№37, преосвященного Питирима, епископа Курского, от 9 декабря 1905 года

Нестроения и беспорядки, происходившие в духовных семинариях в последние годы, нередко сопровождавшиеся крайне грубыми проявлениями самоволия и буйства и закончившиеся в текущем году демонстративным прекращением учебных занятий и представлением петиций, не оставляют никакого сомнения в том, что дальнейшее существование духовно-учебных заведений в их настоящем виде невозможно. Даже полное удовлетворение предъявляемых в петициях требований не могло бы привести к желаемой цели: едва ли можно сомневаться в том, что оно послужило бы опасным прецедентом, угрожающим самыми печальными последствиями. Юноши не знают меры. Ободрённые успехом, они легко могли бы прийти к мысли, что воля толпы выше силы закона, что толпой можно безнаказанно и верно достигнуть всякой льготы, и Бог весть, когда и как можно было бы возвратить их на путь порядка и законности. В ближайшем будущем пришлось бы ожидать, что и в семинариях, по примеру высших учебных заведений, воспитанники стали бы бойкотировать не угодивших им начальников и преподавателей, а затем предъявили бы новые петиции о новых льготах и т. п.

С другой стороны, и великие нужды отечественной Церкви в переживаемое ныне критическое время требуют самого заботливого внимания к тем школам, которые призваны служить главными рассадниками для приготовления достойных кандидатов на служение Церкви. Оживление церковноприходской жизни, составляющее одну из главнейших забот Церкви и потребностей духовной жизни русского народа, невозможно без оживления в приходском пастырстве пастырского духа, пастырской ревности по Бозе; а последнему едва ли могут послужить нынешние духовные школы, находящиеся, по свидетельству одного из архипастырей, в состоянии религиозно-нравственного разложения, угрожающего самому телу Церкви.

Очевидно, таким образом, что коренное преобразование наших духовных школ составляет настоятельную и неотложную потребность нашей церковной жизни.

Духовно-учебные заведения должны быть так устроены, чтобы они служили исключительно одной своей цели – приготовлению достойных кандидатов для служения Церкви в звании клириков.

Для достижения указанной цели необходимо:

1) выяснить причины, от которых зависит крайне ненормальное состояние настоящих духовно-учебных заведений, приведшее их к разложению, и

2) проектировать такое устройство духовных школ, при котором устранились бы указанные причины и весь учебно-воспитательный строй этих учебных заведений приведён был бы в полное соответствие с главным назначением их.

Из многих причин ненормального состояния духовно-учебных заведений, на какие указывали и педагогические советы и представители духовной литературы, главными справедливо признаются следующие:

а) Соединение в одном и том же учебном заведении (духовной семинарии) двух целей – средней общеобразовательной школы и специального богословского курса для подготовки к пастырскому служению. Несомненно, что, если смотреть на обе указанные цели, как самостоятельные (а так именно и смотрят ныне многие на семинарию), и требовать, чтобы одно и то же учебное заведение одновременно достигало и той и другой, – то такое требование будет безусловно неосуществимым. Задача общеобразовательной школы полагается в том, чтобы дать вместе с определённой суммой знаний всестороннее и гармоническое развитие силам и способностям учащихся, не наклоняя их преимущественно к тому или иному специальному служению; выбор последнего предоставляется собственному влечению и расположению юноши, окончившего общеобразовательную школу; задачей же школы специально богословской безусловно требуется преимущественное попечение о развитии тех качеств ума, сердца и воли воспитанников, тех навыков и настроений, какие необходимы пастырю Церкви. Соответственно указанным задачам устанавливается и воспитательный режим: иной – в школе образовательной, и иной – в школе специально богословской. Не может подлежать никакому сомнению, что для воспитанников специально-богословской школы, готовящихся к пастырскому служению, нужен режим строго церковный по характеру; высота и важность пастырского служения требуют проникновения духом церковности всего воспитательного строя пастырской школы. Но такой режим неосуществим в общеобразовательных школах; он будет непосильным для юношей, не имеющих в виду посвятить себя на служение Церкви. Что для первых может быть игом благим и добрым, то для последних покажется бременем тяжким и неудобоносимым. Как же поступить в том случае, когда (как в семинариях) в одном и том же учебном заведении воспитываются юноши обеих категорий? С одной стороны, будет несправедливо, – говорят, – подчинить строго церковному режиму воспитанников, не готовящихся к церковному служению, а с другой – будет нецелесообразным, ради снисхождения к последним, оставлять и первых под общим – полуцерковным, полусветским режимом. Средний же путь, путь колебаний между тем и другим неизбежно приведёт к той расшатанности, какая и замечается ныне в наших духовных семинариях. Очевидно, что достигнуть одновременно двух целей так же невозможно, как невозможно, по Евангельскому слову, работать двум господам.

