Поход Сарахериба в Иудею при царе Езекии

(Публичная лекция, читанная в г. Витебске 17 декабря 1876 г. в пользу Общества попечения о раненых и больных воинах)

Я имею предложить почтенному собранию небольшой очерк из древней иудейской истории. Предварительно считаю не лишним заметить, что в настоящее время научные исследования в этой области знаний необыкновенно оживились. Судьбы древней Иудеи были тесно связаны с судьбами всего древнего мира. Занимая незначительный клочок земли с небольшим населением, Иудея не имела самостоятельного политического значения; но по своему географическому положению она постоянно более или менее увлекаема была в поток мировых событий. Таким образом для того, чтобы понимать иудейскую историю необходимо обстоятельно знать историю Египта, Ассирии, Вавилона и т. д. До последнего времени по бедности находившегося в нашем распоряжении исторического материала мы имели самые туманные понятия об этих государствах. От этого еще так недавно и научная обработка истории Иудеи была почти невозможна. В настоящее время после прочтения египетских иероглифов и ассирийско-вавилонских клинообразных надписей пред нами открылся новый богатый источник сведений о древнем мире. Прочитанные памятники пролили ясный свет на деяния древних монархов, на их стремления и политические цели, и помогли объяснить многие темные места нашей библии и древних светских писателей. Благодаря этим драгоценным открытиям нынешнего века, и исследования по древней иудейской истории быстро подвинулись вперед. В настоящее время многие отделы этой истории могут быть поставлены на строго-научных началах и возбуждать в нас самый живой интерес.

Предмет моего чтения – поход ассирийского царя Санхериба в Иудею около 714-го года до P. X. Я остановился на этом предмете предпочтительно пред другими с одной стороны потому, что поход Санхериба падает на замечательный период в жизни иудеев, когда светлые и темные стороны этого народа и сложившегося у него государственного устройства обрисовываются особенно выпукло; с другой – потому, что подробности этого похода очень важны для понимания значительных отделов в священных памятниках нашей веры: не говоря об исторических книгах Ветхого Завета, около половины пророческих речей Исаии, некоторые речи Михея и несколько псалмов совершенно непонятны без этих подробностей.

Главные государства, которым мы должны будем посвятить свое внимание, это – кроме Иудеи – Египет и Ассирия. Египет принадлежал к числу могущественных государств древности. Страна, которую он занимал, была обширна, весьма плодородна и богата; население было многочисленно и трудолюбиво; войско – опытное в бою и хорошо вооруженное; науки достигли здесь высокой для того времени степени развития; памятники искусства доныне поражают нас своим величием. Но, не смотря на свою силу, Египет во внешней политике отличался замечательной умеренностью. Эта держава не мечтала подобно своим азиатским соперникам о всемирном владычестве, и заботилась только о том, чтобы сохранить в целости свои богатства. Такая умеренность объясняется частью национальным характером египтян; это был народ сосредоточенный в самом себе и меланхолически настроенный; причина последнего – некоторые темные стороны в их внутренней жизни, как-то: деление на касты, подрывавшее значение общих государственных интересов, и своеобразная религия, не дозволявшая тесной связи с другими народами. Охраняя свои владения, Египет действовал различно. В цветущие периоды своей жизни, как например во время 18-й и 19-й династий или при Нехао, он для этой цели старался занимать важные пункты, лежавшие на дорогах в его землю, в особенности Каркемиш, где была переправа чрез Евфрат. При менее благоприятных обстоятельствах он для этой же цели хлопотал о союзах с иудеями и подобными мелкими народцами, жившими на тех же дорогах, или же укреплял свои границы, в особенности знаменитый Пелузий, библейский Син.

Ассирия в противоположность Египту была державой по преимуществу воинственной; это Рим древнего востока. «Щит ратников его, говорит один иудейский пророк, обложен медью... Лес копий его волнуется... Опрометью несутся колесницы его... блеск от них как от огня, они сверкают как молния» (Наум. 2:3–4.). «Нет у него, говорит другой пророк, ни усталого, ни изнемогающего, ни один не задремлет и не заснет... стрелы его остры и луки его натянуты, копыта коней его подобны кремню и колеса его как вихрь... заревет, схватит добычу, унесет и никто не отнимет» (Ис. 5:27–29.). Недавно открытые в развалинах Ниневии памятники свидетельствуют о том же самом. На многочисленных барельефах, украшавших некогда стены ниневийских дворцов, изображается, как ассирияне совершали походы: войско разделено на полки, управляемые особыми начальниками; во главе находятся царь и тартан, т. е. главнокомандующий; солдаты одеты однообразно и вооружены мечами, копьями, луками, колчанами и щитами; при армии – боевые колесницы с серпами по бокам; не редко эти стройные полки странствуют по крутым горным местностям, или на кожаных мехах с щитом на спине переплывают реки; при этом сам царь первый подает пример терпения; не редко также эти полки осаждают крепости; при этом воины работают таранами и другими стенобитными машинами, укрываясь щитами, подкапывают стены, с лестницами бросаются на приступ. Характерно, что ассирияне почти всех богов своих наделили воинственными свойствами. Даже Istar – ассирийская Венера – называлась у них не только богиней любви, но и предводительницею армий, царицею побед, и изображалась с луком, колчаном и стрелами в руках. Но при необыкновенно блестящей военной организации своего государства ассирияне не оставляли без внимания и другие стороны жизни. Они имели довольно богатую религиозную и научную литературу. Недавно в развалинах Ниневии во дворце Ассурбанипала найдена Лэйярдом большая библиотека. В британский музей перевезено до 10 тысяч пронумерованных глиняных цилиндров и алебастровых плиток, заменявших наши книги. Содержание их касается мифологии, законоведения, истории, грамматики, астрономии и естествознания. В художественном отношении ассирияне стояли выше своих соседей и служили им образцом. Найденные памятники скульптуры поражают нас живостью и энергией фигур и старательной отделкой частностей. Вообще искусство достигло здесь такого процветания, что в некоторых отношениях может мериться с греческим.

