7. Экзегетический разбор важнейших мест книги Левит

Находящиеся в этом разделе повеления о жертвоприношениях четко делятся на два раздела: предписания для народа (см.: Лев. 1:1 – 6:7) и предписания для священства (см.: Лев. 6:8 – 7:38). К первым относятся жертва всесожжения (см.: Лев. 1:1 – 17), хлебные приношения (см.: Лев. 2:1–16), жертва за грех (см.: Лев. 4:1 – 5:13), жертва повинности (см.: Лев. 5:14 – 6:7). Ко второму разделу относятся повторение предписаний о жертве всесожжения (см.: Лев. 6:8 – 13), хлебном приношении вообще (см.: Лев. 6:14 – 18) и за священников (см.: Лев. 6:19 – 23), о жертве за грех (см.: Лев. 6:24 – 30), о жертве повинности, о мирной жертве (см.: Лев. 7:11 – 36).

Завершается раздел словами об установлении этих жертв Моисеем по повелению Божию (см.: Лев. 7:37 – 38).

Согласно этим установлениям, местом для принесения всех жертв была скиния, где животное, заколаемое с северной стороны жертвенника, потом возносилось на него для сожжения (см.: Лев. 1:3). В жертву могли быть принесены пять видов чистых и непорочных животных: из крупного скота – тельцы, из мелкого – овцы и козы, из птиц – горлицы и голуби.

Для некоторых жертв избирались животные исключительно мужского пола (см.: Лев. 1:3, 10; 4:3, 14, 23; 5:15,16,18; 6:6), для других – женского (см.: Лев. 4:28, 32; 5:6), для третьих – мужского и женского пола безразлично (см.: Лев. 3:1, 6), при этом требовалось, чтобы животное было без физических недостатков. Кровавые жертвы обыкновенно соединялись с хлебными приношениями, елеем и ладаном (см.: Лев. 2), причем на жертвенник мог возлагаться только пресный хлеб. Кроме того, жертвы осолялись (см.: Лев. 2:13) и соединялись с возлиянием вина (см.: Чис. 15:5).

Обряды, с которыми совершались жертвоприношения, представляются в следующем виде. Приносящий жертву возлагал руки на голову жертвенного животного, представленного перед скинией, после заклания кровью животного кропился жертвенник всесожжения. При жертве всесожжения на жертвеннике сжигалось все мясо животного, а при прочих жертвах только тучные части и почки. При некоторых жертвах кровь животного вносилась в святилище, причем мясо животного сжигалось вне стана. В обычных случаях оно поступало в пользу священников, а в жертве мирной часть мяса поступала в пользу приносившего жертву, который устраивал из него жертвенный пир.

Жертва всесожжения допускала приношение всех родов жертвенных животных, но только мужского пола (см.: Лев. 1:3, 10; 22:18, 19). По своей сути она означала полную, всесовершенную преданность человека Богу, знаменуя собою и приношение, и благодарение, и умилостивление. Кроме случаев частных жертвоприношений, эта жертва неизменно приносилась два раза в сутки – вечером и утром, и притом так, что вечерняя жертва курилась до утра, а утренняя – до вечера. Таким образом, всесожжение непрерывно продолжалось на жертвеннике, и все остальные виды жертв совмещались с этим непрерывным всесожжением.

Жертва мирная приносилась из всех родов жертвенных четвероногих животных мужского пола или женского, имела праздничный характер и сопровождалась пиром, устроенным из жертвенного животного по сожжении тука и почек и по отделении груди и плеча в пользу священников. Мирная жертва приносилась или в благодарение Богу, или в умилостивление Его при прошении.

Жертва о грехе (за грех) приносилась в зависимости от положения или состояния жертвователя – из тельца, козла, козы, овцы, двух горлиц или голубей или девятой части ефы муки. Эта жертва имела покаянный характер и приносилась за грехи, допущенные по слабости, неведению и нечаянности, а также и за грех первородный – родильницы (см.: Лев. 12). Кающийся исповедовал свой грех при жертве (см.: Лев. 5:6; ср.: Чис. 5:5 – 8).

