Блж. Феодорит Кирский и его Слово XII: «О деятельной добродетели» из трактата «Лечение эллинских недугов»

Впервые публикуется перевод на русский язык с греческого одного из двенадцати Слов, входящих в состав знаменитого и пока целиком не переведенного на русский язык апологетического сочинения блж. Феодорита Кирского (393–466) «Лечение эллинских недугов». В Слове XII: «О деятельной добродетели» автор подвергает критике жизнь известных античных языческих философов – Сократа, Платона, Антисфена, Кратета и других за несоответствие их заявленных высоких нравственных идеалов и их реальных нравов. Данное несоответствие призвано показать невозможность добиться освобождения от страстей, приобретения добродетелей и в целом достичь нравственного идеала человека без обращения ко Христу, Церкви, учению Св. Писания, благодати Святого Духа. Данный идеал блж. Феодорит указывает в христианском монашестве. В то же время ему приходится защищать монашество от критики со стороны язычников за нравственные недостатки некоторых его представителей.

Следующий ниже текст представляет собой перевод с греческого языка одного из двенадцати Слов, входящих в состав знаменитого и пока не переведенного на русский язык апологетического сочинения блж. Феодорита Кирского (393–466) «Лечение эллинских недугов».

«Лечение эллинских недугов» (или, как гласит более полное название в предисловии к сочинению: «Лечение эллинских недугов, или Познание Евангельской истины из эллинской философии») наиболее важный апологетический труд блж. Феодорита. Это самая поздняя из полностью сохранившихся раннехристианских апологий рассматривается как, возможно, лучшая из дошедших до нас. Она состоит из двенадцати Слов, или рассуждений, в которых автор таким образом сравнивает христианские и языческие ответы на фундаментальные вопросы философии и религии, чтобы, как показывает второе название, вполне выявить превосходство Евангелия над греческой философией. По словам патролога Иоганна Квастена, «Лечение эллинских недугов» более других произведений Феодорита демонстрирует его эрудицию в классической античной литературе. Автор цитирует более сотни античных философов, приводя около трехсот сорока цитат. Впрочем, бо́льшую их часть он приводит, по собственному признанию, не прямо по оригиналам, но по вторичным источникам – в особенности по «Строматам» Климента Александрийского и «Евангельскому приуготовлению» Евсевия Кесарийского¹. В Слове XII: «О деятельной добродетели» автор подвергает критике жизнь известных античных языческих философов – Сократа, Платона, Антисфена, Кратета и других за несоответствие заявленных ими высоких нравственных идеалов их реальным нравам. Данное несоответствие призвано показать невозможность добиться освобождения от страстей, приобретения добродетелей и в целом достичь нравственного идеала человека без обращения ко Христу, Церкви, учению Св. Писания, благодати Святого Духа. Данный идеал блж. Феодорит указывает в христианском монашестве. В то же время ему приходится защищать монашество от критики со стороны язычников за нравственные недостатки некоторых его представителей. Перевод с греческого языка, комментарии и научная редакция – доцента МДА и СДА П.К. Доброцветова; редактор перевода – доктор филологических наук, профессор МГУ Д.Е. Афиногенов.

Перевод выполнен по изданию в серии «Христианские источники» (Sources Chrétiennes, № 57): Theodoret de Cyr. Thérapeutiques des maladies helléniques. Texte critique, introduction, traduction et notes Pierre Canivet. Paris: Édition du Cerf, 1958. Страницы этого издания проставлены в квадратных скобках. Нумерация глав (крупных периодов в два-три предложения) тоже приводится по французскому изданию. В случае наличия имеющихся изданий русских переводов древних авторов цитация дается по ним (с необходимыми исправлениями).

[P. 419]

1. Деревья имеют как корни, которые их питают, так и ветви, и листву, которые их украшают и между которыми находится плод. Если же кто-нибудь отрежет ветви и обнажит их от листвы, то уже становятся бесполезными и лишаются своей красоты, и совершенно излишним оказывается их утверждение на корнях.

2. Так же и тело нуждается в смотрящих глазах и прочих путеводствующих органах чувств, нуждается также и в шагающих, и переносящих тело ногах и руках – трудящихся и доставляющих всем [прочим] членам питание, питие и удовлетворение прочих нужд.

3. Но также и хитон, и верхние одежды, и эфестриды², одним словом – всякие одежды не из одной только тканой основы состоят, но для этого требуются также переплетение уткá и основы, взаимопереплетенных между собой.

4. Для чего я все это говорю? Не потому, что люблю болтать, о мужи, но чтобы через образные примеры показать предметы из совершеннейшей философии. Ибо величайшее и всевеличайшее поистине благо – вéдение Божественных предметов, однако тот, кто его удостоился, оказывается еще недостаточно совершенным.

5. Ибо должен также обязательно с познанием соединить и доброе делание. Поскольку так же как для дерева корень, и для тела глаз, и основа для ткани, тем же самым оказывается и для душ – познание истины и крепкая вера.

6. Потому что подобает не только знать, как следует мыслить о Божестве, но и в соответствии с Его законами жительствовать. Ибо так же, как обучающиеся живописному, или кожевенному, или какому другому делу [Р. 420] стараются не только для того, чтобы только знать это дело, но, чтобы и совершать его руками и себя показывают подражателями своих учителей в делах, так и любителям благочестия не только богословию или естествознанию стоит обучаться, но также образовываться в законах практической добродетели, и их соблюдать на деле, и стремиться ими запечатлеть душу и уготовать образ.

