Споры о дисциплине и расколы в Древней Церкви

В жизни Древней Церкви происходили разделения. Эти разделения вызывались как разногласиями в области вероучения, так и разногласиями в канонической области и сфере церковной дисциплины. В соответствии с этим, разделяют понятие ереси и понятие раскола. Ересь – это разделение, основанное на отступлении от общецерковного учения веры. Раскол – это разделение, основанное на разногласиях церковно-дисциплинарного характера.

Проблемы, которые вызывали расколы, как правило, были связаны с нравственными требованиями к клиру и мирянам, с нарушением установившегося административного устройства Церкви, а также с расхождением в литургических традициях.

Раскол Каллиста и Ипполита возник в связи с ослаблением нравственных требований к членам Церкви. Возник этот раскол в Римской Церкви. В конце II – начале III века римские епископы стали мягко относиться к вопросам церковной дисциплины. К числу таких епископов относился Каллист (217–222). Сторонники строгих дисциплинарных требований, недовольные папой Каллистом, выдвинули на его место альтернативного епископа, который стал первым в истории Римской Церкви антипапой. Этим епископом был Ипполит. Именно благодаря сочинению Ипполита («Философумены», обнаруженному в 1842 и опубликованному впервые в 1851 году, мы и знаем об этом расколе.

Ипполит Римский изображает своего противника крайне неприглядным. Согласно Ипполиту, Каллист был по происхождению рабом. Он вел дела своего господина Карпофора, но обанкротился, пытался бежать и был схвачен. После этого он задумал окончить жизнь мученичеством, для чего устроил погром в синагоге. Результатом этого стала ссылка на сардинские рудники, откуда он был освобожден вместе с другими христианами благодаря ходатайству наложницы императора Коммода Маркии. После смерти папы Виктора Каллист вошел в доверие к папе Зеферину, который поручил ему устройство кладбища. Каллист приобрел такое влияние, что после смерти Зеферина занял папский престол.

В своем сочинении «Философумены» Ипполит обвиняет Каллиста в том, что он принимал в церковное общение всех отлученных и возвращающихся из еретических обществ; что он утверждал, что епископ не подлежит низложению, если бы даже впал в смертный грех; что он поставил в иерархические степени лиц второбрачных и троебрачных и не низложил даже и тех, которые женились, являясь клириками; что он покровительствует прелюбодеянию и убийству; что при нем в Церкви ввели второе крещение.

Обвинение в поставлении второбрачных могло быть связано с тем, что Каллист не принимал в расчет браки, заключенные и расторгнутые до принятия Крещения. Обвинение в покровительстве прелюбодеянию и убийству могло быть связано со случаями заключения христиански брачных союзов между аристократками и христианами из низшего сословия, в том числе с рабами и вольноотпущенниками. Римское право не допускало брак между знатной дамой и рабом или вольноотпущенником. В подобных случаях позволялся конкубинат. Если же аристократка вступала в брак с простолюдином, она теряла свои родовые права и титул. Вследствие этого, знатные христианки могли скрывать от общества подобные сожительства, которые признавались только Церковью. Желание скрыть такой христианский брак могло в некоторых случаях приводить к прерыванию беременности, т. е. к детоубийству. О том, что в древности существовали такие неравные браки, свидетельствуют надгробные надписи. Обвинение во введении второго крещения может быть связано с тем, что Каллист принял карфагенскую практику принятия в Церковь еретиков через крещение.

Разногласия в дисциплинарной сфере осложнялись и использованием различной терминологии в учении о Троице. Каллист называл субординатиста Ипполита двубожником, а Ипполит считал Каллиста последователем учения Ноэта или Савеллия.

Ипполит не имел большого количества сторонников, a его раскол, скорее всего, прекратился с момента ссылки в Сардинию в 235 году или смерти Ипполита.

Расколы Новата и Новатиана также были связаны с вопросами строгости церковной дисциплины, с проблемой принятия в Церковь отпадших от Христа в период гонений. Раскол Новата имел начало в Карфагене. В 248 году епископом Карфагена стал Киприан, который принял крещение за несколько лет до этого, в 246 году. А гонение Декия началось уже в 250 году. Пять пресвитеров, недовольные таким быстрым возвышением неофита, занявшего место, на которое претендовали они, составили оппозицию. Среди них был пресвитер Новат. Новата поддерживал его диакон Фелициссим. Об этом упоминает Киприан в «Письме к Корнелию о Фортунате и Филициссиме» (Письмо 47).