В VIII в. до Р. Хр. в Египте и Ассирии совершились важные события. Около половины этого века в Египте при слабом фараоне Бокхорисе образовалось несколько партий, которые вели между собою кровопролитные войны, и предводители которых, утвердившись в различных городах, объявили себя независимыми. Этими раздорами в египетском государстве воспользовался эфиопский царь Сабако. Прежде Эфиопия находилась в подданстве у Египта и составляла одну из его провинций. Теперь Сабако восстал против Бокхориса, утвердился на его престоле, покорил всю страну и сделался основателем египетской эфиопской династии, которая господствовала в продолжении полустолетия. Под управлением этой династии Египет снова достиг замечательной силы. Сабако, по выражению пророка Исаии, был «властитель жестокий и свирепый» (Ис. 19:4); он держал египтян в железных руках и делал варварские набеги на своих соседей, простираясь даже до Сирии. Преемники его отличались такими же качествами. Особенно прославился третий царь из этой династии, по имени Тиргака, современник и противник занимающего нас Санхериба. По свидетельству древних,¹ он был великим завоевателем, как Сезострис и Навуходоносор, и победоносно доходил до столбов Геркулеса. На одном из египетских барельефов он представлен держащим за волосы толпу азиатских пленников и с дубиною в руке.² Тиргака был последним эфиопским царем Египта. Уже при нем представители саисской династии снова утвердились в нижнем Египте, а затем окончательно свергли ненавистное иго. В тоже время в Ассирии совершились еще более крупные события. В VIII в. до Р. Хр. эта держава быстро поднялась на степень всемирной монархии. Фул – последняя отрасль долго царствовавшего в Ассирии дома Деркетадов и затем основатель новой династии Тиглат-Пилезер и сын его Салманассар далеко распространили пределы своего государства на запад. Салманассар вел уже осаду Самарии, главного города израильского царства, и Тира – главного города Финикии. Но особенно прославил Ассирию преемник Салманассара Сарукин, отец Санхериба. В сороковых годах нынешнего столетия в бедной турецкой деревне Корсабаде отрыты остатки дворца этого великого государя. Надписи, которые найдены в этом дворце и затем при дальнейших раскопках Ниневии, значительно познакомили нас с его деятельностью. После смерти Салманассара под стенами Самарии, Сарукин стал во главе ассирийского войска, потом, победивши законных наследников и их приверженцев, утвердился и на ассирийском престоле. Он докончил дело Салманассара – овладел Самарией и вероятно Тиром. Затем спустился в филистимскую землю, и здесь после более или менее продолжительной осады взял сильную крепость Ашдод. Филистимская земля была военной колонией Египта, и Ашдод мог служить прекрасным базисом для военных действий против этой державы. Таким образом после падения этой крепости столкновение между Ассирией и Египтом сделалось неизбежным. По свидетельству памятников³ сам Сарукин не раз предпринимал поход в Египет, и одержал здесь несколько побед; но ему все-таки не удалось окончательно овладеть этой страной. Он умер оставив эту задачу в наследство своему сыну Санхерибу. Таковы были политические обстоятельства в древнем мире пред началом того события, история которого служит предметом моего чтения.

Обращаюсь теперь к Иудее. Здесь около 727 года до P. X. вступил на престол Езекия, сын и преемник Ахаза. Это – один из лучших иудейских царей. По своему направлению он был прямой противоположностью отца. Как Ахаз преклонялся пред всем чужеземным, так Езекия – пред всем национальным. Он заботился о восстановлении древне-иудейской религии и древне-иудейских нравов. Он избрал Моисеев закон своей путеводной звездой, чтобы образовать по нему жизнь свою и своею народа. Справедливый и великодушный, поэтически настроенный, кроткий и уступчивый Езекия, как кажется, наследовал свою натуру от матери, и развился под влиянием пророков и левитов. До нас дошло несколько прекрасных, написанных этим царем стихотворений. Вот одно из них, в котором он, вероятно при вступлении на престол, обнародовал программу своего правления:

Буду ходить в непорочности моего сердца

В моем доме;

Не потерплю пред моими очами

Вещи непотребной;

Я ненавижу преступное дело,

Не прилепится оно ко мне.

.................

Тайно клевещущего на ближнего своего

Изгоню,

Гордого очами и надменного сердцем

Не потерплю;

Очи мои на верных земли,

Они должны быть при мне;

Кто ходит путем непорочным,

Тот будет служить мне.

Не будет жить в моем доме

Поступающий коварно,

Говорящий ложь не останется

Пред глазами моими.

С раннего утра буду истреблять

Всех нечестивцев земли,

Чтобы искоренить из града Иеговы

Всех беззаконных (Пс. 100).⁴

При вступлении на престол – какой прекрасный манифест! Вокруг Езекии образовалась значительная партия приверженцев. Особенно близко стоял к нему, как советник и руководитель, Исаия. Этот пророк принадлежит к числу величайших личностей древней Иудеи. Он выступил с своим пророческим словом еще в последний год царствования Озии, и при вступлении Езекии на престол был уже почти 60-ти летним старцем. Но особенно усиленная деятельность его, насколько известно из дошедших до нас памятников, относится именно к езекианскому времени. Исаия в своих речах отличался от других пророков глубиною мыслей, красотою формы, возвышенностью выражения, тонкостью сравнений и ясностью пророческого созерцания. Его красноречие соединяло в себе простоту с глубиною, сжатость языка с удобопонятностью, иронию со священным величием. Другим выдающимся деятелем в духе Езекииной программы был пророк Михей, который по преимуществу ратовал против порочного поведения своих современников. Но об этом пророке нужно сказать, что книга его в историческом отношении к сожалению до настоящего времени еще недостаточно объяснена. Вообще около царя группировались пророки – эти народные учителя нравственности, левиты – охранители древней религии и прочие лучшие люди нации.

