Глава 1

1–6. Переселение вифлеемлянина Елимелеха с семьею в землю моавитскую и бедствия, постигшие там эту семью. 7–22. Возвращение Ноемини с невесткой Руфью в Святую землю и прибытие их в Вифлеем.

Руф.1:1. В те дни, когда управляли судьи, случился голод на земле. И пошел один человек из Вифлеема иудейского со своею женою и двумя сыновьями своими жить на полях моавитских.

Время описанных в книге Руфь событий определяется общими и неопределенными датами: «когда управляли судьи», т.е. в один из моментов периода Судей (обнимавшего, по Деян. 13:20, 450 лет) и когда «случился голод на земле» (т.е. в Палестине, земле Израиля), многократно посещавший Святую землю в библейские времена (например, Быт. 12:10, 26:1, 45:6; 2Цар. 21:1). Обе даты имеют не столько хронологический смысл, сколько указывают на характер времени Судей, на отсутствие тогда у евреев централизующей власти государственной (ср. Суд. 17:6, 18:1, 19:1, 21:25), когда каждый член народа был предоставлен себе самому и в пору общественных бедствий – голода (как здесь), неприятельских набегов и т.п. должен был действовать на свой страх, сам обеспечивая себе благополучие (ср. Суд. 18:1); подобным образом и поступает здесь Елимелех, оставляя родной Вифлеем и удаляясь с семьей на чужбину, в землю моавитскую, «чтобы пожить (там) в качестве пришельца» (еврейский глагол gur, ср. Быт. 12:10, 19:9, 20:1; Суд. 17:7, 19:1; Плач. 4:15), отсюда «ger» – пришелец, прозелит). Раввинское толкование справедливо порицает Елимелеха за оставление своих «собратьев» (сограждан, единоплеменников), усматривая в злоключениях и смерти Елимелеха на чужбине божественное наказание ему за оставление Святой земли (D. Midrasch Ruth Rabba, in deutsch. ubertragen v. A Wunsche, Leipzig, 1883, s. 15). Напротив, раввинские попытки определения времени переселения Елимелеха произвольны и неудачны, например, полагали это событие на время Варака и Деворы (Суд. 4–5, причем в «судьях» (schophetim) Руф. 1:1 видели указание на Девору, Варака и Иаиль), на время судьи Аода (Суд. 3:15–30), в современнике которого Еглоне, царе моавитском, видели отца моавитянки Руфи; относили также ко времени судьи Есевона (преемника Иеффая), с которым отождествляли Вооза, на том основании, что оба жили в Вифлееме (Руф. 2:1–4, ср. Суд.12:8, 10), и т.д. (Midr. Ruth Rabba, s. 10. 19). В действительности единственной точкой опоры для установления времени описываемых в книге Руфь событий может быть только родословие Давида, приведенное здесь (Руф. 4:17–22): по нему Давид был правнук Вооза и Руфи через Овида и Иессея, следовательно, период времени, протекший от событий книги Руфь, равен приблизительно ста с лишним годам, что подтверждается и свидетельством Иосифа Флавия, который относит переселение Елимелеха (Ἀβιμέλεχος, по Иосифу Флавию) к годам правления судьи и первосвященника Илия («Иудейские Древности» V, 9, 1–4). Вифлеем (евр. Bet-lechem – «дом хлеба»), прежде (Быт. 35:16, 19, 35:7) называвшийся Ефрафа (евр. Ephratah – «плодоносная»), но и впоследствии сохранявший древнейшее название с синонимичным ему по значению позднейшим (Руф. 4:11; Мих. 5:2), лежал, судя уже по названию, в одной из самых плодородных местностей Палестины; по Евсевию и блаж. Иерониму, в 6 римских милях, т.е. около 8 верст (римская миля равна 694 саж.), к югу от Иерусалима (Onomastic. 260; русск. перев. Прав. Палест. Сбора, вып. 37-й с. 41), что вполне подтверждается расстоянием теперешнего селения Вифлеем, по-арабски Бет-Лам (с 7000 исключительно христианского населения), от Иерусалима (см., например, Cuerin, Description de la Palestine 1868, I, 120 sqq. Ср. проф. А. А. Олесницкого, «Святая Земля», т. II, Киев, 1878 г., с. 73 и д.). К евангельскому времени и, конечно, гораздо ранее Вифлеем обычно назывался городом Давидовым (Лк. 2:4, 11), не без влияния рассказа книги Руфь (ср. Руф. 4:17–22). В отличие от другого Вифлеема – в колене Завулоновом (Нав. 19:15), Вифлеем, будущая родина Давида, назван здесь, Руф. 1:1, и в 1Цар. 17:12; Мих. 5:2 Вифлеемом Иудейским, слав. «Вифлеем Иудин» (евр. Веt-lechem Iehudah).