Жертва о преступлении или повинности приносилась из овна и была видоизменением жертвы о грехе. Она приносилась за грехи, хотя сознательные и выходящие из ряда обыкновенных, но допущенные все-таки по увлечению, а не по убеждению, то есть не являвшиеся прямым возмущением против Господа, за которое закон полагал смерть.

Поставление жертвенного животного перед скинией символизировало представление дара Господу. Возложение руки на голову жертвы и исповедание над ней своей греховности означало возложение грехов на жертвенное животное. Заклание животного, кропление его кровью и сожжение его отдельных частей указывало на то, что Божественное правосудие удовлетворяется не смертью человека грешника, а жертвой за нее. Однако полного очищения через пролитие крови животного ветхозаветный человек не получал (см.: Евр. 10:4). Многочисленные места Писания ясно показывают, что ветхозаветные жертвы имели прежде всего прообразовательное значение, указывая на искупительную Жертву Христа Спасителя (см.: Евр. 9:13 – 14, 26; 10, 12; Еф. 5:2). В связи с этим, по толкованию святых отцов и учителей Церкви, все обряды ветхозаветных жертв имели преобразовательный смысл.

Поставление жертвы всесожжения перед скинией предызображало преданность воле Божией и готовность Христа Спасителя пострадать за род человеческий (Евр. 10:11; ср.: Пс. 39:7). Возложение рук на главу жертвы прообразовало то, что Искупитель возьмет на Себя грехи человечества. Заклание жертвенного животного, окропление его кровью и сожжение его прообразовало Крестную смерть Христа Спасителя за грехи мира.

Принесение при жертве хлебной первых плодов преобразовательно указывало на Первенца из умерших (см.: 1Кор. 15:20; Откр. 1:5), возлияние елея – на радость искупленных (см.: Пс. 44:8; Ис. 61:3; Евр. 1:9), присовокупление к жертве ладана – приятное благоухание Христово Богу (см.: 2Кор. 2:15; Еф. 5:2). Жертва мирная своим характером и наименованием прообразовывала грядущее примирение человечества с Богом через Иисуса Христа (см.: Рим. 5:1).

Представление при жертве за грех тельца без порока (Лев. 4:3) прообразовывало Христа – непорочного и чистого Агнца (1Пет. 1:19), заколение перед Господом, прободение ребра, сожжение вне стана (см.: Лев. 4:12, 21) – страдания Христовы вне стана ветхозаветной церкви – Иерусалима (см.: Евр. 13:13).

Возможность замены жертвы повинности серебряными сиклями, по сиклю священному, в жертву повинности (Лев. 5:15), даваемыми священникам храма Иерусалимского, обычно рассматривалась как прообраз тридцати сребреников, заплаченных ими же за Христа, ставшего жертвой за повинности всего человечества. Его же Воскресение на третий день было прообразовано тем, что остатки этой жертвы сжигались именно на третий день после принесения (см.: Лев. 7:17).

Этот раздел повествует о посвящении Аарона и его сыновей (см.: Лев. 8:1 – 36), о первых жертвах, принесенных Аароном (см.: Лев. 9:1 – 24), и о суде над его сыновьями (см.: Лев. 10:1 – 20).

Ветхозаветное священство имело три степени:

1) степень левитская;

2) степень священническая;

3) степень первосвященническая.

Помазание миром и особую одежду имели только последние две степени.

Левиты. Ими были потомки Левия, за исключением прямых потомков Аарона. Левиты охраняли здание скинии, ее принадлежности, наблюдали за чистотой и порядком во дворе, помогали священникам во время жертвоприношений, подавали воду, приносили дрова и т. п. Они же переносили на себе все части скинии и богослужебную утварь во время странствования по пустыне. После построения храма левиты были исполнителями псалмов посредством пения и игры на музыкальных инструментах.

Священники. Ими были сыновья и дальнейшие прямые потомки Аарона. Они приносили жертвы, поддерживали священный огонь на жертвеннике всесожжения, следили за горением светильника в скинии, воскуряли фимиам на алтаре кадильном, приготовляли и через неделю потребляли хлебы предложения. Они созывали народ ко входу скинии и к снятию станов звуками священных серебряных труб и ими же объявляли военную тревогу. Священникам принадлежало также исполнение обрядов очищения от проказы и другой нечистоты, на них возлагались учительство народа в законе Божием и судебные обязанности.