При вступлении Езекии на престол Иудея уже несколько лет находилась в вассальной зависимости от Ассирии. Езекия и его приверженцы желали поддерживать это status quo. Когда окрестные державы прислали в Иерусалим послов с предложением принять участие в союзе против Ассирии, в совете Езекии проектирован был следующий ответ: «Иегова укрепил Сион, и бедному народу Его безопасно в этом городе» (Ис. 14:32). Точно также, когда наступили затруднительные обстоятельства, пророк Исаия неоднократно говорил: «Оставаясь на месте и в покое, мы спасемся; в тишине и бездействии наша сила» (Ис. 30:15). При известных нам обстоятельствах того времени эта политика была самой лучшей. Не могло быть сомнения, что в предстоящем столкновении между Ассирией и Египтом решительный перевес должен выпасть на сторону первой. Таким образом для Иудеи отложиться от Ассирии и стать на сторону Египта значило осудить себя на разорение и гибель. Но чем ближе становилась катастрофа, тем более начинала колебаться в Иудее эта мудрая политика. Завязались переговоры с Египтом, и наконец сверх ожидания разрыв с Ассирией был объявлен. Как объяснить это?

В Иудее с давнего времени, по крайней мере с последних лет царствования Озии, пользовалась на ряду с царем огромной властью аристократия. Как могущественны были иногда иудейские князья, об этом красноречиво говорит следующий факт. Однажды, когда князья требовали смертной казни ненавистного им пророка, царь, не смотря на то, что любил и уважал его, отвечал: «вот, он в ваших руках, потому что царь вопреки вам ничего не может делать» (Иер. 38:5). Князья обыкновенно занимали важные места при дворе и в Иерусалиме, и должности судей в городах и деревнях. Имея в своих руках власть, они по большей части злоупотребляли ею: управляли своекорыстно и не заботились об интересах народа. Стоны обиженных и угнетенных редко даже доходили до царя. Могущественная придворная аристократия, всегда готовая помогать своим собратам, помогала им и здесь, так что царь или ничего не знал о злоупотреблениях, или знал очень мало. Во главе этой аристократии обыкновенно стоял начальник царского дворца, который был в Иудее тоже, что major domus у Меровингов. Он считался вторым по царе, но нередко был могущественнее самого царя. Случалось, что царь только носил корону и титул, а начальник дворца заведовал всеми делами государства. Подобная аристократия была в Иудее и при Езекии. Пророк Исаия чрезвычайно мрачными чертами описывает самовластие и злоупотребления современных князей. Они не признают над собою высшей власти, так что царь не царствует над ними (33:1.); все они – законопреступники и сообщники воров; любят подарки и не судят бедных (5:8, 11, 12); присоединяют дом к дому и поле к полю, так что другим не остается места; с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгорячают себя вином под звуки цитры и гуслей, тимпана и свирели (5:8, 11, 12). Особенно горько жаловался пророк на княжеских жен и дочерей. «Женщины, говорил он, господствуют над народом моим; дочери Сиона надменны и ходят, подняв шею и обольщая взорами, выступают величавою поступью и гремят цепочками на ногах, увешивают себя серьгами, ожерельями, звездочками, луночками, сосудцами с духами, привесками волшебными» и проч. (3:12, 16–23). Езекия вместе со своими ближайшими советниками, как видно из прочитанного мною псалма, предпринял было борьбу с этой аристократией, но борьба, как оказалось, была не по силам. От того все царствование Езекии полно противоречий. При правдивом и добром государе страна страдает от неправосудия, от притеснений всякого рода и вопиющего грабежа. При энергичных реформах в пользу национальной религии повсюду господствует культ Ваалу и Астарте и связанный с ним разврат. При желании царя и его советников поддерживать дружбу с Ассирией торжествует безумная политика за союз с Египтом.

Начальником дворца и главою аристократов при царе Езекии был самовластный и надменный Шебна. По выражению пророка Исаии, это был «гвоздь, вбитый в твердом месте, гвоздь, на котором висела вся слава дома Давидова» (Ис. 22:15, 25). Очень вероятно, что он сделался начальником дворца еще в царствование Ахаза, и, захватив в свои руки власть при этом слабом царе, удержал её за собою и во время Езекии. Шебна, поддерживаемый аристократией, сделался душой египтофильской политики. Иудейские князья так же как владетели мелких соседних с Иудеей государств всегда гораздо охотнее тянули к Египту, нежели к Ассирии: гордые аристократы и дворы не могли сносить кичливого и бесцеремонного обращения ассирийских сановников. В настоящем случае некоторые обстоятельства довольно благоприятствовали такой политике. Упомянутый мною эфиопский царь Тиргака и современный ему фараон из саисской династии, деятельно приготовлялись к борьбе с Ассирией. Это довольно важное обстоятельство. Египтяне не всегда на деле оказывали свои союзникам обещанную помощь. Теперь при серьезных военных приготовлениях, которые совершались в Египте, можно было не сомневаться, что помощь будет подана. Шебна, не колеблясь, начал заискивать пред фараоном, и открыл переговоры. Караваны, нагруженные богатыми дарами, потянулись из Иудеи по дороге в Египет.⁵ Иудейские послы появились в тогдашних столичных городах Египта Цоане и Ханесе,⁶ т. е. Танисе и Гераклеополе. Фараон обещал иудеям прислать лошадей для сформирования конницы.⁷ В то время в Иудее эти животные были очень редки; не говоря о бедных, даже богатые обыкновенно ездили на ослицах. Поэтому обещание фараона привело в восторг аристократов. Между тем среди этих переговоров и совещаний умер ассирийский царь Сарукин. Перемена правителя в Ассирии часто сопровождалась более или менее продолжительными внутренними смутами. Надежда на такие смуты после смерти Сарукина, как кажется, и решила участь Иудеи.