б) Переполнение духовно-учебных заведений учащимися, при недостаточном количестве и не всегда соответственном качестве воспитателей, представляет также почти неодолимое препятствие в правильной постановке учебно-воспитательного дела в этих заведениях. Известно, что в некоторых семинариях число учащихся достигает до 500–600 и более, причём воспитанники помещаются – одни в общежитиях, другие в квартирах, нередко разбросанных по глухим улицам городов. На такое число воспитанников полагается инспектор и два или три помощника инспектора, которым, собственно, и вверяется уставом дело воспитательного надзора и руководства. Но на деле никакого воспитательного руководства при этом не бывает, да при указанном числе воспитанников оно и невозможно. Всё дело семинарской инспекции сводится по необходимости к внешнему надзору; очередные дежурные, обязанные с раннего утра до полуночи иметь наблюдение за целыми сотнями воспитанников, едва находят время и силы для того, чтобы поддерживать по крайней мере внешний порядок. Инспекторы семинарии в многолюдных семинариях несут самую тяжёлую и самую ответственную службу; но вся энергия их в большинстве случаев уходит на выслушивание жалоб, удовлетворение просьб, разрешение недоразумений и т. п. При таких условиях о воспитании, в смысле нравственного воздействия на умы и сердца воспитанников и нравственного руководительства волей их, не может быть и речи. А потому и нравственный авторитет воспитателей в большинстве случаев незначителен. Воспитанники охотно отдают свои симпатии воспитателям снисходительным и ещё легче обнаруживают враждебность к воспитателям требовательным и настойчивым; положение в том и другом случае – одинаково тяжёлое для нравственного сознания воспитателей, а потому почти все они и спешат при первой возможности переходить на другие места, хотя бы и менее обеспеченные в материальном отношении, но более спокойные. Необходимо заметить, кроме сказанного, что и самый порядок назначения на должности воспитателей не соображён с важностью и трудностью обязанностей, возлагаемых на них. Не может подлежать сомнению, что для успешного выполнения этих обязанностей главное значение имеют нравственный авторитет и приобретаемый опытом педагогический такт; очевидно поэтому, что на должности воспитателей должны бы избираться наиболее авторитетные и опытные из наставников семинарии; на деле же, как известно, помощниками инспектора назначаются молодые кандидаты, тотчас по окончании академического курса, и притом без всякого соображения с их собственными желаниями и расположениями, а нередко и совсем не расположенные к исполнению этих обязанностей. Само собой разумеется, что такие лица будут только формальными исполнителями долга и при первой возможности постараются перейти на другое место. Теперь пока они задерживаются на местах известным распоряжением, обязывающим их в течение трёх лет не просить о перемещении; но такое обязательство, как и всякая принудительная мера, пользы делу не приносит.

