О письме афонских монастырей канцлеру Германии

За истёкшие годы после второй Мировой войны уже неоднократно поднимался вопрос о позиции афонских монастырей в период германской оккупации Святой Горы. В Греции этот вопрос начал широко обсуждаться общественностью сразу после вывода германских войск и приобрёл ярко выраженную антиславянскую направленность. Собственно, это было продолжение политики греческих властей по эллинизации Афона³⁴. «После Второй мировой войны, – писал в 1963 году Вселенскому Патриарху Афинагору игумен Русского Пантелеимоновского монастыря архимандрит Илиан, – министерство иностранных дел Греции создало для нас новые, почти губительные трудности, целью которых является препятствие приезду новых монахов. <...> Это действие вступает в совершенное противоречие с последним международным актом, то есть с Конвенцией о меньшинствах в Лозаннском договоре, которая гарантирует нам все привилегии и права, которые мы имели издавна. Таким образом, настоящая цель этого является не что, как уничтожение нашего святого монастыря, которая достигается путём необновления нашей со временем исчезающей братии»³⁵.

После войны некоторые монахи славянских монастырей были обвинены в сотрудничестве с оккупантами. Так, 25 сентября 1947 года было сфабриковано судебное дело (протокол 394/25–9–47), которым осуждался на два года антипросоп Русского Свято-Пантелеимоновского монастыря монах Василий (Кривошеин). Ему инкриминировали подписание (в числе прочих антипросопов) письма канцлеру Германии Адольфу Гитлеру. Вместе с Василием со Святой Горы было выдворено несколько других монахов-славян. Позднее, уже в начале 1960-х годов, сам архиепископ Василий писал: «В греческой печати вновь возобновились нападки на русское монашество на Афоне. <...> Это всё перепевы старого: русские не имеют никаких прав на Пантелеимоновский монастырь, русские монахи хотят захватить Афон, они – органы панславизма, чуждый и вредный элемент и так далее»³⁶.

И хотя монах Василий вплоть до 1955 года боролся за восстановление справедливости, за снятие с себя ложных обвинений³⁷, до самой его смерти в 1985 году он не получил удовлетворительного ответа от греческих властей.

За послевоенные десятилетия сама фраза «написать письмо Гитлеру» звучала как приговор. На это, по-видимому, и рассчитывали греческие власти, пытаясь дискредитировать и изгнать с Афона образованного и активного русского монаха. Между тем, содержание этого письма не обсуждалось, его, как правило, никто не знал.

В фонде Архива Русской Эмиграции в Брюсселе это письмо есть, а точнее, его современный событиям 1941 года перевод на русский язык. Это две страницы машинописного текста.

Сейчас, на пороге празднования 1000-летнего юбилея русского афонского монашества, совершенно необходимо его опубликовать и снять ещё одну клеветническую тень с монахов-святогорцев, что и сделано в настоящем издании. Чтобы картина была более полной и понятной, прокомментируем его другими документами, в первую очередь, «Окружным посланием Священного Кинота 20-ти монастырям Святой Афонской горы от 11 апреля старого стиля 1941 года за № 85»³⁸. Именно через два дня после этого Окружного послания, то есть, 13/26 апреля 1941 года и было написано письмо канцлеру Гитлеру. Надо учитывать, что тогда активная фаза ужасной войны ещё не наступила и вторжения Германии в СССР не началось.

11 апреля, в пасхальные дни, 20 афонских монастырей получили Окружное послание из Кареи от Священного Ки-нота, который вместе с поздравлением братии со Святой Пасхой сообщал обителям, что «вечером 9 апреля сего года, во вторник, прибыл из Дафна на Карею, как накануне наш Священный Кинот был извещён по телефону из Иериссо, германский майор с тремя другими офицерами и двумя унтер офицерами» и сообщил Киноту, что «он состоит комендантом округа Нового Мадита, имеет наблюдение и за Святой Горой, и что вскоре губернатором Святой Горы будет назначен военный». На следующий день комендант опять пришёл в собрание Кинота «и выразил желанье <...> осведомиться, как управляется Святая Гора, каковы обязанности губернатора и так далее»³⁹. Вопрос о губернаторе у германского представителя был не случаен. Эта должность на тысячелетнем Афоне была новой. Её только за 15 лет до описываемых событий установило греческое правительство, которое находилось с Германией в состоянии войны. Славянские монастыри де юре власти коменданта не признавали⁴⁰.

«Священный Кинот сказал ему <...>, что Святая Гора имеет приблизительно 1000 лет истории, является согласно с древними привилегиями самоуправляющеюся частью греческого государства, управляется ныне Учредительной Грамотой (Канонизмом), принятой Двойным Чрезвычайным Священным Собранием, состоящим из игуменов и пресвитеров 20 священных монастырей и утверждённого законодательным Постановлением Греческого государства, и что губернатор Святой Горы, помимо вопросов общественного порядка и безопасности, наблюдает за исполнением Учредительной Грамоты (Канонизма) и исполняет законные решения Священного Кинота и тому подобное, и вручил господину майору и сопровождающим его по одному экземпляру Канонизма»⁴¹.

