Высокопреосвященнейший Антоний (Амфитеатров), Архиепископ Казанский и Свияжский. Том 1
Содержание
Отдел I (1815–1839 г.). Время от рождения до окончания курса в Киевской духовной Академии Глава I Глава II Глава III Глава IV Отдел II (1839–1859 г.). Время служения в Киеве от окончания курса, с включением Викариатства, до назначения на кафедру Смоленскую Глава V Глава VI Глава VII Глава VIII Глава IX Глава X Отдел III. Время епикопского служения в Смоленской епархии (1860–1866 г.) Глава XI Глава XII Глава XIII Глава XIV Глава XV Глава XVI Глава XVII
День памяти
Св. Царицы АЛЕКСАНДРЫ,
23 Апреля 1885 года.
Его Высокопреподобию, О. Ректору Казанской Духовной Академии, Протоиерею Александру Поликарповичу Г. Владимирскому в молитвенное поминовение в Бозе почившим Архиепископа Антония от Автора Архимандрита Сергия.
8 Октября 1885 г. Зилантов Монастырь
* * *
«Удобно есть пред Богом в день смерти «воздати человеку по делом его, и в скончании человека открытие дел его»1.
* * *
«Личность Преосвященного Антония, Архиепископа Казанского, ещё очень свежа в памяти современников, чтобы распространяться о том значении, какое она имела для Церкви и государства. Но из доступных для ведения теперешних биографических данных мы можем ознакомиться с заветными идеями этого Иepapxa, с его взглядами на многие вопросы, выдвинутые современною ему жизнью и литературою»2.
* * *
«Казанская паства в лице в Бозе почившего Архиепископа своего Антония проводила в гроб достойнейшего Архипастыря Русской Церкви, святителя духа твердого, честности неподкупной, убеждений непреклонных: сама она так чтила его при жизни, «что признавала за святого»3.
* * *
«Еже слышахом, еже видехом очима нашима и руки наши осязаша, – сие свидетельствуем и возвещаем»4.
Предисловие
В 1865–1866 г.г. находился я на службе в Смоленске, где в это время был Епископом Преосвященный Антоний до назначения его на Казанскую кафедру.
Преосв. Антоний, как бывший мой Ректор в Киевской Академии в 1857–1859 гг., и духовный мой отец по пострижению в монашество и по посвящению в сан священства и, с тем вместе, знавший меня как своего земляка по Оренбургской – нынешней Уфимской – епархии и близко знакомого с его родными в этой епархии, удостаивал меня всегда, ещё со времени моего студенчества, своего истинно-отеческого внимания и расположения.
В бытность мою уже в Смоленске преосв. Антоний при одной домашней беседе со мною высказался, между прочим, так: «Ты ведь знал лично и твердо помнишь покойного нашего Владыку Филарета, Митрополита Киевского; при тебе ведь он и скончался. По кончине его прошло вот уже восемь лет... и я чувствую и сознаю за собою большую виновность перед Почившим... Дело в том, что Владыка Филарет завещал мне написать его биографию. Поэтому, ещё года за два до своей кончины, по случаю именно болезни его, (которую он признавал предсмертною или, по крайней мере, приближающею его к кончине...) Владыка сам пожелал, чтобы я с подлинных его рассказов записывал все, хотя краткие и отрывчатые, но главные и существенные сведения о его жизни5. Эти повременные записи мои сохранились у меня все в целости. С течением времени я, по возможности, собирал и собрал очень довольно других сведений, относящихся к его жизни, из разных мест и от знавших его лиц. Наконец, подобрал я, хотя и не в строгом порядке, оставшиеся у меня после Владыки, разные бумаги и письма и пр. Но приняться, хоть бы сколько-нибудь, за самое дело составления биографии я никак до сего времени не мог. Причины этому заключались, само собою, в постоянных многосложных моих занятиях; но сказать по правде, была и есть и теперь причина другая, – это мои собственно личные отношения к дяде-Владыке. Я боюсь, что могу быть в этом деле, volens-nolens так или иначе, пристрастным... С другой стороны, я не надеюсь совладеть с этим делом ещё более потому, что с жизнью Владыки слишком тесно связана или, точнее сказать, переплетена моя собственная жизнь, начиная с самого раннего моего детства до Архиерейства. Вследствие всего этого я давно стал подумывать, чтобы поручить дело составления биографии в Бозе Почившего человеку стороннему, но такому, который бы и сам лично и хорошо знал Владыку и который бы мог выполнять свою работу при возможном непосредственном моём же участии, по крайней мере в виде наблюдения моего за ходом и характером изложения».