в) Богословское образование в семинариях не стоит на должной высоте и не отличается тем жизненным характером, каким оно должно отличаться, чтобы возбуждать интерес юношей к богословским наукам, оказывать должное влияние на умственное направление и нравственное настроение их, а главное – воспитать в них любовь к служению ближним словом Христовой истины. Уставом 1884 года некоторые из богословских наук расположены в семинарском курсе таким образом, что интерес к изучению их теряется сам собой, независимо от качеств преподавания. В тех видах, чтобы придать богословский характер всем классам семинарии, устав перенёс некоторые из богословских наук, которые в прежнее время изучались исключительно в так <тогда> называвшемся богословском классе (что ныне 5-й и 6-й классы), в низшие классы, причём в 3-й класс отнесено изучение первого и важнейшего периода истории Церкви; в 4-й класс, кроме истории Церкви, перенесено изучение небольшой части основного богословия, гомилетики и литургики (по одному уроку в неделю). Вместо ожидаемой пользы, от такого ненормального распределения богословских наук получился на деле один вред; части богословских предметов в 3-м и 4-м классах оказались как бы излишними привесками, не имеющими никакой связи с общим характером и содержанием изучаемых в этих классах наук, и потому не только не возбуждают в юношах живого интереса к богословскому образованию, а наоборот, ослабляют его. Немало также этому способствует и то обстоятельство, что изучение некоторых весьма важных отделов из поименованных наук приходится вести с воспитанниками, недостаточно подготовленными к сознательному усвоению их; а при таком условии о возбуждении интереса к изучаемому предмету не может быть и речи: всё дело ограничивается обычно в таких случаях поверхностным, механическим заучиванием учебников, часто не оставляющим никакого следа. В этом приходится убеждаться почти каждый раз, когда случается обращаться к воспитанникам 5-го и 6-го классов с вопросами из тех частей богословских предметов, которые изучались ими в 3-м и даже 4-м классах. Независимо от указанного неудачного распределения предметов богословского курса, самое преподавание некоторых богословских наук ведётся по устаревшим, сухо и отвлечённо составленным руководствам и потому не оказывает того животворного влияния на воспитанников, какое могло бы иметь при ином методе преподавания. Науки церковно-практического характера (литургика, гомилетика, практическое руководство для пастырей Церкви) преподаются в большинстве семинарий преподавателями, не имеющими пастырского сана, а потому не могущими и воспитанников своих увлечь на путь пастырского делания. Притом же и место, занимаемое этими науками в общем составе богословских наук семинарского курса, далеко не соответствует важному значению их для пастырей Церкви. Как на выдающийся пример в этом отношении, можно указать на так называемую гомилетику, науку о проповедничестве. По важности своей в деле приготовления к пастырскому служению эта наука должна бы занимать одно из первых мест в курсе богословского образования; она должна бы научить воспитанников применять к пастырскому делу весь запас своих богословских познаний, выяснить им величие и важность пастырского учительства и великую нужду народа православного в пастырском назидании, воспитать в них любовь к проповедничеству, увлечь их на этот путь высокими образцами и примерами, научить и приучить их говорить просто, ясно, искренно, не увлекаясь сочинительством и книжными фразами. Для достижения этих целей требовались бы, конечно, как со стороны учителя, так и от учеников немало времени, усердия, труда, упражнения. На деле же, как известно, преподавание гомилетики в семинарии так поставлено, что о достижении указанных целей не может быть и речи. Начинается преподавание гомилетики в 4-м классе ученикам, отдающим почти всё учебное время изучению философских наук и физики и не помышляющим ещё о пастырском служении; в этом классе, при двух уроках в неделю, изучается теория гомилетики по учебнику протоиерея Фаворова, составленному в половине прошлого века и представляющему собой образец схоластического учебника. Затем в 5-м и 6-м классах, при одном уроке в неделю в том и другом классе, прочитываются и с великим трудом выучиваются наизусть некоторые образцовые проповеди великих учителей Церкви и известных отечественных проповедников, преимущественно говорившиеся в городских соборах перед избранной публикой. Этим и исчерпывается весь курс науки, обучающей проповедничеству. Легко видеть, что изучивший этот курс кандидат священства никакой подготовки к пастырскому учительству из школы не выносит.

