Предисловие блаженного Иеронима к сделанному им латинскому переводу правил св. Пахомия

И острый, лоснящийся меч покрывается ржавчиною и теряет блеск прежней красоты своей, если долго пролежит в ножнах. Так случилось и со мною, когда, скорбя о смерти достопочтенной Павлы (не потому, чтобы поступал вопреки апостольской заповеди, а потому, что сожалел о том утешении, которого смерть ее лишила многих), я получил от человека Божия пресвитера Сильвана назначенные мне книги, которые взял он для передачи мне в Александрии, куда они были посланы. Он говорил, что в киновиях онваидских и в монастыре Метании (потому что прежнее название его Канон удачно заменено именем покаяния)¹ живет очень много латинян, не знающих египетского и греческого языков, на которых написаны правила Пахомия, Феодора и Орсезия. Это были первые, положившие основание общежитию в Фиваиде и Египте, следуя заповеди Божией и ангела, который приходил к ним, будучи послан ради этого учреждения.

Так как я долго молчал и в молчании предавался своей скорби, то посланные ко мне по тому же самому делу, Леонтий пресвитер и другие с ним братия, пригласив писца, побуждали меня изложить нашей речью переведённое с египетского на греческий язык. Но и при настойчивости таких мужей, я не скажу, чтобы повиновался просьбам и, как говорят, в добрый час прервал долгое молчание, возвратившись к прежним занятиям и охладев в душе к святой женщине, которая пылала любовию к монастырям и предполагала (осуществить) на земле такое, что имела увидеть на небе. И досточтимая дева Евстохия, дочь ее, имела также, чем обеспечить жизнь сестер; а наши братия следуют примеру египетских, то есть Табенских² монахов, которые имеют в каждом монастыре отцов (игуменов), экономов, седмичных, слуг и настоятелей отдельно для каждого дома, так что в одном доме живут по сорок и более или менее братьев, повинующихся одному настоятелю. В монастыре же одном, смотря по числу братьев, бывает по тридцати или по сорока домов; причем, три или четыре дома соединяются в отдельную общину, частью, для совместного выхода на работы, частью, для очередных седмичных услуг.

Кто первым вступил в монастырь, тот первым садится, первым встает, первым поет псалом, первый протягивает руку за столом, прежде других причащается в церкви. Внимание у них обращается не на возраст, а на образ жизни.

В кельях они не имеют ничего, кроме псиатия³, двух либитонариев (это род одежды египетских монахов, не имеющей рукавов) и одного, уже изношенного, для спанья или работы; имеют они также по льняному покрывалу, по два клобука, козью кожу, которую называют милотью, льняной пояс, башмаки, да посох – спутника в дороге.

Больные пользуются чрезвычайным уходом и пищей, приготовленной в полном изобилии; здоровые же, отличаются способностью к большому воздержанию. Два раза в неделю, в четвертый и шестой день после субботы, все постятся, исключая время Пасхи и Пятидесятницы. В другие дни желающие едят после полудня; в ужин также полагается трапеза для рабочих, стариков и детей, и по причине слишком большой жары. Есть такие, которые два раза едят понемногу, а другие довольствуются, раз принятой в обед или ужин пищей. Некоторые выходят, съевши немного хлеба. Едят все вместе. Кто не захочет идти на трапезу, получает в свою келью только хлеб, воду и соль, на день или на два, как пожелает.

Братья, занимающиеся одним и тем же ремеслом, живут в одном доме и под ведением одного настоятеля; например, ткущие полотно, живут вместе; приготовляющие рогожи, составляют особую семью; швецы, мастера, делающие повозки, валяльщики сукна, башмачники, каждые порознь управляются своими настоятелями. По-прошествии недели, все представляют настоятелю монастыря отчёты о своей работе.

Во главе всех монастырей стоит один главный начальник. Он живет в монастыре. В дни Пасхи, исключая самых необходимых в монастыре людей, к нему собираются все, так что страсти Господни празднуют вместе до пятидесяти тысяч человек.

В месяце, называемом месор, то есть в августе, празднуется наподобие юбилея день отпущения; причем, грехи отпускаются всем, и имевшие какую-либо вражду, примиряются между собою; в то же время назначаются для монастырей игумены, экономы, настоятели, слуги, насколько требует этого необходимость.

Фивяне рассказывают, что ангел научил Пахомия, Корнелия и Сира (о котором говорят, что он жив до сих пор, имея более ста десяти лет) таинственному языку, чтобы они писали для себя и говорили, скрывая тайные мысли особым алфавитом, под некоторыми знаками и символами. Мы переводим эти писания в том виде, как они читаются у египтян и греков, представляя их в том составе, в котором нашли. Перевод покажет, насколько мы подражали простоте египетской речи. Это для того, чтобы риторическая речь не изменила речи мужей апостольских и исполненных духовной благодати. Что же касается содержания их трактатов, я не хотел излагать его предварительно, предоставляя изучать по самим авторам. Пусть те, которым доставляет удовольствие изучение святого подвижничества, пьют лучшее из источников, чем из ручьев.