V. Разделение еврейского царства на царства иудейское и израильское

Разделение царства при Ровоаме составляет заключительный акт деления, начавшегося уже при Соломоне; а так как это в свою очередь – проявление разделения, скрытно проходящего чрез всю историю Израиля и более сильно проявляющегося в известные ее периоды, то разделение царства при Ровоаме – заключительный акт вообще деления израильского народа и царства: разъединявшиеся прежде части того и другого составляют отселе два самостоятельные царства. Именно потому, что разделение при Ровоаме завершительный акт, лишь внешний, видимый разрыв уже прежде внутренно разъединенных частей, история его может и не представлять достаточных причин к разделению, и она их действительно не представляет. Во всяком случае, надменные слова Ровоама не могут быть такой причиной. Нужен был лишь повод, предлог, и только такой повод, такой предлог и составляют слова Ровоама. Поэтому едва ли можно даже говорить о том, что было бы, если бы Ровоам уступил народному требованию, и как совершенно иначе могла бы развиваться дальнейшая история Израиля. ³⁶⁵ Нам думается наоборот. Отделение от дома Давидова было предрешено, если не со стороны всех десяти колен, то, во всяком случае, со стороны ефремлян и колен, наиболее им сочувствовавших. Найден был бы и повод не этот, так другой. И царство все-таки разделилось бы. ³⁶⁶ И место собрания представителей десяти колен и Иеровоам во главе его свидетельствуют о преднамеренности разделения. Слова, произнесенные народом в ответ Ровоаму, свидетельствуют о давно уже укоренившейся разобщенности интересов этих колен и колена Иудина, по крайней мере, в сознании тех колен; а легкость и как бы естественность разделения, следующего как бы само собою, показывают, что оно уже давно подготовлено и как бы даже обычно для народа.

Мы уже видели, что возмущение, прежде всего в коленах Иосифовых началось уже при Соломоне. Уже в это время выдвигается во главе его и Иеровоам. Уже в это время пророческий голос указывает размеры, какие начавшееся движение примет в будущем, и то место, какое займет в нем Иеровоам. Все это пророческий голос, со свойственною ему ясностью и авторитетностью, предсказывает, прежде всего, самому Иеровоаму. Пророк ясно говорит ему, что царство Соломоново распадется на две неравные половины по смерти Соломона и что Иегова избирает его владычествовать над десятью коленами, которые Он (Иегова) возьмет из руки сына Соломонова (3Цар.11:30–39). Предшествующий опыт воцарения Саула, Давида и Соломона показывал, что пророческое слово не остается без исполнения, несмотря на все видимо ему не благоприятствующие обстоятельства. Особенно пример Давида показывал, как должен бы вести себя Иеровоам, всецело отдаваясь промышлению о нем Божию и спокойно ожидая указанной ему высокой роли в назначенное время. Но Иеровоам не Давид. Предсказание пророка не только не удерживает его до времени, а напротив, служит для него точкою опоры в его мятежническом восстании. При жизни Соломона восстание это не имеет еще успеха. При всем недовольстве, какое могло производить в народе поведение Соломона в последние годы его царствования, личность его не переставала еще, конечно, оказывать на народ и чарующее влияние. Он сын великого отца. Он и сам все еще могущественный и мудрейший из царей земных, видеть и послушать мудрости которого приходили и теперь, конечно, не переставали приходить изо всех стран. Беспокойства на границах государства и измена теократическому закону должны были ослаблять это обаяние, но не могли прекратить совершенно, как не прекратились и плоды его мирного царствования для народа – возвышение его благосостояния. Можно думать, что воспоминание и представление о все еще великой, и в своем падении, личности Соломона сдерживали большинство народа в его недовольстве игом, наложенным на него Соломоном, и многие, видя его старость, сожалели о нем, не хотели причинить ему скорби и оставляли его спокойно доживать свои дни. И сам он был еще настолько силен, что мог подавить прямое восстание. Иеровоам, поднявший руку против царя, вынужден был бежать в Египет, чтобы там спасти свою жизнь. Лишенное главы возмущение не могло высоко подниматься, но, нужно полагать, распространялось вширь, так как причины, его произведшие, не прекращались. Со смертью Соломона удаляется со сцены лицо, возбуждавшее в народе недовольство, но вместе с тем и такое лицо, которое объединяло его своим величием и мирило его с тягостью своего царствования. Сдерживаемое личностью и внешнею силою Соломона разъединение, начавшееся при нем, проявляется теперь с большею силою. Быть может, впрочем, большинство колен желало достигнуть действительно лишь облегчения от тягостей Соломонова царствования, но ставшие во главе их ефремляне повели дело с прямою целию отделить другие колена от колена Иудина или от царского дома его, чтобы самим стать в их главе, прикрываясь впрочем, в этом стремлении заботою об общегосударственных интересах.