7. Ибо так воспитывая и образовывая душу, такой будет не только напечатлевать в себе образы Божественных законов, но и становиться живым и разумным образом Самого Законодателя. Этому научая, и великий проповедник истины громко возглашает: «Итак, будьте подражателями Богу» (Еф.5:1). И его Владыка увещевает, говоря: «Будьте подражателями Отца вашего Небесного» (Мф.5:45). И опять-таки: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48).

8. А быть подражателями Богу всяческих – значит желать того, чего желает Владыка, но и также враждовать против того, против чего Он враждует. А что Ему ненавистно и что Ему любезно – ясно научают Божественные законы.

9. Выслушаем, к примеру, богодухновенного Давида, вопиющего: «Ибо Ты Бог, Коему неугодно беззаконие, не водворится у Тебя лукавый. И не пребудут беззаконники пред очами Твоими, Ты возненавидел всех, совершающих беззаконие. Погубишь всех, говорящих ложь, кровожадного и льстивого [Р. 421] гнушается Господь» (Пс.5:5–7).

10. Показав нам этим расположение воли Законодателя, в другом псалме он изображает лицо, точно напечатлевшее эти черты, и молящееся Законодателю, и говорящее: «Я ходил в незлобии сердца моего среди дома моего, не полагал пред очами моими дела законопреступного, творящих преступление я возненавидел. Не было близко мне сердце строптивое, уклоняющегося от меня лукавого я не знал. Тайно клевещущего на ближнего своего – сего я изгонял; со смотрящим гордо и с ненасытным сердцем – с сим я не ел. Глаза мои (обращены) на верных земли, чтобы сидели они со мною; ходящий непорочным путем – сей служил мне. Не жил внутри моего дома поступающий гордо; говорящий неправду не был прав пред глазами моими» (Пс.100:2–7).

11. Тем самым он не только нас научил, что возможно подражать Всемогущему и Всемудрому Господу, но и показал нам сам способ подражания. Ибо не повелел нам [тем самым] творить небо, и землю, и солнце, и луну, и все прочее, ни иметь простую и неописуемую природу, но только враждовать против того, чтó Он возненавидел, и любить то, чтó Он возлюбил.

12. Таковую совершив добродетель, пророк с дерзновением вопиет к Владыке: «А мне весьма почтенны друзья Твои, Боже, весьма надежно их владычество» (Пс.138:17). И немного ниже: «Не возненавидел ли я ненавидящих Тебя, Господи, и о врагах Твоих не сокрушался ли? Совершенною ненавистью возненавидел я их: они стали для меня врагами» (Пс.138:21, 22). И опять-таки: «Мужи кровожадные, удалитесь от меня!» (Пс.138:19). И вновь: «Удалитесь от меня, лукавые, [Р. 422] и я буду поучаться в заповедях Бога моего» (Пс.118:115). И снова: «Законопреступников я возненавидел, закон же Твой возлюбил» (Пс.118:113). И опять: «Как возлюбил я закон Твой, Господи! Во всякий день он – поучение для меня» (Пс.118:97).

13. «И как сладки гортани моей слова Твои! Слаще меда для уст моих» (Пс.118:103). И другое сказанное тому подобное можно найти в этом псалме, ибо это пророчество исполнено такового учения.

И законодатель Моисей показывает в законах, чтó Богу нравится, а чтó Ему опять-таки противно. И также и Исаия, Иеремия, Иезекииль, и Даниил, и весь хор пророков научили нас этому различию.

14. И также Сам Бог их в Евангелии говорит: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21). И опять-таки: «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф.5:19). И еще: «Кто заповеди Мои соблюдает, тот любит Меня» (Ин.14:21).

15. И в притче о талантах (Мф.25:14–30) Он показал, что не только потребует ответа за ту сумму, которую Он дал прежде, но и прибытка потребует, и кто такого не имеет, лишив благодати, предаст связанного во мрак. И дев, не имевших достаточно масла, оставил вне брачного чертога, хотя и девами их называет (Мф.25:1–13)³. [Р. 423] И того, кто в одежду оказался одет, не подобающую браку, от гостей отделил и изгнал с пира, и, хотя он пришел как званый, но не сам по себе вторгся (Мф.22:1–14). Но, поскольку хотя и по одной щедрости Жениха быв удостоен приглашения, не поменял одежды и [в итоге] претерпел то, что претерпел.

16. Поэтому и божественный апостол, возглашая, говорит: «Ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников» (Евр.10:26–27).

17. А затем на примере подтверждает эту свою мысль: «Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет? Мы знаем Того, Кто сказал: у Меня отмщение, Я воздам, говорит Господь. И еще: Господь будет судить народ Свой» (Евр.10:28–30).

18. А затем он устрашает с небрежением живущих и говорит: «Страшно впасть в руки Бога живого!» (Евр.10:31). И в другом месте возглашает: «Всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2Кор.5:10).

19. А о том, что [теоретическое] знание нуждается в практической добродетели, достаточно и этого для прояснения. Но давайте посмотрим, что думали об этом эллинские философы. Мы увидим, что и Платон, и некоторые другие [Р. 424] возлюбившие его философию были согласны с его словами, ибо в «Законах» он так говорит: «Поэтому, кто хочет стать любезным богу, непременно должен, насколько возможно, ему уподобиться. В силу этого, кто из нас целомудрен, тот и любезен богу, ибо подобен ему, а кто нецеломудрен, тот ему не подобен и, наоборот, отличен [от него]»⁴.

20. Итак, сей [Платон] не сказал ничего иного [по сравнению с нашим учением], но подтверждает вместе с нами и он, что следует, насколько это возможно, в своем внутреннем расположении [воли] уподобляться сотворившему Богу. Поэтому он целомудренным назвал не того, кто победил наслаждения, но сохранившего здравым и целым свое разумное начало.

