257 Проповедь Августина в ряду его прочих толкований на Пс.115:2

Как и в других проповедях блаженного Августина, рассматривающих Пс.115:2 («Всякий человек лжец»), в проповеди 257 Августин толкует этот стих как констатацию падшего состояния человеческой природы, преодолеваемого только благодатью. Особенность проповеди 257 в том, что в качестве примера лживости и правдивости приводятся поступки одного и того же человека – апостола Петра – говорящего то от себя, то по внушению свыше (Мф.16:16–23).

Проповедь 257 Августина Гиппонского издается в связи с обстоятельствами и временем ее произнесения (воскресенье, восьмой день по Пасхе) как одна из пасхальных проповедей. В этом аспекте она рассмотрена Сюзанной Пок, подготовившей ее последнее критическое издание в 115-м томе Sources chrétiennes и описавшей ее место в литургическом контексте¹. В нижеследующем очерке мы рассмотрим экзететическое содержание этой короткой гомилии Августина.

Проповедь 257 – лишь одна из нескольких, в которых уделено особое внимание толкованию этого стиха Пс.115:2 («Всякий человек лжец»). Этот стих у Августина неоднократно становился предметом рассуждения. Места из проповедей Августина, где Пс.115:2 подвергается специальному рассмотрению, привел И. Франсен в своем комментарии к фрагменту проповеди, которому в корпусе Августина был поначалу присвоен номер 28А². Среди этих мест – проповеди 81. 5–6, 254. 7, 257. 2, 328. 2, а также собственно толкование на Пс.115:3.

Гиппонский епископ понимал слова Псалмопевца «всякий человек лжец» как констатацию слабости человеческой природы и отчужденности ее от истины после грехопадения. Категоричность этого высказывания не смягчается для Августина тем, что свои слова пророк сказал «в исступлении своем», то есть, как он понимает эти слова, «в тревоге, в беспокойстве»³. Наоборот, тревога и беспокойство, с точки зрения Августина, обнажают беспомощность человека, невозможность для него положиться на самого себя. Вот как комментирует Августин этот стих в толковании на Пс.115 (параграф 3), где он вкладывает эти слова в уста мучеников: «Я сказал в исступлении своем: всякий человек лжец. Исступлением он назвал страх, который испытывает человеческая немощь, когда ей грозят преследования или когда предстоит пройти через мучения и смерть. Это мы понимаем из того, что в псалме звучит голос мучеников. Исступление может иметь и другое значение: когда человек не теряет разум от страха, но когда некое божественное вдохновение овладевает его умом. Я сказал в исступлении своем: всякий человек лжец. Устрашенный, он посмотрел на свою немощь и увидел, что ему нельзя полагаться на себя. Ибо поскольку он человек, постольку он лжив, но благодатью Бога сделался правдив, иначе уступил бы натиску врагов и не сказал бы, во что уверовал, а отрекся бы. Так произошло с Петром, потому что он положился на себя и должен был понять, что на человека полагаться нельзя. А раз нельзя было полагаться на человека, значит, и на самого себя, так как он человек. И вот, в страхе своем он ясно увидел, что всякий человек лжив; ибо те, кто не истаивает от страха и не начинает лгать гонителям, стали таковыми не по собственным силам, а по дару Божьему. И потому истинно сказано: всякий человек лжец. Но правдив Бог, который сказал: Я сказал: вы боги и сыновья Вышнего все, вы же, как люди, умираете и, как один из начальников, падаете (Пс.81:7). Он утешает смиренных и наполняет их не только способностью верить в истину, но и твердостью в проповедовании ее, если они непрестанно вверяются Богу и не подражают «одному из начальников», дьяволу, который в истине не устоял и пал. Ибо если всякий человек лжец, то люди настолько не будут лжецами, насколько перестанут быть людьми, потому что они будут боги и сыновья Вышнего».

В процитированном параграфе толкования на Пс.115 изложена суть того, как Августин понимал этот стих. В самом толковании на Пс.115 он не прибегает к смысловым контрастам между библейскими стихами, а сопоставляет Пс.115:2 с Пс.81:6–7 как близкие по смыслу. Однако в других случаях, когда приходилось объяснять значение стиха Пс.115:2, Августин почти всегда сталкивает его с другим, противоречащим ему по видимости стихом Писания или даже с несколькими такими стихами. Самый полный набор цитат, которым противопоставляется и с которыми сопоставлялся Пс.115:2, можно найти, как кажется, в проповеди 28А. Еще один яркий пример – проповедь 81. Здесь цитаты из Писания, запрещающие ложь, подобраны как ряд контраргументов, обращенных к воображаемому соблазнителю, который решился бы привлечь высказывание «всякий человек лжец» в качестве оправдания своей лживости:

Итак, если кто говорит тебе: «Можешь лгать, потому что написано: Всякий человек лжец», – отвечай ему: «Я не лгу, потому что написано: Уста лживые убивают душу (Прем.1:10). Не лгу, потому что написано: Ты погубишь всех, делающих беззаконие (Пс.5:7). Не лгу, потому что сказано: «Не лжесвидетельствуй» (Втор.5:20)⁴.

