Заметка о значении названия «скуфья» и «камилавка»

В виду близости той поры, когда белое духовенство ждет себе видимых и осязаемых отличий и наград, для него установленных, считаем не лишним предложить филологическое объяснение некоторых из них, не совсем понятных.

Для выбора, на чем именно остановиться, перечислим сначала все отличия, установленные для духовенства. Они, в порядке постепенности восходящей, следующие: 1) набедренник, 2) скуфья, 3) камилавка, 4) наперсный крест, 5) поли́ца¹, 6) митра и так называемые ордена. Мы остановимся только на 2-й и 3-й, так как прочие, перечисленные выше, более или менее понятны и особого объяснения не требуют. Заметим только мимоходом, что крест – отличие для некоторых священников и протоиереев – следует называть «наперсный» (а не наперстный или напёрстный, как нам приходилось видеть первое и слышать последнее), – «наперсный» потому, что он возлагается на перси, т.е. на грудь (слово «перси» никто не произносит «пёрси»), а не на персты.

Еще предварительное замечание – на счет орфографии слова: «скуфья». Слово это следует писать скуфья, а не скуѳья²

Между тем встречаются даже печатные книги, где значится «скуѳья». Основание для рекомендуемой орфографии будет указано ниже.

В рассуждениях ученого характера дело обыкновенно начинается «литературою» предмета. И мы, хотя и далеки от мысли выдавать настоящую небольшую заметку за какое-нибудь ученое исследование, начнем тоже литературою предмета. Книги, которые были у нас под руками и в которых по праву ожидалось надлежащее объяснение слов: скуфья и камилавка, мы расположим в хронологическом порядке. Это:

1) Новая Скрижаль, 1839 г.

2) Литургика, Петрова, 1872 г.

3) Учение о Богослужении, Соколова, 1873 г.

4) Учение о Богослужении, Михайловского, 1873 г.

5) Пособие к изучению Устава, Никольского, 1874 г.

6) Наука о Богослужении, Лебедева, 1881 г.

На книгу, означенную нами под № 1, т. е. Новую Скрижаль, приходится смотреть, как на первоисточник, из которого черпали последующие составители литургик и учений о богослужении. Что же находим в этой книге? О скуфье ни слова, о камилавке следующее: «камилавка, καμηλαύκιον, производится от καῦμα, жар непомерный и ἐλαύνω, укрощаю, и есть шапка, жар укрощающая или от жара защищающая. Некоторые, напротив, производят от κάμηλος, верблюд, и αὐχή(ν) шея: и есть тоже шапка из верблюжьей шерсти или волос сваленая и до шеи простирающаяся. Отчего иные и всякую шапку камлотовую, т.е. из верблюжьей шерсти сваленую, именуют камилавкою». Почти-что очевидно, что автор «Скрижали» отдает предпочтение первому объяснению перед последним, так как, приводя последнее, он употребляет такие оговорки: «некоторые, напротив» (как бы вопреки первому и настоящему), и ниже – «иные» (как бы не соглашавшиеся с первым, меньшинство).

В книгах под № 2–6, как и в № 1-м, о скуфье почти ни слова. В 5-м, и то лишь под чертой (стр.70), сказано только: «иepeй, совершающий проскомидию, должен быть с открытою головою, без скуфьи или камилавки». А на следующей странице, и тоже под чертой: «камилавка (от καῦμα, жар и ἐλαύνω, укрощаю) есть шапка, защищающая от жара или шапка из верблюжьего волоса (от κάμηλος), какую носили на востоке. Она духовно означает умерщвление плоти». В № 2-м, стр. 15, под чертой «скуѳья (чрез ѳ) по-гречески σκύϑια, т.е. головное покрывало скифов (в приложенном словарике сделана ссылка на приводимое место), а на стр. 128, и тоже под чертой: «камилавка значит: или шапка из верблюжьей шерсти (κάμηλος), или головное покрывало, свойственное человеку, умеряющему свои страсти (καῦμα и ἐλαύνω), а слово скуфья значит похожее на чашу или на череп (стр. 30)». В № 3-м (стр. 30) значится: «головные украшения иереев называются одни камилавками, а другие скуфьями. Слово камилавка значит или сделанная из верблюжьей шерсти, или защищающая от жара». В № 4-м только: «скуфья и камилавка дается в награду священникам». В № 6-м ни о скуфье, ни о камилавке не упоминается.