Киприан находился под влиянием сочинений Тертуллиана и был сторонником строгой дисциплины. В период гонения Декия Киприан скрылся от преследователей. Помимо этого, он был очень осторожен в принятии в Церковь отпадших в период гонения, хотя в принципе допускал эту возможность. Фелициссим сначала обвинил Киприана в бегстве во время гонения, а потом стал сторонником принятия в Церковь всех падших. Так образовалось сообщество раскольников. Опору раскольники нашли в лице исповедников, которые вследствие своих заслуг перед Церковью сначала просили, а потом уже просто требовали от епископов вернуть в общение тех или иных лиц.

О строгом отношении Киприана к отпадшим свидетельствует «Письмо к клиру о некоторых пресвитерах, безрассудно даровавшим мир падшим прежде окончания гонения и без согласия епископов» (Письмо 9), «Письмо к мученикам и исповедникам, просившим даровать мир падшим» (Письмо 10), «Письмо к народу» (Письмо 11), «Письмо к клиру о падших и оглашенных, чтобы разрешать их при смерти» (Письмо 12), «Письмо к клиру о тех, которые спешат получить мир» (Письмо 13)¹⁸⁶.

На Карфагенском соборе 251 года Новат и Филициссим были осуждены, а вопрос о принятии отпадших ставился в зависимость от характера отречения. В 252 году раскольники образовали отдельное сообщество, к которому присоединились пять епископов, рукоположивших пресвитера Фортуната. Отвергнутые христианским большинством в Карфагене, раскольники обратились за поддержкой в Рим. Однако поддержки они не нашли.

В Римской Церкви в это же время и на этой же почве возник раскол, который возглавил Новатиан, сторонник строгой церковной дисциплины. В 251 году римским епископом стал Корнилий, сторонник мягкого отношения к падшим. Партия ригористов противопоставила ему Новатиана. Корнилия поддержал Киприан Карфагенский, хотя взгляды Киприана и Корнилия относительно принятия падших не совпадали. Киприан написал «Письмо к Корнилию о непризнании Новатиана епископом» (Письмо 35) и «Письмо к Корнилию о признании его епископом и о Фелициссиме» (Письмо 36)¹⁸⁷. Поддержал Корнилия и Дионисий Александрийский (Евсевий Кесарийский. Церковная история, ѴІ:45–46).

Характерно, что когда в Риме оказался Новат, он вошел в общение с Новатианом и тем самым принципиально поменял свою точку зрения на принятие отпадших. Этот пример очень ярко показывает, что подлинной причиной этого раскола, как и большинства прочих, являются не идейные расхождения, не принципиальное отношение к вопросам церковной дисциплины, а личные амбиции, человеческое соперничество, борьба за высшие церковные должности.

Раскол Новатиана в Риме оказался более живучим, чем раскол Новата и Фелициссима в Карфагене. Раскол поддержали некоторые авторитетные епископы. Новатиане противопоставляли себя Церкви как общество «чистых». Во Фригии новатиане соединились с монтанистами (Сократ Схоластик. Церковная история, Ѵ:21–22), признав незаконным второй брак. В вере новатиане не погрешали, поэтому императоры оказывались к ним снисходительными. Просуществовали они до VII века.

Спор о крещении еретиков, т. е. тех лиц, которые приняли Крещение в еретических сообществах, но потом пожелали соединиться с кафолической Церковью, особенную остроту приобрел в III веке. Bo II веке под еретиками понимали главным образом гностиков. Их учение так сильно отличалось от церковного, что принятие гностиков в Церковь через Крещение не вызывало сомнения. Через покаяние могли принимать только тех гностиков, которые первоначально были крещены в Церкви.

Через Крещение принимали в церковное общение в начале III века монтанистов (Карфагенский собор около 220 года).

В середине III века возникали разногласия, касающиеся принятия новатиан, поскольку данные раскольники перекрещивали приходящих к ним христиан. В Риме новатиан принимали через возложение рук и Евхаристию. Эта практика вызывала неодобрение в Карфагене в лице Киприана Карфагенского. Еще до Киприана, в начале века, при епископе Агриппине, в Карфагене было соборно решено крестить еретиков, приходящих в Церковь, о чем свидетельствует Киприан в «Письме к Юбаяну о крещении еретиков» (Письмо 60)¹⁸⁸. Этому вопросу Киприан посвятил целый ряд своих писем: «Письмо к Януарию и прочим епископам Нумедийским о крещении еретиков» (Письмо 57), «Письмо к Квинту о крещении еретиков» (Письмо 58) и другие¹⁸⁹.

Необходимость крещения еретиков рассматривалась на нескольких соборах, которые прошли в Карфагене. Карфагенский собор 255 года дал отрицательный ответ на вопрос нумидийских епископов о действительности крещения у еретиков и раскольников. Эта же точка зрения была подтверждена и на Карфагенском соборе 256 года, с решениями которых Киприан осведомил римского епископа Стефана (Письмо 59).