«И вот, теперь, – сказать в добрый час, – выбор мой падает на тебя, сказал мне преосв. Антоний. Ты живешь теперь почти что при мне, а потому всегда удобно можешь обращаться ко мне за потребными объяснениями, и я могу проверять по временам твою работу. С другой стороны, ты сам лично имеешь весьма много сведений о покойном Владыке за время жизни его собственно в Уфимской епархии из рассказов наших тамошних родных; да помню я, что Владыка Филарет в последний год своей жизни сам любил частенько рассказывать тебе, как своему земляку по Уфе, о многих фактах из своей жизни за разное былое время»6.
В конце 1866 г. преосв. Антоний перемещён был на Казанскую кафедру; я же оставался в Смоленске ещё на год, в течение которого и продолжал, начатую уже мною, работу по составлению биографии. Но как материалы в большинстве оказывались весьма неполными в разных отношениях, то по соглашению с преосв. Антонием, я всё почти лето 1867 г. употребил на поездки в разные города, где служил высокопреосв. Филарет, для собирания материалов на местах; самую же большую часть времени (почти два месяца), я провёл для этой цели в Киеве… Сам преосв. Антоний тоже озаботился собиранием биографических материалов в Казани, которые и доставил мне в Смоленск.
Между тем, вскоре же (в Сентябре 1867 г.) преосв. Антоний возымел мысль – ходатайствовать перед св. Синодом о перемещении меня в Казань на имевшуюся вакансию учителя в Семинарии, имея при этом в виду и главный предмет моей работы, дабы последняя шла успешнее и надежнее при нашем совместном жительстве в Казани. Все это так и сделалось; но самая-то работа двигалась медленно... Главная причина была собственно в личных взглядах преосв. Антония на самую задачу биографии; а эти взгляды, в свою очередь, зависели именно от того, что он как сам, по его выражению, не надеялся совладеть пером и делом, опасаясь по своей скромности и осторожности, чтобы и его личные отношения к дяде-Владыке и самые обстоятельства его собственной жизни не выдавались в биографии дяди слишком полно и рельефно, – так и мне не давал достаточной свободы овладеть предметом по своему... Во всяком случае по мере увеличения составлявшейся мною рукописи, простиравшейся уже свыше двухсот пятидесяти листов, преосв. Антоний не верил своим глазам и, как бы, не доверял и мне, что могло бы составиться такое огромное сочинение. Вследствие этого он не раз брался было исправлять по своему и сокращать моё изложение; но дело туго поддавалось его желанию и предположенному плану7. Наконец, сам я упросил преосв. Антония, чтобы он, по крайней мере, сделал то, – что он и высказал почти буквальными словами моего желания и просьбы в последних строках предисловия к своим «Заметкам о жизни высокопр. Филарета», – а именно: «Во всяком случае «Заметки» сии могут и должны служить основным материалом и, так сказать, канвою для полной биографии приснопамятного Иepapxa, для которой, быть может, теперь не приспело ещё и самое время, но которая, тем не менее, ожидается в более или менее близком будущем»8.
Извлекая в своё время из моей пространной рукописи «основной», – как выражено в предисловии преосвящ. Антония, – материал и составляя канву… и при этой работе более и глубже вникая в содержание первой, преосв. Антоний говорил не раз: «ты, однако, прав как автор, что несмотря на мои частые тебе указания, до упорства следовал своему собственному взгляду и плану. Спасибо тебе и за то, что в твоих взглядах и во всей твоей работе видна полнейшая беспристрастность, а равно и верная наблюдательность и характерная определённость. С другой стороны, я вижу и признаю теперь сам, что всё касающееся моего я невозможно было выделять из биографии дядюшки-Владыки без значительного нарушения цельности и самой характеристичности последней. Пусть же твоя рукопись так и будет, как есть, за исключением некоторых недостатков в изложении, – которые, впрочем, ты сам же несомненно признаешь и устранишь при последней обработке своего труда»9.
