МОЛИТВА (См. также ДЕЛАНИЕ, МОЛИТВА ГОСПОДНЯ, МОЛИТВА ИИСУСОВА)

Глава добродетелей – молитва; их основание – пост. I, 133.

Молитва – бессильна, если не основана на посте, и пост – бесплоден, если на нем не создана молитва. I, 135.

Пост отрешает человека от плотских страстей, а молитва борется с душевными страстями, и, победив их, проникает весь состав человека, очищает его; в очищенный словесный храм она вводит Бога. I, 135.

Если будем сеять семена молитвы, не истончив плоти: то вместо правды плодопринесем грех. когда тело будет истончено постом, а душа не возделается молитвою, чтением, смиренномудрием: тогда пост делается родителем многочисленных плевел – душевных страстей: высокоумия, тщеславия, презорства. I, 135.

Научись молиться Богу правильно. Научившись молиться правильно, молись постоянно, – и удобно наследуешь спасение. I, 140.

Для правильности молитвы надобно, чтобы она приносилась из сердца, наполненного нищеты духа, из сердца сокрушенного и смиренного. I, 140.

Не нужны Богу наши молитвы! Он знает и прежде прошения нашего, в чем мы нуждаемся. Нам необходима молитва: она усвояет человека Богу. I, 141.

Что воздух для жизни тела, то Дух Святой для жизни души. Душа посредством молитвы дышит этим святым, таинственным воздухом. I ,141.

Начальная причина молитвы – вера. I, 141.

Иногда немедленно бывает услышано наше прошение; иногда же, по словам Спасителя, Бог долготерпит о нас, т. е. нескоро исполняет просимое нами: Он видит, что нужно остановить на время это исполнение для нашего смирения. I, 142.

Молитва, как беседа с Богом, сама собою – высокое благо, часто гораздо большее того, которого просит человек, – и милосердый Бог, не исполняя прошения, оставляет просителя при его молитве, чтобы он не потерял ее. I, 142.

Блаженна душа, которая молитвою непрестанно стучится в двери милосердия Божия... она возрадуется в свое время о чистоте своей и о бесстрастии своем. I, 142.

Когда прошение твое не будет исполнено Богом, покорись благоговейно воле всесвятого Бога, Который, по недоведомым причинам, оставил твое прошение неисполненным. I, 142.

Стой на молитве твоей, как бы ты стоял пред Самим Богом. I, 143.

Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. I, 143–144.

Пред молитвою покади в сердце твоем фимиамом страха Божия и святого благоговения... постарайся умилостивить Судию смирением. I, 144.

Сколько вредно невоздержание, столько вреден, или еще более, неумеренный пост. Слабость тела, происходящая от малоядения, не позволяет совершать молитв в должном количестве и с должною силою. I, 145.

Количество молитвы определяется для каждого образом жизни его и количеством сил душевных и телесных. I, 145.

Будучи занят общественными обязанностями, а если ты инок, то послушаниями, и не имея возможности уделять на молитву столько времени, сколько бы ты хотел, не смущайся этим... Ничто так не способствует к преуспеянию в молитве, как совесть, удовлетворенная Богоугодною деятельностью. I, 145.

Исполнение евангельских заповедей настраивает ум и сердце к чистой, исполненной умиления молитве, а истинная молитва направляет мыслить, чувствовать, действовать по заповедям Евангелия. I, 145–146.

Милосердие к ближним и смирение пред ними. в совокупности с чистотою сердца составляют основание и силу молитвы. I, 146.

Душа молитвы – внимание. Как тело без души мертво, так и молитва без внимания – мертва. I, 146.

Произноси слова молитвы неспешно; не позволяй уму скитаться повсюду, но затворяй его в словах молитвы. I, 146.

Ум, во время молитвы, должно иметь и со всею тщательностью сохранять безвидным, отвергая все образы. Образы, если их допустит ум в молитве, соделаются непроницаемою завесою, стеною между умом и Богом. I, 147.

В подвижнике молитвы преуспеяние в молитве сперва начинает проявляться особенным действием внимания: от времени до времени оно неожиданно объемлет ум, заключает его в слова молитвы. Потом оно сделается гораздо постояннее и продолжительнее: ум как бы прилепится к словам молитвы, влечется ими к соединению с сердцем. Наконец со вниманием внезапно сочетается умиление, и соделает человека храмом молитвы, храмом Божиим. I, 148–149.

Достигший постоянного внимания и умиления в молитвах своих разорвал уже многие цепи страстей, уже обонял воню свободы духовной... Не оставь теснин истинного молитвенного пути – и достигнешь священного покоя в блаженном бесстрастии, вне рассеянности, душа чистою молитвою предстоит Богу, и упокоевается в Нем. I, 148.

Приноси Богу молитвы тихие и смиренные, а не пылкие и пламенные. Когда соделаешься таинственным священнослужителем молитвы: тогда взойдешь в Божию скинию, и оттуда наполнишь священным огнем кадильницу молитвенную. Огнь нечистый – слепое, вещественное разгорячение крови – воспрещено приносить пред всесвятого Бога. I, 149.

Не ищи в молитве наслаждений: они отнюдь не свойственны грешнику. Желание грешника ощутить наслаждение есть уже самообольщение. I, 149.