В Риме к решениям Карфагенских соборов отнеслись неодобрительно. В Карфаген от имени папы Стефана было отправлено послание, в котором говорилось: «Если кто от какой бы то ни было ереси обратится к вам, то да не вводится при этом ничего нового, кроме того, что предано, то есть да совершается над таковым одно возложение рук в знак покаяния» (Письмо к Помпею против письма Стефана о крещении еретиков (61)). Рим настаивал на своей позиции и угрожал отлучением. Против категоричности позиции папы выступил тогда Дионисий Александрийский, который сам был сторонником римской практики.

Выступая против перекрещивания еретиков, папа Стефан отстаивал идею неповторимости, единственности крещения. Киприан также утверждал, что крещение едино, единственно, но что оно присуще только истинной Церкви, а еретическое крещение нельзя считать крещением: «Мы думаем и принимаем за верное, что никто не может быть крещен на стороне, вне Церкви, потому что в одной Церкви установлено святое Крещение» (Письмо к Януарию (57))¹⁹⁰; «Вне Церкви Крещение невозможно ... Приходящих оттуда мы у себя не перекрещиваем, но крестим. Ибо они ничего не получают там, где нет ничего» (Письмо к Квинту (58))¹⁹¹.

Нерешенным этот вопрос оставался и при ряде преемников папы Стефана. Только Арльский собор 314 года восьмым правилом постановил, что еретиков, обращающихся в церковь, должно допрашивать, как они веруют во Святую Троицу, и если они веруют православно, то следует принимать их без перекрещивания. Впоследствии этот взгляд будет подтвержден Вселенскими соборами (8 правило Первого Вселенского собора; 7 правило Второго Вселенского собора; 95 правило Трулльского собора).

В латинской Африке во время гонения Максимиана начала IV века Карфагенским епископом был Менсурий. Гонение отличалось тем, что язычники стремились уничтожать христианские книги. Менсурий выдавал гонителям еретические книги. Это вызвало негодование у ригористов. Менсурий проявил осмотрительность и в признании некоторых лиц мучениками. Казненных не за имя Христа, а за преступления, с религией не связанные, он не считал мучениками. Это также вызвало недовольство. Менсурию помогал архидиакон Цецилиан. Раскольники обвиняли Цецилиана в том, что он запрещал оказывать помощь арестованным христианам. Когда после смерти Менсурия епископом стал Цецилиан, часть клира отказалась признать его. Использовав нумидийских епископов, раскольники рукоположили своего епископа – Майорина. Таким было начало раскола.

После прекращения гонений донатисты стремились добиться признания у государственной власти. Когда Константин Великий оказывал помощь христианским храмам, он обошел вниманием этих раскольников. Возмущенные донатисты обратились к императору за признанием. Император передал этот вопрос на решение собора. Латеранский собор 313 года в Риме признал только Цецилиана. Донатисты не удовлетворились этим решением. Арльский собор 314 года также вынес решение не в их пользу. Донатисты потребовали суда императора. В 316 году император вынес свое решение против донатистов. Началось их преследование, которое ни к чему не привело. В 321 году император отменил постановления, ущемляющие донатистов.

Раскол донатистов ограничивался Африкой. Но там он имел большое влияние. В 330 году насчитывалось до 270 раскольничьих епископов. В правление Юлиана Отступника донатисты преследовали христиан с особой жестокостью. В конце IѴ века они разделились на несколько направлений. Раскол просуществовал до начала VII века.

В области дисциплины донатисты отличались крайней строгостью. Например, приходящих к ним христиан донатисты перекрещивали, разделяя убеждения Киприана Карфагенского. Но их дисциплинарная строгость основывалась не только на высоком нравственном евангельском идеале. Они обладали несколькими убеждениями, которые можно расценивать как еретические. Донатисты истинной Церковью считали Церковь святую, святость которой определялась святостью, чистотой ее членов. Действительность таинств они ставили в зависимость от достоинства их совершителя. Так что донатисты переходили границу раскола, имея элементы ереси.

О мелитианском расколе сохранились противоречивые сведения. Согласно Епифанию Кипрскому (Ереси, 68), мелитиане противостояли Петру Александрийскому в вопросе о принятии отпадших, отстаивая жесткий порядок. Из так называемых Веронских документов (послание Филея, епископа тмуиского, от имени его и других трех епископов исповедников, заметки современника и послание Петра александрийского к александрийскому народу) следует иной взгляд. В период гонения начала IV века Мелитии

Ликопольский совершал хиротонии в чужих епархиях, в том числе в Александрии.

Скорее всего, верна версия Веронских документов. Особое их отношение к вопросу принятия отпадших могло проявиться лишь впоследствии. Им могли оправдывать свое возникновение сами мелитиане. Вполне возможно, что Мелитий хотел занять в Верхнем Египте такое же положение, которое занимал во всем Египте александрийский епископ. Мелитиане впоследствии действовали сообща с арианами.