Руф.1:2. Имя человека того Елимелех, имя жены его Ноеминь, а имена двух сынов его Махлон и Хилеон; они были ефрафяне из Вифлеема Иудейского. И пришли они на поля моавитские и остались там.

Семья Елимелеха была очень известна в Вифлееме (Руф. 1:19), имела и относительный достаток (Руф. 1:21). Самое имя Елимелех (с евр. «Бог мой царь»), по мнению некоторых, указывает на знатное происхождение лица, носившего это имя. По происхождению имя это справедливо сближается с упоминаемым в телль-амарнских письмах (клинописях, открытых в Египте в 1887–1888 гг.) именем одного хеттейского князя (в южной Палестине) Илимилки, или Милкили³. И. Флавий передает имя Елимелех Ἀβιμελέχος, сближая таким образом Елимелеха с именем филистимских царей. Имена жены Елимелеха Ноемини и обоих сыновей тоже очень знаменательны. Ноеминь, евр. Noomi – «прелестная, приятная, счастливая» (ср. Руф. 1:20, где это имя противополагается по значению другому: «Мара» – «горькая»), ибо, замечает Мидраш (s. 17), «дела ее были прекрасны и приятны». Махлон и Хилеон (слав. Маалон и Хелеон) некоторыми (Мидраш, цит. м.; Geiger, s. 50) толкуются: «болезнь и истощение» (от евр. Chalah и Kalah), чем могла бы быть обозначена ранняя смерть (Руф. 1:5) обоих сыновей Елимелеха (Мидр. цит. м.). Однако такое соответствие значений имен (хотя оно еще спорно вследствие разных значений, усвояемых одному и тому же имени) не говорит против исторического значения рассказа книги Руфь, так как совпадение этого рода, без сомнения, ненамеренное. «Ефрафяне», слав. «ефрафейстии», – то же, что «вифлеемляне» (ср. 1Цар. 17:12, где ефрафянином назван Иессей), жители Вифлеема, древней Ефрафы, а отнюдь не «ефремляне» (ср. Суд.12:5; 3Цар. 11:26; 1Цар. 1:1), как ошибочно понимает Мидраш (s. 17).

Руф.1:3. И умер Елимелех, муж Ноемини, и осталась она с двумя сыновьями своими.

Елимелех умер в земле моавитской, вероятно, вскоре после прибытия туда, и брак сыновей его имел место уже после смерти. Ноеминь осталась вдовою, «как остаток бескровной жертвы» (Мидраш, s. 18).

Руф.1:4. Они взяли себе жен из моавитянок, имя одной Орфа, а имя другой Руфь, и жили там около десяти лет.

Руф.1:5. Но потом и оба [сына ее], Махлон и Хилеон, умерли, и осталась та женщина после обоих своих сыновей и после мужа своего.

Смерть отца не побудила семейство его возвратиться; напротив, оба сына Елимелеха теперь еще прочнее устраиваются на чужбине: женятся на моавитянках: старший, Махлон, – на Руфи (Руф. 4:10), а второй, Хилеон, – на Орфе. Значение имен невесток Ноемини понимается неодинаково. Орфа (евр. Orpah, LXX: Ορφά), по Мидрашу (s. 19), названа так потому, что поворотила спину (oreph) своей свекрови, т.е. оставила ее (Руф.1:14; ср. Иер. 2:27); Гезениус производит это имя от арабского корня urf – «грива», Симонис сближает с ophrah – «лань». Руфь (евр. Ruth) в Талмуде (Baba Batra 14, b.) толкуется: «услаждающая» (от глагола ravah): «ибо от нее произошел Давид, который услаждал Святого псалмами»; в Мидраше (s. 19): «оказавшая внимание» свекрови (от глагола raah, видеть, воззреть); но наиболее принято (Гезениус, Гейгер, Филиппсон и др.) производство от геа – ближний, женский род reuth, ближняя (т.е. близкородственная, любящая в отношении Ноемини); последнее производство имеет за себя чтение сирского перевода (Reuth). Женитьбу на иноплеменницах и идолопоклонницах (Руф. 1:15), запрещенную законом (Исх. 34:16; Втор. 7:3), ср. относительно моавитян (Втор. 23:3, Суд. 10:6), таргум и вообще иудейское предание считает причиной ранней и бездетной смерти Махлона и Хилеона, хотя, ради высокого значения праматери Давида Руфи, полагает, что запрещение (Втор. 23:3) принимать в общество Иеговы моавитян относится к мужскому полу этой народности; как видно из Руф. 1:16, Руфь приняла веру Израиля уже по смерти мужа и по возвращении Ноемини в Вифлеем. Десять лет продолжался, вероятно, голод в Израиле, и столько же длилась супружеская жизнь сыновей Ноемини (ст. 4).

