Свобода от мира

Ко Христу подходят два человека: «Господин, рассуди нас, мы спорим из-за имения». «Кто Меня поставил судить... вас?» – говорит Господь. Бог отказывается судить! Нет почвы для суда. Но – Господь продолжает свое слово – «берегитесь любостяжания... жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк.12:13–15).

В лице тех двух, что подошли ко Христу с просьбою о земной справедливости, подошел ко Христу весь мир. Если вы хотите увидеть мир, вот он приоткрылся пред Истиною, – смотрите на него.

Те, два, конечно, не понимали, что в лице их, все мирские отношения, вся мирская смертная сложность жизни подошла ко Христу, и раскрыла свою пропасть, чтоб поглотить.

Но Бог не вовлекся в греховную сложность мира. Господь простер руку, и – отодвинул ее в сторону. Вот, что должны запомнить люди, как желающие «приять» мир, так и отказывающиеся от «приятия» его.

«Кто Меня поставил судить... вас!?» – вопрос Христа. Никто из людей ничего не может ответить. Отвечает Сам же Христос, в этом же вопросе: «Никто Меня не ставил судить вас». Ведь поставить Господа в рамки греховных соотношений мира никто не мог.

Вот ключ к вопросу о порядке мира. – Господь не принимает этого порядка – как Бог, и не отрицает его – как Человек.

Мирской порядок есть жатва хлебоплевельная. Господь ангелам велит не трогать его. До Суда.

«Не судить мир, но спасти» его пришел Господь (Ин.12:47). Неужели мы не можем вникнуть в эти слова. Если Господь говорить, что «не судить» пришел Он мир, то неужели можно сомневаться, что мир достоин суда?! Не отодвигал бы Господь суда, если бы мир не был зрел для него (иначе в чем же спасение?). Самое слово «суд» не упомянул бы Господь, если бы не было насущности Божьего суда над землей.

Чаша беззаконий земли – Чаша Сына Божия исполнилась. Господь сошел на землю, в земных одеждах. Если бы Господь пришел судить мир, то все стихии земли так же свернулись бы и сгорели, как сгорят они во второе и славное пришествие Его. Но, в первый раз, Господь пришел, чтобы спасти. Он, как бы, пленил суд, удержал его в руке Своего безмерного человеколюбия. Он явился в зраке раба, состраждущего, сотяготящегося, согреховного. Иначе – сгорела бы земля.

Справедливость и Правда удержаны в Божьем лоне. Ныне до поистине страшного суда, – царство милосердствующей благодати.

Явясь в мир, обернувшись, одевшись жизнию мира, Господь не приял ее, но подъял. Во всех Своих словах, во всех Своих движениях, в каждую минуту Своего служения, Господь есть Полнота не-мирской жизни. Вглядитесь в Евангелие, как мир бушует около Него, как накатываются на Него волны мира. Крест обнят Господом в вифлеемских яслях – даже ранее того – в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Три искушения в пустыне – один лишь эпизод в земной жизни Господа. Они, только – заострение искушения; заостренность же искушений не всегда бывает тяжелее незаметности искушений, – иногда бывает легче.

Как огромное холодное бушующее море охватил мир человеческий сияние Единой Любви – Лик Бога... "Не дается миру сему знамений, кроме знамения Ионы пророка» (Мф.12:39).

Как пенится и увивается мир вокруг Господа, но – не может поглотить Его. Господь идет по водам.

Эту устремленность мира на своего Спасителя и Творца, страшно, трепетно и блаженно усматривать в Евангелии.

Когда мир, тая пучину в лживой кротости, кладет себя к ногам Христовым, и, подошед, спрашивает Его: «давать ли подать Кесарю?», ответ Господень, по выражению одного святителя Церкви, творится из ничего. «Принесите Мне монету, которою вы уплачиваете подать, ...чье на ней изображение? ...Кесарево? – так и отдавайте ее Кесарю... Божье же отдавайте Богу" (Мф. 22:17–21).

Не внешнее отвержение мира, но внутреннее... Так – все Евангелие, каждая его строка.

Внешнее отвержение совершится в Суде. До Суда – спасение, внутреннее отвержение существенности мира. «Нейтрализация мира», как сказали бы в науке, – для деятельности огня любви – деятельного и целостного уподобления Богу, т. е. спасения.

Говорят о христианской свободе от авторитета... Но ведь самая первая свобода христианина есть свобода от мира. Христом мир вменен ни во что. Он и был в своем вавилонском творчестве – ничто. Господь пришед, сказал об этом миру, и дал человечеству оружие против притязаний мирä Свое Воскресение и Свое Слово.

Мир ныне пуст в очах Божьих; пусты все его дворцы и хижины, торжища и пустыни. Что-то длится еще в нем, цены не имеющее, не отвергнутое Христом, не попранное Им, но в стороне оставленное, ибо ценности любви не имеющее.

Господь не отверг материальность жизни, Он принял ее, подчинился ее временности, и, чрез нее, пострадал во славе. И мы не можем отвергать ее, – они длятся еще все эти монетки Кесаря, вся эта пища входящая и уходящая из человека, все эти разделы имений... Господь встал посреди всего этого, и стал вне всего этого.

«Каждый оставайся в том звании, в котором призван. Рабом ли ты призван, не смущайся... ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа, равно и призванный свободным есть раб Христов... Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен, должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. А Я хочу, чтоб вы были без забот» (1Кор.7:20–22, 29–32).

Сокрушающий молот апостольского слова падает на все проявления души мира и уничтожает их земной смысл. Эти апостольские слова надо всегда читать рядом с заповедями блаженства. Они – оборотная сторона заповедей блаженства. Христос обратился к новому, апостол сжигает старое.

Апостол не осуждает «имеющих». Он говорить только, что они «должны быть, как не имеющие»... Апостол помогает понять Христа тем двум, подошедшим ко Христу, из-за раздела имения своего.

Плач и радость – состояния богатства чувств. Пусть же это богатство прилагается к истине, а не к пустоте. Плачущий или радующийся «из-за тленного» – неразумен; «время уже коротко», надо отдавать радость вечной истине, и плач ей же, – ибо образ мира сего уже не существует; «проходить», как мягко говорит апостол.

Иеромонах Иоанн (Шаховской).