Ищи, чтобы ожило твое мертвое, окаменевшее сердце, чтобы оно раскрылось для ощущения греховности своей... Тогда явится к тебе истинный плод молитвы: истинное покаяние. Ты восстенаешь пред Богом, и будешь вопиять к Нему молитвою из бедственного состояния души, тебе внезапно открывшегося. I, 149.

Покаяние рождает молитву, и в сугубом количестве рождается от дщери своей. I, 149.

Действие Святого Духа, от которого являются высокие молитвенные состояния, непостоянно для ума плотского. I, 150.

Пред начинанием всякого дела приноси молитву Богу; ею привлекай благословение Божие на дела твои, и ею суди дела твои: помышление о молитве останавливает от дел, противных заповедям Божиим. I, 150.

Не будь безрассуден в прошениях твоих, чтобы не прогневать Бога малоумием твоим: просящий у Царя царей чего-нибудь ничтожного уничижает Его. I, 151.

При молитве отвергается разум мира сего, многоглаголивый и кичливый: из этого не следует, чтобы принималось, требовалось в ней скудоумие. В ней требуется разум совершенный, разум духовный. I, 151.

Молитвенное молчание тогда объемлет ум, когда внезапно предстанут ему новые, духовные понятия, невыразимые словами этого мира, и вера, когда явится особенно живое ощущение присутствующего Бога. I, 151–152.

Продолжительность молитв угодников Божиих – не от многоглаголания, но от обильных духовных ощущений. I, 152.

Занятие молитвою есть высшее занятие ума человеческого; состояние чистоты, чуждой развлечения, доставляемое уму молитвою, есть высшее его естественное состояние; восхищение его к Богу, чему начальная причина – чистая молитва, есть состояние сверхъестественное. I, 153.

Свят, велик, душеспасителен подвиг молитвы. Он – главный и первый между подвигами иноческими. I, 154.

Сознание своей греховности, сознание своей немощи, своего ничтожества – необходимое условие для того, чтобы молитва была милостиво принята и услышана Богом. I, 155.

Желающий заняться подвигом молитвы! Прежде, нежели приступить к этому подвигу, постарайся простить всякому причинившему тебе какое бы то ни было зло. I, 155.

Приуготовь себя к молитве беспристрастием и беспопечением. От пристрастий – попечения. Удерживаемая пристрастиями, развлекаемая попечениями, мысль твоя не возможет неуклонно стремиться молитвою к Богу. I, 156.

В обществе ли ты человеков, или находишься наедине, старайся постоянно углубляться во внутреннюю душевную клеть твою, затворять двери чувств и языка, молиться тайно умом и сердцем. I, 156.

Возлюбив подвиг молитвы, возлюби молчание: оно сохраняет силы души неразъединенными, способными к постоянной молитве во внутренней клети. I, 156.

Возлюбив подвиг молитвы, возлюби уединение в вещественной келии. Затворяй двери ее для себя и для других... «Пребывай в келии твоей, – сказали святые отцы, – она научит тебя всему», т. е. монашескому жительству, которое все сосредоточивается в молитве. I, 156.

В жертву любви к молитве принеси наслаждение чувствами и наслаждения умственные храни душу твою от всех внешних впечатлений, чтобы на ней напечатлелся, при посредстве молитвы, Бог. I, 157.

Если хочешь посвятить душу твою в дело молитвы: удали себя от видения мира, откажись от общества человеческого, от бесед и от обычного принятия друзей в твою келию, даже под предлогом любви. I, 158.

Демоны поражают инока, пребывающего в молитве, болезнями телесными, угнетают нищетою, недостатком внимания и помощи человеческих. I, 158.

Святые отцы совмещают все делания инока, всю жизнь его в плач. Что значит плач инока? Это – его молитва. I, 164.

Плач должен быть неотъемлемым качеством молитвы нашей, ее постоянным, неразлучным спутником и споспешником, ее душою. I, 164.

При страшной скудости нашего времени в наставниках истинной молитвы, изберем себе в руководителя и наставника плач. Он и научит молитве и сохранит от самообольщения. I, 165.

Делание плача, будучи неразлучно с деланием молитвы, требует тех же условий для преуспеяния, в каких нуждается и молитва. I, 196.

Для гласной молитвы и плача необходимо уединение по крайней мере келейное: это делание не имеет места посреди братий. I, 198.

Когда же дар слезный усилится в нас Божиею милостию: тогда укрощается внутренняя борьба, утихают помыслы, начинает действовать в особенном развитии умная молитва или молитва духа, насыщая и увеселяя внутреннего человека. I, 199.

Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внимает уму, а потому те монахи, которые не соединяют внешней молитвы со внутреннею, не суть монахи. I, 205–206.

Достижение же бесстрастия, освящения, или, что то же, христианского совершенства, без стяжания умной молитвы, невозможно. I, 210.

Отцы говорят следующее: «Хотя и имеются другие пути и роды жительства благие делания, руководствующие ко спасению... хотя имеются подвиги и упражнения, вводящие в состояние раба и наемника но путь умной молитвы есть путь царский, избранный. Он настолько возвышеннее. всех других подвигов, насколько душа превосходнее тела: он возводит из земли и пепла в усыновление Богу». I, 210.

Четырех родов помыслы и ощущения действуют на молящихся: одни прозябают из благодати Божией, насажденной в каждого православного христианина святым крещением, другие предлагаются Ангелом хранителем, иные возникают из падшего естества, наконец иные наносятся падшими духами. I, 213.

