99. К епископу Феодору66
Если бы можно было нам пойти, обняться с твоим благоговением и насладиться личным свиданием с твоей любовью, то мы сделали бы это с живым усердием и со всевозможной скоростью. Но так как это теперь не в нашей власти, то мы исполняем то же самое посредством письма. Хотя бы нас заточили на самые крайние пределы вселенной, никогда мы не можем забыть твоей любви, искренней, горячей, неподдельной и бесхитростной, которую ты оказывал к нам исстари и изначала, как оказал ее и теперь.
Нам не безызвестно, как твердо, и словом и делом, стоял ты, честнейший и боголюбезнейший мой владыко. Если же из этого и ничего не вышло, во всяком случае сам Бог заплатит тебе за твое старание и усердие полнейшей наградой. Со своей стороны, мы никогда не перестанем питать благодарность к твоему святительству и прославлять перед всеми твое благоговение, усердно прося тебя вместе с тем неослабно сохранить ту же любовь к нам навсегда. Несмотря на свое заточение в пустыне, мы чувствуем необыкновенное утешение при мысли, что в сердце67 хранится у нас такое великое сокровище и богатство – любовь твоей неусыпно бодрствующей и благородной души.
* * *
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»
Вероятно, к Феодору Мопсуестскому, с молодых лет близкому другу, согражданину по месту родины и сотоварищу св. Иоанна Златоуста по антиохийскому училищу св. писания.
"В сердце» (en kardía). Монфокон и др. находят более правильным другое чтение: «в Киликии» (en Kilikía). Из четырех греческих кодексов, которыми пользовался Монфокон для проверки в настоящем случае текста прежних изданий, только два, именно: один из ватиканских кодексов и кодекс королевской парижской библиотеки, имеют чтение en kardía, тогда как другие два, из которых один древнее всех прочих, не подтверждают этого чтения. Сверх того в одном кодексе сен-жерменской библиотеки под № 326, которого древность возводится к девятому столетию, сохранился между прочим древний латинский перевод настоящего письма, замечательный тем, что не только в тексте его соблюдено чтение: в Киликии», но и в самом заглавии поставлено имя Феодора Мопсуестского: «incipit Johannis Constantinopolitani ad Theodorum «Mopsuestenum» Episcopnm». Наконец так же точно читал это место, относя самое письмо к лицу Феодора Мопсуестского, Факунд, епископ гермианский, знаменитый защитник Феодора Мопсуестского, как это видно из его сочинения «pro defensione trium capitulorum», написанного около 542-го года (см. кн. 7, гл. 7, стр. 633 по изданию Сирмонда). В самом деле, если принять это чтение, то не остается сомнения, что письмо действительно было писано к Феодору Мопсуестскому. Впрочем, замечает Тильемон, если и не принимать его, оставаясь при другом чтении, то надобно держаться опять того же мнения. Из всех епископов, носивших имя Феодора, известны только двое, к кому могло быть обращено настоящее письмо, именно: Тианский в Каппадокии и Мопсуестский в Киликии. Но с Тианским Феодором св. Иоанн Златоуст никогда не был в таких дружественных отношениях, тем менее – «исстари и изначала», какие высказывает он к лицу, которому пишет настоящее письмо, и в каких действительно был с Феодором Мопсуестским. Должно однако прибавить, что это мнение было отвергнуто на пятом вселенском соборе, – к сожалению, без указания какого бы то ни было основания (см. «Labbaei» Concilior. coll. torn. 5, pag. 490).