К одежде священника относились:

1) нижнее платье, которое покрывало служителя скинии от бедер до голеней (см.: Исх. 28:42 – 43);

2) хитон или подир – длинная льняная одежда с рукавами (см.: Исх. 29:5);

3) пояс узорчатой работы, подпоясывающий хитон для удобства при священнодействии;

4) кидар – особенная головная повязка из виссона.

Первосвященники. Ими были старшие потомки Аарона по прямой линии. Все священнические обязанности относились и к первосвященнику, но он также являлся распорядителем богослужения. Кроме того, он имел право однажды в год в день очищения входить во Святое Святых и кропить кровью над очистилищем (крышкой) ковчега завета.

Первосвященнику были усвоены, сверх священнических, следующие одежды:

1) верхняя риза – голубая цельнотканая одежда без рукавов с золотыми звонцами;

2) на эту ризу надевался ефод – короткая одежда до чресл из виссона и трехцветной шерсти с золотыми нитями. Одежда состояла из двух половин, опоясанных на груди и скреплявшихся на плечах золотыми застежками, в которые вставлены были два камня оникса с вырезанными на них именами колен Израилевых;

3) на грудь первосвященника, прикрепляясь к ефоду золотыми цепочками и кольцами, возлагался наперсник, или «слово судное», – квадратная ткань, украшенная четырьмя рядами (по три в каждом) драгоценных камней с именами двенадцати колен Израиля;

4) на наперсник возлагались урим и туммим, составлявшие самую важную принадлежность первосвященнического одеяния – при его наличии первосвященник вопрошал, и Господь открывал ему Свою волю;

5) ефод на чреслах стягивался поясом из трехцветной шерсти и виссона с золотыми нитями;

6) на голову надевался кидар с прикрепленной спереди полированной дощечкой из чистого золота с надписью на ней: «Святыня Господня».

Посвящение священника сопровождалось обрядами омовения, облачения и помазания миром, трех жертвоприношений (о грехе, всесожжения и посвящения) и священного пира из жертвенного мяса. Обряды посвящения повторялись в течение семи суток при постоянном пребывании посвящаемых во дворе скинии.

Служение священников требовало должного приготовления и точного исполнения данных через Моисея предписаний, в противном случае – наказание, которое, как видно из поражения Господом Надава и Авиуда, не заставляло себя долго ждать. Грех этих новопоставленных сыновей Аарона заключался в том, что они принесли в скинию чуждый, то есть употреблявшийся для обычных нужд, огонь (см.: Лев. 10:1), были пьяны (см.: Лев. 10:9) и вошли во Святое Святых, что разрешалось делать только первосвященникам однажды в год (см.: Лев. 16:2).

Постановления этого раздела говорят о нечистых животных (см.: Лев. 11:1 – 47), рождении детей (см.: Лев. 12:1 – 8), кожных болезнях (см.: Лев. 13:1 – 14, 56) и истечениях (см.: Лев. 15:1 – 33).

Постановления об очищении нечистот святитель Кирилл Александрийский истолковывает в преобразовательном смысле. Так, принесение для очищения прокаженного двух птиц говорило, по его мнению, о двух естествах во Христе: человеческое было прообразовано птицей закалаемой, а Божественное – отпускаемой (см.: Лев. 14:5 – 7)²⁷⁰. Точно так же святитель Кирилл истолковывает и повеление об очищении дома (см.: Лев. 14:49 – 53)²⁷¹. Важно то, что в ветхозаветной общине спасения обряды восстановления человека, очистившегося от проказы, напоминают посвящение священников, подтверждая обетование Божие, что избранный Им народ будет царством священников и народом святым (см.: Исх. 19:6). Подобный параллелизм свойственен и христианским Таинствам Крещения, Миропомазания и Священства.