«И почил Соломон с отцами своими... и воцарился вместо него сын его, Ровоам» (3Цар.11:43). По связи с дальнейшим это значит, что Ровоам воцарился фактически в Иерусалиме, над коленом Иудиным (и Симеоновым) и смежными областями колена Вениаминова. По идее это означало воцарение его и над всем Израилем. Царское правление в израильском народе не было в собственном смысле избирательным. Старейшинам народа принадлежало лишь право утверждать избранного Богом царя или наследующего престол после отца. ³⁶⁷ Это свое право они применяли к делу в утверждении Саула (1Цар.10:24,25; 11:14,15), Давида (2Цар.5:1–3) и даже Соломона (1Пар.29:22). Это право применяют они и теперь к Ровоаму. В прежнее время, когда старейшины колен израильских имели действительное намерение поставить Давида царем над собою, они приходят в Хеврон, тогдашнюю столицу Давидова царства (2Цар.5:1). Тем более теперь, если имелось в виду воцарить Ровоама, старейшины колен должны были придти в Иерусалим, бывший столицею всего государства в продолжение двух царствований. Между тем все израильтяне, т. е. старейшины разных степеней колен кроме Иудина (и Симеонова) (3Цар.12:12,18,20) собираются в Сихеме. Собрание их не в Иерусалиме можно объяснять тем, что они и при добром намерении хотели утвердить Ровоама на царстве не безусловно, а на известных условиях. Предлагать эти условия и настаивать на признании их они могут, понятно само собою, свободнее вне столицы, где они находились бы во власти царя. Но не должно быть оставляемо без внимания и то, что они собираются именно в Сихеме. Сихем один из древнейших городов Палестины, освящен воспоминаниями из патриархального времени (Быт.12:6; 33:18; 34:2; 37:12). Иисус Навин созывает сюда все колена израилевы, чтобы обязать весь народ служить Иегове (Нав.24). В период судей здесь был сделан первый опыт царского правления (Суд.9). Город этот принадлежал колену Ефремову и занимал в нем такое же выдающееся положение, какое Хеврон в колене Иудином. Собрание старейшин в городе колена Ефремова ясно говорит о том, что выдающаяся роль в деле предполагаемого воцарения Ровоама принадлежит этому колену. На это же указывает и появление во главе собрания Иеровоама, ефремлянина. Происходит ли это последнее так, что за Иеровоамом посылают в Египет, разумеется, прежде всего, ефремляне, чтобы поставить его во главе дела, как думают некоторые ³⁶⁸ на основании еврейского текста 3Цар.12:2,3, ³⁶⁹ или же он, услышав о смерти Соломона, сам возвращается в колено Ефремово в свой родной город, и отсюда приглашают его старейшины израильские в Сихем на собрание, как думают другие на основании 2Пар.10:2, ³⁷⁰ появление его во главе собрания характерно для намерений этого собрания. Стремления колена Ефремова к первенству среди других колен известны из предшествующей истории. Известна и деятельность Иеровоама в последние годы царствования Соломона, заставившая его убежать в Египет. Если прежде, до смерти Соломона, пророчество Ахии не могло сдерживать его, то тем более оно должно было побуждать его содействовать его исполнению теперь. Но очень возможно, что, рассчитывая вернее достигнуть своей цели, он сам держится сначала как бы в стороне от дела, действуя чрез друзей, и приходит в собрание только по приглашению с его стороны, а ставши во главе его, заботится, по-видимому, об интересах только народа. Так по ходу дела можно принимать лишь с ограничением слова Эвальда, что «государственные чины» имели «лучшее намерение утвердить его (Ровоама) царем, если бы он исполнил их желания». ³⁷¹ По крайней мере, ефремляне, главные деятели и руководители в собрании представителей народа, не