В наше время, при совершенном оскудении Боговдохновенных наставников, нужна особенная осторожность, особенная бдительность над собой. Они нужны при всех иноческих подвигах: наиболее нужны при молитвенном подвиге, который из всех подвигов – возвышеннейший. I, 224.

В обществе человеческом должно молиться одним умом, а наедине – и умом и устами, несколько вслух себе одному. I, 225.

Святой Симеон Новый Богослов, рассуждая о случающейся безуспешности молитвенного подвига и о плевелах прелести, возникающих из него, приписывают причину и безуспешности и прелести несохранению правильности и постепенности в подвиге. I, 226.

Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душою, целию молитвы. I, 233.

Покаяние, сокрушение духа, плач суть признаки правильности молитвенного подвига; отсутствие их – признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия. I, 233–234.

Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их по- видимому из Священного Писания, в сущности же из собственного состояния, из своего падения. I, 234.

Внимательная молитва требует самоотвержения, а на самоотвержение решаются редкие. I, 243.

Стяжавшие истинную молитву ощущают неизреченную нищету духа, когда предстоят пред Богом, славословя Его, исповедуясь Ему, повергая пред Ним прошения свои. I, 259.

Новоначальные иноки нуждаются в продолжительном времени для обучения молитве. Нужны и время и постепенность в подвиге, чтобы подвижник созрел для молитвы во всех отношениях. I, 261.

Непарительность, доступная человеку, даруется Богом в свое время такому подвижнику молитвы, который постоянством и усердием в подвиге докажет искренность своего желания стяжать молитву. I, 262.

Страсти – эти нравственные недуги человека – служат основной причиной развлечения при молитве. I, 262.

Послушание, самоотвержение и смирение – суть те добродетели, на которых зиждится преуспеяние в молитве. I, 262.

Отвержение системы при изучении науки служит источником превратных понятий таково и последствие беспорядочного упражнения в молитве. Неизбежное, естественное последствие такого упражнения – прелесть. I, 269.

При молитве нужно, чтобы дух соединялся с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одною мыслию или и с участием голоса, а дух действует чувством умиления или плача. I, 266.

Святой Иоанн Лествичник признает значительным преуспеянием в молитве, то, когда ум будет пребывать в словах ее... Молитва молящегося постоянно и усердно, при заключении ума в слова молитвы, из чувства покаяния и плача, непременно осенится Божественною благодатью. Тогда не только откроется сердечное место, но и вся душа повлечется к Богу непостижимою духовною силою, увлекая с собою и тело. I, 272.

Новоначальные должны держаться при упражнении молитвою одного благоговейного внимания, одного заключения ума в слова молитвы, произнося слова очень неспешно, чтобы ум успевал заключаться в них, и производя дыхание тихо, но свободно. I, 272.

Молитва покаяния дана всем без исключения, дана и обладаемым страстями, и подвергающимся насильственно падениям, но вход в сердце для молитвенного священнодействия возбранен для них. I, 273.

Жизнь в монастыре, особенно в общежительном, способствует новоначальному к успешному и прочному обучению молитве, если только он жительствует правильно. Жительствующему правильно в общежитии представляются непрестанно случаи к послушанию и смирению, а эти добродетели приготовляют душу к истинной молитве. I, 275.

От деятельности по своей воле и по своему разуму немедленно явится попечительность о себе, предстанут уму различные соображения уничтожат внимательную молитву. I, 279.

Монах не должен сомневаться о получении дара Божественной благодати, как сын не сомневается в получении наследства от отца. Вместе с этим святой Исаак [Сирский] называет прошение в молитве о ниспослании явного действия благодати начинанием, заслуживающим порицания. I, 282.

Свойственно молитве открывать в падшем естестве сокровенные признаки падения его и впечатления, произведенные произвольными согрешениями. I, 290.

Будем молиться постоянно, терпеливо, настойчиво. Бог, в свое время, даст благодатную, чистую молитву тому, кто не покидает малодушно молитвенного подвига, когда молитва долго не поддается ему. I, 292.

Плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач. I, 292.

[Плодом молитвы] являются ощущения присутствия Божия, живое воспоминание смерти, страх суда и осуждения. I, 292–293.

По некотором преуспеянии [в молитве] приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых, терпения скорбей, как попущений и врачеваний Божиих. Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее. I, 293.

Вред от промежутков или от периодического оставления молитвенного подвига подобен вреду, происходящему от совершенного оставления; вред этот тем значительнее, чем промежуток продолжительнее. I, 296.

И оставление молитвенного подвига, и промежутки на нем крайне опасны. Лучше не начинать этого подвига, нежели, начавши, оставить. I, 296.

Проснувшись направь мысли к Богу, принеси в жертву Богу начатки помышлений ума, еще не принявшего на себя никаких суетных впечатлений прочитай обычное молитвенное правило, заботясь не столько о количестве молитвословия, сколько о качестве его, то есть о том, чтобы оно было совершено со вниманием. I, 298.

Для новоначального святые отцы предлагают частые молитвы, но непродолжительные. Когда же ум возрастет духовным возрастом, окрепнет и возмужает: тогда он будет в состоянии непрестанно молиться. I, 299.

Будем пред каждою молитвою нашею рассматривать нашу совесть, и, находя в ней памятозлобие, искоренять его молитвою за врагов, и благословением их. I, 513.