Завершается раздел повелением о дне очищения, когда раз в год прощались вольные и невольные грехи народа против всех вышеперечисленных повелений (см.: Лев. 16:1 – 34).

В этот день первосвященник омывал тело свое водой и облекался в обыкновенные льняные священнические одежды (см.: Лев. 16:4). Затем поставлял перед алтарем жертвенных животных: от себя тельца в жертву за грех и овна во всесожжение, а от народа двух козлов за грех и овна во всесожжение, но по жребию один козел назначался для заклания, другой – для отпущения (см.: Лев. 3:5 – 10). После этого совершались сами жертвы. По заклании тельца первосвященник, положив полную кадильницу горящих углей с жертвенника всесожжения, входил во Святое Святых и воскурял фимиам, дым которого скрывал от него крышку Ковчега Завета. После этого первосвященник брал кровь тельца и перстом кропил жертвенною кровью семь раз на крышку и перед крышкой Ковчега Завета (см.: Лев. 16:11).

Затем, заколов козла и жертву за грех народа, первосвященник с кровью жертвы вновь входил во Святое Святых и вновь совершал кропление (см.: Лев. 16:15). После кропления святилища и всей скинии первосвященник возлагал руки на голову живого козла, исповедовал над ним беззакония народа, и затем особо назначенный человек выводил козла, который уносил на себе все беззакония народа в пустыню (см.: Лев. 16:20 – 22). Затем приносились жертвы всесожжения (см.: Лев. 16:23 – 25).

Праздник этот в новозаветной традиции, восходящей к апостолу Павлу, видится как прообраз искупительной Жертвы Христовой (см.: Евр. 7:20, 27; 9:6 – 10:19).

Эта истолковательная традиция была продолжена в Послании святого апостола Варнавы и в беседе святого Иустина Философа с Трифоном иудеем. Последующие экзегеты истолковывали все подробности этого праздника таким образом: омовение тела водой указывало на ту телесную и душевную чистоту, которая требовалась от первосвященника, когда он являлся перед Господом как ходатай за грехи всего общества. Обыкновенные льняные священнические одежды должны были указать на смирение и раскаяние первосвященника, являющегося перед Господом с ходатайством об очищении и прощении грехов народа.

Вхождение первосвященника во Святое Святых только однажды в год указывало на то, что грех положил труднопреодолимую преграду между Богом и согрешившим человеком, оттолкнул человека от Бога, что осуждение тяготеет над согрешившим человеком. Воскурение фимиама означало молитвенное предстательство первосвященника за себя и за народ.

Кропление жертвенной кровью крышки и перед крышкой ковчега указывало, что очищения своих грехов человечество ожидает от Бога, видимым местом обитания Которого среди Израиля было Святое Святых.

Это же вхождение первосвященника во Святое Святых с жертвенной кровью прообразовывало Христа Спасителя, Который, как Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление (Евр. 9:11 – 12).

Этот раздел, являющийся, по мнению большинства библеистов, частью священнической традиции Пятикнижия, содержит постановления о воплощении в повседневной жизни заповеди Божией о стяжании святости, без которой никто не увидит Бога (см.: Евр. 12, 14).

Эти повеления говорят о жертвах и пище (см.: Лев. 17:1 – 16), семейных отношениях (см.: Лев. 18:1 – 30), о взаимоотношениях с ближними (см.: Лев. 19:1 – 37), о преступлениях, наказуемых смертью (см.: Лев. 20:1 – 27), о святости священников (см.: Лев. 21:1 – 24) и совершаемых ими жертвоприношений (см.: Лев. 22:1 – 25), о праздниках (см.: Лев. 23:1 – 43), о хлебах предложения (см.: Лев. 24:1 – 9), о богохульстве (см.: Лев. 24:10 – 23), о субботних и юбилейных годах (см.: Лев. 25:1 – 55), о благословении исполнителям закона и проклятии нарушителям (см.: Лев. 26:1 – 46), о клятвах и десятинах (см.: Лев. 27:1 – 34).

При истолковании этого раздела книги Левит святые отцы особое внимание уделяли постановлениям о праздниках, а также о субботних и юбилейных годах.