Но и в других случаях путь, по которому предпочитает идти Августин при толковании этого стиха, – это путь противопоставления ему мест, явно с ним не согласных.

Приведем в качестве примера проповедь 166 (после 409 г.), которую мы проанализировали в другом исследовании. Здесь стих Пс.115:2 сталкивается со стихом Послания к Ефесянам Еф.4:25 («Отложив ложь, говорите правду»)⁵. Как и в других местах, где цитируется Пс.115:2, в проповеди 166 это восклицание Псалмопевца, в понимании Августина, отражает то состояние, в котором находится падший человек, еще не обновленный благодатью. Как и во всех подобных случаях, здесь показывается, что у человека лишь один способ избавиться от лжи, присущей его падшему состоянию, – перестать быть падшим человеком и в этом смысле вообще человеком в привычном для падшего смысле слова и приобщиться к обновленной Христом природе. Человек перестает быть лжецом постольку, поскольку перестает быть падшим человеком и воспринимает обожение. В столкновении со столь категорично понятым восклицанием пророка требование апостола Павла «отложить ложь и говорить правду» приобретает (а точнее сказать, начинает явно обнаруживать) более глубокий смысл. Теперь это уже не просто моральное правило, но призыв к обновлению своей природы: ведь без такого обновления, оставаясь в своей ветхой природе, человек, как ни старался бы, останется «лжецом». Именно так, если вникнуть, и следует читать высказывание апостола Павла, в контексте выдвигаемого в четвертой главе Послания к Ефесянам (от ст. 17 и далее) требования «отложить прежний образ жизни ветхого человека» (ст. 22) и «облечься в нового человека» (ст. 24). Таким образом, проповедь 166 представляет нам случай, когда Пс.115:2 привлекается к толкованию другого места Писания, в данном случае – стиха из Послания к Ефесянам. По видимости, противоречащий высказыванию послания псаломский стих, если понять его правильно (т.е. как описание падшего, не обновленного человека), позволяет подчеркнуть некоторые не столь заметные с первого взгляда оттенки смысла толкуемого стиха Послания.

Иначе обстоит дело с проповедью 257. Здесь в центре внимания именно Пс.115:2, и вторая цитата подобрана именно в контраст этому стиху. Чтобы яснее увидеть это, рассмотрим, в каком контексте рассматривается выражение «всякий человек лжец» в проповеди 257.

Произнесена эта проповедь была в первое воскресенье по Пасхе у почитаемой в Гиппоне гробницы двадцати мучеников (так называемая Memoria sanctorum⁶), в присутствии новокрещенных.

Некоторые цитаты и воспоминания в проповеди объясняются именно этими литургическими обстоятельствами произнесения проповеди. Прежде проповеди был пропет Пс.115, обычный для этой ситуации и связанный с ней особенно двумя стихами: 1) «Я уверовал, и потому заговорил» (потому что предстояло читать Символ веры); 2) «Ценна перед Господом смерть святых его» (потому что собрание происходило у гробницы мучеников).

После пения псалма Августин, вероятно, счел необходимым особенное внимание обратить на стих 2 не только из-за важности правильного понимания этого стиха, но и ввиду того, что вскоре после этого предстояло еще читать евангельское зачало об уверении Фомы. По объяснению Августина, Фома не поверил своим соученикам, потому что боялся поверить людям, ведь «всякий человек лжец», и ему понадобилось уверение от самого Христа.

Придя таким образом к рассмотрению смысла Пс.115:2, Августин счел нужным определить основное направление, в котором этот стих должен быть понят, а точнее, то направление, в котором его осмысливать нельзя: он предупреждает слушателей о том, что нельзя использовать этот стих для оправдания своей лживости. Кто намеревается упокоиться в своей лжи, считая псаломский стих узаконением человеческой лживости, тот наталкивается на подводную скалу другого псаломского высказывания: «Ты погубишь всех говорящих ложь» (Пс.5:7). В отличие от проповеди 166, вероятно, заранее продуманной как специальное рассмотрение противоречия между двумя предварительно выбранными стихами, здесь стих Пс.115:2 задан всеми обстоятельствами как подлежащий истолкованию. Цитата Пс.5:7 приводится для того, чтобы, во-первых, усилить ожидание самой экзегезы, во-вторых, для определения ее верного направления.

Решение предлагается сразу, и оно такое же, как всегда у Августина: правда у человека от Бога, ложь от себя, от своего падшего состояния. «Если хотим быть правдивы, нужно прибегать к Господу. Его силой мы можем быть правдивы, сами по себе мы лживы». Но иллюстрация, подобранная к этому положению, особенная: приводится два случая с апостолом Петром (а не один, как в толковании на Пс.115): 1) его исповедание, в котором Петр говорил по откровению свыше, и 2) его попытка отговорить Христа от предстоящих страданий: здесь Петр говорил «как человек».