Господь заповедал постоянную, то есть, учащаемую и непрестанную молитву повелел просить усиленно, неотступно, соединил с повелением просить обетование услышать и исполнить прошение. I, 515.

Предметы молитвы нашей должны быть духовные и вечные, а не временные и вещественные. Основная и первоначальная молитва должна состоять из прошений о прощении грехов. I, 516.

Делается человек способным к любви Божией от исполнения любви к ближнему; в состояние же стремления всем существом к Богу возводится молитвою. I, 518.

Когда окружат скорби, нужно учащать молитвы, чтобы привлечь к себе особенную благодать Божию. Только при помощи особенной благодати можем попирать все временные бедствия. I, 549.

Христианин тогда получает непрестанную молитву, когда воля его и зависящая от воли деятельность поглощены будут разумением, желанием и исполнением воли Божией. II, 138.

Существенное делание монаха – молитва, как то делание, которое соединяет человека с Богом. Все прочие делания служат или подготовительными, или способствующими средствами для молитвы. II, 148.

Делание покаяния должно быть соединено с деланием молитвы во едино делание. II, 155.

Отражение греховных помыслов и ощущений совершается при посредстве молитвы; оно есть делание, соединенное с молитвою, неразлучное от молитвы, постоянно нуждающееся в содействии и действии молитвы. II, 157.

Делание покаяния и молитвы – одно; но оно совмещает в себе два различные вида добродетелей. II, 157.

Ничто так не способствует молитве, как послушание, умертвляющее нас для мира и для самих себя. II, 158.

Основание молитвы заключается в том, что человек – существо падшее. Он стремится к получению того блаженства, которое имел, но потерял, и потому – молится. II, 160.

Приготовлением к молитве служат: непресыщенное чрево, отсечение попечений мечом веры, прощение от искренности сердца всех обид, благодарение Богу за все скорбные случаи жизни, удаление от себя рассеянности и мечтательности, благоговейный страх. II, 160.

Истинная молитва есть голос истинного покаяния. Когда молитва не одушевлена покаянием, тогда она не исполняет своего назначения, тогда не благоволит о ней Бог. II, 161.

Хотя бы кто стоял на самой высоте добродетелей, но если он молится не как грешник, молитва его отвергается Богом. II, 162.

Младенец выражает плачем все свои желания: и твоя молитва пусть всегда сопровождается плачем. II, 163.

От сильного тела требуется при молитве труд; без него сердце не сокрушится, молитва будет бессильной и неистинною. II, 162.

Чувство покаяния хранит молящегося человека от всех козней диавола: бежит диавол от подвижников, издающих из себя благоухание смирения, которое рождается в сердце кающихся. II, 162–163.

Достоинство молитвы состоит единственно в качестве, а не в количестве: тогда похвально количество, когда оно приводит к качеству. II, 163.

Качество истинной молитвы состоит в том, когда ум во время молитвы находится во внимании, а сердце сочувствует уму. II, 163.

Заключай ум в произносимых словах молитвы, и сохранишь его во внимании. II, 163.

Ум, заключаясь в слова молитвы, привлекает сердце в сочувствие себе. II, 163.

Когда чувствуешь сухость, ожесточение, не оставляй молитвы: за пождание твое и подвиг против сердечного нечувствия низойдет к тебе милость Божия, состоящая в умилении. II, 164.

Во время молитвы не ищи восторгов, не приводи в движение твоих нервов, не горячи крови. Напротив – содержи сердце в глубоком спокойствии, в которое оно приводится чувством покаяния. II, 164.

Внимание при молитве приводит нервы и кровь в спокойствие, способствует сердцу погружаться в покаяние, и пребывать в нем. II, 164.

Рассеянность окрадывает молитву. Помолившийся с рассеянностью ощущает в себе безотчетливую пустоту и сухость. Постоянно молящийся с рассеянностью лишается всех плодов духовных, обыкновенно рождающихся от внимательной молитвы. II, 164–165.

Мечтательность в молитве еще вреднее рассеянности. Рассеянность делает молитву бесплодною, а мечтательность служит причиною плодов ложных: самообольщения и, так называемой святыми отцами, бесовской прелести. II, 165.

Отвергай благие, по-видимому, помышления и светлые, по-видимому, разумения, приходящие к тебе во время молитвы, отвлекающие тебя от молитвы. II, 166.

Внимательная молитва, чуждая рассеянности и мечтательности, есть видение невидимого Бога, влекущего к Себе зрение ума и желание сердца. II, 166.

Плоды истинной молитвы: святой мир души, соединенный с тихою, молчаливою радостию, чуждою мечтательности, самомнения и разгоряченных порывов и движений; любовь к ближним, неразличающая для любви добрых от злых но ходатайствующая о всех пред Богом, как о себе. II, 166–167.

За терпение и постоянство получаем дар молитвы. II, 167.

Для новоначальных полезнее краткие и частые моления, нежели продолжительные, удаленные одно от другого значительным пространством времени. II, 167.

Молитва есть глава, источник, мать всех добродетелей. II, 167.

Проси того, что считаешь себе нужным и полезным; но исполнение и неисполнение твоего прошения предоставляй воле Божией. II, 167.

Затвори двери келии твоей от людей, приходящих для пустословия, для похищения у тебя молитвы; затвори двери ума от посторонних помышлений затвори двери сердца от ощущений греховных и помолись. II, 171.