г) Господствующий в современном (так называемом интеллигентном) обществе и в современной журнальной и газетной литературе дух свободомыслия и религиозно-нравственного индифферентизма крайне вредно действует на молодые умы и легко увлекает их кажущейся новизной взглядов и в качестве запретного плода. Эта причина нравственного упадка духовных семинарий особенно сильна и потому ещё, что не встречает себе достаточного противодействия со стороны педагогических корпораций – воспитателей и преподавателей. Первые, как выше сказано, поставлены в такое служебное положение, при котором не остаётся у них ни времени, ни сил для того, чтобы внимательно ознакомиться с внутреннею жизнью воспитанников и оказывать желательное воздействие на неё; вторые же, хотя и призываются уставом оказывать содействие инспекции в деле нравственного воспитания, но в действительности остаются только преподавателями, частью вследствие того, что в большинстве своём обременены большим числом уроков и внеклассных занятий, не оставляющим времени для каких-либо других занятий, а частью потому, что так сложились обычные отношения преподавателей к своим обязанностям. Обстоятельство это заслуживает особенного внимания. Опыт показывает, что юноши того возраста, в каком находятся воспитанники средних и старших классов семинарии, легко и охотно подчиняются влиянию тех лиц, которые являются в их глазах умственно авторитетными; а такой авторитет всего легче может быть приобретаем преподавателями наук, владеющими более или менее обширным кругом специальных научных знаний и педагогическим опытом. Очевидно, что непосредственное и живое участие таких преподавателей в деле воспитания могло бы принести большую пользу делу; но такого участия, за исключением единичных случаев, доселе не было.

Немало указывают и других причин ненормального состояния наших духовно-учебных заведений; но и перечисленных достаточно, чтобы убедиться в настоятельной необходимости коренного преобразования всего учебно-воспитательного строя их.

Из нескольких проектов преобразования духовно-учебных заведений, опубликованных и подвергавшихся обсуждению в печати, а также и на епархиальных съездах духовенства, наиболее целесообразным и удобоосуществимым справедливо признаётся опубликованный в № 39 «Церковных Ведомостей» проект архимандритов Филарета (бывшего ректора Киевской академии, а впоследствии епископа Рижского) и Михаила (бывшего инспектора Московской академии, впоследствии епископа Курского), видоизмененный в некоторых частностях применительно к изменившемуся строю общеобразовательных школ и к назревшим нуждам церковной жизни.

В главных чертах проектом этим требуется:

1) отделение от семинарии четырёх общеобразовательных классов и соединение их с четырьмя классами духовных училищ для образования из них восьмиклассной общеобразовательной школы – гимназии Духовного Ведомства, по учебному курсу равной гимназиям Министерства народного просвещения;

2) образование из двух последних семинарских классов (с присоединением третьего года, если это окажется необходимым) специально-богословской школы;

3) свободный доступ окончившим гимназию Духовного Ведомства в высшие учебные заведения наравне с воспитанниками гимназий Министерства народного просвещения;

4) свободный доступ лицам всех сословий, получившим общее образование, в специально-богословские школы;

5) усиленное преподавание в гимназиях Духовного Ведомства учебных предметов религиозно-нравственного содержания и воспитание учащихся в духе православной веры и христианского благочестия;

6) постановка учебно-воспитательного дела в богословской школе на строго церковных началах соответственно главному назначению этих школ и, в этих видах, вверение воспитательного руководства, а по возможности – и преподавания учебных предметов, в особенности церковно-практических, лицам пастырского сана.