могли иметь такое намерение, напротив, с самого начала имели в виду отделиться от Ровоама. Во всяком случае, собрание в Сихеме с Иеровоамом во главе было «значительным намеком, если бы Ровоам понял его надлежащим образом». Вместо того, чтобы принимать представителей народа в своей столице, он должен теперь сам искать их и именно в городе колена, враждебные чувства которого к его отцу ему должны быть хорошо известны. «И пошел, говорится, Ровоам в Сихем; ибо в Сихем пришли все израильтяне, чтобы воцарить его» (3Цар.12:1). Невольно чувствуется, как должно измениться здесь положение царя и представителей народа: с одной стороны последние, окруженные своими единомышленниками, с другой царь, правда, тоже со свитою, но все же не так значительною – в сравнении с народом и в городе, на благорасположенность которого к себе он не мог рассчитывать. Здесь Иеровоам во главе и от лица собрания представителей народных заявляет Ровоаму, что царствование отца его было слишком тяжело для народа, но что если он, Ровоам, облегчит жестокую работу отца его и тяжкое иго, которое он наложил на него, то он – народ будет служить ему (ст. 4). Нужно думать, что своим жестким словам Иеровоам постарался придать характер не просьбы, а именно непременной воли народа. Предполагал ли Ровоам встретить условия со стороны народа или нет, во всяком случае, резкий тон оратора, равно как и самое появление во главе собрания Иеровоама, известного мятежника против отца его, могли произвести на него неприятное впечатление и предрасположить к столь же резкому ответу. Тем не менее, он назначает три дня для обсуждения предложения народа. Уже такая продолжительная при тогдашних грозных обстоятельствах отсрочка должна быть признана за большую ошибку со стороны Ровоама. Удерживать в сборе народ, ³⁷² настраиваемый в известном направлении, значит давать возможность сильнее утвердить его в этом направлении. Ровоам делает еще более. Благоразумие требовало, во всяком случае, уступить народу на этот раз. Жалоба народа имеет, несомненно, долю справедливости; она предлагается старейшинами народа, голоса коих в прежнее время слушали (2Цар.6). Правда, он мог знать о враждебном ему настроении ефремлян и видеть в устах Иеровоама отражение этого настроения; но он должен был знать, что именно ефремлян всего менее можно примирить с собою жесткими словами, тем менее теперь, когда он не мог подкрепить своего жесткого слова силою. Все это хорошо сознавали старые советники Соломоновы и советовали Ровоаму уступить желанию народа и даже послужить ему на этот раз. Мудрый смысл совета их понятен. «Народ теперь в сборе, как бы так говорили советники, и в напряженном ожидании; недовольные царем настраивают его враждебно против него. Одно жесткое слово может оказаться искрою, брошенною в порох. Поэтому будь ласков с ним, уступи и даже послужи ему теперь. Он будет в восхищении от твоей ласковости, приветливости и уступчивости, разойдется и разнесет славу о них no своим местам. А потом ты можешь делать с ним, что тебе угодно, и он будет тебе служить». Этот совет, быть может, и не предотвратил бы совсем разделения, но, во всяком случае, затруднил бы его. Ровоаму, уже предрасположенному речью Иеровоама к жесткому ответу, совет этот не понравился. Быть может, он находил его и неосновательным. Он видел пред собою своего отца, который для удержания власти за собою не нуждался в уступках народу. К сожалению, он не обратил внимания на то, что отец его обладал и авторитетом, которого не имел он сам и который, между тем, был главным в деле подчинения народа его отцу. Как бы то ни было, он обращается за советом к другим советникам, «к