Решением противоречия между Пс.115:2 и Пс.5:7 Августин, таким образом, объясняет еще одно видимое противоречие: противоречие между двумя поступками Петра и ответом Христа на них.

Итак, проповедь 257 – один из случаев толкования Пс.115:2 при помощи другого, не согласного с ним на первый взгляд стиха. Знакомство с этой проповедью необходимо для получения полного представления о том, как понимал и толковал этот стих гиппонский Учитель. Своеобразна она именно тем, что приводит пример той «лжи», которая свойственна человеку в противоположность «истине», получаемой от Бога, взятый из жизни одного и того же человека в разных состояниях – апостола Петра.

Текст проповеди сохранился среди серии пасхальных проповедей в гомилиарии VIII в. из Флери, воспроизводящем одно из древнейших собраний августиновской гомилетики. Впервые он был издан в 5-м томе бенедиктинского издания трудов Августина в 1683 г., затем переиздан в «Латинской патрологии» Миня (Т. 38). Последнее, критическое издание – в собрании пасхальных проповедей Августина, подготовленное Сюзанной Пок (Augustin d’Hippone. Sermons pour la Paque. (SC; 116) P.338–342). С этого издания и сделан перевод.

Св. Августина, еп. Гиппонского.

Проповедь 257. Слово, произнесенное в воскресенье у гробницы святых.

1. Что в еврейском языке означает слово «Аллилуйя», на нашем языке будет «хвалите Господа». Будем же хвалить Господа нашего не только словом, но и сердцем, потому что тот, кто хвалит сердцем, хвалит словом внутреннего человека. Слово, обращенное к человеку, – это звук, слово, обращенное к Богу, – это движение души.

2. Некто сказал «в исступлении своем», как вы читали, как слышали: «Всякий человек лжив» (Пс.115:2). И вот один человек отказывался веровать, пока не прикоснется к телу Господа. Ему ложью казалась та истина, которую говорили его соученики. И мало ему было слышать истину, он хотел прикоснуться к ней. И Господь позволил ему: об этом сказано далее в Евангелии, которое будем читать после.

Но кто слышит слова «всякий человек лжец», не должен укореняться во лжи и не желать восставать из нее, пускаться в пустые рассуждения, как лживый человек, и говорить себе: «Я ведь не перестану быть человеком; значит, пока я здесь человек, я лжив; и пусть лучше я буду лжив, чем окажется лживым Писание, которое говорит: «Всякий человек лжец». Ибо если я правдив, Писание окажется лживым; но так как Писание не может быть лживым, значит, буду лживым я». В таком пустословии он, как он полагает, обретает покой, словно бы в гавани лжи, которая грозит ему крушением.

Ты надеялся упокоиться в этой, так сказать, гавани, но гляди, на какую подводную скалу ты наткнулся: «Ты погубишь всех говорящих ложь» (Пс.5:7). Значит, погубишь всех, потому что «всякий человек лжив». Но к чему нам сказаны эти слова? Чему они нас учат? Тому, что от себя мы все лживы. А если хотим быть правдивы, нужно прибегать к Господу. Его силой мы можем быть правдивы, сами по себе мы лживы.

3. Послушайте один тому пример, краткий и значительный, краткий потому, что рассказать его не долго, значительный, если взвесить его смысл. Все, что я хочу высказать, можно увидеть в Петре. Когда Петр сказал Господу Христу:

«Ты – Христос, Сын Бога Живого», что ответил ему Христос? – «Блажен ты, Симон бар-Иона, ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец мой, который на небесах» (Мф.16:16–23). Ты правду сказал, но она не от тебя. От кого же?

«Отец мой, который на небесах, открыл тебе». Блажен ты от того, что дано Богом, злосчастен только сам от себя.

После того как Господь сказал ему: «Блажен ты, ибо не плоть и кровь открыли тебе, но Отец мой, который на небесах», – после этих слов Господь начал говорить о предстоящем ему страдании и смерти. И тут же Петр говорит: «Да не будет этого с тобой, Господи!» Всякий человек лжив. Смотрите: только что Петр был правдив, и вот уже Петр лжив. Но отчего Петр был правдив? «Не плоть и кровь открыли тебе, но Отец мой, который на небесах». Отчего Петр лжив?

«Отойди от меня, сатана, ибо ты помышляешь не о Божьем, а о человеческом». Всякий человек лжив.

Итак, для того нам сказано: «Всякий человек лжив», чтобы мы бежали себя самих и стремились к Богу, который один правдив.

St Augustine’s Interpretation of Ps.115:2 and His Sermo 257 S. A. Stepantsov

In Sermo 257, as well as in the rest of his sermons considering Ps.115:2 («All men are liars»), St Augustine reads the verse as referring to the fallen state of man, which can be cured by the divine grace only. In Sermo 257 he cites as examples of «human» (i. e. fallen) lie and divinely inspired soothsaying two sentences of the same character, apostle Peter (Mt.16:16–23).

Посвящается Вольфу Московичу