом Рейнальдом в двенадцатом столетии. В честь волхвов на западе установлен был особый праздник, так называемый “праздник трех царей“, вытеснивший собою праздник Богоявления 6 января. Эти волхвы сделались вообще настолько популярны в западной Европе, что среди простого народа они считались покровителями путешественников, и их именами часто назывались гостиницы и постоялые дворы.

Не меньшим предметом догадок и предположений сделалась и Вифлеемская звезда. Арабское Евангелие детства говорит, что это был ангел в виде звезды, каковое мнение находило отголосок у позднейших писателей. По мнению Оригена, это была комета. Из разных относящихся сюда преданий, можно привести одно, небезынтересное в некоторых отношениях. На далеком востоке, говорит оно, жил народ, имевший книгу, в которой значилось имя Сифа, и в этой книге было написано о явлении звезды Мессии и о принесении даров Ему. Книга эта передавалась от отца к сыну, от поколения к поколению. Избрано было двенадцать лиц, которым дано было поручение наблюдать за явлением этой звезды, и когда из них умирал один, на его место выбирался другой. Эти люди на языке той страны назывались магами. Каждый год они после жатвы пшеницы восходили на вершину горы, которая называлась горой Победы. В этой горе была пещера, и она изобиловала приятными источниками и деревьями. И вот, наконец, явилась звезда, и на ней показалась фигура Младенца, а над ним знак креста; и эта звезда сама заговорила им и велела им идти в Иудею. В течение двух лет, когда они совершали свое путешествие, звезда двигалась пред ними, и они не нуждались ни в пище, ни в питье. Григорий Турский прибавляет к этому, что эта звезда, наконец, упала в один источник в Вифлееме, где он видел ее сам и где ее могут видеть и теперь, но только чистые девы.⁴¹

Все эти предания, конечно, представляют собою лишь попытку человеческого любопытства проникнуть в тайну Богоявления Христа и потому на них и смотреть нужно как именно на такие; но главным остается тот великий факт, что таинственная звезда возвестила восточным мудрецам-звездочетам об исполнении чаяния народов, и они удостоились первыми из язычников поклониться новорожденному Христу, а поклонившись Ему сами, по возвращении в свою страну, сделались первыми Его провозвестниками на далеком востоке. Величайшие представители языческой мудрости первыми сознали всю недостаточность ее для удовлетворения высшей жажды человека и за удовлетворением ее обратились к воплотившемуся Божеству, как источнику всякой истины.