Не дерзни приносить Богу многоглагольных и красноречивых молитв, тобою сочиненных, они – произведение падшего разума, и не могут быть приняты на духовный жертвенник Божий. II, 171.

Молитвенное правило направляет правильно и свято душу, научает ее поклоняться Богу духом и истиною, между тем как душа, будучи предоставлена самой себе, не могла бы идти правильно путем молитвы. II, 172.

Молитвенные правила удерживают молящегося в спасительном расположении смирения и покаяния, научая его непрестанному самоосуждению, питая его умилением, укрепляя надеждою на всеблагого и всемилосердого Бога. II, 172.

«Слово о церковной молитве». См. II, 177–182.

Церковные молитвословия содержат в себе пространное христианское догматическое и нравственное богословие: посещающий неупустительно церковь и тщательно внимающий ее чтению и песнопению может отчетливо изучиться всему нужному для православного христианина на поприще веры. II, 181–182.

«Слово о молитве устной и гласной». См. II, 183–188.

Научимся сперва молиться внимательно устною и гласною молитвою: тогда удобно научимся молиться и одним умом в безмолвии внутренней клети. II, 183.

Хочешь ли преуспеть в умной и сердечной молитве? Научись внимать в устной и гласной: внимательная устная молитва сама собою переходит в умную и сердечную. II, 185.

Хочешь ли научиться отгонять скоро и с силою помыслы, насеваемые общим врагом человечества? Отгоняй их, когда ты один в келии, гласною внимательною молитвою, произнося слова ея неспешно, с умилением. II, 185–186.

Положим в основание молитвенного подвига, главного и существеннейшего между монашескими подвигами внимательную, устную и гласную молитву, за каковую милосердый Господь дарует в свое время постоянному, терпеливому, смиренному подвижнику молитву умную, сердечную, благодатную. II, 188.

Краткая молитва собирает ум, который, если не будет привязан к поучению... то не может престать от парения и скитания всюду. II, 194.

От непрестанной молитвы подвижник приходит в нищету духовную: приучаясь непрестанно просить Божией помощи, он постепенно теряет упование на себя. Непрестанно молящийся постепенно теряет навык к мечтательности, рассеянности, суетной заботливости и многопопечительности, теряет тем более, чем более святое и смиренное поучение будет углубляться в его душу, и вкореняться в ней. II, 195.

Непрестанной молитвою уничтожается любопытство, мнительность, подозрительность. От этого все люди начинают казаться добрыми; а от такого сердечного залога к людям рождается к ним любовь. II, 195.

Непрестанно молящийся пребывает непрестанно в Господе, познает Господа как Господа, стяжавает страх Господень, страхом входит в чистоту, чистотою в Божественную любовь. II, 195.

Отчего непрестанная молитва или непрестанное памятование Бога названы поучением? От того, что подвижники, на делание которых низошла роса Божественной благодати, обрели в повторяемой ими краткой молитве духовный, глубочайший смысл и соделывался для них краткий стих в точном смысле поучением. II, 198.

«Слово о молитве умной, сердечной и душевной». См. II, 202–232.

Кто с постоянством и благоговением занимается внимательною молитвою, произнося слова ея громко или шепотом заключая ум в слова; кто при молитвенном подвиге постоянно отвергает все помыслы и мечтания, не только греховные и суетные, но по-видимому и благие: тому милосердый Господь дарует в свое время умную, сердечную и душевную молитву. II, 202.

Неполезно преждевременное получение сердечной, благодатной молитвы! Неполезно преждевременное ощущение духовной сладости! Получив их преждевременно, не приобретши предварительных сведений, с каким благоговением и с какою осторожностью должно хранить дар благодати Божией, ты можешь употребить этот дар во зло, во вред и погибель души... Притом собственными усилиями раскрыть в себе благодатную, умную и сердечную молитву невозможно: потому что соединить ум с сердцем и душою, разъединенные в нас падением, принадлежит единому Богу. II, 202.

Положись в молитвенном подвиге твоем вполне на Бога, без Которого невозможно ниже малейшее преуспеяние. Каждый шаг к успеху в этом подвиге есть дар Божий. II, 203.

Сколько нужен пост для желающего заняться и преуспеть в умной молитве: столько нужно для него и безмолвие или крайнее уединение. II, 206.

Когда возлюбишь врагов своих, и будешь молить о них, чтобы им дарованы были все блага, временные и вечные: тогда только низойдет к тебе Бог на помощь, и ты поперешь молитвою твоею всех супостатов твоих, вступишь умом в сердечный храм для поклонения Отцу духом и истиною. II, 211–212.

Если же Господь сподобит положить тебе в основание молитвенного подвига незлобие, любовь, неосуждение ближних, милостивое извинение их: тогда с особенною легкостью и скоростью победишь противников твоих, достигнешь чистой молитвы. II, 212.

Делателю молитвы необходимо узнать и увидеть действие страстей и духов на кровь его. Не без причины говорит Священное Писание, что не только плоть, но и кровь Царствия Божия наследити не могут. II, 213.

Для занятия ею [умной, сердечной молитвой] приличествует возраст зрелый, при котором уже естественно укрощаются в человеке порывы... Но для зрелости недостаточно одного числа лет от рождения, или от вступления в монастырь; зрелость должна наиболее истекать из продолжительного предварительного рассматривания себя, рассматривания не произвольного, но о Господе Иисусе Христе, при свете Евангелия. II, 216.

