Из слова об образе Божием (отрывок)

Преп. Анастасию Синаиту (VII в.) принадлежат несколько слов об образе Божием. Первое из них под именем Григория Нисского помещено среди его творений. См. MPG. t. 44, col. 1327. Печатаемый здесь первый отрывок представляет, очевидно, часть второго слова. Далее предлагается здесь в переводе третье слово почти полностию (без конца только). Вслед за ним помещен еще один отрывок, неизвестно из какого слова. Настоящий отрывок, представляющий перевод с греческого (MPG. t. 89, coll. 1144–1150), надписан именем Анастасия, патриарха Антиохийского. Но от последнего не сохранилось слов об образе Божием. Содержание этого отрывка весьма близко подходит к дальнейшему 3-му слову, в котором Анастасий Синаит, ссылаясь на предыдущия слова свои об образе (см. ibid. col. 1160 CD), не только высказывает аналогичные мысли и проводит один и тот же основной предмет содержания (стремясь доказать отображение в человеке, как образе Божием, двух естеств Христа, двух воль и двух действований), но и буквально приводит выдержку из настоящего первого отрывка (ibid. coll. 1161 C – 1164 AB; ср. coll. 1148 D – 1149 ABC). Отсюда ясно, что автором этого отрывка является также Анастасий пресвитер – Синаит.

Не один какой-нибудь образ и подобие имеет в себе (человек), но и другой, и третий, и четвертый, и пятый, подлинно изображая, как бы в каком-нибудь зеркале или естественной, а не символической картине, таинство Триипостасного Божества; и не одно только это, но ясно предначертывая и вочеловечение Единого из сей самой Троицы, Бога-Слова. По образу чистого (τῆς γυμνῆς) Божества является, пожалуй, сама по себе душа (γυμνὴ ἡ ψυχή), по подобию же воплощения Слова – соединение нашей души и тела. Но возвратимся лучше снова к самому началу речи, откуда, как бы из какого источника, прежде всего исследуем, почему не создал Бог личности (ипостаси) наших прародителей и родоначальников, т.е. Адама и Евы и рожденного от них сына, по примеру остальных разумных существ, т.е. ангелов, или же, наоборот, одинаковыми с одушевленными животными, но Адама создал безвиновно (ἀναιτίως) ¹ и нерожденно, следующего же за ним человека – сына рожденным; Еву же привел в бытие ни рожденно, ни опять безвиновно, но чрез взятие или производно, как происшедшую из существа безвиновного (ἀναιτίου) Адама. И не эти ли три родоначальные главы, единосущные всему человеческому роду, являются, как думает и Мефодий, некоторым символическим образом Святой и Единосущной Троицы? Именно: безвиновный и нерожденный Адам является символом и образом безвиновного и всевиновного Вседержителя Бога и Отца; рожденный от него сын предначертывает образ рожденного Сына и Слова Божия; происшедшая же Ева изображает исходящую Ипостась Святого Духа. Посему не вдунул в нее Бог дыхание жизни, потому что она есть образ Святого Духа, Который есть дыхание и жизнь, и потому что она имела принять в себя, чрез Святого Духа, Бога – истинно сущее дыхание и жизнь всех ². Отсюда можно видеть и удивляться, почему нерожденный Адам не имеет среди людей подобного себе другого нерожденного или безвиновного, равно как и происшедшая Ева, как истинные образы нерожденного Отца и Святого Духа. Рожденный же от них сын имел всех людей, как рожденных сынов, подобными себе братьями, так как он был по образу и символическому подобию Христа, рожденного Сына, Который стал человеком, перворожденным без семени во многих братиях. Если же не так и не в этом смысле нужно понимать образ (по образу), то почему же некогда произошло не четыре, две или больше личностей (ипостасей) прародителей, имеющих, каждая в отдельности, свои личные отличительные особенности – разумею: нерожденность, рожденность и исхождение, но только три и [по тесной связи] единые? Итак, в трех ипостасях (прародителей) ты имеешь по образу и подобию символическую Троицу в единице.

Следует тебе знать и единство в Троице. А чтобы ты ясно мог уразуметь это, послушай одного из мудрецов, убеждающего тебя и говорящего: если желаешь познать Бога, прежде познай себя самого, из собственного твоего, говорит, строения, из собственного твоего состава, из того, что внутри тебя самого; углубись в себя самого; пристально вглядись, как бы в некоторое зеркало, в собственную душу; рассмотри ея строение, и ты увидишь себя самого созданным по образу и подобию Божию. Ведь сущность души твоей неизъяснима, неведома, духовна и безсмертна по образу и символическому подобию неизъяснимого, неведомого и безсмертного Бога. В самом деле, ни существа Бога, ни существа разумной души не познал никто из живших в (сем) веке людей. Животворящая, связующая и промыслительная душа управляет природою четырехстихийного тела, во образ Бога, Промыслителя всей твари, сущей на четырех концах земли и горе. Поэтому мы не знаем, в каком месте обитает Бог, но только веруем, что Он на всяком (месте). [Равным образом] мы не знаем, где обитает в теле душа, но только знаем, что в пресвятом теле она существует и действует ³.