Составители литургик, означенные выше под №№ 2–6, по каким-то судьбам, не обратили внимание на специальное наследование вопроса «о скуфье и камилавке, употребляемых священнослужителями в древней греческой и русской церкви», – вопроса, который занимал покойного митрополита московского Филарета, так как в примечании к статье под вышеприведенным заглавием сказано, что «она 1) составлена по его поручению и 2) заслуживает внимания священнослужителей». Статья эта вышла в свет лет за пять раньше появления самой первой из поименованных литургик, именно в журнале «Душеполезное Чтение» за 1867 г. (часть 8-я, стр. 274–287), а в следующем 1868 г. и дополнение к статье (1868 г. Ч. 1-я, стр. 187–142). Автор этой статьи К. Невоструев в самых первых строках заявляет, что «названия скуфьи и камилавки не совсем ясные и определенные». Однако же, как он объясняет эти названия?

Два производства он выставляет: 1) от σκύφος (следуя Дюканжу), род древней чаши н 2) от κοῦφος (по Свицеру), легкий и «более склонен», по его собственным словам, «производить от κοῦφος, ибо а) буква σ прибавляется перед χ (σκίδναμαι, σκιρθάνιον (=μειράκιον), б) у Алкуина и у других (?) вместо scuphia пишется cuphia и в) есть глагол χούφοφορέω, легко держаться, висеть на чем».

«Еще неопределеннее», продолжает г. К. Невоструев, «словопроизводство камилавки». По Свиду – от καῦμα и ἐλαύνειν (прогонять жар), по другому древнему, не изданному греч. лексикону, с которым согласны Георий Кедрин, Дюканж, Лев Алляций и Гоар, от κάμηλος. «Скуфья и камилавка», заканчивает автор, «первоначально составляли особое, дорогое украшение, с драгоценными камнями, и употреблялись царями, вельможами и придворными чинами, и что право носить скуфьи и камилавки даровано в греческой империи священнослужителям из уважения к священному сану».

К какому же выводу приходим, собравши воедино процитированные места? Иные из перечисленных составителей не дают никакого объяснения названиям скуфья и камилавка, другие называют их только отличиями, даваемыми в награду, иные, наконец, приводят объяснения, начинающиеся союзом разделительного периода: или, или. Но сказать о чем-нибудь: или – или почти тоже, что ничего не сказать, например или белое, или черное, или да или нет, или то, или другое. Нужно выбрать и остановиться на чём-нибудь одном.

Как же избрать одно из двух или?

Обратимся для этого к излюбленной нами этимологии и ее призовем на помощь для решения вопроса, могущего занимать иногда тех из отцов, которые ожидают скуфьи либо камилавки (ведь homines sunt и они, et nihil humanum sibi alienum putant sentiuntque), – вопроса, могущего интересовать и имеющего эти отличая, чтобы дать под час ответ вопрошающему, – вопроса, который занимал и такого ученого, как Филарет, возложивший на К. Невоструева поручение разъяснить этот темный вопрос.

И так

1. О скуфье.

Мы заметили, что о скуфье в перечисленных книгах упоминается всего менее. В № 2-м сказано, что «скуѳья (чрез ѳ) по-гречески σκύϑια, т.е. головное покрывало скифов». И так как это собственное имя действительно пишется чрез ϑ, то и автор № 2-го пишет скуфью чрез ѳ. Хотя в словарях греческих, которые у нас под руками, и нет слова Σκύϑια, так как древние греки любили называть страны не существительными, а прилагательными именами в женском роде с подразумеваемым существительным γῆ или χώρα, напр. Μιδική, Περσική, Ταυρική, Σκυϑική и т.п., так часто встречающаяся у Геродота, однако же не невозможно и существительное Σκύϑια. Такое существительное, конечно, могло бы означать страну Скифию. Но чтобы название страны переносилось на название одежд, употребляемых народом (как здесь: σκύϑια – головное покрывало скифов), примеров на это мы что-то не припоминаем. Поэтому едва ли можно считать дерзостью с нашей стороны, если скажем, что приводимое автором № 2-го объяснение не удовлетворительно, и что, следовательно, орфография или транскрипция слова скуфья должна быть чрез ф, а не чрез ѳ. Ниже мы еще более убедимся в этом.

Составитель № 3-го, хоть под чертою, хоть в самых кратких выражениях («похожее на чашу или на череп»), внес в свою книжку (учение о Богослужении) тот вывод, к которому приводит и филология. Если бы хоть в скобках, как о камилавке (κάμηλος, καῦμα и ἐλαύνω), намекнул он о посылке, которая привела его к этому выводу, то, при общей краткости его книжки, этого и было бы достаточно.