Молитва называется: Умною, когда произносится умом с глубоким вниманием, при сочувствии сердца; Сердечною, когда произносится соединенными умом и сердцем, причем ум как бы нисходит в сердце, и из глубины сердца воссылает молитву; Душевною, когда совершается от всея души, с участием самого тела, когда совершается из всего существа, причем все существо соделывается как бы едиными устами, произносящими молитву II, 218.

Глубокий плач, плач духа человеческого, подвигнутого к плачу Духом Божиим, есть неотъемлемый спутник сердечной молитвы. II, 219.

Духовным ощущением страха Божия, благоговения и умиления сопутствуется молитва душевная. II, 219.

[Умная, сердечная и душевная] молитва весьма часто и по большей части сопутствуется слезами. Человек тогда отчасти познает, что значит блаженное бесстрастие. Он начинает ощущать чистоту, а от чистоты живой страх Божий, снедающий дебелость плоти наводимым странным, доселе незнакомым человеку ужасом, от ясного ощущения предстояния своего пред Богом. II, 219.

Умною, сердечною и душевною молитвою молящийся отделяется от всей твари, весь, всем существом своим, устремляется к Богу. Находясь в этом устремлении к Богу, молящийся внезапно соединяется сам с собою. Ум, сердце, душа, тело, доселе рассеченные грехом, внезапно соединяются воедино о Господе то оно есть вместе и соединение человека с самим собою, и соединение его с Господом. II, 220.

Молитва исцеленного, соединенного, примиренного в себе и с собою, чужда помыслов и мечтаний бесовских. II, 220.

Мир Христов есть источник непрестанной умной, сердечной, душевной, благодатной, духовной молитвы, молитвы, приносимой из всего существа человеческого, действием Святого Духа; мир Христов есть постоянный источник благодатного смирения Христова. II, 226.

Имя Богочеловека получило в служении молитвенном важнейшее значение, будучи именем вочеловечившегося Бога, Победителя возмутившихся рабов и созданий – демонов. II, 240.

Если благоугодно Богу оставить подвижника при молитве покаяния, то да останется он при ней, да не ищет высшего состояния в твердом убеждении, что оно не приобретается человеческим усилием, – даруется Богом. Пребывание в покаянии есть залог спасения. Будем довольны этим состоянием; не будем искать состояния высшего. II, 258.

Если монахам воспрещается безвременное стремление к молитве, приносимой умом в сердечном храме: тем более воспрещается оно мирянам. II, 259.

При усиленном вражеском нападении, когда ощутится ослабление произволения и омрачение ума, необходима гласная молитва. II, 271.

Молитвы учитель – Бог; истинная молитва – дар Божий. II, 273.

Дар внимательной молитвы обыкновенно предшествуется особенными скорбями и потрясениями душевными, низводящими дух наш в глубину сознания нищеты и ничтожности своей. II, 284.

В молитвенном преуспеянии действует сила и благодать Божия; они совершают все: пособия остаются пособиями, в которых нуждается наша немощь, и отвергаются, как ненужные и излишние, по стяжании преуспеяния. II, 288.

Неопределенное указание в писаниях отеческих на сердце послужило причиною важного недоумения и ошибочного упражнения молитвою. II, 298.

В духе человеческом сосредоточены ощущения совести, смирения, кротости, любви к Богу и ближнему, и других подобных свойств: нужно, чтобы при молитве действие этих свойств соединялось с действием ума. II, 299.

Подвиг молитвы нуждается в тщательном обучении, а благодатные дары являются сами собою, как свойства естества обновленного, когда это естество, по очищении покаянием, будет освящено осенением Духа. II, 305.

Доколе молитва расхищается чуждыми помыслами: дотоле подвиг молитвы совершается с трудом, с скорбию, с понуждением и насилием себя; дотоле молящийся не допускается пред лице Божие. II, 323.

Из совершенного смирения и из совершенной покорности воле Божией рождается чистейшая, святая молитва. II, 326.

Глубокое и точное познание падения человеческого весьма важно для подвижника Христова: только из этого познания, как бы из самого ада, он может молитвенно, в истинном сокрушении духа, воззвать к Господу. II, 375.

У молящихся молитвою Духа душа во время молитвы иногда выходит из тела особенным непостижимым действием Святого Духа. III, 75.

«Поучение о молитве и покаянии» См. IV, 28–34.

Тот, кто желает раскрыть в себе глубокое чувство покаяния, употребляет в орудие к достижению такого состояния краткую молитву, произнося ее со всевозможным вниманием и благоговением. IV, 29.

При господстве Ветхого Завета, человек обращался к Богу, Которого он еще не знал определенно; при наступлении господства иного, в Новом Завете, человеку, в преизобильное дополнение к прежнему обращению, предоставляется обращаться к Богочеловеку, как ходатаю между Богом и человеками в Котором соединено Божество с человечеством. IV, 30–31.

Пост приемлется Богом, когда предшествует тому великая добродетель – милость; посту приготовляется награда на небе, когда он чужд лицемерства и тщеславия; пост действует, когда сопряжена ему другая великая добродетель – молитва. И как действует? Не только укрощает страсти в человеческом теле, – вступает в борьбу с духами злобы, побеждает их. IV ,96–97.

