[Рец.] Прорицатель Валаам, сочинение епископа Серафима в английском переводе

Прорицатель Валаам, сочинение епископа Серафима, в английском переводе. 1900 г., Лондон I-XIX, 1–352

В конце минувшего 1900 года в Лондоне вышла в печати, изданная фирмой Ривингтон, книга «The Soothsayer Balaam», by the very reverend Seraphim, bishop of Ostrojsk. Эта книга представляет собой английский перевод, изданнаго в 1899 г. на русском языке, сочинения епископа Серафима «Прорицатель Валаам», за которое автор его удостоен С.-Петербургской духовной академией степени магистра богословия. Английский перевод книги сделан точно и с пониманием трактуемых в сочинении вопросов. Само издание сделано на хорошей бумаге и хорошим четким шрифтом, так что производит приятное впечатление на читателя; количество замеченных опечаток весьма незначительно¹. Восполнением к русскому изданию книги являются, напечатанные в начале, краткое примечание автора книги, епископа Серафима и небольшое предисловие переводчика. Преосвященный Серафим в своем примечании к переводу говорит, что в то время, когда перевод уже был закончен, он познакомился с неизвестной ему раньше, изданной в Лондоне в 1877 г., монографией о Валааме М. Каниша. «Prophecies of Balaam (Numbers XXII to XXIV), or The Hebrew and the Heathen» которая, однако, не изменяет добытых им результатов исследования и не прибавляет чего-либо нового к, бывшему у него под руками, обстоятельному исследованию притчей Валаама-Оорта (Disputatio de Pericope Num. XXII, 2–XXIV, historiam Bileami continente). Автор перевода, в своем предисловии, приводит отзывы о сочинении преосвященного Серафима, напечатанные в № 8386 «Нового Времени» (за 1899 г. июня 16–28) и № 299 «Кавказа» (1899 г. ноября 13–25), в которых отмечены научные достоинства сочинения преосв. Серафима и которые послужили для переводчика одним из мотивов перевести это сочинение на английский язык. Во всем остальном английский перевод с точностью воспроизводит содержание русского оригинала, удерживая тоже деление на главы и параграфы.

Содержание сочинения преосвященного Серафима, в главных чертах, – следующее. В первой главе выясняется исторический повод появления личности Валаама на фоне еврейской истории, решается вопрос относительно места его происхождения и излагается история посольства к нему моавитского царя Валака. Поводом появления таинственной личности Валаама, на фоне еврейской истории, служили чувства зависти и страха, овладевшие моавитским царем Валаком после того, как евреи, победив Сигона, царя аморейского и Ога, царя васанского, расположились станом на моавитских равнинах, неподалеку от моавитской границы. Усматривая в завоевании владений этих двух царей до некоторой степени предвосхищение своего исторического права на их территорию, с другой стороны, опасаясь усиления евреев, Валак, царь моавитский, после неудавшейся попытки ослабить силу евреев оружием, решил прибегнуть для этого к посредству магических заклинаний. Для этого, он отправил почетных послов к, славившемуся в то время силой своих заклинаний, Валааму, сыну Веорову, местом жительства которого был город Пефор, отождествляемый автором с городом Педери египетских надписей или Питрой клинообразных надписей и лежавший в стране Хеттеев, в области народа Аму, близ Евфрата, в Месопотамии. Послы Валака быстро ехали на ослах и как догадывается автор, держали свой путь по большой караванной дороге, проходившей из Моавии чрез владения аммонитян, по восточной стороне царств Сигона и Ога. Проходя ежедневно около 60 и более верст, они могли достигнуть Пефора, лежавшего от Моавии не далее 500 верст, на 8-й или 9-й день. Цель их посольства заключалась в том, чтобы пригласить Валаама, хотя бы и за большие дары, в Моавию, к царю Валаку, проклясть евреев. Основанием для такого необычного в истории политических столкновений способа борьбы со своим врагом служила вера Валака и его подданных в силу благословения и проклятия вообще, – благословения и проклятия Валаама в частности. Рассуждение, относительно распространенности среди народов востока этой веры и реального основания ее, составляет предмет второй главы. Вера в значение благословения и проклятия, какую имели Валак и его послы, как разъясняет здесь автор, отличалась от веры в значение благословения и проклятия, какую имели древние патриархи и сыны ветхозаветной церкви вообще. По верованию последних, благословение и проклятие имели силу не сами по себе, а потолику, поколику они были выражением воли живого Личного Бога, возвещаемой чрез благословляющее или проклинающее лицо. По верованию же Валака и ему подобных, сами формулы благословений и проклятий, произносимые заклинателями, заключали в себе особую магическую силу, безотносительно к воле Бога. Знание таковых магических формул было особенно распространено в Месопотамии, где жил Валаам. Эта вера в силу заклинаний, как догадывается автор, находила свое реальное оправдание в особой психической способности заклинателей, в их умении оказывать внушение на окружающую их среду, подобно внушению современных гипнотизеров, вследствие чего у лиц, благословляемых или проклинаемых ими, являлся подъем или упадок волевой энергии, и вместе с тем и общего самочувствия, что и принималось за последствие благословения или проклятия.