21. Близкое тому он и в «Теэтете» писал так: «Но погибнуть злу, Феодор, невозможно; потому что всегда необходимо что-нибудь противное добру. И не в богах утвердилось оно, а блуждает по необходимости вокруг смертной природы и этого места. Потому и надобно стараться как можно скорее уходить отсюда туда. Бегство же это есть посильное уподобление Богу; а уподобляться Богу – значит делаться справедливым и благочестивым с разумением»⁵.

22. Итак, весьма ясно и мудро (σαφῶς καὶ σοφῶς) он изъяснил здесь способ уподобления. Ибо прежде всего он повелел спасаться бегством отсюда, но не чтобы оказаться в каком-то месте вне земли, но, чтобы избавиться от земных дел, это он ясно имел в виду, [Р. 425] когда бегством назвал «посильное уподобление Богу».

23. Похвальна же и прибавка, ибо не просто заповедал уподобляться, но насколько это возможно человекам. А затем раскрыл и сам образ уподобления, ибо говорит, что «уподобляться значит делаться справедливым и благочестивым с разумением». И это добавление достойно удивления. Ибо есть некоторые, которые многую заботу уделяют справедливости, по глупости своей оскверняя красоту своего достижения.

24. И затем он много в том же самом диалоге учит о совершенстве добродетелей, говоря, например, так: «А теперь поговорим о корифеях: ибо что можно сказать о тех, которые беззаконно проводят жизнь в философии? А эти с самой молодости не знают дороги ни на площадь, ни туда, где судилище, или совет, или иное какое место общественного городского собрания; законов и определений, произносимых или написанных, и не видят, и не слышат; стремление же к близким знакомствам с людьми при власти, сходки, ужины, [Р. 426] пирушки с флейтистками и во сне им не грезятся. Хорошо или худо чье-нибудь состояние в городе, приключилось ли кому несчастье чрез предков либо от мужей или жен – это ему менее известно, чем то, сколько, по пословице, в море ведер.

25. И он даже не знает, что всего этого не знает; потому что чуждается таких познаний – не ради молвы, а оттого, что в городе находится и жительствует только его тело, а мысль почитает все это маловажным и ничтожным и, по словам Пиндара, «парит повсюду, измеряет «глубину земли» и поверхность земли, взлетает «выше неба» в астрономии и вообще всякую природу исследует»⁶.

26. В этих словах Платон изобразил жительство наших философов⁷, ибо у тех такового и не оказалось. Ибо Сократ, корифей среди философов, хотя и провел жизнь в беседах в гимнасиях и ремесленных мастерских, иногда в городе учил, иногда же, спускаясь в Пирей, [Р. 427] наблюдал за церемониями. Но также он был зачислен в войско гоплитом и сражался в битвах при Потидее и Делии, и участвовал в совместных трапезах с насмешником Аристофаном и совместных винопитиях с Алкивиадом, о чем сообщает платоновский «Пир», и в театр ходил, где вместе с народом смотрел представления. Поэтому в меньшей степени сказанное Платоном подходит к нему.

27. А если же к нему не подходило, то в еще меньшей степени подходило бы кому-то другому [из античных философов]. Любители же евангельской философии поставили себя далеко от городских смятений, или на вершинах гор поселившись, или возлюбивши жизнь в пустынных местах, посвятив себя созерцанию Божественного и соответствующей этому жизни, не заботясь о женах, детях или материальных имениях, но направив душу свою по правилу Божественных законов, и, словно некие лучшие живописцы, по первообразу в себе пишут мыслящие образы добродетели.

28. И о том, что им подходит сказанное Платоном, свидетель он сам, говоря помимо многого чего [прочего так]: «Такой от недосуга необходимо должен быть не менее дик и необразован, как и обыкновенные пастухи, обнесенный на своей горе стеной, будто загоном. [Р. 428] Если же слышит он, что кто-нибудь, приобретши десять тысяч, или еще более, плетров земли, владеет удивительным множеством, то ему кажется, что он слышит мелочи, потому что привык смотреть на всю землю»⁸.

29. О том, что у эллинов из философствовавших никто на горе не обитал, построив жилище, достаточно и древних писаний, чтобы знать это, но свидетельствуете об этом и вы, негодуя на ведущих такой образ жизни. Но Платон назвал его достойным удивления. И, согласно этому, он говорит во второй книге «Государства»:

30. «Представив себе таким [несправедливого человека], мы в этом нашем рассуждении противопоставим ему справедливого, то есть человека простого и благородного, желающего, как сказано у Эсхила, не казаться, а быть хорошим. Показное здесь надо откинуть. Ибо, если он будет справедливым напоказ, ему будут воздаваться почести и преподноситься подарки; ведь всем будет казаться, что он именно таков, а ради ли справедливости он таков или ради подарков и почестей – будет неясно.

31. Его следует обнажить ото всего, кроме справедливости, и сделать его полной противоположностью тому, первому [человеку]. Не имея ничего [несправедливого], пусть прослывет он чрезвычайно несправедливым, чтобы тем самым подвергнуться испытанию на справедливость и доказать, что к нему не пристанет дурная молва и то, что за нею следует. Пусть он неизменно идет своим путем вплоть до смерти, считаясь несправедливым при жизни»⁹.