«Сочетание поста с милостию и молитвою». См. IV, 102–109.

Как на ниве, тщательно обработанной земледельческими орудиями, но незасеянной полезными семенами, с особенною силою вырастают плевелы: так в сердце постящегося, если он, удовлетворяясь одним телесным подвигом, не оградит ум подвигом духовным, то есть молитвою, густо и сильно вырастают плевелы самомнения и высокомудрия. IV, 103.

Как семена, посеянные на ниве, необработанной земледельческими орудиями, пропадают, не принося никакого плода: так и молитва остается бесплодной, если для нее приготовлена плоть, не приготовлено сердце постом. IV, 103.

Благодатное утешение от молитвы может получить только предочищенный постом, и может сохранить только поддерживающий чистоту свою постом. IV, 107.

Все угодники Божии сподобляются Божественных откровений, когда они отрешат себя постом от вещества, а чистою молитвою, нагими умами, незасоренными никакою мечтою, не развлекаемыми никакой постороннею мыслию, предстанут в глубоком благоговении и мире невидимому и недоведомому Богу. IV, 108.

Когда христианин постоянно и тщательно займется ею [молитвою]: тогда она мало-помалу начнет открывать в нем страсти его, о существовании которых в себе он доселе не ведал. IV, 349.

Ужасна буря страстей: ужаснее она всех наружных бедствий. Бедствие внутреннее опаснее внешнего. Помрачается разум, закрытый густым облаком помыслов, во время бури сердечной Единственным средством спасения остается усиленная молитва. Подобно апостолу Петру, должно вопиять от всей души ко Господу. IV, 186.

Воспрещено нам плотское многословие и витийство в молитве; воспрещены прошения о земных благах и преимуществах, прошения, которыми одними преисполнены молитвы язычников и подобных язычникам плотских людей. IV, 249.

Внимательная молитва служит признаком, что сердце расторгло нити пристрастий и потому уже свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему, усваивается Ему. IV, 257.

Степень любви к Богу мы усматриваем с особенной ясностью при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в отеческих писаниях зерцалом духовного преуспеяния. IV, 257.

Во времена скорбей и опасностей, видимых и невидимых, особенно нужна молитва: она, будучи выражением отвержения самонадеянности, выражением надежды на Бога, привлекает к нам помощь Божию. IV, 326.

«Объяснение таинственного значения евангельской повести [о слепце]». См. IV, 333–341.

Нужна вера для постоянства в молитвенном подвиге; нужны постоянство, терпение и долготерпение; нужны отвержение ложного стыда и настойчивость, чтобы подвиг принес чудный плод свой. IѴ40;, 336337.

Необходимо в молитвенном подвиге отречение от себя, предоставление преуспеяния нашего воле Бога нашего, Который дает в известное Ему время благодатную молитву тому, кто собственным подвигом деятельно докажет свое произволение иметь ее. IV, 337.

Состояние глубокого постоянного внимания при молитве происходит от прикосновения Божественной благодати к духу нашему. Дарование благодатного внимания молящемуся есть первоначальное духовное Божие дарование. IV, 339.

Чистая молитва есть предстояние лицу Божию. Представший пред Бога, просит прозрения и получает благодатное просвещение ума и сердца. IV, 340.

Вера – основание молитвы. Кто уверует в Бога, как должно веровать, тот непременно обратится к Богу с молитвою, и не отступит от молитвы, доколе не получит обетований Божиих, доколе не усвоится Богу, не соединится с Богом. IV, 340.

«Поучение о молитве». См. IV, 345–353.

Молитва гордых уничтожается рассеянностью. Они лишены власти над собою: не повинуются им ни мысли их, ни чувствования. IV, 348.

Бог внемлет молитвам одних вдовиц, то есть одних нищих духом, преисполненных сознания своей греховности, своей немощи, своего падения; чуждых самомнения, которое состоит в признании за собой достоинств, добродетелей, праведности. IV, 348.

Вступившего в истинный молитвенный подвиг руководствует в нем Сам Бог, с премудростию, непостижимой для тех, которые не посвящены в ее таинства. IV, 349.

Видя постоянно возникающие в себе страсти, видя постоянное преобладание над собою греховных помыслов и мечтаний, приносимых духами, подвижник стяжавает нищету духа, заповеданную Евангелием, умерщвляется для мира, соделывается истинною вдовицею в духовном отношении, и, от сильнейшего ощущения вдовства, сиротства, одиночества, бесприютности своей, начинает с особенным бесстудием, с особенною неотвязчивостью стужать молитвою, соединенною с плачем, Судии, небоящемуся Бога и человек несрамляющемуся, – утомлять Неутомимого. IV, 350.

Возносящийся к Богу чистою и частою молитвою стяжавает живую веру в Бога, ею видит Его, и прелетит, как крылатый, чрез все превратности и бедствия земной жизни. IV, 353.

Молитву должно совершать с верою; основывать ее должно на незлобии. IV, 369.

Единение [в молитве] превыше всех земных ощущений; тут что-то небесное; тут предвкушение будущей жизни, в которой человеков будет соединять Дух. IV, 438.

Молитва есть мать добродетелей. V, 9.

Молитве гордого и гневливого не только не внимает Бог, но и попускает молящемуся в таком душевном устроении различные унизительнейшие искушения. Ѵ40;,92.