Коменданта интересовало несколько вопросов: «Сколько монашествующих на Святой Горе, какие имеются запасы продовольствия и откуда получаются различные продукты»⁴².

Офицеры вермахта в Пантелеимоновском монастыре с грамматиком монахом Василием (Кривошеиным). 1941 г.

В это время на Афоне проживало 4000 монахов и около одной тысячи рабочих, приехавших потрудиться в монастырях⁴³. В это тяжёлое время разрухи всех коммуникаций, запасов в монастырях не было, кроме небольшого запаса пшеницы, который монастыри имели «на некий малый промежуток времени»⁴⁴. Обычно Афон пополнял запасы в Салониках, но тогда продовольствия там не было тоже, «потому что все склады продуктов были уничтожены и сообщения по морю и по суше тоже не было вследствие того, что каики, а также и автомобили уничтожены»⁴⁵.

Однако, монахи более всего переживали за сохранность монастырей, за духовные святыни обителей, их древние иконы и манускрипты. Они сообщили, что на Афон стали проникать лихие люди, так что Кинот вынужден был даже ввести в Карею свою монастырскую стражу для ночных обходов⁴⁶. И вообще, они боялись, что в эти неспокойные военные годы монастыри подвергнутся разграблению.

«После этого господин майор сказал нашему Священному Киноту, что следует отправить через него письмо Его Превосходительству архиканслеру Германского государства г. Адольфу Хитлеру, в котором была б приведена вся история Святой Горы от её основания до сего дня, и присовокупить к письму один экземпляр Канонизма Святой Горы, и просить его приложить заботу к тому, чтобы столь многовековая блистательная история её имела продолжение»⁴⁷.

Офицеры в Свято-Пантелеимоновском монастыре. Слева монах Василий (Кривошеин). 1941 год

Затем комендант сообщил, что германское правительство не будет устанавливать на Афоне своей полиции, это должны делать сами монастыри. Однако в Карею будут направлены солдаты для обслуживания почты. Германская комендатура будет расположена в Стратони или Иериссо, там постоянно будет пребывать 25 солдат. И если на Афоне по причине появления сомнительных людей будут беспорядки, следует обращаться к ним⁴⁸.

После этого майор отправился через Иверон в Иериссо, сообщив, «что через 3–4 дня он предполагает прибыть снова на Святую Гору вместе с высшим начальником, его полковником, и просил вторично Священный Кинот поспешить с составлением письма к Хитлеру, т. к. решения в Берлине принимаются весьма скоро»⁴⁹.

Сразу после его отбытия Священный Кинот постановил «созвать Чрезвычайное Двойное Священное Собрание 12 апреля сего года в пятницу, чтобы вынести решение о составлении и отправке названного письма»⁵⁰. Оригинал перевода с греческого, хранящийся в АРЭ, воспроизведён ниже, публикация с приведением орфографии к современным нормам осуществлена на с. ....

Из содержания следует, что сразу после обычного начала монахи говорят о самостоятельном, отчасти независимом статусе Афона на протяжении целого тысячелетия. Это сложившаяся структура, пережившая Византийскую империю, Болгарское и Сербское царства, Турецкую Блистательную Порту, в данный момент живёт в составе Греции по своему собственному Уставу 1926 года, два экземпляра которого также посылаются канцлеру.

Монахов беспокоит вопрос сохранения Афона как духовного центра восточной христианской Церкви с его главными ценностями: «классической письменностью, аскетической жизнью и непрестанной молитвой о мире всего мира». При этом братия указывает на то, что международное право уже занималось проблемами полуострова как «всеправославного монашеского государства», отсылая к 62-й статье Берлинского договора 1878 года. Надо добавить, что эти условия были сохранены и на последующих после Берлина конференциях в Севре и Лозанне в 1920 и 1923 годах соответственно. И в последующие годы для этих двух конференций базовым международным договором по Афону считался Берлинский. Так как германское правительство являлось гарантом сохранения условий этого договора, то монахи не видели никакого противоречия, если в данный момент само же германское правительство в лице канцлера будет обеспечивать соблюдение своего Берлинского договора.

Последняя часть, безусловно, написана под влиянием славянских монастырей, которые более десятилетия перед этим событием боролись против попыток греческих властей эллинизировать Афон и всегда в своих аргументах в споре с властями апеллировали к Берлинскому договору⁵¹.

Можно ли сделать вывод из содержания письма, что монахи сотрудничали с нацистами? Безусловно, нет. Они не связывали себя никакими обещаниями и не принимали никаких условий. У монахов не было никаких иных интересов, кроме сохранения Афонской горы с её тысячелетней духовной историей православного мира. Они знали, что именно Германия в международном плане ещё с 1878 года обязывалась это соблюдать.

В результате Афон был спасён. И хотя несколько десятилетий спустя ещё звучали сомнительные обвинения в адрес монахов в связи с этим «посланием о сотрудничестве с нацистами», как показала история, все нападки на афонцев оказались напрасны.

Протоиерей Павел Недосекин