Руф.1:6. И встала она со снохами своими и пошла обратно с полей моавитских, ибо услышала на полях моавитских, что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб.

Руф.1:7. И вышла она из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге, возвращаясь в землю Иудейскую,

После смерти Махлона и Хилеона семья обеднела. Тогда Ноеминь узнает, что Иегова, по мере верности или неверности Ему Израиля посылавший ему плодородие и голод (Втор. 28:47–48), «посетил», «пакад», (ср. Быт. 21:1; Исх. 4:31; 1Цар. 2:21), т.е. милостью – дарованием урожая хлеба, и немедленно оставляет моавитскую землю и направляется, в сопровождении обеих невесток, в Иудею.

Руф.1:8. Ноеминь сказала двум снохам своим: пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей; да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною!

Руф.1:9. да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме своего мужа! И поцеловала их. Но они подняли вопль и плакали

По мере приближения к границе Моавитской земли с Иудейской Ноеминь пытается советовать невесткам возвратиться в родительские дома (по LXX, слав., «дом отца своего», но евр., рус.: «дом матери своей» – указание на особенное значение матери в первобытном строе жизни, ср. Быт. 24:28; Песн. 3:4)⁴; отец, по крайней мере, Руфи был жив еще тогда (Руф. 2:11). Вся вообще речь Ноемини и ответы невесток открывают существование таких отношений между ними и свекровью, которые могут быть названы не иначе как идеальными. С твердой верой в промысел Божий (вера эта проходит через всю нить повествования книги Руфь) Ноеминь выражает признательность невесткам своим за их добрые отношения к умершим мужьям и свекрови, желает им милостей Иеговы, высказывая, таким образом, веру, что сила и действие Иеговы не ограничиваются пределами Израиля и его земли, а простираются и на другие народы, на весь мир и великодушно советует им вступить в новые браки, желая «покоя» (евр. «menuchah», ст. 9) им в домах будущих мужей (ср. Руф. 3:2).

Руф.1:10. и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему.

Однако Руфь и Орфа выражают желание следовать за любимой свекровью в Иудею.

Руф.1:11. Ноеминь же сказала: возвратитесь, дочери мои; зачем вам идти со мною? Разве еще есть у меня сыновья в моем чреве, которые были бы вам мужьями?

Руф.1:12. Возвратитесь, дочери мои, пойдите, ибо я уже стара, чтоб быть замужем. Да если б я и сказала: «есть мне еще надежда», и даже если бы я сию же ночь была с мужем и потом родила сыновей, –

Руф.1:13. то можно ли вам ждать, пока они выросли бы? можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, дочери мои, я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня.

В ответной речи Ноеминь выходит из того древнееврейского воззрения, что высшее назначение и счастье женщины – быть матерью (ср. Быт. 24:60, 30:1) и, кроме того, имеет в виду древнееврейский же (встречающийся и у других народов – индийцев, персов, черкесов и др.) обычай левиратного брака (Быт. 38:7–11; Втор. 25:5–10; ср. И. Флавия «Иудейские Древности» IV, 8, 23, ср. Руф. 4:10). С этой точки зрения следование невесток за Ноеминью признается ею бесцельным: у нее нет и не будет сыновей, которые бы могли заменить для Руфи и Орфы умерших Махлона и Хилеона, так что нет для них надежды в Израиле; однако, по словам Ноемини, ее собственное положение все же более горько (евр. mar, ст. 13), чем их, ибо они потеряли только мужей и могут иметь надежду на новые супружества, она же лишилась мужа, детей, имущества и притом не имеет в виду лучшего будущего: видимо, ее «постигла (карающая) рука Иеговы» (ст. 13).