Молитву памятозлобного святой Исаак Сирский уподобляет посеву на камне. То же должно сказать и о молитве осуждающего и презирающего ближних. Молитве гордого и гневливого не внимает Бог. V, 92.

Молитва есть деятельное выражение любви инока к Богу. V, 92.

Молитва есть по преимуществу исполнение первой и главнейшей заповеди. V, 93.

Молитва будучи дщерью исполнения евангельских заповедей, есть вместе и мать всех добродетелей. V, 93.

Молитва рождает добродетели от соединения духа человеческого с Духом Господа. Добродетели, рождающие молитву, различествуют от добродетелей, рождаемых молитвою: первые – душевны, вторые – духовны. Ѵ40;,93.

Правильности молитвы и преуспеянию в ней противодействуют наше поврежденное естество и падшие ангелы. V, 94.

Необходимо научиться правильной молитве, чтобы преуспеть в ней и посредством ее изработать свое спасение. V, 94.

Первое приготовление [к молитве] состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних. V, 95.

Приготовлением [к молитве] служат: отвержение попечений силою веры в Бога, силою покорности и преданности воле Божией, сознание своей греховности и истекающее из этого сознания сокрушение и смирение духа. Ѵ40;,95.

По важному значению молитвы, пред упражнением ею нужно приготовление к ней. V, 95.

Наружное благоговейное предстояние на молитве весьма нужно и весьма полезно для всякого подвизающегося подвигом молитвы, особливо для новоначального, в котором расположение души наиболее сообразуется с положением тела. V, 96.

Ощутив страх Божий, ощутив от действия страха Божия при молитве твоей присутствие Бога, увидишь безвидно, духовно, Невидимого, познаешь, что молитва есть предстояние на страшном суде Божием. V, 96.

Наше собственное внимание, еще не осененное благодатью, состоит в том, чтоб заключать ум в слова молитвы. V, 98.

То внимание, которое вполне соблюдает молитву от развлечения, или от посторонних помыслов и мечтаний, есть дар благодати Божией. V, 98.

Плод молитвы состоит в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью Духа. V, 98.

Молитва нуждается в неотлучном соприсутствии и содействии внимания. При внимании молитва составляет неотъемлемую собственность молящегося; при отсутствии внимания она чужда молящемуся. V, 98.

При внимании [молитва] приносит обильный плод; без внимания она приносит тернии и волчцы. V, 98.

К молитве нужно понуждение в течение всей жизни. V, 99.

Падшие духи, зная силу молитвы и ее благотворное действие, стараются всячески отвлечь от нее подвижника. V, 99.

Внимательной молитве с особенною удобностью можно и должно приучаться при совершении келейного правила. V, 99.

Молитва действует убийственно на нашего ветхого человека; доколе он жив в нас, дотоле противится молитве, как вкушению смерти. V, 99.

Надо помнить, что сущность молитвенного подвига заключается не в количестве прочитанных молитвословий, а в том, чтобы прочитанное было прочитано со вниманием, при сочувствии сердца. V, 105.

«О непрестанной молитве». См. V, 112–113.

Непрестанная молитва не может быть достоянием новоначального инока; но, чтобы сделаться способным в свое время к непрестанной молитве, он должен приучиться к частой молитве. V, 112.

[Соединение ума с сердцем при молитве] совершает Божия благодать в свое время, определенное Богом. V, 114.

Существенная, необходимая принадлежность молитвы есть внимание. Без внимания нет молитвы. V, 115.

Вниманию ума при молитве весьма скоро начинает сочувствовать сердце. Сочувствие сердца уму мало-помалу начинает переходить в соединение ума с сердцем. V, 115.

Стремись к стяжанию чистой молитвы, соединенной с чувством покаяния и плача, с воспоминанием о смерти, о суде Божием такая молитва, соединенная с такими воспоминаниями, есть непогрешительное, превосходное, душеполезнейшее богомыслие. V, 119.

Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собою, состояние, называемое трезвением. V, 264.

Трезвение неразлучно с непрестанною молитвою: оно рождается от нее и рождает ее. V, 266.

Для отражения греховных помыслов и мечтаний отцы предлагают два орудия: 1) немедленное исповедание помыслов и мечтаний старцу, и 2) немедленное обращение к Богу с теплейшей молитвою о прогнании невидимых врагов. V, 338.

Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной молитвы, вспомоществует (в борьбе с блудным бесом) злострадание в телесной молитве. V, 341.

Падшие духи с ожесточением противодействуют всем евангельским заповедям, в особенности же молитве, как матери добродетелей. V, 354.

Когда явятся тебе помысл и мечтание греховные, нисколько не обращай внимания на них. Лишь увидишь их умом твоим, тем усиленней затвори ум в слова молитвы. V, 355.

Необходимо во время молитвы заключать ум в слова молитвы, отвергая без разбору всякий помысл, и явно греховный, и праведный по наружности. V, 356.

Враг старается поколебать самое основание молитвенного подвига – незлобие и кротость. V, 356.

Чувство покаяния должно возбуждаться при каждой молитве инока. V, 367.

Молитва краткая... и безыскусственная... способна выразить чувство раскаяния и самоосуждения, когда наполнится ими сердце. V, 407–408.

Действуй молитвою, воодушевленной плачем. Такая молитва – пламенное оружие, попаляющее страсти, прогоняющее духов отверженных. V, 431.