32. И это также приличествует нашим атлетам добродетели. [Р. 429] Ибо они это, конечно, вовсе не так, как Антисфен, Диоген и Кратет¹⁰ ради пустой славы, но ради самого добра, делают то, что делают. Поэтому они и живут далеко от городов и деревень, скрывая добродетель и показывая ее лишь одному Подвигоположнику [Богу].

33. Но вы не хотите ни видеть так подвизающихся, ни восхищаться ими. Если же вы и видите по случаю некоторых, облаченных в сей [монашеский] образ, которые ведут не во всем согласную со своим [монашеским] образом жизнь¹¹, то вы тотчас подвигаете язык к оскорблениям. И если бы только тех вы ругали одних, то было бы для этого некоторое оправдание, но поскольку вы вместе с ними и прямо противоположно настроенных по отношению к ним, и истинно любомудрствующих стремитесь осмеять и опорочить, то делаете это по вашей неправеднейшей цели. Ибо вы не дурных людей отвергаете, но клевещете на сам достохвальный образ жизни, делая нечто подобное тому, как если бы кто-то, видя обезьяну, подражающую человеку, из-за этого подражания возненавидел и всю человеческую природу.

34. И вот такое-то намерение не только я, но [и] Платон осуждает, когда говорит в «Теэтете»¹² так: «Давайте рассмотрим это следующим образом: если бы кто стал хвалить разведение коз и само это животное как прекрасное приобретение, а другой, увидев, что козы пасутся на обработанной земле без пастуха и причиняют там вред, [Р. 430] стал бы их ругать и порицать также всякое другое живое существо, не имеющее над собой начальника или имеющее его, но плохого, то, скажи, признали бы мы порицание подобного человека хоть сколько-нибудь здравым? – Конечно, ты прав».

35. И это Платона, о мужи, а не мои слова. Он научил, что не над всеми стадами нужно смеяться, из-за того, что они дурно дурными начальниками управляются или вовсе лишены начальника. И опять-таки в другом месте научает ясно, что толпе невозможно стать философами: «много тирсоносцев, да мало вакхантов»¹³.

36. Об этом и Владыка Христос говорит: «Много званых, но мало избранных» (Мф.20:16). Согласен с этими словами и Платон, ибо он так говорит в «Послезаконии»: «Я также отрицаю возможность для людей, за исключением немногих, стать счастливыми и блаженными. Но я ограничиваю это пределами нашей жизни. У человека есть прекрасная надежда, что после смерти он достигнет всего этого»¹⁴.

37. Но что же вы негодуете, видя среди нас некоторых ложных по отношению к тому образу жизни, который они возвещают? И почему вы не восхищаетесь теми, кто возлюбил сверхъестественную жизнь и в теле подвизаются, поревновав жительству бестелесных? Ибо следовало бы делать все прямо противоположное: этим весьма удивляться как преодолевшим границы природы, а тем уделять некоторое извинение [Р. 431] как поддавшимся прирожденным страстям.

38. А о том, что это очень тяжело, знаете и вы: ибо «не от дуба или от сосны вы родились»¹⁵, по слову поэта. Пояснил это и Платон в первой книге «Государства», вводя Кефалона, разговаривающего с Сократом и говорящего ему так: «Уверяю тебя, что насколько во мне угасли всякие удовольствия, связанные с телом, настолько же возросла потребность в беседах и удовольствии от них».

39. А затем, когда Сократ спросил, восстает ли еще страсть к наслаждениям, он так ответил: «Да что ты, человек! Я с величайшей радостью ушел от этого, [словно раб] уходит от яростного и лютого господина»¹⁶. И так он по поводу позорнейших удовольствий объяснил. А в «Горгии» о справедливости и несправедливости он так написал:

40. «Ибо это трудно, Калликл, и потому особенно похвально прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободой творить несправедливость. Таких людей немного, но они были и здесь, и в других местах, и, я надеюсь, будут и впредь и здесь честные и достойные люди в отношении такой добродетели, если они будут справедливо вершить дело, которое им доверено»¹⁷.

41. И опять-таки: «Как много было доводов, а все опрокинуты, и только один стоит твердо – что опасаться чинить несправедливость более, чем терпеть [несправедливость], [Р. 432] и что не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим и в частных делах, и в общественных, и это главная в жизни забота»¹⁸.

42. И подобные этому слова Сократ и Критону приводил и помимо многих других прибавил следующее: «Значит, ни в коем случае нельзя поступать несправедливо. И значит, вопреки мнению большинства нельзя и отвечать несправедливостью на несправедливость, раз уж ни в коем случае нельзя поступать несправедливо. Так что же, Критон: делать зло должно или нет? – Разумеется, не должно, Сократ. – Ну, а воздавать злом за зло, как это утверждает большинство, будет справедливо или несправедливо? – Никоим образом. Потому что делать людям зло или поступать несправедливо – разницы нет никакой. – Ты прав. – Стало быть, не надо ни отвечать на несправедливость несправедливостью, ни делать кому бы то ни было зла, даже если бы пришлось и пострадать от кого-нибудь»¹⁹.

43. Итак, такое вот учение создали Сократ и Платон о несправедливости и справедливости, поистине достохвальное, разумное и согласное с человеческой природой, ибо нравственным урокам природа научила всех людей. Поскольку, сотворив человеческий род, Творец вложил в природу его знание о добре и противоположном ему. А отсюда не только Сократ, Платон, Аристид, сын Лисимаха²⁰, и некоторые другие из эллинов несправедливой жизнью гнушались, но и многие из варваров.

44. Ибо и Гелланик в своей «Истории» повествует, что гиперборейцы живут за Рипейскими горами и упражняются в справедливости. Так, они не едят мяса, [Р. 433] но питаются орехами²¹. И некоторые также повествуют, что брахманы живут в лесах и листьями покрывают тело.

