РОСА ИЗБАВЛЕНИЯ ОТ СЛЕЗ

«Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас» (Ис. 66, 13).

В черниговском замке жил капитан войска его Царского величества Андрей Рачкевич с женой своей, римской веры.

Его дочь, в пеленах от тягчайшей болезни была, немая и слепая, очи струпьями покрылись и гноем затекли... Ее-то, уже к смерти приблизившуюся, отец с матерью, плача, принесли с верою в Ильинский монастырь и положили пред чудотворной иконой Пресвятой Богородицы, тепло молясь об исцелении своей дочери.

В то время читался по обычаю соборно Акафист Божией Матери, была суббота. И вот, при чтении его, оная отроковица, пеленами повитая, начала издавать жалобный голос и, высвободив руки из пелен, стала протирать очи.

Родители возрадовались и, подняв от земли свою дочь, обнаружили, что чешуя струпьев от очей отпала, а само дитя всем телом стало здорово. Увидев это, все приключившиеся здесь воздали славу Богу и Богородице.

Пророчествовал Исаия: «У горы сей испиют радость, испиют вино» (Ис. 25, 6). Не вопрошаю тебя, пророк, у какой это горы «испиют радость, испиют вино», когда в горе Болдинской таковое питие вижу. Питие же, о котором говорю, – благодать Пресвятой Девы, от иконы Ее чудесно истекающая. Это наша радость, это наше вино, которое всяк пьет, притекающий несомненно.

Притекает сюда печальный и пьет радость, притекает сетующий и пьет утешение, притекает болящий и пьет здравие, притекает немощный и пьет силу, притекает грешный и пьет спасение. Притекает праведный и пьет надежду, притекает беззаконный и пьет целомудрие, притекает безнадежный и пьет упование, притекает невежда и пьет разум.

Все притекающие пьют от обилия благодати Ее поток сладости духовной. Она – река Божия, наполненная дарами, от Ее полноты и мы примем.

Давид повествует, что «вино веселит сердце человека» (Пс. 103, 15). Но какое вино так веселит сердце, как Ты, о Мария, Лоза истинного Винограда! Ты – «чаше, черплющая радость» (Акафист, икос 11). Чаша же добрая, утрясенная и преизобильная.

Праведных целой чашей радости напаиваешь, грешных же – теми каплями, что от полноты чаши изливаются. Но нас хоть этими каплями напои, жаждущих, ибо если «и псы под столом едят крохи у детей» (Мк. 7, 28), те же псы пьют и от капель, проливающихся из чаши милости Твоей, – и довольно им. Сильна ведь и единая капля Твоей благодати увеселить сердце, как и целая чаша.

Святой Иоанн пишет, что «положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской» (Ин. 2, 11), претворив воду в вино, и явил славу Свою. Да будет мне позволено сказать, что начало чудес Своих Господь мой сотворил в Пречистой Деве Марии. Так Ей читает Церковь, восхваляя: «Радуйся, чудес Христовых начало!» (Акафист, икос 2). Здесь всех знамений и чудес основание: «Радуйся, велений Его главизно!» (Акафист, икос 2). Здесь явил славу Свою Господь, в утробу Славнейшей без сравнения Серафим вселился и сотворил начало спасению нашему и явление вечной тайны.

Там – лучшее Свое вино поставил на конец брачного пира, когда многие могли уже быть пьяны. Здесь же Вино сие мысленное, Матерь Свою Пречистую, поставляет в начало жажды нашей, когда жаждем спасения, когда жаждем помощи в бедах, когда жаждем утехи в скорбях, – нам жаждущим Ее подает, так жаждущим, как жаждет "лань, стремящаяся к источникам вод» (Пс. 41,2). Вино брачное на время увеселило друзей жениховых, это же Вино увеселяет навеки. Если там из воды вино составилось, то здесь все воды скорбей, печалей и недугов наших претворяются в вино радости, веселия и здравия.

О Пречистая! «Исполни веселия сердце мое, Твою нетленную дающи радость, веселия рождши Виновнаго!» (Канон, песнь 5).

Есть две слепоты – телесная и душевная, но вторая горше первой.

Хотя телесная слепота всем и кажется злой потому, что вместе со светом все утехи отнимает, как сказал Товит: «Какая мне радость будет, если во тьме сижу и света небесного не вижу» (Тов. 10), однако временна она, как и жизнь человеческая. Скончается жизнь, по скончании же начнет человек видеть «свет немерцающий» (3Езд. 2, 35).

Нет зла в той телесной слепоте, ибо она приносит пользу душе и помогает спасению: отнятым зрением отнимается повод ко греху, – никогда сердце не вожделеет, если око не покажет, а когда что дойдет через око до сердца, то не скоро выйдет из него.

Потому говорит святой Григорий: «Образ, через очи вошедший и привязавшийся к сердцу, даже по великой надобности руками не оторвешь».

И древний римский мудролюбец Сенека, утешая некоего слепца, говорит, что слепота – это отчасти невинность, а глаза – предводители грехов. «Плачешь, – говорит, – что погубил свои очи, – о, сколь многим вожделениям путь к тебе пресечен, сколь многих вещей видеть не будешь, которых бы тебе видеть не подобало! Или не знаешь, что слепота – это отчасти невинность? Очи кому нечистоту показывают, кому дома, кому имения и все многообразное зло, – воистину, они вожди грехов».