Пророк Исаия во время переговоров действовал с необыкновенной энергией. Он употреблял все средства красноречия и убеждения, чтобы отвратить князей от гибельной политики. Смелые изображения приближающихся бедствий, горькие насмешки над современным ослеплением, задушевные увещания потоком лились с уст вдохновенного старца; древность сохранила несколько речей его, относящихся к этому периоду времени. Вот небольшие отрывки из этих речей:

«О дети упрямые! – говорит Иегова, – делают совещания, но без Меня, заключают союз, но не по духу Моему... спускаются в Египет против Моего запрещения, чтобы подкрепить себя силою фараона, чтобы укрыться под тению Египта. Но сила фараона будет для нас стыдом, и укрытие под тению Египта бесчестием. Уже князья его в Цоане, и послы его достигают Ханеса. Но... обманутся в этом народе: не будет им успеха, ни помощи, ни пользы, а только стыд и унижение... Несут на хребтах ослов богатства свой, и на горбах верблюдов сокровища свои к народу, который не принесет им пользы. Египтяне? – пуста и ничтожна их помощь!... Так говорит Иегова: оставаясь на месте и в покое, вы спасетесь; в тишине и уповании – сила ваша. Но вы не хотите (этого), вы говорите: нет, мы на конях убежим, – за то и побежите; мы на быстрых ускачем, – за то и преследующие вас будут быстры. От одного побежит тысяча, от пяти побежите так, что остаток ваш будет как веха на вершине горы и как знамя на холме» (Ис. 30).

В другой раз на ту же тему Исаия говорил следующим образом:

«Горе тем, которые обращаются в Египет за помощью, и надеются на коней и уповают на колесницы, потому что они многочисленны, и на всадников, потому что они сильны, и не взирают на Святого Израилева и не обращаются к Иегове!... И египтяне люди, а не Бог, и кони их плоть, а не дух. Когда Иегова прострет руку Свою, споткнется и помогающий, упадет и тот, кому помогают, и все вместе погибнут» (Ис. 31).

После смерти Сарукина, военачальник которого взял филистимскую крепость Ашдод, Исаия говорил:

«Не радуйся земля Филистимская, что сокрушен жезл, который поражал тебя; потому что из змеиного рода выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон... Рыдайте ворота! войте голосом города! Распадешься ты, вся земля Филистимская; ибо от севера дым идет, и нет отсталого в полчищах их» (Ис. 14).

Еще один отрывок из речей этого времени:

«Жены беспечные! встаньте, послушайте голоса моего; дочери беззаботные! приклоните слух к моим словам. Еще несколько дней сверх года, и ужаснетесь, беспечные; ибо не будет собирания винограда и время жатвы не настанет. Содрогнитесь, беззаботные; ужаснитесь, беспечные; сбросьте одежды свои, и препояшьтесь вретищем. В грудь будут бить себя о прекрасных полях, о виноградной лозе плодовитой. На земле народа моего будут рости терны и волцы; тоже и на всех домах веселия в ликующем городе; ибо чертоги будут оставлены, шумный город будет покинут, Оерел и башня будут служить вместо пещер убежищем диких ослов и пасущихся стад» (Ис. 32:9–14).

Но все старания пророка Исаии, все эти громовые речи его остались бесплодны. Около 14 года царствования Езекии и 714 года до Р. Хр. Шебна от имени царя сделал распоряжение прекратить обычную дань ассирийскому двору, и таким образом разрыв с этой державой был объявлен.

Решительный шаг был сделан; теперь следовало расплачиваться за этот шаг. Надежда на внутренние смуты в Ассирии по случаю перемены правителя не оправдалась. Собственно не было кажется серьезных оснований и ожидать смут. На престоле Сарукина вскоре после его смерти утвердился сын его Санхериб. Это один из самых замечательных и воинственных ассирийских царей. В Британском музее хранится длиннейшая – в 480 строк – клинообразная надпись, содержащая официальный перечень его многочисленных военных предприятий. Судя по надписи, которая впрочем может быть несколько преувеличивает его успехи, некоторые из его походов были необыкновенно удачны; так например поход в Халдею ознаменовался взятием 79 больших городов и 820 малых. Слова Исаии исполнились; – действительно из змеиного рода вышел аспид, а плодом его стал летучий дракон. Санхериб, устроивши дела у себя дома, двинулся с огромной армией приблизительно в 200 тысяч человек на запад, чтобы привести в исполнение завещание своего великого отца – овладеть Египтом. По дороге в страну фараонов должно было между прочим совершиться мщение непокорной Иудее. Достигнувши Емафа и Емессы на Оронте, Санхериб со своей армией, или по крайней мере с значительной частью её, пошел, как кажется, не по обычной дороге, которая вела чрез Ливанскую равнину на север Палестины, а повернул у восточной окраины Антиливана на юг и чрез Дамаск спустился в заиорданскую землю или Галаад. Здесь он покорил несколько мелких народцев, которые еще не были в подданстве у Ассирии – кедарян, моавитян, аммонитян и под., называемых обыкновенно общим именем арабов.⁸ По принуждению, а может быть и добровольно в виду предстоящей богатой добычи, эти мелкие народцы со своими царями во главе примкнули к великой армии. Таким образом Санхериб под стенами Иерусалима имел основание хвалиться, что его свита наполнена царями подобными Езекии.⁹ У Бет-Шеана, нынешнего Скифополя, армия должна была перейти Иордан, и отсюда уже спуститься в Иудею.