45. И говорят также, что скиф Анахарсис стал философом и так его охватило огнем любовное вожделение к философии, что он стал очень знаменитым и был у всех на устах. Ибо он не только бодрствуя боролся в душе против страстей, но и во время сна показывал знаки воздержания. Ибо он завел обычай левую руку класть себе на половые органы, а правую на уста, тем самым показывая, что намного важнее борьба с языком и больших усилий требует для безопасности²².

46. И кентавра Херона Ермипп Виритский называет учителем справедливости, а Гомер назвал его «справедливейшим из кентавров»²³. Посему не следует слишком удивляться ни Гесиоду, назвавшему путь добродетели каменистым, крутым и труднопроходимым, ни Симониду, который сказал, что «добродетель живет на труднодоступных скалах»²⁴.

47. И то, что о Хероне и Гиппемолгах²⁵ свидетельствовал Гомер, и то, что Анахарсис Скифский успешно осуществлял на деле, к тому же самому словом увещевали и похвальные поэты. [Р. 434] И Антисфен Киник, тоже сократик, и сей сказал, что лучше безумствовать, чем наслаждаться. Поэтому он и убеждает своих знакомых даже пальцем не шевелить никогда ради наслаждения²⁶.

48. Этим учением воспользовался и Диоген Синопский, и, хотя, с одной стороны, на словах он ревновал о философии, [на деле же] оказался рабом наслаждений и принародно совокуплялся с проститутками и подавал наихудший пример видящим. Говорят также, что он, когда его некто порицал и говорил: «Ты что делаешь, Диоген?», ответил ему, пользуясь обычной для себя наглостью: «Ты, кретин, если получится – человека».

49. Вот как он бесстыдно развратничал. Его жизни поревновал Кратет Фиванский и многими похвалами почтил добродетель, ибо ему принадлежит следующая фраза:

Перед порабощающим наслаждением непоработившиеся и несгибаемые

Любят бессмертное царство и свободу²⁷.

Этот обычно говорил, что лекарством от полового влечения является голод, а если нет, то петля. Но когда на него восстала страсть, то он публично совокупился с Гиппархией Маронейской и отпраздновал свой кинический брак²⁸ в Расписном Портике, распрощавшись с велеречием своих речей.

50. И Аристипп Киренский, когда его некто бранил, что он часто посещал одну коринфскую гетеру, говорил ему в ответ: «Я имею Лайду, но она меня не имеет»²⁹. [Р. 435] И перипатетики хотя на словах прославляли добродетель, на деле же чествовали наслаждение. И в этом их не другие осуждали, но сами они о своем учителе пишут.

51. Перипатетик Аристокл передает слова пифагорейца Ликона об Аристотеле, что тот купался в подогретом оливковом масле, которое затем продавал. И что когда он отправился в Халкиду, то таможенники, осматривавшие его корабль, нашли у него семьдесят четыре медные тарелки, а некоторые другие рассказывали, что у него было триста медных тарелок.

52. И я думаю, что они не во всем врут, ибо в этом заключалось его представление о счастье. Ибо он обычно говорил, что не иным образом кто-либо становится счастливым, кроме как от благополучного состояния тела и внешнего изобилия, без которых добродетель бесполезна. И платоник Аттик ясно об этом пишет в сочинениях против Аристотеля. Итак, то, что сказано против него, подтверждается его же словами.

53. А Платон учит прямо противоположному. Ибо в третьей книге «Государства» он повелевает заботиться о теле ради гармонии души, потому что с помощью него нужно жить, и жить правильно³⁰, тем самым возвещая проповедь истины.

54. Ибо об этом и божественный апостол увещает, говоря: «Ночь прошла, а день приблизился: итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. [Р. 436] Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим.13:12–14).

55. Ибо не такую ей нужно оказывать заботу, чтобы она возобладала над душой, но чтобы была служительницей и помощницей для нее и слушалась охотно ее указаний. Согласен в этом и Платон с нашими, увещевая лишь необходимое попечение оказывать телу. Показал он и как начинается и возрастает страсть вожделения.

56. Он говорит: «Возможно и не неуместно было бы нам сказать, что начинает эрос взгляд, взращивает надежда, питает память, хранит привычка»³¹. А то же самое он про добродетель изрек: «В самом деле, первый росток любого растения, хорошо направленный, лучше способен достичь надлежащего совершенства»³².

57. И Сократ повелел нам беречься от того, чтобы есть, когда мы не голодны, и пить, когда мы не жаждем, и от взглядов и поцелуев красавчиков, как естественно впускающих в нас яд ужаснее скорпионов и фаланг³³.

58. Но эти речи у него оказались лишенными подтверждения делами. Ибо он имел обыкновение частенько заходить в гимнастический зал ради красивых юношей и там получал удовольствие от дурного взирания [на них]. И свидетельствуют об этом «Филеб», «Федр», «Соперники», «Хармид» [Р. 437] и многие другие диалоги, содержащие подобные повествования.

59. А то, что Алкивиад рассказывает о Сократе в «Пире»³⁴, а Платон об этом написал, я же, щадя Сократа, не вынесу пересказывать. Ибо столько нелепости и пьяного бесчинства у Сократа и несет вред для людей впечатлительных, что они соблазнятся этими речами в этом диалоге.

60. Он сказал, что тот ужинал поздно и всю ночь проводил в винопитии; в то время как остальные утомились и предпочли сон, он оставался бодрствующим, и пьющим, и между этим рассуждающим о том, в чем не было ничего полезного, но интересно лишь для Алкивиада, Аристофана и других пирующих собутыльников.