молодым людям», выросшим вместе с ним и составлявшим его ближайшую свиту. Опытность этих также не широка, как и самого Ровоама; но они хорошо знают вкусы последнего, известно им и то, что совет старых советников уступить народу не понравился ему и потому, нужно думать, они старались сообразовать свой совет с его вкусами. Условие, предлагаемое царю народом, кажется им возмущением против него, и они, не соображая обстоятельств и действительного положения царя в еврейском народе, который (царь) во всяком случае, не должен надмеваться над своими братьями, советуют Ровоаму уничтожить его в самом начале и именно угрозою. Этот совет молодых людей нравится царю и, когда чрез три дня Иеровоам и народ приходят за ответом, он отвечает им, если не буквально, то по смыслу следующее: «отец мой наложил на вас тяжкое иго, а я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами» (ст. 14). Дееписатель замечает при этом, что царь отвечал народу «сурово», надо полагать, с жестким содержанием слов старался согласовать и грубый тон голоса, и грозную осанку. И совет молодых людей, и принятие его Ровоамом и все поведение последнего представляются дееписателю так неразумными, при тогдашних обстоятельствах, что для объяснения всего этого он прибегает к предположению особенного божественного определения относительно этого: «И не послушал царь народа; ибо так суждено было Господом, чтобы исполнилось слово Его, которое изрек Господь чрез Ахию, силомлянина, Иеровоаму, сыну Наватову». Только этого ответа и желали и ожидали без сомнения те из старейшин, которые с самого начала думали о прямом отделении от дома Давидова. При другом ответе они могли бы оказаться в затруднении, чем бы можно было мотивировать это отделение. Ответ Ровоама давал им именно это мотивирование; он раздражал и весь народ и без того уже подготовленный к раздражению. Известный ответ народа на ответ Ровоама становится понятен и в устах всего народа, а не одних только ефремлян. На пренебрежительный и высокомерный ответ Ровоама народ, в лице своих представителей, отвечает со своей стороны отрицанием всякого общения между ним и Ровоамом и полным отказом ему в повиновении. Ответ этот в высшей степени замечателен. В нем нет ни слова о тяжком иге и жестокой работе, которые наложил на него Соломон и на которые он только что жаловался; он почти буквально сходен с воззванием Савея, сопровождавшим отделение тех же колен, что и теперь, от Давида, и следовательно идет из того времени, когда о тяжком иге не было и речи, когда напротив израильский народ десяти колен только что сам признавал заслуги Давида для него, и спор шел о том, кто имеет больше прав на царя – колено ли Иудино или другие колена (2Цар.19:9,41–43; 20:1). Это дает право заключать, что главная вина отпадения десяти колен от дома Давидова и теперь не столько тягость Соломонова царствования, сколько соперничество колен, ревность к колену Иудину вообще и к дому Давидову в частности, ревность, которой не могли уничтожить совсем Давид и Соломон и которая выступает теперь со всею своею силою. Яснее открывается это из сравнения слов, которыми израильтяне сопровождают теперешнее свое отпадение от дома Давидова (3Цар.12:16), с теми словами, которые израильтяне же говорят при воцарении Давида над всем Израилем (2Цар.5:1,2). Между теми и другими есть соответствие, и первые вполне отрицают последние. Желая воцарить над собою Давида, старейшины десяти колен указывают на свое общее происхождение, на родство с ним по крови: «вот мы – кости твои и плоть твоя». Теперь старейшины тех же колен отрицают это свое родство: «какая нам часть в Давиде? Нет нам доли