Шебна и князья не унывали, напротив вели себя необыкновенно заносчиво и предавались дикому веселью. Решено было в ожидании помощи от Египта запереться в крепостях и главным образом в Иерусалиме. По распоряжению Шебны воины и народ деятельно принялись за укрепление столицы. Слабые части городской стены были исправлены, вся стена сделана гораздо выше и прилегавшие к ней дома срыты.¹⁰ Кругом древней линии укреплений была выстроена новая внешняя стена, и на ней поставлены башни.¹¹ Верхний водоем, находившийся в западной части окрестностей и снабжавший всю столицу водою, также был огражден стенами, и вода из него подземным каналом проведена в самый город.¹² Соломонов водопровод, начинавшийся у пригородного источника Етама и спускавшийся далеко на юг, был засыпан, чтобы в случае осады лишить неприятеля воды, и таким образом продолжительную осаду сделать невозможной.¹³ Наконец дом ливанского леса (тоже, что наш арсенал) был снабжен военными машинами и всякого рода оружием.¹⁴ Шебна и князья не сомневались, что Иерусалим в состоянии выдержать осаду до того времени, когда по их расчетам должна прийти помощь из Египта. Считая себя вне опасности и не беспокоясь о бедствиях страны, они проводили время в шумных увеселениях. На кровлях своих дворцов, откуда особенно в северном направлении открывался вид на очень отдаленные местности, они устраивали пиршества, и, как будто старая нетерпением скорее увидеть могучего неприятеля, высматривали его на далеком горизонте.¹⁵ Заносчивости Шебны не было границ. Он приказал даже приготовить себе гробницу на восточном склоне Сиона, где обыкновенно хоронили одних царей.¹⁶

Но крайнее безумие и самовластие князей привели наконец за собою их падение. Однажды, когда в городе совершались пиршества, а Шебна осматривал работы для своей гробницы, явился здесь пророк Исаия со словом обличения и суда.

«Что с тобою – начал он – что ты весь взошел на кровли, шума исполненный, город волнующийся, крепость ликующая?... Ныне день смятения, замешательства и попрания в долине Сионской... Адонай Иегова Саваоф призывает в этот день плакать и сетовать, остричь волоса и препоясаться вретищем. А у вас веселье и радость! Убивают волов и режут овец, едят мясо и пьют вино!... Не будет прощено вам это безумие, доколе не умрете!» Затем обратившись к Шебне, Исаия продолжал: «Что у тебя здесь, и кто у тебя здесь, что ты здесь высекаешь себе гробницу? Он высекает себе гробницу на возвышенности (Сионской), вырубает себе жилище в скале (царской)!.. Вот Иегова свергает тебя с места твоего и низлагает тебя со степени твоей... И призовет раба Своего Елиакима, сына Хелкиина, и оденет его в одежду твою, и опояшет его поясом твоим, и передаст в руки его власть твою; он будет отцом для жителей Иерусалима и для дома Иудина» (Ис. 22).

Мы не знаем определенно – близость ли страшной грозы развязала Езекии руки, или волнения недовольного князьями народа помогли ему сделать трудный шаг; но достоверно известно, что вскоре после этой речи Исаии Шебна был свергнут со своего важного поста, и на место его поставлен указанный пророком Елиаким сын Хелкиин.¹⁷ Падение аристократии в лице её представителя было отрадным событием этого времени. Теперь дела внешней политики и внутреннего управления всецело сосредоточились в руках царя и его ближайших советников, которые ясно видели настоящее положение вещей и дорожили гораздо более интересами страны и народа, чем своими собственными. Пророки неоднократно, указывая на низвержение Шебны, утешали этим народ.

«Теперь, говорили они, царь будет царствовать и над князьями, чтобы они правили по закону... невежду уже не будут называть почтенным, и о коварном не скажут, что он честный... Суд и правосудие водворятся на земле, и делом суда будет мир, и плодом правосудия – спокойствие и безопасность» (Ис. 32).

Но того, что сделано, все-таки нельзя было воротить, и Иудея должна была жестоко поплатиться за египтофильскую политику князей. Санхериб с несметными полчищами, тысячами всадников и сотнями боевых колесниц вторгся в северные пределы Иудеи, и быстро овладел всей страной. Дошедшие до нас древние памятники поразительно изображают победоносное движение армии, смятение и ужас жителей, повсеместное опустошение и разорение. В библии мы читаем: «Он пришел в Айят, перешел чрез Мигрон, в Михмаше оставил свой обоз; он прошел ущелье и ночевал в Гебе; трепещет Рама, (дрожит) Гибеат Саулов; воет голосом Бат-галлим, слышны в Лайше крики Анатота; Мадмена разбежалась, жители Гебима спешат уходить» (Ис. 10:28–31). «Дороги опустели, не стало путешествующих; земля сетует, сохнет; Сарон похож стал на пустыню» (Ис. 33:8–9). «Уцелела только дщерь Сиона, и стоит она среди запустения, как сторожка в винограднике, как шалаш на огуречном поле» (Ис. 1:8). В Санхерибовой надписи мы читаем тоже самое. «Езекия Иудейский – говорится здесь от лица ассирийского царя – не подчинился мне. У него было 44 крепости и бесконечное число городов, которые я завоевал, укрощая их гордость и смягчая их злость. Посредством огня и кровопролития, посредством осадных орудий и открытых сражений я завладел ими. Из них я вывел и взял себе в добычу 200.150 лиц обоего пола и всех возрастов, бесчисленное множество ослов, мулов, верблюдов, рогатого скота и овец. Что же касается самого царя, то я его запер в Иерусалиме, как птицу в клетке». Главной целью похода Санхериба была не Иудея, а Египет. Поэтому победоносная армия на своем пути миновала Иерусалим; – начать осаду этого сильно укрепленного города значило без нужды отдалить битву с фараоном на много месяцев, а пожалуй и на несколько лет. Санхериб, опустошив Иудею, перевел свою армию на дорогу в Египет» (Ис. 10:24, 26), и главной своей квартирой избрал Лахим¹⁸ – богатый и цветущий город¹⁹ в 10 часах пути на юго-запад от Иерусалима.