61. И Порфирий, «Историю философии» написав, прежде всего указал на желчный и раздражительный характер Сократа, пользуясь в качестве свидетельства Аристоксеном, составившим его жизнеописание³⁵.

62. Он говорит, что не встречал никого другого более убедительного, чем он, ибо имел такой голос, и уста, и яркий нрав, и ко всему перечисленному – еще и выдающуюся внешность.

63. Но все это было таким, когда он не гневался. Когда же он был охвачен этой страстью, то было ужасное безобразие, ибо тогда он ни от чего не удерживался – ни от слов, ни от дел. И, говоря тому подобное, он далее показывает его и находящимся в рабстве у страстных наслаждений, говоря так:

64. «В особенности он был привержен чувственным наслаждениям, несправедливости же не допускал, ибо пользовался только либо женами, либо публичными женщинами. А жен он имел одновременно двух: Ксантиппу – гражданку и некоторым образом из обычных, и Мирто – дочь Аристида, внучку Лисимаха. А Ксантиппу взял в жены, уже живя с ней, и от нее родился Лампрокл, а женившись на Мирто, родил от нее Софрониска и Менексена. [Р. 438]

65. Когда они встречались, то ссорились друг с другом, а когда прекращали, то набрасывались на Сократа, что тот никогда не препятствовал им ругаться между собой, но тот смеялся, видя, как они между собой и на него ругаются. И говорят, что он в беседах был сварлив, оскорбителен и дерзок»³⁶.

66. И так говорил Порфирий о Сократе: «Рассказывали о нем, что когда тот был ребенком, то не вел себя хорошо и не был послушным. Прежде всего он постоянно отказывался повиноваться своему отцу, и что когда тот повелевал взяться за инструменты, чтобы заняться каким-либо ремеслом, то он пренебрегал повелением и обманывал его, что якобы занимается.

67. Когда ему исполнилось семнадцать лет, то пришел к нему Архелай, ученик Анаксагора, говоря, что он его почитатель. Сократ же не отверг его просьбы и общения с Архелаем, но провел с ним много лет и так Архелаем был подвигнут к занятиям философией».

68. И затем немного ниже: «Среди прочих упреков, адресованных Сократу, было и то, что он вваливался в толпу и проводил беседы среди столов меновщиков денег и у статуй на перекрестках».

69. Это и тому подобное, что мне пришлось опустить, говорит Порфирий о Сократе, из чего стоит уяснить, что на словах те хвалили добродетель, на деле же любили наслаждение и не чуждались оказаться рабами страстей. Ибо если в соответствии со сказанным Порфирием он любил чувственные наслаждения и поэтому, имея связь с двумя женами, не насыщался, но даже и к проституткам не стыдясь приходил, но и в палестре любил смотреть на обнаженных юношей, как сообщает Платон, и был весьма гневлив, и с трудом мог сдерживать ярость, и язык имел оскорбительный и несдержанный, то какой такой философии он был причастен? [Р. 439]

70. А о том, что и Платона некоторые из древних обвиняли, что тот много чего совершил недостойного философии, выслушайте Ксенофонта, говорящего в письме к Эсхину так: «Они были любителями Египта и чудовищной мудрости Пифагора, и у них излишества и непостоянство у Сократа обличила любовь к тирании и вместо простого питания неумеренное сицилийское застолье»³⁷.

71. Тем самым он намекает на времяпрепровождение его с тираном Дионисием на Сицилии. Ибо, оставив Афины, он к нему приехал, наслаждаясь пышностью Сиракуз, а после его смерти – к его сыну. Он так надоел тирану своими советами, что тот повелел заковать его в кандалы и отправить на каменоломни и впоследствии продал его как раба-варвара. А Плутарх говорит, что он занимался коммерческими поставками оливкового масла в Египет³⁸.

72. Но, однако, и выслушивая такие неприглядные замечания, мы тем не менее удивляемся тому, что им сказано прекрасно, и пользу из этого и вас просим извлечь.

73. Но мы слышали также, что у эллинов были и достохвальные женщины. Ибо и Лисидика, как говорят, купалась, не снимая одежд, из-за преизбытка стыдливости³⁹. [Р. 440] А Филотера, садясь в ванну, в той же мере обнажала тело, насколько погружалась в воду, поднимая понемногу одежду, и опять-таки, выходя из воды, ее понемногу надевала. Пифагорейка Феано, когда кто-то увидел ее и сказал: «Какая красивая рука!», ответила: «Да, но не для всех». И, спрошенная вновь: «Когда женщина сможет пойти в Тесмофорий после общения с мужчиной?»⁴⁰, ответила: «После общения со своим мужем – немедленно, после общения с чужим – никогда»⁴¹.

74. Это и тому подобное мы и хвалим, и называем достойным философии. И мы приемлем Платона, который причисляет брак к благам и называет его изобретением для бессмертия и продолжения рода⁴², а Демокрита и Эпикура⁴³ в особенности порицаем, которые убеждали избегать брака и деторождения. Ибо, устанавливая в качестве цели [жизни] наслаждение, они совершенно отвергали то, что влечет за собой заботы и какой-либо дискомфорт.

75. [Философы] Разноцветного [Портика, то есть стоики,] придерживались некоего среднего пути, ибо они поместили брак и деторождение к вещам безразличным.

Божественные же Писания, с одной стороны, прославляют изобретенную ради любомудрия чистоту, как дающую свободу от житейских забот, а с другой стороны, узаконивают целомудренный брак как увеличивающий род и освобождающий от разврата желающих жить целомудренно; блуд же и всякое непотребство, как свинские, осуждают.