в сыне Иессеевом», т. е., как объясняет эти слова Бер: «какое нам дело до Давида и его фамилии, когда идет речь о том, кто должен быть царем над нами? У нас нет ничего общего с ним, мы не принадлежим ему, как Иуда, по происхождению». ³⁷³ В прежнее время израильтяне напоминали Давиду, что он еще при жизни Саула стоял во главе их, «выводил и вводил Израиля». Теперь старейшины приглашают народ разойтись по домам, как бы не нуждаясь в предводительстве со стороны его – Давидова дома: «по шатрам своим, Израиль». В прежнее время старейшины указывали Давиду, что сам Господь сказал ему: «ты будешь пасти народ Мой, Израиля, и ты будешь вождем Израиля». Теперь старейшины указывают ему же, т. е. его потомству, заботиться лишь о своем доме, т. е. о своем родном колене: «теперь знай свой дом, Давид»! – и тем отрицают его право пасти всего Израиля. Таким образом теперешние израильтяне, отделяясь от Ровоама, как бы исправляют ошибку, допущенную их предками в возведении Давида на царство всего Израиля. Судя по предшествующей Давиду истории, ошибка эта, по сознанию израильтян, может заключаться в том, что в лице Давида поставлено во главе колен колено Иудино, жившее до него в период судей отдельно от других колен. Вся речь израильтян обращается к Давиду именно потому, что он был виновником перенесения царского трона в колено Иудино. Свое полное отрицание господства дома Давидова над собою на словах израильтяне подтверждают и делом, расходясь по домам, не признав Ровоама царем над собою. Господству последнего подчиняются лишь те из израильтян десяти колен, которые живут в Иудином колене или при Ровоаме переселяются сюда (3Цар.12:17). Теперь Ровоам понял неразумность своего ответа и старался было исправить свою ошибку; но было уже поздно; посланный им для переговоров сановник Адонирам, уже потому что он был начальником над работами, еще более, кажется, раздражает народ и сам падает под градом камней. ³⁷⁴ Опасность грозит самому Ровоаму, и он с поспешностью возвращается в Иерусалим. Так произошло отделение десяти колен израильских от дома Давидова (Ст. 18–19).

Израильтяне остались теперь без царя; но оставаться так нельзя было. С одной стороны выгода царского правления, при всей невыгоде, была осязательно доказана возвышением могущества и благосостояния народа при царях; с другой можно было опасаться, что Ровоам подчинит их себе силою, если они не объединят своих сил под управлением царя. Когда зашла таким образом речь о царе, ефремляне, действовавшие доселе, по-видимому ради общего блага, теперь должны были позаботиться и о себе, Прямым кандидатом на новый престол являлся из их среды Иеровоам. Он еще при жизни Соломона восстал на защиту прав свободного народа; еще тогда получил от пророка Ахии предсказание о том, что он будет царем над десятью коленами, которые отпадут от дома Соломонова; он ратовал за права народа во главе народных представителей в их переговорах с Ровоамом и, конечно, много содействовал тому, что они окончились таким результатом. Его и воцаряют теперь над собою все израильтяне, отпавшие от Давидова дома. Воцарение это происходит спустя некоторое время после отпадения от дома Давидова в новом собрании представителей израильского народа (3Цар.12:20). Так, издавна стремившееся к первенству в ряду других колен и делавшее некогда опыт введения у себя царской власти, колено Ефремово становится, наконец, царственным коленом среди других колен. Около него группируются те самые колена, которые группировались и прежде около него, а потом около колена Вениаминова, и составляли, как мы уже знаем, в течение некоторого времени самостоятельное царство.