Если же глаза так вредят душе, то слепота, отъемлющая причину вреда, не неполезна, но даже спасительна.

А душевная слепота... О, сколь зла и душевредна! Она отнимает то, в чем вся радость, все блаженное наслаждение угодников Божиих, в чем все труды покой имеют, все подвиги венцы носят, все добродетели похвалу и мзду принимают, – это видение лица Господня, ибо оно конец и пристанище всего скорбного пути, по которому кто-либо шествует ни за чем иным, но только чтобы увидеть лицо Господне. «Когда приду и явлюсь лицу Божию? Насыщусь, когда явится мне слава Твоя» (Пс. 41:3, 16:15).

Всего того лишает нас душевная слепота. Нечестивые не увидят славы Твоей, Христе Боже (см. Ис. 26, 10), что само по себе горше всякого зла. Ибо как видеть лицо Господне блаженнее всех небесных блаженств, так и не видеть Его – лютее всех адовых мучений. Так рассуждает святой Златоуст: «Если бы кто увидел тысячу геенн, и тот сказал бы, что ничего нет лютее, чем быть изгнанным от блаженной славы, и оказаться возненавиденным Христом, и услышать от Него: «Не знаю вас» (Мф. 25, 12)».

Душевная слепота – это не познание себя, не предвидение грядущих бед: смерти, суда, геенны, – и все смертные грехи и страсти, когда к ним кто привыкнет и не хочет прийти в чувство. О таковой душевной слепоте Премудрость говорит: «Злоба их ослепила их, и они не познали тайн Божиих, не ожидали воздаяния за святость» (Прем. 2,21–22). И пророк Даниил: «Извратили ум свой и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо» (Дан. 13, 9). И псаломник: «Глаза свои устремили, чтобы ринуть на землю" (Пс. 16, 11).

Так ослепленным не являет Господь лица Своего, ибо говорит у Иеремии: «Спиною, а не лицем обращусь к ним» (Иер. 18, 17). Не велят врачи здоровому всматриваться в больного или ослепленного, чтобы не повредились и зеницы здоровых. И небесный Врач от ослепления нашего лицо Свое со светлыми очами Своими отвращает: "Сокрою, – говорит, – лице Мое [от них] в тот день за все беззакония их, которые они сделают» (Втор. 31, 18).

Когда же Господь отвращает от нас лицо Свое, тогда все беды нас постигают, что Он Сам нам изъявляет: «Возгорится гнев Мой на них в тот день, и Я оставлю их и сокрою лице Мое от них, и он (народ Израильский) истреблен будет, и постигнут их многие бедствия и скорби» (Втор. 31, 17). Потому и Давид сетует: "Ты же отвратил лицо Твое, и я смущен был:; "когда Ты отвернешь лицо – смятутся» (Пс. 29:8, 103:29).

Воспрянем же и ко благому Врачу, просвещающему всякого человека, со слепотою нашей душевною притечем, молясь: «Душевными очами ослеплен, к Тебе, Христе, прихожу, как слепой от рождения. «Не отвергни меня от лица Твоего. Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, ибо скорблю. Тебе сказало сердце мое: Господа взыщу. Тебя искало лицо мое – лица Твоего, Господи, взыщу» (Пс. 50:13, 68:18, 26:8).

Ослепленный душою ослеп и телесне. Гробный вор окрался, прибыв себе очей болезни.

Поведал нам авва Иоанн следующее: Однажды, войдя с отцом Софронием в притвор великой Александрийской церкви и никого не найдя тай, кроме трех сидящих слепцов, мы тихонько подошли к ним и сели молча. Слепцы же, не предполагая постороннего присутствия, беседовали между собой. И сказал один другому: «По правде, брат, скажи, как ты ослеп?» Тот отвечал: «Еще в юности, когда я был корабельщиком и мы плыли из Африки, во время бури я ослеп из-за бельма на моих глазах». И сказал другому слепцу: «А ты как ослеп?» Тот отвечал: «Гутником (печником) я был и от ярости огненной ослеп». И спросили они третьего: «Ты как ослеп?» Он же отвечал: «Истину скажу вам, братия: когда был юн, ничего не хотел делать я руками своими и, не имея чем питаться, крал. Однажды, сотворив уже много зла, стоял я на торжище и увидел, что несут мертвеца на погребение, одетого в богатые ризы. Последовал и я за ними, чтобы посмотреть где его погребут. Они принесли его в церковь святого Иоанна и положили там. Придя ночью, я совлек с него ризы, что были на нем, оставив лишь хитон, и хотел уже уходить, как злой дух стал внушать мне: «Возьми и хитон, он очень хорош». Окаянный, я возвратился, собираясь снять хитон и оставить нагое тело. Вдруг мертвый, восстав, сел предо мною и протянул ко мне руки; перстами своими он изодрал мне лицо и изъял оба глаза. Тогда, окаянный, оставил я все со многой скорбью и едва убежал от гроба. Вот, братия мои, я рассказал вам, как ослеп». Как только мы это услышали, взял меня отец Софроний и мы ушли. И сказал мне отец: «Воистину, отче Иоанне, много пользы мы сегодня получили». Написано же это ради пользы слышащих: да увидят все, что творящий злое не утаится от Бога.