Специальное выяснение личности Валаама, с внешне-исторической и внутренне-психологической стороны, составляет предмет третьей главы сочинения. Из анализа, прилагаемого в св. Писании, к Валааму названия косем автор делает заключение, что Валаам, по своей профессии, был в одно и тоже время и прорицателем, и заклинателем, на что отчасти указывало и его имя, которое автор объясняет в смысле: «вещий и сильный словом Бела». Способность Валаама к прорицанию обусловливалась, свойственными ему, тонкой наблюдательностью, знанием жизни, а главным образом – ясностью, так наз. внутреннего чувства. В последнем отношении он сопоставляется с греческим мыслителем Сократом, с его δαιμόνιον. Что касается деятельности Валаама, как заклинателя, до призвания его Валаком, то свое реальное оправдание она могла иметь, с одной стороны, в том, что в своих благословениях и проклятиях он констатировал, сокрытые от взора других лиц, но ясные для него отношения исторических фактов, а с другой стороны – в том, что для сознания соприкасавшихся с ним лиц, под воздействием его заклинаний, ряд последующих событий представлялся как бы оправдывающим начертанную им перспективу. Но, во всяком случае, деятельность Валаама, как заклинателя, находила свое оправдание не в его общении с Живым Личным Богом, как это было у ветхозаветных патриархов. Что касается религиозных верований, то в этом отношении Валаам принадлежал к числу тех лиц, которым было присуще смутное представление о едином истинном Боге, Творце и Мироправителе, но которые в своей религиозной и нравственной жизни не шли дальше этого представления. Как догадывается автор, до Валаама к тому времени, когда его пригласил Валак, уже дошли слухи о чудесных событиях, которыми сопровождался исход евреев из Египта и которые связывались с именем Иеговы, Бога евреев. Весьма вероятно, что эти слухи дали Валааму повод видеть в Иегове или единого истинного Бога, или, по крайней мере, одного из главных богов народов, во всяком случае, расположили этого корыстолюбивого и честолюбивого мага искать расположение Иеговы, или, по крайней мере, стараться не навлечь на себя Его гнева. Вследствие этого, Валаам, согласившийся прежде на лестное для него предложение послов Валака, исполняет свое решение идти к Валаку лишь после вопрошения Иеговы и в дальнейшей деятельности старается не идти против Его воли. Глава 4-я содержит изложение обстоятельств приема моавитских послов Валаамом, его переговоров с ними, вопрошения Господа, предварительного отказа и последовавшего соглашения идти с ними, описание путешествия к Валаку и – обстоятельств, сопровождавших такое путешествие.

В главе 5-й содержится объяснение пророческих притч Валаама, основанное на тщательном изучении текста притч по текстам еврейско-масоретскому, греческому LXX, вульгате и церковно-славянскому, при чем автор иногда старается восстановить первоначальное чтение, пользуясь для этого, как собственными соображениями, так равно и соображениями других ученых.

В 6-й главе излагаются обстоятельства кончины Валаама, в связи с историей его участия в совращении евреев мадианитянами к культу Ваал-Фегора, потом определяется достоинство Валаама с точки зрения ветхозаветного пророческого служения, причем решается также вопрос о том: каким образом, нераскаянно умерший Валаам явился органом мессианских откровений? С точки зрения пророческого служения, автор не находит возможным приравнивать Валаама не только к пророкам в собственном смысле (небиим), а даже и к тем прозорливцами, которые назывались рое и хозе, так как в деятельности Валаама нет главного признака пророческого служения: общения с Богом и исполнения Его воли. Не признавая Валаама пророком в ветхозаветном смысле, автор считает его пророком в смысле языческом, – μάντις’-ом, обладавшим особым поэтическим дарованием, которое делало его способным к восприятию божественного озарения. Из лиц ветхозаветной истории, он, по мнению автора, может быть сопоставлен с Самсоном и Саулом.

В приложении к сочинению находится разбор мнений представителей рационалистической критики Пятикнижия относительно времени происхождения данного отдела книги Чисел (XXI–XXIV гл.) и доказывается происхождение притч Валаама из времени Моисея.

Как видно из этого краткого очерка, сочинение преосвященного Серафима весьма богато по своему содержанию и выясняет такие вопросы богословского и отчасти психологического характера, которые до последнего времени оставались мало выясненными. А посему понятно, почему английская богословская критика обратила свое внимание на это сочинение и почему оно было переведено на английский язык.

Suum cuique. И. T.