Но если в истории разделения царства хорошо высказываются свойства колена Ефремова, всегда стремившегося быть первым в ряду других колен, то в ней же проявляются достаточно свойства и другого, сильного в ряду других колен, колена Иудина. В период судей колено это не заявляет стремлений господствовать и даже просто первенствовать среди других колен, – оно живет своею отдельною жизнью. При Самуиле и Сауле оно принимает участие в общей жизни. Но к концу царствования последнего оно начинает опять отделяться. По смерти Саула, имея в своей главе Давида, оно довольствуется отдельным, самостоятельным существованием. Позднее, правда, и это колено, вознесенное в лице Давида на высоту, недовольно приравнением его к другим коленам и заявляет об этом недовольстве известным бунтом Авессалома. Но, удивительно, заручившись благорасположением Давида, по усмирении мятежа Авессаломова, оно оказывается неготовым подавить немедленно мятеж Савея и подчинить своему государю другие колена. Теперь Ровоам созывает из колен Иудина и Вениамннова 180,000 человек, в намерении силою подчинить своему господству отпавшие колена. Против этого намерения царя выступает пророк Самей и от имени Иеговы возбраняет начинать войну с братьями, потому что отделение их произошло по воле Божией. Иудеи охотно слушаются слов пророка и расходятся по домам (ст. 21–24). Этого удивительного послушания пророческому слову в настоящем случае нельзя не ставить в связь с прежнею обособленностью Иудина колена.

Теперь возникающие царства не составляют в истории израильского народа совершенно нового явления. На две половины, хотя и не вполне те, народ делится и прежде, и уже в то время половины эти носят особые названия, и именно название – Израиль носят все колена, кроме Иудина, а имя – Иуда носит это колено. Названия эти являются при Сауле, когда после продолжительного обособленного существования в период судей колено Иудино вступает в общую жизнь израильского народа (1Цар.11:8; 15:4). Они остаются с тем же объемом по смерти Саула, причем имя Израиль означает царство Иевосфея (2Цар.2:8–10), а Иуда – царство Давидово (3:10; 2:11). Они остаются с тем же объемом и при Давиде и Соломоне, хотя израильский народ составляет в это время одно сильное царство (2Цар.24:1; 3Цар.4:20). Эти исторические уже имена удерживают за собою и теперь возникающие самостоятельные царства, и именно так, что царство из десяти колен удерживает название израильского царства, а царство из колен Иудина (Симеонова) и Вениаминова (не всего) удерживает также прежнее название – Иуда или царство иудейское.

Теперь получает свое полное значение и указанная нами естественная граница между средним и южным Ханааном. В период судей она не имеет заметного значения для разделения израильского народа. Колена живут, руководясь в своих отношениях симпатиями; колено Вениаминово, по области которого она проходит, тяготеет к колену Ефремову. Она не имеет такого значения и при Сауле. Но ее значение проявляется по смерти Саула, когда израильский народ распался на два царства – Иевосфеево и Давидово. Хотя Давид и был царем только над коленом Иудиным и имел своею столицею Хеврон в центре этого колена, но влияние его простиралось до некоторой степени и на колено Вениаминово до указанной нами линии. Выступает ее значение и во время бунта Савея. Теперь, при разделении царства при Ровоаме, она получает все свое значение. Северная граница иудейского царства может передвигаться в разные времена несколько то в ту, то в другую сторону, к северу или югу от нее, но вообще северною его границею признается именно указанная нами линия, как видно это из выражения; «от Гевы до Вирсавии» (4Цар.23:8), ставшего обычным для обозначения северной и южной границ царства. Признанием этой естественной границы объясняется один факт из истории разделения царства, довольно странный на первый взгляд. Еще Соломону Господь грозит тем, что Он отторгнет от него царство и только одно колено даст сыну его (3Цар.11:13); то же самое пророк Ахия говорит Иеровоаму (ст. 32, 36). ³⁷⁵ В истории разделения царства говорится, что за домом Давидовым не осталось никого, кроме колена Иудина (12:20). ³⁷⁶ Между тем Ровоам, прибыв в Иерусалим, собирает войско из колен Иудина и Вениаминова, и пророк Самей обращается к обоим этим коленам (ст. 21. 