Езекия²⁰ и его советники, сознавая, что сопротивление невозможно, отправили посольство в квартиру ассириян с поручением выразить раскаяние в своем отпадении и полную покорность. Санхериб потребовал громадной военной контрибуции – 300 киккаров серебра и 30 киккаров золота, т. е. около 3,000,000, или, если принять во внимание, что в то время деньги стоили по крайней мере в 10 раз дороже, чем теперь, около 30,000,000 рубл. Такая громадная сумма наложена была на маленькую, бедную, малопроизводительную Иудею, жители которой не занимались торговлей, а обрабатывали свою каменистую почву, или пасли свои стада на тощих пастбищах. Как ни тяжела была контрибуция, Езекия и его советники не замедлили собрать нужную сумму, воспользовавшись частью сокровищницами дворца, частью сокровищницами и золотыми украшениями храма. Собранные деньги вручены были государственным сановникам, и отправлены в квартиру ассириян. По свидетельству памятников,²¹ Езекия послал притом Санхерибу чтобы еще более умилостивить его, многочисленные подарки: драгоценные камни, искусные изделия, даже жен из своего гарема и рабов обоего пола. Санхериб взял присланные миллионы и подарки; но в тоже время вопреки договору потребовал сдачи Иерусалима. Бедные иудейские сановники – «послы для мира», по выражению пророка Исаии,²² с громким плачем возвратились в Иерусалим и рассказали царю и народу о последствиях своего путешествия. Таким образом унижение и тяжелые жертвы не принесли никакой пользы. Санхериб,²³ чтобы придать вес своему требованию послал к стенам Иерусалима большой отряд войска и трех царедворцев: Рабшака – тоже, что царский виночерпий или смотритель царских погребов, Рабсариса или начальника евнухов, и Тартана. Войско и царедворцы расположились в западной части Иерусалимских окрестностей близ верхнего водоема и находившегося при нем села белильщиков – на том самом месте, где 30 лет тому назад Исаия говорил Ахазу о бедствиях, которые ассирияне должны причинить Иудее.²⁴ Расположившись станом, царедворцы позвали к себе Езекию, надеясь, что самое присутствие их и угрозы заставят его отварить ворота. Покорность Иудеи очевидно сделала их самоувереннее. Езекия вместо себя выслал к ним на внешнюю городскую стену нового начальника дворца Елиакима сына Хелкиина и двух других сановников софера и мазкира, т. е. государственного канцлера и государственного секретаря, приказав им ни в каком случае не давать решительного ответа. Характерна речь, которую сказал при этом случае ассирийский царедворец Рабшак; надменный и кичливый дух этой нации выражается в ней очень рельефно. На внешней городской стене пред началом переговоров собралось множество иудейских воинов, с нетерпением ожидавших, чем дело кончится. Рабшак с целью поколебать их мужество начал речь не на арамейском языке, на котором обыкновенно велись сношения между Ассирией и государствами, лежавшими на запад от Тигра, а на понятном для них иудейском. Он смеялся над Египтом, сравнивая его с надломленною тростью, которая, если кто обопрется на неё, ранит тому руку, глумился над иудеями, возлагавшими надежду на египетских коней, указывая, что у Езекии не найдется и двух тысяч человек, способных быть всадниками, и хулил Иегову, поставляя Его в один ряд с богами языческих народов. Елиаким и его товарищи просили Рабшака говорить по-арамейски; но он отвечал, что послан не только к царю и царедворцам, а и к народу, который во время осады должен будет терпеть голод и жажду. Затем кичливый ассириянин подошел ближе к стене, и, обращаясь к иудейским воинам, убеждал их оставить Езекию и перейти на сторону Санхериба, обещая им в этом случае пощаду и привольную жизнь в земле плена. Воины ничего не отвечали на эти убеждения, и уполномоченные, верные царскому приказанию, также молча оставили стену.

Весть о неудачных и позорных для Иудеи переговорах быстро разнеслась по всему Иерусалиму и повергла жителей в крайнее уныние. Даже князья, которые недавно так заносчиво относились к ассириянам, теперь упали духом. Когда дерзкие слова Рабшака были пересказаны Езекии, он разорвал свои царские одежды, опоясался вретищем, и в таком виде пошел в храм искать утешения в молитве. Примеру царя последовали многие из князей и народа. В знаках глубокого траура они собрались во дворе храма, приносили многочисленные жертвы и совершали другие покаянные обряды.²⁵ Обстоятельства были крайне затруднительны. Рабшак настаивал на решительном ответе, между тем воины совершенно потеряли мужество. Что, если последние, чтобы спасти свою жизнь, отворят городские ворота? В такое печальное время взоры всех были устремлены на пророка Исаию. Езекия отправил к нему посольство, состоящее из важных государственных лиц – начальника дворца, софера и старших священников, просить совета и молитвы. «День скорби и наказания и посрамления – этот день (так должны были сказать уполномоченные царя великому пророку); может быть Иегова Бог твой услышит слова Рабшака, которыми он поносил Его, и накажет за эти слова. Принеси молитву об оставшихся, которые находятся еще в живых». Исаия в это время мог уже утешить царя и народ. Когда пришли посланные Езекии, Исаия успокоил их, и приказал сказать царю именем Иеговы: «Не бойся слов, которыми поносили Меня слуги царя ассирийского; вот Я посылаю на него (моровое) поветрие, и он услышит весть, и возвратится в землю свою». Слова пророка ободрили Езекию, и на требование Рабшака был вынесен ответ, которого он никак не ожидал. Царь отказал в сдаче Иерусалима, сказав, что он надеется на Иегову, который защитит его от сильного неприятеля.

Когда получены были радостные вести о появлении чумы в ассирийском войске и о выступлении Тиргака против ассириян, пророки появились на площадях Иерусалима со словом утешения и торжества. Древность сохранила много прекрасных пророческих речей, относящихся к этому времени. Привожу небольшие отрывки из них.

Исаия говорил:

«Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили!... От грозного гласа (Иеговы) побегут народы; когда восстанет Он, рассеются племена. И будут собирать добычу их, как собирает гусеница; бросятся на неё, как бросается саранча... Сильные наши кричат на улицах; послы для мира горько плачут... Он нарушил договор, разрушил города, ни во что ставит людей... Но так говорит Иегова: ныне Я восстану, ныне поднимусь, ныне вознесусь... И будут народы, (как) горящая известь, (как) срубленный терновник, будут сожжены в огне... Глаза твои увидят царя в красоте его... Сердце твое будет (только) вспоминать об ужасах: где делавший перепись? где весивший (дань)? где осматривающий башни? Не увидишь более народа свирепого... с языком странным непонятным... Иегова судия нам, Иегова законодатель наш, Иегова царь наш; Он спасет нас» (Ис. 33).