76. «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно», – говорит божественный апостол, – [Р. 441] «блудников же и прелюбодеев судит Бог» (Евр.13:4). И опять-таки: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1Кор.7:8–9).

77. И в другом месте: «А блуд и всякая нечистота не должны даже именоваться у вас, как прилично святым» (Еф.5:3). И еще в другом месте: «Чтобы не было между вами какого блудника… как Исав» (Евр.12:16). Итак, наши учителя разумным установили правила должной жизни, а лучшие из философов и тоже были порабощены наслаждениям, и законы написали учащие невоздержности, каковыми являются законы Платона о браке и передастии⁴⁴. Ибо о дружбе Гипподам Пифагореец написал так: «Одно возникает из познания богов, другое – из щедрости людей, а третье – из наслаждений скотов»⁴⁵.

78. Владыка же наш Христос в Священных Евангелиях говорит так: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13), научая совершеннейшему и повелевая любить и врагов своих, в то время как наученные пифагорейской тетрактиде [Р. 442] человеческую дружбу определяли, что она совершается из щедрости.

79. Но это определение не только неверно, но и совершенно нелепо. Ибо мы многих благодетелей обнаружим в отношении врагов, но и многих из облагодетельствованных, оказавшихся весьма неблагодарными по отношению к своим благодетелям. Посему не дружба порождение щедрости, но наоборот – щедрость есть плод дружбы.

80. И опять-таки, о мужи, сравните и узнайте, насколько отстоят друг от друга Божественное и человеческое, и посредством этого, словно по некоторым ступеням, шествуйте к этому совершенству и не измышляйте извинения во грехах (Пс.140:4), как говорит мелодия Духа.

81. Ибо когда мы доказываем [вам], что Евангельские законы намного превосходят те, что у эллинской философии, то вы, с одной стороны, сами законы восхваляете, а с другой стороны, преступающих их бесстыдно выставляете вперед и посредством них пытаетесь оклеветать сами законы. Ибо следовало бы тех порицать, а не законы осуждать.

82. Ибо из-за дурного винограда мы не избегаем хорошего, и из-за горького миндаля и от сладкого не отвращаемся, и из-за поддельного золота на настоящее не клевещем, и из-за ложной багряницы не насмехаемся над подлинной, и из-за неумелых живописцев искусных не осуждаем, и из-за дурных людей мы надежных не ненавидим, и из-за того, что встретили какого-нибудь бестолкового врача, мы не отвергаем и самого врачебного искусства, но лучшими из живописцев, врачей, кожевенников, чеканщиков и золотых дел мастеров мы восхищаемся, а тех, кто не искусен в своих искусствах, как правило, высмеиваем. [Р. 443].

83. А на сами искусства, хотя бы и никакого знатока их мы и не нашли, клеветать не позволяем.

Это было бы так же нелепо, как, например, если бы кто-то стал слепнуть глазами и стал бы порицать чувство зрения как никчемное, и онемевшие языком стали бы порицать органы речи как не необходимые, и из-за оглохших ушей кто-нибудь назвал и органы слуха излишними.

84. Это поистине ужасное и несправедливое дело – из-за преступающих законы обвинять сами законы и тех, кто усердно их соблюдал. Ибо если и некий плотник как полагается протягивает нить по отвесу, но не как полагается скребком нарушит разметку, или чрезмерно выскоблит за той линией, или оставит лишнее, то не стоит обвинять отвес, ибо он прямизну показывает, но неумение или ошибку плотника.

85. Посему законы некоего отвеса, правила и нормы имеют значение, и те, кто ими пользуется, одни – лучшим образом направляют жизнь, другие же – часто вопреки наилучшему изволяя, шествуют вне этого направления. Посему таких следует осуждать, а законы – хвалить.

86. Так и если лучший врач повелит больному одним – питаться, а от другого полностью воздерживаться, а тот, в свою очередь, лишь немного позаботившись об исполнении врачебных предписаний, лечению предпочтет наслаждение и будет есть и пить запрещенное и тем самым усилит болезнь, то врача как злоумышленника мы не обвиним. Ибо в таком случае болезнь усилилась от невоздержности больного, а не по причине заботы советующего врача. [Р. 444]

87. Поразмыслив над этим и тому подобным, прославьте Законодателя этих спасительных законов и удивитесь жизнеполезности и благотворности самих законов. И, став словно зрителями некоторых достохвальных состязаний, одних – провозгласите их хранителями, а тем, кто эти законы преступил, не выносите одинакового приговора.

88. Ибо не все по одинаковой причине преступают. Ибо мы, люди, во многом согрешаем невольно, и это и сами законы называют недобровольным. Ибо если кто-то, [например], кинет камень в собаку или еще куда-то, то промахнется и убьет человека. Такие несчастные случаи еще Геродот описывал⁴⁶.

89. И часто бывает, что кто-то, своим топором рубя деревья, попадал железом случайно в кого-то из находящихся рядом. В таких и подобных случаях законы дают извинение как невольно совершённому. Но добровольное имеет немалое отличие. Ибо неодинаково будет, если по причине какого-нибудь гнева и ярости кто-то возбужденный ударит ближнего и умертвит его, и хотя он не с этой целью ударил, чтобы убить, но другое дело – с коварством и из злоумышления, умышленно причинить смерть, ибо одно – когда по невоздержности в ярости, а другое дело – по крайней злобности, и первое – не от всецелого произволения, а второе – от всецелого.

