Иерусалимский собор 1443 г. и ошибки исследователей

Одним из важнейших аргументов, доказывающих каноническую несостоятельность Ферраро-Флорентийского собора, является отвержение акта об унии тремя Восточными патриархами – Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским. Их позиция была ключевым доводом уже для противников унии из числа современников собора; на них ссылались и Сильвестр Сиропул, и Иоанн Евгеник, и свт. Геннадий Схоларий: «Ясно ведь, что пишут и думают о случившейся унии святейшие патриархи…»¹ В этой связи крайне значимым событием в истории рецепции Флорентийского собора оказывается Иерусалимский собор трех патриархов 1443 г.; его постановления, разумеется, не составляли официального осуждения унии², однако они совершенно однозначным образом свидетельствуют о том, что Восточные патриархи ее действительно решительно не принимали и не состояли в общении с «матереубийственным фатриархом» – Константинопольским патриархом Митрофаном.

Католические ученые традиционно выражали сомнения в историчности Иерусалимского собора. Так Г. Гофманн, подготовивший первое и единственное научное издание определений собора, писал: «Не вполне ясно, действительно ли имел место Иерусалимский синод против Флорентийского собора и аутентичен ли его греческий текст»³. Уже после кончины Гофманна, последовавшей в 1956 г., Дж. Джилл «тщательнейшим образом исследовал», как сам он пишет, «“так называемое письмо трех патриархов” и пришел к заключению, что оно является подложным» и «вовсе не должно было найти себе места в издании»⁴. В отдельной заметке Джилл приводит целый ряд аргументов в опровержение историчности Иерусалимского собора, однако все они носят косвенный характер⁵.

В действительности, излишнее доверие Джилла к собственным интерпретациям и ограниченное знание источников привели его к совершенно неверным выводам, поскольку, как показали исследования славянских рукописей сер. XV в., уже в 1443 г. в Молдавии был выполнен перевод грамоты трех патриархов на славянский язык. Самый ранний дошедший до нас славянский список грамоты был выполнен в Троице-Сергиевой лавре и датируется 60-ми гг. XV в.⁶ «Существование неизвестного Дж. Джиллу славянского перевода грамоты трех восточных патриархов, датируемого тем же годом, что и сама грамота, свидетельствует о ее бесспорной аутентичности»⁷.

Однако Джиллу нельзя поставить в вину тот факт, что он не располагал сведениями о славянских рукописях постановлений Иерусалимского собора 1443 г. – они, в конце концов, были ему фактически недоступны. Наше недоумение вызвал скорее иной факт. Католический исследователь ссылается в доказательство своей позиции на труды архиеп. Афинского Хризостома Пападопулоса, который якобы считал сохранившиеся постановления Иерусалимского собора подложными, хотя и признавал действительность самого события: «Как известно, этот собор действительно имел место, но сохранившиеся документы его не являются подлинными» – цитирует его Джилл⁸. Далее, формулируя свои аргументы против историчности Иерусалимского собора, он вновь ссылается на архиеп. Хризостома и утверждает, что его «мнение в той или иной мере является также мнением Х. Пападопулоса»⁹. Там самым аргументация католического исследователя начинает выглядеть особенно солидно и внушительно для православного читателя: в конце концов, его мнение разделял предстоятель minimum одной из поместных Православных Церквей, бывший, к тому же, достаточно крупным церковным историком.

Однако стоит лишь пытливому читателю попытаться проследовать по сноске, данной Дж. Джиллом (Χρυσόστομος Παπαδόπουλος, ἀρχιεπ. Ἡ κατάστασις τῆς Ὀρθοδόξου Ἐκκλησίας Ἀντιοχείας κατὰ τὸν ΙΔ’ και ΙΕ’ αἰ. // Ἐπετηρὶς Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν. 1937. Τ. 13. Σ. 139), как его ждет разочарование. Цитируемые слова относятся никоим образом не к Иерусалимскому собору 1443 г., подлинность актов которого архиеп. Хризостом безусловно признавал, а к т. н. «собору во храме Святой Софии» 1450 г.¹⁰ Безусловно, сам Пападопулос также ошибался, считая, что «собор во храме Святой Софии» в принципе имел место. В действительности «и сам собор 1450 г., и его деяния, и, конечно же, якобы избранный на нем патриарх Константинопольский Афанасий II исторически никогда не существовали»¹¹. Однако Джилл не только сам ошибался, но и приписывал свою ошибку иному исследователю, причем из его слов может сложиться впечатление, что архиеп. Хризостом приводил те же аргументы, что и сам католический историк.

Впрочем, еще большее недоумение у нас вызвала позиция диак. А. Занемонца. Отец Александр выполнил первый перевод постановлений Иерусалимского собора 1443 г. на русский язык¹². В своей публикации он предложил свое краткое обоснование историчности собора, направленное против католической критики и также основанное на косвенных доводах, без учета рукописных источников, о которых пишет Е. М. Ломизе¹³. Однако в своей заметке он повторяет за Джиллом утверждение, будто Пападопулос отрицал подлинность документов Иерусалимского собора, хотя и признавал сам факт его историчности… со ссылкой на уже иную книгу Афинского архиепископа, где также ничего подобного не утверждается! На указанных Занемонцем страницах Пападопулос приводит собственно текст грамоты трех патриархов, характеризуя его как «точнейший»¹⁴. Более того, диак. Александр приписывает ту же позицию еще и Дж. Джиллу, чем вносит уже окончательную путаницу.

Нам остается только cожалеть о том, что исследователи истории Флорентийского собора, движимые полемическими настроениями или в силу невнимательности, допускают такое смешение позиций. Подобного рода небрежность категорически недопустима в работе церковного историка.

В действительности «собор в храме Святой Софии» 1450 г. – позднейшая апологетическая фикция, равно как и его акты, в то время как Иерусалимский собор 1443 г. и его сохранившиеся акты полностью историчны. А вот утверждения некоторых исследователей необходимо тщательно проверять самостоятельно, прежде чем доверять им...