Пророк Михей в тоже время утешал толпы сетовавшего народа такими словами:

О башня стада, холм дщери Сиона! к тебе придет и возвратится прежнее владычество!... Для чего же ты ныне так громко вопиешь? Разве нет у тебя царя? или не стало у тебя советника?... Ныне собрались против тебя многие народы и говорят: да будет она осквернена, и да наглядится око наше на Сион! Но они не знают мысли Иеговы, и не разумеют совета Его, что Он собрал их, как снопы на гумно» (Мих. 4).

Около этого времени была сказана и та возвышенная речь Исаии, которая находится в 10:5–12:6 ст. его книги. Привожу некоторые места;

«Горе Ассуру! (говорит Иегова)... Я послал его... против народа гнева Моего, дал ему повеление грабить грабежом и добывать добычу... Но он не так думает и не так мыслит сердце его... Он говорит: своею силою я сделал это и своею мудростью, потому что я умен... рука моя захватила богатства народов, как гнезда; и как забирают оставленные в них яйца, так я забрал всю землю, и никто не пошевелил крылом, не открыл рта, не пискнул... Он говорит:... Если рука моя овладела царствами идольскими, в которых кумиров было более нежели в Иерусалиме... то не сделаю ли того же с Иерусалимом и изваяниями его?... Разве величается секира пред тем, кто рубит ею? Разве гордится пила пред тем, кто двигает ею?... За то Адонай Иегова Саваоф посылает чахлость на тучных его, и между знаменитыми его возжигает пламя... Свет Израиля будет огнем и Святый его пламенем, который сожжет и пожрет терны его и волчцы его... и славный лес его и сад его от души до тела истребит, и он будет, как чахлый и умирающий. И остаток дерев леса его так будет малочислен, что дитя будет в состоянии сделать опись» (Ис. 10).

С этого времени дела быстро принимают другой оборот. Несколько ранее главная часть Санхерибовой армии, как можно заключать на основании свидетельств Геродота²⁶ и Бероза,²⁷ спустилась было в Египет, и начала осаду Пелузия. Теперь, когда в лагере появилась чума, а между тем разнеслись слухи, что эфиопский царь Тиргака, перешел к наступательным действиям, Санхериб счел за лучшее перевести свое войско и главную квартиру в местность более удаленную от египетской границы – в небольшую крепость Либну. Рабшак, Тартан и Рабсарис, возвращаясь со своим отрядом из окрестностей иудейской столицы, нашли его уже не в Лааише, а на новой квартире. Принесенное ими известие о неудаче, которую Санхериб потерпел в дипломатических сношениях с Езекией, крайне раздражила его. Он немедленно отправил грубое, ругательное письмо к иудейскому царю, снова требуя сдачи Иерусалима. Езекия впал было в уныние; но Исаия опять ободрил его, уверив, что ассирияне не бросят ни одной стрелы в святой город, и скоро с позором возвратятся в свою землю. Под влиянием этих уверений на ругательное письмо Санхериба отослан был весьма смелый ответ. Действительно, бояться было уже нечего. Появившаяся чума начала свирепствовать с необыкновенной силой, и быстро уничтожала ассирийскую армию. Очевидно было, что великий поход должен окончиться полной неудачей.

Но прежде чем ангел-истребитель окончил свое дело в лагере Санхериба, бедной Иудее суждено было перенести еще одно тяжелое горе.²⁸ Моровая зараза проникла в Иерусалим и коснулась самого царя. Езекия заболел чумою. Болезнь была мучительная и хотя, как известно, окончилась благополучно, но в первое время не представляла никакой надежды на счастливый исход. Вот как описывает сам Езекия свои думы и страдания в это время в прекрасном гимне, написанном им после выздоровления:

Я говорил: в преполовении дней моих

Я должен идти во врата преисподней;

Я лишен остатка лет моих.

Я говорил: не видеть мне спасения Иеговы

На земле живых,

Не видеть больше человека

Между живущими в мире;

Жилище мое снимается с места,

Уносится от меня, как шалаш пастушеский;

Я должен отрезать подобно ткачу жизнь мою;

Он отрежет меня от основы.

День и ночь я ждал,

Что Он пошлет мне кончину.

Я жил надеждой до утра, но подобно льву

Он сокрушал все кости мои.

Как журавль, как ласточка кричал я,

Тосковал, как голубь.

Уныло смотрели глаза мои к небу:

Иегова!... тяжко мне!... спаси меня! (Ис. 38:10–14).

Это несчастие тем ужаснее было для Иудеи, что у Езекии в то время еще не было наследника престола. Аристократия, поколебать самовластие которой стоило таких больших усилий, могла, воспользовавшись смертью бездетного царя, опять захватить правление в свои руки. В виду этого пророк Исаия однажды, когда потеряна была всякая надежда на выздоровление, пришел к Езекии и советовал ему скорее сделать распоряжение касательно престола. Тяжело было царю выслушать этот смертный приговор из уст любимого боговдохновенного советника. Но отвечая на слова пророка, он отвернулся к стене, горько заплакал и горячо молился. Бог увидел эти слезы и услышал эту молитву. По свидетельству библии, пластырь из фиговых плодов, который, нужно заметить, на востоке до настоящего времени обыкновенно употребляют как лекарство в чумных нарывах, произвел облегчение. Царь мало-помалу начал поправляться.

Нельзя определить на основании источников, сколько времени после этого события продержался Санхериб в Иудее. Вероятно – очень недолго. Чума свирепствовала с ужасной силой. По свидетельству библии в ассирийском лагере умерло до 185 тысяч человек. С жалкими остатками великой армии Санхериб должен был, отказавшись от цели похода, поспешно вернуться в свое отечество.