Невоструев, хотя и упоминает о производстве от σκύφος, но, как выше было указано, «боле склонился к производству от κοῦφος». Ничего не можем возразить против того, что σ могла быть прибавлена к слову, начинающемуся с κ, т.е. из κούφια могло как-нибудь образоваться σκούφια. Но – спрашивается – зачем прибавлено? Какая от этого κουφότης μόχϑων? Ведь ни одна принадлежность одежд не получает названия от своей легкости, по той причине, что как бы легка она ни была, она более или менее отягчает, но никак не облегчает, даже и тогда, когда мы в спокойном состоянии, а тем более когда находимся в движении, и поэтому, например, гимнасты, для большей свободы в своих упражнениях, для легкости обыкновенно εγυμνοῦντο. Есть, конечно, глагол κουφοφορέω, приводимый автором статьи о скуфье и камилавке, означающей sich еmрогschweben. Но что из этого? Если в том же словаре, где κουφοφορέω (не во всех словарях имеется этот глагол), несколько повыше есть глагол κουφολογέω, leichtsinnig, unbedachtsam reden, ужели это должно приводить к какому ни было выводу?

«У Алкуина» продолжает свою аргументацию в пользу производства от κοῦφος Невоструев, «вместо scuphia пишется cuphia». Но во 1-х, это только в писании на латинском языке, а не на греческом³, и во 2-х, сам автор, как это явствует из сказанного им на 277-й стр. своей статьи, не вполне уверен в подлинности сочинения Алкуинова. Кроме же Алкуина никого иного, кто писал бы cuphia вместо scuphia, автор статьи не указал, хотя в самом начале сказано было им, что «у Алкуина и других».

Соглашаясь в сущности с составителем № 3, мы изменяем лишь отчасти редакцию приведенного места относительно скуфьи, а именно: скуфья, по словопроизводству, означает не только что-нибудь похожее на чашку, но и самую чашку, какой она названа по сходству своей формы, своего вида, напоминающего чашку.

Вот доказательство на это:

В ново-греческом языке, происходящем от древне-греческого, имеются такие названия: σκούφια, σκούφωμα, σκουφωσία. Все они означают: Mtitze, Kopfputz, шапку, головной убор (без различия – как мужской, так и женский). В древне-греческом есть σκύφωμα, которое, по объяснению Папе = σκύφος, а σκύφος означает Trinkgeschirr, bes. der Landleute u. der Aermen, т.е. чашка (простейшего устройства), выдолбленная из дерева. Слово это, как объясняет тот же Папе, сродно с σκάφος – нечто выдолбленное, корыто, челнок.

В объяснение того обстоятельства, что в вышеприведенных примерах звуку ου соответствует то υ, то α, укажем, как на дело известное, что, при развитии языка, одни гласные нередко переходят в другие, а вся сила в согласных: это неподвижные элементы языка, до некоторой степени неприкосновенные. Эти элементы σ, κ и φ и сохранялись во всех вышеприведенных словах, в σκούφια, в σκύφος, в σκάφος, в σκάφη, в σκαφίς.

С первого взгляда представляется громадная разница в значениях между σκούφια, головной убор, между σκύφος, чашка, и между σκάφος, челнок. Но эта дистанция огромного размера значительно сократится, когда мы вспомним, что я в нашем русском языке принадлежности одежды различаются от кухонных приборов или от геометрических тел, и однако это не мешает известный вид головного убора (шляпу) называть «котелком», другой «цилиндром», даже «блинком» (складную шляпу).

Дело, стало быть, во внешнем виде, в форме предмета, в сходстве его с другими предметами, хотя бы совсем другого порядка. И наши треугольные шляпы, будучи опрокинуты, не напоминают-ли собой лодочку, либо челночек (σκάφος)?

И так скуфья, по греч. σκούφια, будет головной убор, своей формой, внешним видом, напоминающий чашку (чашу), либо кораблик⁴. Полагаем, что распространяться более нет надобности. Полагаем также, что слово «скуфья» следует писать не чрез ѳ, а чрез ф.

Перейдем к объяснению (и тоже этимологическому) другого намеченного нами названия –

2) Камилавки.