Наконец, в одно время, незадолго уже до своей кончины, преосв. Антоний, как бы повторяя сознаваемую им сыздавна свою виновность, что он не выполнил данного ему Влад. Филаретом завещания – составить его биографию, высказался так: «Знаешь ли, что я хочу тебе сказать?.. Выбор мой, павший на тебя во время оно, в деле составления биографии дяди-Владыки, представляется мне теперь сугубо оправдавшимся... Тогда ни ты, ни я сам не могли, конечно, предполагать, что суждено будет жить нам вместе столько лет (12 лет в одной только Казани) и притом так, что ты находился в постоянных близких отношениях ко мне, и никто другой более тебя не мог понять и определить так всесторонне качества и весь характер моей личной и служебной жизни, не минуя и самых недостатков... Кроме этих личных отношений опять ты же один мог узнать и все моё прошедшее как из составляемой тобою биографии Владыки Митрополита, где, – как я уже и выражался, – вся моя прежняя жизнь до Смоленска переплетена с его жизнью, – так и из моих многообразных, уяснительных для тебя, рассказов о Владыке, а нераздельно и о себе самом. Таким образом я кажется могу успокоиться, что хотя половина вины спадёт с меня перед Владыкою, если ты, даст Господь, переживёшь меня и...» – Преосвященный Антоний как-то томно взглянул на меня... и сделал паузу... «И – подсказал я, – если благословлюсь о Имени Господнем воспринять на себя, по чувству и долгу сыновнейшему, посильный труд составить биографии и собственно Вашу...» «Да! Промолвил он, – я благословляю и поручаю тебе это дело, если оно будет достойно труда… или если ты не окажешься сам подобным мне в деле составления биографии Владыки... Для тебя, впрочем, предвидятся совсем другие обстоятельства и условия... Ты уже и теперь наполовину заручился данными для успеха твоего труда... Смотри только, – не потряси, как говорится, моих костей... а веди дело так, как чувство и совесть скажут и укажут, и как Господь вразумит тебя и наставит... Сие тебе глаголю ныне, дóндеже придёт время и пора...» «Во всяком случае, тебе придётся самым законным образом многое и многое внести в будущий труд твой из рукописи по биографии дядюшки Владыки; – а потому-то и говорю тебе, что ты снимешь с меня хоть половину виновности моей перед ним... за неисполненное мною его завещание... а с этим вместе ты явишься, – в чём и дай тебе Господь успеха, – выполнителем двойственного завещания личного от меня и, преемственного через меня, от покойного Владыки Филарета».
Все эти сведения предпосылаются здесь для читающих ради собственно того, чтобы при чтении издаваемого труда не представилось кому-либо излишним многое из того, что относится собственно к жизни Высокопреосвященного Филарета, Митрополита Киевского. Между тем, со своей стороны, пишущий готов и в праве бы сказать даже больше относительно естественности и законности такого, а не иного изложения биографии в Бозе почившего Архиепископа Антония, именно в столь тесной и многосторонней связи с дядею его – высокопр. Филаретом. Впрочем, внимательное чтение всей биографии само покажет и уяснит для каждого значение сейчас сказанного.
Указания на источники и письменные и устные, какими пользовался пишущий, сделаны в самом изложении в подстрочных цитатах и объяснительных заметках.
С какой точки зрения, в смысле самого принципа, и в каком духе и характере совершаем был пишущим настоящий труд, ответом на это служат, выставленные в начале, эпиграфы, как главные тезисы всего сочинения.
Что же касается собственно фактической подлинности и истинности всего содержания, то пишущий уповает, по слову Апостола, имети благую, спослушествующую ему, совесть и правду соотвещающую, чтобы с дерзновением и неосужденно сказать, что той и другой, – и совести и правде – совосвидетельствует и сам дух, в Бозе почивших со духи праведных, приснопамятных святителей – Антония и Филарета – в схимонасех Феодосия.
С благоговением призываю на моё недостоинство и на посильный мой труд свышнее благословение сих святителей Божиих, да за их молитвами оправдается на мне хотя часть некая истины словес Апостольских: «Мню, яко, при выполнении моего пятилетнего труда, аз текох, не яко безвестно, и подвизахся в труде моём, не яко воздух бия...» (1Кор. 9:56).