Египет и Иудея торжествовали. В Египте, по свидетельству Геродота в память этого события поставлена была в мемфисском храме статуя в честь фараона Сета, – вероятно представителя Саисской династии, управлявшего одновременно с Тиргакой. Статуя изображала фараона с мышью в руке, считавшеюся в древности символом истребления; на пьедестале была сделана надпись: «Кто покушается против меня, тот бойся богов!» Замечу кстати: легендарное объяснение этой статуи без сомнения лежит в основании рассказа Геродота, будто во время похода Санхериба в ассирийском лагере появилось бесчисленное множество мышей, которые перепортили луки, колчаны, щиты и стрелы, и таким образом заставили обезоруженную армию возвратиться в отечество. В Иудее пророки и левиты объясняли погибель ассириян, как дело благоволения Иеговы к избранному народу, и увековечили память об этом событии в величественных священных гимнах. Для примера привожу один из них:

Бог нам прибежище и сила

Скорый помощник в бедах.

Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля,

И горы двигнулись в сердце морей

....

(Иегова Саваоф с нами,

Бог Иакова заступник наш)

....

Бог посреди нас – не поколеблемся,

Бог помогает нам с раннего утра.

Восшумели народы, двинулись царства;

Всевышний дал глас Свой, и растаяла земля,

Иегова Саваоф с нами,

Бог Иакова заступник наш.

Идите и смотрите на дела Иеговы:

Он совершил истребление в стране (нашей)

Прекратил брани до края земли,

Сокрушил лук и переломил копье

….

Иегова Саваоф; с нами,

Бог Иакова заступник наш (Ис. 45).

Поход Санхериба сопровождался для Иудеи очень важными последствиями. С удалением великого завоевателя в пределы своего отечества окончились и те ужасы, которые переживала страна. Городские и сельские жители, во время войны частью собравшиеся в своей столице, частью искавшие защиты у соседних народов, или укрывавшиеся в горных пещерах, теперь возвратились к своему очагу, и деятельно принялись за восстановление разрушенных жилищ и возделывание земли. Богатая добыча, которую при поспешном и позорном бегстве оставили ассирияне, помогла залечить раны. Иудея очень скоро не только оправилась от погрома, но и значительно возвысилась сравнительно с прежним, и начала лучшую жизнь. Последние 15 лет царствования Езекии составляют один из самых цветущих периодов в истории этой страны. Иудейский царь после удаления Санхериба значительно расширил пределы своего государства. Есть основание думать, что он присоединил к своим владениям несколько городов, принадлежавших прежде Израильскому царству, но теперь находившихся под властью Ассирии.²⁹ Затем он восстановил прежние границы своего государства на западе, отнявши у филистимлян те земли, которыми они завладели при его отце Ахазе.³⁰ В тоже время выходцы из Симеонова колена спустились на юг в Герар, избили жившие там пастушеские племена хамитского происхождения, и поселились на их месте.³¹ Наконец в моавитской земле, при помощи оружия или дипломатии – хорошо неизвестно, поставлен был иудейский наместник.³² Слава об Езекии распространилась не только среди соседей, но и среди отдаленных государств. Окрестные народы обращались к нему как к судье для решения своих распрей, и обиженные искали у него защиты.³³ Вавилонский царь Меродах-Валадан присылал к нему посольство с богатыми дарами.³⁴ Особенно счастливо текла в последние 15 лет правления Езекии внутренняя жизнь избранного народа. Слова Исаии исполнилась: действительно в это время подданные увидели своего царя во всей «красоте его». Не встречая более помехи со стороны аристократии, Езекия мог теперь успешно приводить в исполнение свои предначертания, чтобы верные земли и ходящие путем непорочным находились в его доме и служили ему. Он приблизил к себе пророческих учеников, так что они стали называться «людьми Езекииными»,³⁵ и роздал им многие важные должности, в особенности места судей в городах и деревнях. Таким образом в стране воцарились правосудие и справедливость, а вместе с ними мир и спокойствие. Разумеется дурные люди не исчезли окончательно, но по крайней мере они были приведены в должные границы. Рука об руку с торжеством нравственных начал расцвела и священная национальная письменность. Лучшие по форме пророческие речи, многие возвышенные псалмы и поучительные притчи по своему происхождению принадлежат этой эпохе. До конца своей жизни Езекия наслаждался миром; страшные треволнения при нем не повторялись более. Неудачный поход Санхериба настолько ослабил Ассирию, что прошло около 50 лет прежде, чем она оказалась в состоянии снова взяться за исполнение своей заветной задачи – покорения Египта. Езекия, как кажется, пережил своего могучего противника. Вероятно в последние годы его царствования в Иудею пришло известие, что Санхериб во время жертвоприношения убит своими сыновьями и в Ассирии наступили смуты.

Я оканчиваю свое чтение. Представленный мною очерк наглядно показывает, какое важное политическое значение, не смотря на ничтожность своих владений и малочисленность населения, имела Иудея в древнем мире. Находясь на дороге из Азии в Африку посреди могучих соперников – Египта с одной стороны и преемственно возвышавшихся народов Месопотамии с другой, она так или иначе постоянно должна была принимать участие в мировых событиях. Представленный очерк показывает далее, как необходимо для понимания иудейской истории обстоятельное знакомство с историей древних государств, и следовательно как драгоценны для научных исследований в этой области современные открытия в развалинах Египта, Ассирии и т. п. Еще так недавно некоторые библейские критики отрицали подлинность значительных отделов из пророческих книг именно потому, что, благодаря бедности имевшихся у нас сведений по древней истории, относили их не к тем событиям, к каким следует. Наконец из этого очерка видно, какие важные в научном отношении и вместе возвышенные памятники имеем мы в нашей библии, и какие великие личности бывали деятелями в древней Иудее. Приведенные мною отрывки из пророческих речей и псалмов, составляя незаменимый исторический материал, вместе с тем могут служить образцами красноречия и поэзии для всех времен и народов; равно – очерченные мною личности Езекии и Исаии бесспорно принадлежат к числу великих не только в истории Иудеи, но и в истории всего древнего мира.

Ф. Покровский