В первые века в Церкви не было единого признанного всеми дня, в который бы совершалось празднование Пасхи. Существовало две основные традиции празднования Пасхи. В Малой Азии Пасху отмечали 14 нисана, т. е. вместе с евреями, а в Египте и Риме – обязательно в воскресный День. Разница определялась отличием подходов к пониманию праздника. В праздновании Пасхи римские христиане делали акцент на Воскресении Христа, а малоазийские – на Его страданиях, связывая тесно этот праздник с еврейской Пасхой.

В 155 году эта проблема обсуждалась Поликарпом Смирнским и Аникитой Римским (Евсевий Кесарийский. Церковная история, IѴ:20). В 167 году спор о Пасхе возник и в Лаодикии (во Фригии). По поводу праздника Пасхи писали Мелитон Сардийский, Аполлинарий Иерапольский, Климент Александрийский и Ипполит Римский. Три последних епископа считали, что Христос пред страданием 13 нисана совершил последнюю вечерю, но не вкушал законной пасхи, а Сам был распят 14 нисана. Сторонники Малоазийской практики утверждали, что Христос пострадал лишь 15 нисана, а 14-го вкушал законную пасху, потому и христиане должны совершать Пасху как Христос.

Особенно остро проблема эта встала в 190-х годах, о чем рассказывает Евсевий Кесарийский (Церковная история, Ѵ:23–25).

«В это время стали пересматривать весьма важный вопрос: все асийские Церкви, основываясь будто бы на очень древнем предании, считали, что праздник спасительной Пасхи следует назначать не четырнадцатый день лунного месяца, в который иудеям велено было закалать агнца; на какой бы день недели ни пришлось четырнадцатое, пост следует прекращать. Такого обычая у Церквей во всей остальной вселенной не было; по апостольскому преданию они хранили и доныне сохраняемый обычай: пост следует прекращать только в день Воскресения Спасителя нашего. Епископы по этому поводу созывали Соборы и совещания» (Церковная история, Ѵ:23)¹⁹².

Глава асийских епископов Поликрат, отстаивая малоазийскую традицию, ссылался на авторитет апостолов Иоанна Богослова и Филиппа, которые «праздновали Пасху в четырнадцатый день (лунного месяца) по Евангелию, ничего не преступая и следуя правилу веры» (Церковная история, Ѵ:24)¹⁹³.

Евсевий рассказывает о жесткой реакции на это папы римского Виктора: «Тогда Виктор, предстоятель римлян, собрался разом отлучить за инакомыслие асийские и сопредельные с ними церкви; он клеймил тамошних братьев письменно, огульно объявляя их отлученными. He всем, однако, епископам пришлось это по душе; Виктора уговаривали подумать о мире, единении с ближними, о любви. Известны послания с резкими нападками на Виктора. Среди противников Виктора был Ириней, писавший от лица всех галльских братьев, главой которых он был. Он сразу заявил, что таинственное Воскресение Господне должно праздновать только в день Господень, и стал подобающим образом уговаривать Виктора не отлучать целые Церкви Божии за то, что они соблюдают издревле переданный им обычай. Дает он иного и других советов, заключая их такими словами: «Спор идет не только о дне, но и о том, какой пост соблюдать. Одни думают, что следует поститься один день, другие – что два, а некоторые еще больше; иные отсчитывают для поста сорок дневных и ночных часов. Вся эта пестрота в соблюдении поста возникла не при нас, a гораздо раньше, у прадедов наших, а они, не беспокоясь, конечно, о точности, передали потомкам такой обычай, укрепившийся в их простой непритязательной жизни. Тем не менее все жили в мире, и мы живем в мире друг с другом, и разногласие в посте не разрушает согласия в вере"» (Церковная история, Ѵ:24)¹⁹⁴.

Вопрос о праздновании Пасхи рассматривался на Первом Вселенском соборе, после которого утвердилась традиция празднования Пасхи отдельно от иудеев в воскресный день. Само постановление Никейского собора не сохранилось. О нем упоминается в 1 правиле Антиохийского собора 341 года, которое запрещает праздновать Пасху вместе с иудеями¹⁹⁵. Кроме того, существует 7 апостольское правило, запрещающее праздновать Пасху прежде весеннего равноденствия с иудеями¹⁹⁶. Впоследствии сохранялись различия в определении пасхального воскресенья в Риме и Александрии. В VI веке, когда римский аббат Дионисий Малый, который ввел используемое ныне летоисчисление от Рождества Христова, утвердилась александрийская практика. Общехристианское календарное единство было достигнуто к концу I тысячелетия.