Автор «Новой Скрижали» на первое место ставит первое производство названия «камилавки», казавшееся ему более вероятным, чем второе, для него менее вероятное. Он говорит, что «камилавка происходит от καῦμα и ἐλαύνω, хотя другие производят это название от κάμηλος и αὐχή (ν)». Последующие составители книг, трактующие о священных одеждах, или оставляют без объяснения значение камилавки, или довольствуются указанием на то и другое производство, не относясь к ним критически и не отдавая предпочтение которому либо из двух, а один из них своей прибавкой к объяснению, предложенному «Скрижалью», некоторым образом дает знать, что он склоняется на сторону первого объяснения (от χαύμα и ελαύνω). Прибавка эта следующая: «головное покрывало, свойственное человеку, умеряющему страсти».

Допускают-ли законы этимологии первое производство, от καῦμα и ἐλαύνω? Прежде всего куда девался υ не только при переходе в русский язык, но даже в самом греческом и древнем и новом? Отчего не «кавмилавка», отчего не «χαυμηλαύχιον»? Да и вот еще что: по законам этимологии, наибольшая часть существительных, имеющих реальное значение (результат действия), образуются из perfectum passivi, напр. ἅσμα, πρᾶγμα, ποίημα, ρῆμα, κτῆμα, τμῆμα и т.п.; а от ἐλαύνω будет perfectum ἐλήλαμαι, где υ вовсе нет. Далее: «головное покрывало или шапка, защищающая от жара, жар укрощающая», говорится в «Скрижали». Главное назначение головных покровов или покрывал, как и всяких других одежд, даже шатров, жилищ – то, чтобы они защищали от вредного или неприятного для нас действия как жара, так равно и холода; да даже имеется более побуждений защищать себя от последнего, чем от первого. Отчего же с левой стороны ἐλαύνω не поставлено, напр., ψύχος. или ῥίγος или χείμα, а именно χαῦμα? Наконец, в каком смысле нужно понимать это назначение камилавки – «умерять, укрощать страсти», – указанное ей автором № 2-го? Какую именно страсть должна она укрощать: похоть ли очес, гордость ли житейскую? Как отличие, камилавка может иногда в иных даже питать похоть очес и гордость житейскую. И еще: если назначение камилавки – умерять, укрощать страсти, то зачем же в самые важнейщие моменты богослужения положено снимать ее?

По всем этим неудобствам: грамматическим, реальным, динамическим, ритуальным и – мы должны расстаться с производством от καῦμα и ἐλαύνω.

С особенным вниманием останавливаемся на другом производстве, о котором автор «Скрижали» отзывается с некоторым пренебрежением. «Иные, напротив», говорит он, «производят от κάμηλος, верблюд и αὐχή(ν), шея, и есть та же шапка из верблюжьей шерсти или волос свалянная и до шеи простирающаяся».

По нашему взгляду, основанному на некотором знакомстве с греческой этимологией, такое производство и объяснение было бы вполне удовлетворительно, если бы не было в нем прибавки слов: «до шеи простирающаяся». И хорошо, по-нашему, сделал автор № 5-го, что остановился на одном верблюжьем волосе, а прибавку «до шеи простирающаяся» отбросил. Конечно, в состав слова καμηλαύχιον вошло и κάμηλος и αὐχήν, но нам кажется, что αὐχήν есть только часть одного и того же καμήλου, из каковой (αὐχενος, шеи) по преимуществу получался волос для производства ткани, известной с давних пор под названием камлота (Camelot – по-французски, kamelott – по-немецки) и употреблявшейся и употребляющейся на разные виды одежд и по настоящее время. Нет никакой надобности αὐχήν, шею, относить к тому, кто носит камилавку. Лучше отнести αὐχήν к тому же верблюду, и вот почему: верблюд такое животное, которое постоянно в работе, и в какой работе? Он носит на своей спине и горбах значительные тяжести и вьюки, которыми так бывает увешан кругом, что из под всего этого виднеется одна только длинная его шея. От непрерывного трения грузом на всем его корпусе мало остается материала, годного для мануфактуры. Но шея его не обременяется никакими вьюками, а потому и волос, которым покрыта она и грива (хотя и не такая пышная, как у лошади), сохраняется и в конце концов поступаешь на выделку камлота, а из сего последнего и приготовляются, между прочим, шапки, носимые, как замечает автор № 5-го, на востоке.