Еженедельный праздник – Суббота – была днем покоя от обычных дел и поставляется в связь с творением мира и покоя Творца в седьмой день. В духовно-таинственном смысле суббота была прообразом того истинного покоя, того субботства, которое уготовано людям в Царствии Небесном (см.: Евр. 4:4, 9 – 10).

В Пасху вечером четырнадцатого дня первого месяца Авива, или Нисана, заколался пасхальный агнец и съедался с особенными обрядами (см.: Исх. 12:1 – 14). В своем ближайшем историческом значении праздник Пасхи должен был напоминать освобождение от рабства египетского; в прообразовательном же смысле праздник этот предуказывал избавление всего человечества от рабства греху через искупительную смерть Христа Спасителя.

С праздником Пасхи соединялся семидневный праздник опресноков, начинавшийся с пятнадцатого дня месяца. Напоминая поспешный выход из Египта, праздник опресноков в прообразовательном смысле предуказывал жизнь во Христе, чуждую духовного кваса (разложения), то есть злобы и лукавства, и проводимую в бесквасии чистоты и истины (см.: 1Кор. 5:7 – 8).

С праздником Пятидесятницы соединялось воспоминание о Синайском законодательстве, которое последовало на пятидесятый день по выходе из Египта. В прообразовательном смысле праздник предуказывал новозаветную Пятидесятницу, когда апостолам был ниспослан Дух Святой, написавший новозаветный закон, не на скрижалях каменных, но на скрижалях сердца плотских (см.: 2Кор. 3:3).

Праздник Труб, совершавшийся в первый день седьмого месяца священного года, был праздником гражданского новолетия. Наступление каждого новомесячия возвещалось трубным звуком (см.: Чис. 10:10), но наименование праздника труб присвоено преимущественно первому новомесячию года.

В этот праздник народ израильский благодарил Господа за благодеяния, полученные в продолжение истекшего года. В прообразовательном смысле праздник труб был прообразом новой жизни, нового неба и земли, которые настанут, когда Сам Господь при воплощении, при гласе Архангела и трубе Божией сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут (см.: 1Фес. 4:16).

День очищения совершался в десятый день седьмого месяца, о его значении сказано было выше.

Последним годовым праздником был праздник Кущей. Начинаясь с пятнадцатаго дня седьмого месяца, он продолжался семь дней, празднично отмечался, и восьмой день был днем отдания. Помимо богослужения и покоя, соблюдался обычай все дни праздника проводить в кущах – палатках из ветвей деревьев – в память странствования по пустыне. В прообразовательном смысле праздник кущей указывал на вселение христиан в будущем веке в Царство славы.

В седьмой (субботний) год землю должно было оставлять в покое, не возделывая ее, не собирая ее плодов, и все самопроизрастающее на ней предоставлять бедным. Исполнение этого постановления относится ко времени поселения в Земле Обетованной. Во Втор. 15:1 – 2 было повелено в субботний год прощать бедным долги.

Еврейское слово «юбилей» (йовел) происходит от глагола йавал – «течь, разноситься, раздаваться», что дает ему значение далеко разносящегося звука, производимого посредством трубы или рога: посредством этого звука возвещалось наступление седмицы седмин – пятидесятого года.

Значение и цель установления юбилейного года определяется словами десятого стиха: возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя (Лев. 25:10), то есть в юбилейный год каждый возвращал себе утраченное по каким-либо причинам право на владение земельным участком, что способствовало равенству всех членов ветхозаветной общины спасения.

В прообразовательном смысле субботний и юбилейный годы предуказывали лето всемирного искупления, когда прекратится рабство греха, человеку возвратится потерянное блаженство, когда с Пришествием на землю Искупителя мира начнется новое, благодатное царство оправдания и обновления мира и по всей земле раздастся радостный голос евангельской проповеди (см.: Ис. 11:1 – 3; Лк. 4:17 – 20). Это благодатное царство завершится Царством славы, которое будет возвещено трубным звуком Архангела (см.: 1Фес. 4:16), когда даже для неразумной природы настанет покой, утраченный ею вследствие грехопадения человека (см.: Рим. 8:19 – 21).