В чувстве такого же благоговения смиреннейше приемлю, как знамение сего благословения, явленное уже и ныне в том, вожделеннейшем для меня духовном утешении, что настоящий посильный мой труд удостоен высокой чести – быть посвященным Августейшему Имени Её Императорского Высочества Благоверной Государыни Великой Княгини АЛЕКСАНДРЫ ПЕТРОВНЫ.
Её Высочество, по ведомым Единому токмо Господу судьбам человеческим, Сама призвана жительствовать в том именно месте – св. граде Киеве, к которому относится почти половина всего содержания, изложенного в моём труде и относящегося прямо и нераздельно к обоим, жизнеописанным в нём, в Бозе почившим святителям – Филарету и Антонию. Потому именам сих же приснопамятных святителей Божиих да восписуется и эта самая честь посвящения труда моего Августейшему Имени Той, Которая «жительствуя в Киеве, пятый уже год прикована к одру болезни, и укрепляемая токмо силою благодатной веры, со смиренною и безропотною покорностью несёт этот тяжкий страдальческий крест, по неисповедимым Судьбам Промысла возложенный на Неё»10.
Да будет же Имя Благоверной Государыни АЛЕКСАНДРЫ ПЕТРОВНЫ, от днесь, по Августейшему Её соизволению11, соединённое с именами жизнеописанных Святителей, выну присуще в их молитвенных возношениях там – в горних селениях и за их молитвами да исполняется страдальчествующая душа Её сугубою силою благодатной веры во укрепление Её сил «до конца претерпети», предопределённый Ей Свыше жребий, и в облегчение многотрудного тяжкого бремени земных телесных страданий в святом непоколебимом уповании и непреложном чаянии того, превосходящего всякую земную отраду, утешения, которое обетовано Самим Бого-Страдальцем: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы». (Мф. 11:18).
Всем, возымеющим желание и усердие прочитать с искренним вниманием издаваемый труд сей, братственно-молитвенно о Господе благожелает подобающего назидания –
«Автор»
Казань. Зилантов Успенский Монастырь.
* * *
Сир. 11: 26–27. На этот текст было сказано пишущим и надгробное слово.
Церковный Вестник 1883 г., № 48, стр. 2.
Там же 1879 г., № 45.
Об этих обстоятельствах высказался сам же преосв. Антоний в предисловии к своим «Заметкам о жизни высокопр. Филарета, митроп. Киевского», издан. 1879 г. Казань.
Эти и подобные сведения читающие встретят в самом изложении биографии при разных обстоятельствах.
Что преосв. Антоний действительно не мог или, по крайней мере, не успел и по времени и по начавшейся уже развиваться у него болезни, выработать своё собственное изложение, даже вроде предположенной лишь канвы, – свидетельствуется тем, что он отдал в самый последний год своей жизни для напечатания в Православном Собеседнике одну только первую половину своих «Заметок о жизни высокопр. Филарета» в количестве только двух с четвертью печатных листов. Эта первая половина была, – по желанию преосв. Антония, – отпечатана в большом числе брошюр для возможного распространения между желающими; вторую же половину преосв. Антоний почти что и не начинал, тем более, что и в моей то рукописи изложение не было доведено до совершенного конца за не имением некоторых материалов, для добывания которых я собирался было ещё побывать, где нужно, – и более всего обратиться к Синодальному Архиву.
См. там же, стр. 4.
Этот труд, если Господь благословит и благопоспешит, я уповаю приготовить в скором времени для напечатания отдельным изданием. На выполнение этого труда я имел честь и утешение, в бытность в С.-Петербурге в Июле 1884 г., лично получить от Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего Исидора Митрополита С.-Петербургского особое благословение с выраженным Им при этом, настоятельным и для меня священно-обязательным, желанием Его, чтобы выполнение с моей стороны последовало, возможно, скорее.
Слова эти сказаны были в Речи, произнесённой о. Протоиереем Василием Ивановичем Лебедевым – Духовником Её Императорского Высочества в домовой Церкви Её при встрече, прибывшего в г. Киев, Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича – 8-го Августа 1884 года.
Об этом Августейшем соизволении автор имел честь и утешение получить официальное уведомление от Секретаря Её Императорского Высочества – от 8 Марта сего года 1885 г. за № 44.