И по другой причине αὐχήν нельзя относить к носящим камилавку, а непременно к верблюду. Шапка, как головной убор, назначается для покрытия головы, одной головы без шеи (шея если и прикрывается, то другими принадлежностями гардероба). И камилавка, такая камилавка, какая в употреблении в настоящее время у нас в России, фиолетовая, бархатная, равно и монашеская, черная, до шеи вовсе не простирается (то, что накидывается на монашескую камилавку, носит особое название – крепа, а эта последняя, взятая вместе с камилавкой, именуется клобуком)⁵. Почти такую же форму имеют и камилавки, употребляемые на востоке, напр. в Константинополе, в Смирне, в Иерусалиме, в Вифлееме (приводим такие местности, в которых мы сами были и где камилавки собственными глазами видели). Разница лишь в том, что восточные камилавки делаются с перехватом под самой вершиной цилиндрической ее формы, так что то, что выше перехвата, представляется как бы особой тарелочкой, наложенной на камилавку. На востоке они черные, и составляют отличие (не в значении награды) всех монашествующих от немонашествующих, так, что и патриарх (как константинопольский, равно и иерусалимский) и его келейники имеют совершенно одинаковые камилавки как по своей форме, так и по цвету и материалу. Ничего в них «до шеи простирающегося» не заметно. И бархат (или полубархат) для камилавок на востоке не в употреблении, а употребляется исключительно шерстяная материя – меринос или камлот, материя, приготовляемая из шерсти, волоса, взятого С верблюжьей шеи или гривы. Нет ничего удивительного, если имя «верблюжьей шеи» перенесено на один из видов одежды: существуют же у нас названия в роде следующих: собольи лапки (мех для теплых одежд), лисьи головки, хорьковые хвостики, или: енотки, медведи, соболи, боа (хотя эта последняя означает удав) и т.п. И так название «камилавка» основательно производится от κάμηλος и αὐχήν и значит головной покров, сотканный из верблюжьего волоса, взятого с шеи (с других частей взять нечего) этого «корабля пустыни».

Время изменяет многое. Камилавки и скуфьи составляли в прежнее, давно прошедшее, время принадлежность всех священников! (Голубинский, 1-я пол. 1-го т., стр.476), даже, в частности, скуфьи носимы были и всем клиром!⁶ (там же, 3 прим, на стр.477). Значение награды, отличия в смысле награды они вовсе не имели, а получили таковое в недавнее (сравнительно) время, с Императора Павла 1, который «попечение о благоустройстве церкви и призрение к служащим ей почитая единой из главнейших обязанностей царствования, и желая, чтобы и белое священство имели образ и состояние важности сана соответственные, признал за благо», между прочим, «разрешать, по особым представлениям, белому духовенству употребление фиолетовых скуфей н камилавок, наперсных крестов и митр»⁷·

Заключение наше коротко: скуфья и камилавка – головные покрывала для клира. Первоначально они были (а в греч. ц. и до сих пор) шерстяные (κάμηλος), а с Павла 1 – бархатные фиолетового цвета. Форма первой из них чашеобразная (σκύφος), а второй – цилиндрическая.

Голубинский в своей «Истории русской церкви», основываясь на показаниях писателей древнейших, говорит, что скуфья составляла общую принадлежность всего клира: ее носил и apxиeрей, и священник, и диакон, и даже «певцы (константинопольской св. Софии, как свидетельствует наш диакон Игнатий) стояху украшены, ризы имеяху, на главах же их воскрыльцы остры (остроконечные скуфьи) со златом и бисером и с кружевом (2-я пол. 1-го т. стр.235)». У архиереев, продолжает Голубинский, было принято (вошло в обычай) служить не во всякой скуфье. Так как скуфьи во время богослужения снимались с головы, то, чтобы не класть их плашмя, чтоб не весьма представительно, а ставить, начали делать их (богослужебные скуфьи) на твердой подкладке, так что они получили вид шапочек. Шапочки начали делать из дорогих материй, украшать простыми украшениями и иконами, и таким образом явились у архиереев особые богослужебные шапочки, увеличенные потом до размера шапок, и эти-то самые шапочки, потом шапки, и суть нынешние митры. Из этих показаний и свидетельств выходит, что головной убор для духовенства в сущности один и тот же: это скуфья, с течением времени все выраставшая и украшавшаяся. В своем первоначальном состоянии, она просто скуфья, плотно прикрывавшая «гуменце»⁸ а в высшей фазе своего развития – митра; камилавка же составляет форму переходную от зачаточной к высшей.

Н. Вр-ч