Руф.1:14. Они подняли вопль и опять стали плакать. И Орфа простилась со свекровью своею [и возвратилась к народу своему], а Руфь осталась с нею.

Руф.1:15. [Ноеминь] сказала [Руфи]: вот, невестка твоя возвратилась к народу своему и к своим богам; возвратись и ты вслед за невесткою твоею.

Увещания Ноемини подействовали на Орфу, и она, убоявшись, может быть, ожидающих ее в обществе Ноемини лишений, предпочла возвратиться «к народу своему и к своим богам» (ст. 15), т.е. к почитанию Хамоса (Чис. 21:29; Иер. 48:13) и др. моавитских божеств (по Таргуму, «к богу» – единственное число, почему некоторые древние толкователи видели здесь Истинного Бога, что, однако, неверно ввиду того, что это усвояется (ст. 16) лишь Руфи, в очевидной противоположности с Орфою (ст. 15).

Руф.1:16. Но Руфь сказала: не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом;

Руф.1:17. и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою.

Руф.1:18. [Ноеминь,] видя, что она твердо решилась идти с нею, перестала уговаривать ее.

Но совершенно обратное действие слова Ноемини произвели на Руфь. В ней заговорила теперь «крепкая, как смерть, любовь» (Песн. 8:6): из любви к Ноемини она не только обещает неотлучно сопутствовать ей во всяком месте и при всяких обстоятельствах, но и со всей силой убеждения признает народ ее – Израиля – своим народом. Бога ее (Иегову) – своим Богом, т.е., по толкованию Мидраша (s. 24), объявляет себя прозелиткой, присоединяясь и к вере, и к народности Израиля (ср. Berthofet, Stellung der Isr. u Iuden zu den Fremden, s. 28). Только смерть может разлучить ее с Ноеминью, но все же прах обеих должен лежать в одной гробнице. Все это Руфь утвердила клятвенным выражением (обычным в книгах Царств, например, 1Цар. 3:17, 14:44, 20:13; 2Цар. 3:35), по славянскому тексту (более точно, чем русский перевод, передающему подлинный текст): «тако да сотворит мне Господь, и сия да приложит». Тогда Ноеминь оставила свои увещания, молчаливо согласившись с нею.

Руф.1:19. И шли обе они, доколе не пришли в Вифлеем. Когда пришли они в Вифлеем, весь город пришел в движение от них, и говорили: это Ноеминь?

Руф.1:20. Она сказала им: не называйте меня Ноеминью^*, а называйте меня Марою^**, потому что Вседержитель послал мне великую горесть;

Руф.1:21. я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками; зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастье?

Прибытие Ноемини в Вифлеем после десятилетней отлучки, притом без мужа и сыновей, естественно, произвело впечатление в немногочисленном, конечно, населении, и особенно женщины с удивлением говорили (евр. tomarnah, женского рода): «Ужели это Ноеминь?» (греко-славянский перевод точнее, чем Vulg.: «haec, est illa Noemi» и русский). Еврейск. Marah, арамейск. ор. Маrа (LXX: Πικρά, Vulg. Amara, слав. «Горька»), родственное имени Мария, противоположно по значению имени Noomi, и эта противоположность выражена Ноеминью в применении к обстоятельствам ее жизни и страданиям по воле Вседержителя (евр. Schaddai).

Руф.1:22. И возвратилась Ноеминь, и с нею сноха ее Руфь моавитянка, пришедшая с полей моавитских, и пришли они в Вифлеем в начале жатвы ячменя.

Прибытие Ноемини и Руфи в Вифлеем имело место «в начале жатвы ячменя», или вообще жатвы (так как ячмень поспевает в Палестине раньше пшеницы) – около половины апреля (см. Ed. Robinson, PaIastina 2 Bd., s. 504, 522, 597, 620, 668) или около времени Пасхи (Таргум: «при наступлении дня Пасхи»), на второй день которой приносился в святилище первый сноп жатвы ячменя (Лев. 23:10–11); ср. Midr. 31. Дата прибытия может (по связи с последующим; гл. II-III) давать мысль о близости помощи Божией обеим женщинам: жатва дала повод для проявления милости Божией им через Вооза.