23), и вообще царство иудейское состоит из этих двух колен (2Пар.11:12). Обращает на себя внимание здесь то, что дому Давидову обещается одно колено, а за ним остаются два. Объяснение этого заключается, по нашему мнению, в следующем. По убеждению и расположению за Давидовым домом остается одно колено Иудино. Колено Вениаминово и своим происхождением и своей предшествующей историей связано с Ефремовьм коленом: в период судей оно стоит в тесных отношениях к нему; по смерти Саула оно стоит во главе всех колен, кроме Иудина. Со времени возведения Иерусалима на степень общеизраильской столицы оно начинает мало-помалу втягиваться в общую жизнь с Иудиным коленом, но и сильно противится этому почти во все время царствования Давида. Таким образом, симпатии этого колена на стороне Ефрема и, если бы можно было руководиться только ими и теперь, оно, быть может, примкнуло бы к нему и теперь. Но теперь отделяла его от него именно указанная нами линия, а между тем столицею иудейского царства был его пограничный город, и оно волею-неволею, по крайней мере, в той, большей, своей части, которая лежала к югу от той линии, примыкает к иудейскому царству, тогда как часть его к северу от нее входит в состав израильского царства. ³⁷⁷ Это до некоторой степени вынужденное и неполное включение Вениаминова колена в состав иудейского царства и может быть причиною того, почему о нем не говорится прежде разделения царства, что оно останется за домом Давидовым, и почему в самой истории разделения говорится, что только колено Иудино (все) осталось за этим домом.

Теперь происшедшее разделение царства, закрепленное вскоре религиозною реформою, окончательное: образовавшиеся два царства не соединяются уже в одно целое до падения того и другого из них. Лучшие люди того и другого из них оплакивают это разделение и надеются на прекращение его в будущем (Ос.2:21; 3:5; Ам.9:11). Известны случаи более или менее значительных переселений из израильского царства в иудейское, напр. при Ровоаме (2Пар.11:13,16) и Асе (15:9). Цари того и другого царства воюют между собою, причем относительно первых царей можно думать, что они имеют в виду подчинить себе каждый царство другого и, быть может, даже слить его со своим. Так можно думать, по крайней мере, об Авии, царе иудейском (2Пар.13:3–12). Но действительные успехи царей на войне не идут далее подчинения тех или других областей того или другого царства (2Пар.13:19; 3Цар.15:17). Относительно позднейших царей, по крайней мере, израильских трудно даже сказать, имели ли они в виду соединить иудейское царство со своим израильским. Иоас, царь израильский, берет в плен Амасию, царя иудейского, завоевывает Иерусалим, – остается, по-видимому, лишь присоединить иудейское царство к израильскому; вместо этого он разрушает часть стены иерусалимской, берет добычу и заложников и оставляет Амасию царствовать (4Цар.14:8–14,19; 2Пар.25:17–24). Факей предпринимает поход против иудейского царства не с тем, чтобы соединить его со своим царством, а чтобы низвергнуть с иудейского престола дом Давидов и возвести на него некоего сына Тавеилова (4Цар.16:5; Ис.7:6), быть может, одного из потомков царского дома в Сирии, происходившего от Тавримона (3Цар.15:18). После разрушения израильского царства некоторые иудейские цари стараются объединить оставшихся в Палестине израильтян с иудеями в религиозном отношении; но их приглашения принять участие в религиозных празднествах в Иерусалиме не у всех израильтян встречают радушный прием (2Цар.30:10,11; 34:9,33). В плену вавилонском иудеи встречаются с израильтянами и некоторые из последних возвращаются вместе с первыми в Палестину и составляют, таким образом, во исполнение пророчеств, один народ иудейский (1Ездр.2:27–29). Но и прежние разделение и вражда между иудеями и израильтянами проявляются и существуют и теперь в разделении и вражде между иудеями и самарянами.