90. Так и в грехи сладострастия не все люди одинаково впадают, но одни – меньше всего усердствуя, не высматривают прекрасные тела, но бывают поражены этой страстью, когда их разум уступает власть [над собой]. Но ведь есть и люди, проводящие жизнь в пожирании глазами подобного рода зрелищ.

91. И одни ни еду, ни питие не вкушают безбоязненно, побеждаются же, однако, сражаясь, поскольку не желают сражаться со знанием дела. [Р. 445] Другие же, раскормившись, наслаждаясь и изобретая всякий вид роскоши и прочие виды желаний возбуждая посредством разных ухищрений, досадуют, когда те угасают.

92. И поскольку такая разница среди беззаконствующих, то не следует всех порицать одинаково, но тех, кто явно избрал свинскую жизнь, гнушаться, другим же давать добрые советы, и увещать, и протягивать руку, и заботливо лечить, и предлагать лекарства для здоровья. Тех же, которые упорствуют в звериной жизни, мы, обходя стороной, будем оплакивать, и словно умершим мы им предложим эпиграмму Сарданапала.

93. Ибо у того на гробнице было написано следующее:

«Столько с собой имею, сколько съел я, побесился, и от эроса

Получил наслаждений, многое же и счастливое я оставил.

Ибо теперь я прах есмь, Ниневией великой процарствовав»⁴⁷.

94. Но и это ложно написали написавшие. Ибо, умерев, не имеет то, что он съел или выпил, но в зловонное гниение он это отправил. Имеет же только зловоние беззаконной жизни или разнообразно душе причиняет страдания и отягощает ее осознанием этих великих зол и воспоминанием того, что она беззаконно натворила.

95. Такое вот, о мужи, двенадцатое рассуждение [Р. 446] я предложил и изложил то, что думали о Боге, материи и творении, а также о добродетели и пороке эллинские философы, и чему научили нас Божественные Писания, и как гаснет у первых все и предается мраку забвения, и как процветают вторые и распускаются и многочисленные множества имеют слушателей и учителей во всяком городе и селе, которые хотя и не имеют платоновского красноречия, но предлагают лекарство истины, изгоняющее ложных богов и заблуждение, нашего же Спасителя догматы проповедуют.

96. Это же и Порфирий в том, что он написал против нас, сказал: «Теперь для нас удивительно, что за такое краткое время болезнь охватила город, а явления Асклепия и других богов уже нет. Там Иисус почитается, и никто не почувствовал никакой помощи от богов»⁴⁸.

97. И это изрек враждебнейший всех прочих к нам Порфирий и явно признал тем самым, что Иисус, в Которого уверовали, принес богам погибель и после Креста и спасительных Страданий уже больше не обольщает людей ни Асклепий, ни другой какой из называемых богами. Ибо всю их шайку, словно стаю летучих мышей, воссиявший свет отправил во тьму.

98. Прошу и вас стать причастниками Его лучей. Ради этого и труд сей я предпринял и, словно некие травы отовсюду собрав, составил для вас лекарство, защищающее от всякого зла.

Источники

Anthologie Palatine. T. VII: Livre IX, épigrammes 1–358 / texte établi par P. Waltz et traduit par G. Soury. Paris: Les Belles Lettres 1957.

Diels H. Doxographi Graeci. Berolini: G. Reimer, 1879.

Mullach F.W.A. Fragmenta Philosophorum Graecorum. Paris: Didot, 1860–1881.

Theodoret de Cyr. Thérapeutique des maladies helléniques / Texte critique, introd., traduction et notes de Pierre Canivet // SC. № 57. Paris: Éditions du Cerf, 1958.

Аристотель. Сочинения: В 4 т. (Серия «Философское наследие»). М.: Мысль, 1975–1983.

Блаженный Феодорит Кирский и его Слово IV «О материи и космосе» из трактата «Лечение эллинских недугов» / пер., вступ. ст., примеч. П.К. Доброцветова // Вопросы теологии. Т. 1. 2019. № 1. С. 441–456.

Блаженный Феодорит Кирский. Лечение эллинских недугов. Слово IX «Об истинных и ложных оракулах» / пер., вступ. ст., примеч. П.К. Доброцветова // Сретенский Сборник. М., 2019. № 9/10. С. 7–46.

Геродот. История: В 9 книгах / пер. и прим. Г.А. Стратановского. Л.: Наука, 1972.

Гомер. Илиада / пер. Н.И. Гнедича. СПб.: Наука, 2008.

Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Л.: Наука, 1986.

Климент Александрийский. Строматы. Т. 1–3. СПб.: Изд-во Абышко, 2003.

Ксенофонт. Воспоминания о Сократе / пер., вступ. ст. и примеч. С.И. Соболевского. М.: Наука, 1993.

Платон. Собр. соч.: В 4 т. / под общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. ТахоГоди. (Серия «Философское наследие»). М.: Мысль, 1990–1994.

Порфирий. Соч. / пер. Т.Г. Сидаша. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2011.

Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1: От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М.: Наука, 1989.

Литература

Глубоковский Н.Н. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Его жизнь и литературная деятельность: Церк.-ист. исслед. Н. Глубоковского: В 2 т. М.: скл. изд. в Конторе Университетск. тип., 1890. Т. 1.

Доброцветов П.К. Невеста жениха в притче о десяти девах (Мф. 25, 1–13) по святоотеческим толкованиям // Скрижали. № 18. Мн., 2019. С. 128–145.

Сидоров А.И. Святоотеческое наследие и церковные древности. Т. 3: Александрия и Антиохия в истории церковной письменности и богословия. М.: Сибирская благозвоннца, 2013.