Душа твоя имеет и (нечто) иное по образу Божию. Я разумею иносущность ея всей тварной природе. Но что удивительнее всего из того, что есть в нас по образу, так это то, что человеческий ум не в состоянии ни опровергнуть (κατασβέσαι) доказательств (τοὺς λόγους) бытия Божия, ни [объяснить] нашей психической сущности, каким образом она возникла и пришла в бытие. Но перейдем к важнейшему [в вопросе] об образе и подобии, дабы показать, согласно обещанию, единичность Божества в Троице. Какова она – это очевидно опять из того, что есть наша душа, и ея разумное слово, и мысль (ὁ νοῦς), которую Апостол назвал духом, когда увещавает нас быть святыми душею и телом, и духом (1Сол.5, 23). В самом деле, как нерожденная и безвиновная (ἀναίτιος) душа подлинно есть образ нерожденного и безвиновного Бога и Отца, так и не нерожденное разумное ея слово, от нея раждаемое неизреченно и невидимо, неизъяснимо и безстрастно, является образом рожденного Сына. Мысль же – ни безвиновна, ни рожденна, но она исходящая, всюду проникает и все назирает, и невидимо осязает по образу и подобию Всесвятого и исходящего Духа, о Котором сказано, что Дух вся испытует, и глубины Божия (1Кор.2, 10). Душа не является исходящей до тех пор, пока она находится в теле; иначе, если бы она исходила, то мы в тот же момент умирали бы. И слово наше не есть нерожденное, иначе мы были бы безсловесными и скотоподобными ⁴. Удивительнее же всех этих дивностей то, что мы имеем душу как нечто простое, равно и мысль единичную и несложную, слово же двойственное, имеющее двойное рождение, но сохраняющееся единым и нераздельным. В самом деле, слово рождается в сердце некоторым непостижимым, безтелесным рождением и остается внутри неведомым; рождается и вторым рождением, телесным – чрез уста, и тогда всеми познается, не отделяясь, однако, от родившей его души, дабы чрез два рождения нашего слова мы ясно уразумели, по некоторому образу и подобию, два рождения Бога-Слова. Ибо Оно рождено невидимо и неизъяснимо, прежде веков от Отца, и оставалось неведомым у Отца, как бы в какой душе, до тех пор, пока, как бы из некоего сердца, непорочно и безболезненно не родилось от Девы по плоти и не явилось нам телесно чрез второе рождение.

Усматривается также, как бы в каком образе и символе, в человеке, говорю, и некоторое двойное отображение действования (энергии) во образ и символ (действований) Христа. В самом деле, как Божество Его, будучи деятельно, действовало и богомужно (θεανδρικῶς) и (только) божески (θεϊκῶς) на небе, прежде образования тела, как безпредельное и неограниченное телом; так точно и душа, будучи по образу и подобию невидимого Бога-Слова, действует, с одной стороны, душемужно (ψυχανδρικῶς), т.е. душевно-телесно, во образ богомужно действующего Христа. С другой стороны, в весьма многих случаях она действует и душевно только, без содействия ей со стороны ея обиталища – тела, во образ невидимого Бога-Слова, много невидимо совершившего и совершающего на небе и на земле, чрез неограниченное Его и всемирное божественное действование. Так любовь к Богу осуществляется чрез одно только душевное действование, не нуждаясь для этого в содействии тела; подобным образом и вера есть показатель одной только психической энергии; точно также и надежда совершается одною только психическою энергией; равно как и смиренномудрие действуется и поддерживается чрез энергию души. И, вообще говоря, все необходимые [для спасения] духовные добродетели, корень и основание которых есть чистота сердца, совершаются при помощи одной только духовной энергии нашей разумной души, не нуждаясь для своего выполнения в теле. Поэтому и увечные, и больные, и неподвижные телом чрез эти добродетели, посредством душевного действования, могут благоугодить Богу. Двойственность нашей энергии в особенности обнаруживается у нас во сне. Ибо в то время, как телесные чувства как бы замирают и почти бездействуют, духовная и разумная энергия души обходит все неусыпно и неумолчно. Иначе каким образом, отделившись от тела во время смерти, разумная душа продолжает существовать, как не чрез свою духовную, жизненную и вечно живую энергию?

Все боговдохновенное Писание, и евангельское, и апостольское учение говорят, что Бог, все наполняющий, пребывает на небесах. Посему мы знаем, что оттуда сошел (на землю) Бог-Слово, и веруем, что и опять Он восшел на небеса с плотию. Итак, если вверху (на небесах) есть божественный Свет, Отец наш небесный, и вверху Бог-Слово, Свет от Света, и вверху же в вышних и Дух Святый; то, без сомнения, по образу сей высочайшей Святой Троицы и мы в более возвышенном месте имеем весь свет тела, и слово, и дыхание ноздрей, смежно и совокупно соединенные в нашей голове, и оттуда, как бы из некоего высокого неба, эта тройственная полнота управляет и освещает мир тела.