Проект этот заслуживает внимания уже и потому, что он встретил почти общее сочувствие; за него высказалось большинство органов духовной печати и многие епархиальные съезды; за него же, в частности, высказались и представители духовенства и мирян Курской епархии на бывшем епархиальном соборике, и нарочитое собрание начальников, преподавателей и воспитателей курских духовно-учебных заведений; о нём же ходатайствуют и воспитанники духовной семинарии в поданной ими петиции. Такое общее сочувствие служит несомненным свидетельством того, что рассматриваемый проект признаётся наиболее соответствующим наличным нуждам и духовенства и Церкви; с одной стороны, учреждение проектируемых гимназий Духовного Ведомства предоставит духовенству, как сословию, служащему Церкви, возможность давать детям своим общее образование, не обрекающее их с юных лет на служение Церкви, но открывающее им все другие пути жизни и таким образом предоставляющее их собственному хотению и расположению – поступать или не поступать в богословскую школу для приготовления к пастырскому служению; с другой стороны, учреждение специально-пастырских школ, в которые имеют поступать юноши из всех сословий, окончившие уже общеобразовательную школу и добровольно избирающие этот путь в то время, когда перед ними открыты и все другие, более привлекательные по внешним условиям пути жизни, даёт полное основание надеяться, что не только личный состав учащихся в этих школах будет состоять из юношей, чувствующих призвание к церковному служению, но что в близком будущем и личный состав клира, пополняемый ныне из замкнутого круга духовного сословия, обновится притоком новых сил из других сословий и в особенности из народной среды.

Преимущества проектируемого таким образом устройства духовно-учебных заведений сравнительно с настоящим строем их неоспоримы. Прежде всего, с отделением общеобразовательных классов от специально-богословских сама собой уничтожится та двойственность воспитательных целей, которая служила одним из главных препятствий к правильной постановке учебно-воспитательного дела в семинариях и привела их к настоящей нравственной расшатанности; проектируемые гимназии будут преследовать общеобразовательные цели, придавая религиозно-нравственному элементу в деле воспитания лишь то значение, какое он должен иметь в общей системе воспитания по важности своей; а богословские школы будут преследовать цели специальные, имея в виду приготовление питомцев своих на служение Церкви; воспитанники первых не будут иметь поводов к тем сетованиям, какие теперь нередко слышатся между воспитанниками семинарии, будто духовная школа закрепощает их на служение Церкви и лишает их возможности свободно избирать себе путь жизни по призванию и расположению; воспитанники богословской школы, по собственной воле в неё поступившие, не будут тяготиться строго церковной дисциплиной этой школы; воспитатели в той и другой школе освободятся от крайне тяжёлой необходимости колебаться между двумя целями и получат возможность установить и поддерживать в школе порядок, соответствующий назначению её. Наконец, и самое учебное дело в обоих учебных заведениях пойдёт успешнее: ученики общеобразовательной школы, имея в виду свободный доступ для них во все высшие учебные заведения, будут усерднее заниматься, чтобы подготовиться к поступлению в эти заведения; воспитанники же богословской школы, по призванию или, по крайней мере, по собственному избранию в неё поступившие, не будут относиться так безучастно к богословскому образованию вообще и к церковно-практическим наукам в частности, как это замечалось в последние годы в духовных семинариях.

Что касается возражений, какие сделаны были в своё время по поводу проекта архимандритов Филарета и Михаила высокопреосвященным Филаретом, митрополитом Московским (и ныне повторяются многими), то, не сомневаясь в том, что в своё время возражения эти могли иметь силу, легко убедиться в том, что при настоящем положении наших духовных семинарий они утратили значение. Если о семинариях прежнего времени можно было сказать, что в них общее и богословское образование так тесно связаны, что «семинария представляет организм, в котором развивается одна жизнь и на ветвях и листьях общего образования вырастает плод духовного образования», то о настоящей семинарии вернее будет сказать, что в ней два организма – общее образование и специально-богословское – так неудобно связаны, что взаимно мешают свободному развитию друг друга и потому требуют раздельного, самостоятельного существования.

Не имеет также безусловного значения и другое замечание высокопреосвященного Филарета, повторенное затем комитетом, рассматривавшим проект архимандритов Филарета и Михаила, что проектируемые общеобразовательные гимназии Духовного Ведомства не будут давать достаточной нравственной подготовки воспитанникам для поступления в богословские школы, потому что «юноши, воспитывающиеся в этих заведениях, будут возрастать в той мысли, что перед ними открыты все возможные поприща служения, и потому едва ли будут расположены развивать в себе то настроение, какое требуется для пастырского служения». Не отрицая серьёзности этого опасения, нельзя, как сказано, придавать ему безусловного значения:

а) потому что соединение общеобразовательного курса с богословским в настоящих семинариях не только не содействует развитию у воспитанников того настроения, какое требуется для пастырского служения, но нередко, как показывают многочисленные примеры, вызывает чувства противоположного характера;

б) потому что и в отделённых от специально-богословских курсов общеобразовательных училищах (гимназиях) предполагается обратить и несомненно будет обращено внимание на возможно лучшую постановку воспитательной части на религиозно-нравственных началах. Всё дело воспитания предполагается поставить так, чтобы, не стесняя лишними ограничениями свободного развития сил и наклонностей воспитанников, в то же время направить все воспитательные средства к тому, чтобы семена веры и благочестия, которые были посеяны в сердца детей в христианских семействах, не подавлялись сорными травами, но развивались так же свободно, как и все другие добрые расположения сердца и наклонности воли их. Задача, несомненно, трудная; но разве она станет легче в том случае, если общеобразовательную школу соединить с богословской и на первую наложить требования последней? Полагаем, что печальные события из жизни семинарий последних лет и даже последних дней дали на это достаточно убедительный ответ.

Нельзя согласиться, наконец, и с теми опасениями, какие высказывались нередко и прежде, и ныне особенно часто повторяются противниками рассматриваемого проекта, будто в случае полного отделения общеобразовательных классов семинарии от специально-богословских едва ли многие из окончивших первые, когда перед ними будут открыты двери университета и других учебных заведений, пожелают поступить на богословские курсы, и тогда легко может встретиться во многих епархиях затруднение при замещении пастырских должностей, а может быть, окажется и вообще недостаток образованных пастырей Церкви. Но:

а) от такого опасения едва ли можно освободиться и в том случае, если оставить общеобразовательные классы (с полной программой и правами гимназий) соединёнными с богословским курсом, не говоря уже о том, что вредные последствия двойственности целей, преследуемых такой семинарией, могут оказаться гораздо более существенными, чем та польза, какую может доставить такое соединение курсов в смысле увеличения числа поступающих в богословские школы; главное же,

б) что само опасение это основывается только на предположениях и кажется вероятным только при наличных условиях. Но условия эти, с осуществлением ожидаемых преобразований в строе церковно-приходской жизни вообще и в положении приходского духовенства в частности, могут измениться в такой степени, что для подобных опасений не останется места. Не надо забывать, прежде всего, что доступ в состав клира будет открыт тогда не для одного сословия, а для всех православных христиан. А потому, если и допустим, что число поступающих в богословские классы, после преобразования духовных школ, окажется меньше того, какое теперь дают духовные семинарии, то с такой же вероятностью можно допустить, что недочёт этот будет покрываться лицами, имеющими поступать на служение Церкви из других сословий, как высших, так и низших. Всем известно, что в нашем православном русском народе всегда было и ныне, несомненно, есть немало благочестиво настроенных людей, томимых жаждой духовной и готовых посвятить себя на служение Церкви. По своей искренней религиозности, по своей глубоко христианской настроенности и ревности по Бозе, эти люди и теперь вполне достойны принятия в состав клира, и если это редко случается, то частью по недостаточной книжной образованности их, а главное потому, что преимущественными кандидатами на это звание признаются дети духовенства. Но когда книжное образование в народе повысится и право поступления в клир будет предоставлено всем сословиям, то из указанного разряда благочестивых христиан всегда найдётся достаточное число кандидатов для пополнения состава клира. При некоторых условиях кандидаты эти могут поступать и на богословские курсы, на которых могут пополнять своё книжное образование; но так как в деле пастырского служения преимуществует не тот, кто больше учен, а тот, кто глубже убеждён, то и без богословских курсов многие из таких клириков будут достаточно подготовляться к пастырству, проходя низшие степени служения Церкви. Не надо забывать при этом, что эти клирики, выходящие из народа, останутся и по вступлении в клир близкими народу, родственными ему, а потому и слово их будет понятнее народу, и влияние – действеннее.