Глава XXXVI. С Элеонской горы

Все готово к отъезду. Остается часа два, и я пользуюсь ими, чтобы взять ослика и поехать на вершину Элеонской горы.

Поехать, чтоб бросить оттуда последний прощальный взгляд на Обетованную землю, где пережил столько печальных, столько радостных впечатлений.

Я поднимаюсь на колокольню церкви Вознесения, и вот она вся передо мной, эта Святая земля, привлекающая к себе сердца и мысли всего мира.

Такая маленькая, такая великая.

Я могу различить отсюда и Вифлеем и Аримафею, и Вифанию, и Иерихон.

Отсюда вся эта маленькая страна кажется большим рельефным планом.

На западе горит и блещет бесконечной золотой полосой Средиземное море. На востоке зеркальною гладью сверкает Мертвое, море.

Я вижу отсюда изумрудной зеленью сверкающие долины Иудеи и темную зелень Иорданской долины.

Их разделяет печальная серая пустыня иудейских гор. Словно длинная, серая, потрескавшаяся плита над великой могилой.

Чудная страна, населенная как феями, преданиями и легендами, где они встают пред вами из-за каждого пригорка, из-за каждого дерева, из-за каждого куста.

Страна, полная воспоминаниями великого прошлого, ожиданиями страшного грядущего.

Внизу Иерусалим, горный город, покрытый куполами храмов христиан, магометан, евреев. Иерусалим, полный великого и священного прошлого.

Словно две бездны зияют около долины Иосафата, Геннона, мрачные, грозные, долина суда и долина казни.

И голубым пологом раскинувшееся надо всем небо, безоблачное, ясное, нужное, доброе и милосердное...