Речь при выборе судей Белорусской губернии
Что есть законодатель Бог: доказывают законодатели Государи. Ибо от кого они получили право почти над совестями и сердцами, как не от того, которой один судит помышлениям человеческим; один имеет право на всю преданность сердец человеческих. От кого? Как не от Бога, коего промысл сплел господоначалия венец, сию видимую эмблему своего невидимого божества. Что есть правосудный Бог: доказывают то и законодатели, и законов блюстители, – Судии. Ибо для чего законы, для чего Судии? Да всякому свое или воздано будет, или соблюдено. А сие то и есть непреложный устав премудрости Божией и давшей всякому свое и все измеряющей числом и весом. Что есть всеведущий Бог: доказывают то или наши покушения зреть человеческое сердце, или наши свидетельства о совести другого, или наши сокровенности не столько от взора, сколько от суждения даже и превознесенных над нами. Ибо откуда бы в человеке родилось любопытство все знать; если бы он не получил сего впечатления от Всеведущего Бога, которому как всяк должен отдать ответ о своих даже мыслях; то в некое как бы себя оправдание или порадование стараемся узнать тайности и другого. Но сие предначало служит токмо к следующему краткому разговору.
По узаконениям Высочайшим предержащей власти должно избрать чиновных Судей и других блюстителей законоучрежденій. Государь ограничивает свое могущество силой закона Божия, призывая к исполнению своих законов чрез клятву пред всеведением и правосудием Божиим. И сим ограничением себя, столько прославляет Бога Всемогущего, сколько законы Его всю свою священность заемлют от сообразности с святостью закона Господня. Разнообразные изъятия или подробности доказывают мудро-благотворную внимательность Государя, но не нарушают истинны и правды единства, коим сопрягаемы и по коему судимы должны быть разнообразные состояния людей, составляющих Государство одного Царя, или лучше, единое домочадство единого Творца вселенной и всеобщего Отца. Веротерпение тем меньше есть ослаблением правосудия, чем больше оно основывается на отношении к суду сердцеведца и правосудного, и премудрого, и преблагого Бога. И дерзающий отличить себя вероисповеданием, должен отличить себя большими знамениями истины и правды. Отличное вероисповедание предполагает отличное познание Бога, убо и законов добродетели, убо и законов Государственных, яко подробнее или покровительствующих добродетель, или исследывающих порок. А по сему законы Государственные должны быть почитаемы с священной уважительностью и яко законы, и яко законы Царские, и яко законы оправдываемые соответствием правде Бога, отношением веры, и обязанностям частным больше, чем всеобщим. Всеобщий закон один даже и по нравственности, как и по естеству; но в частности, он имеет столь многочисленныя ветви и отрасли, коль многочисленны явления поступков человеческих. Блюди жизнь и будь непорочен! О! Сии всеобщие естества и нравственности законы на сколь тмочисленные разлились потоки? Кои чтоб соединить или привести к единому первоначальному роднику, сколько требуется мудрости, силы, благости и деятельности! В сем то состоит священная важность Государственного Правительства. К сему то должна устремляться мудроправимая подчиненность, споспешествуемая разностью званий, чинов, состояний, должностей, яко сторукостью.
При таковом познании, кого должно избирать для хранения Государственных законов? Того, кто сохраняет закон Божий. Презритель священного есть презритель и светского. Он отвергая награду или наказание небесное, будет на земле везде или сам себе идол, или подлый наемник, или лукавый скверностяжатель. Того, кто верен своему Государю и Государству. Верность таковая не ценится по избыточеству многовладения, ни доказывается оным. Верность таковая не ценится чином, ни предполагается чинополучением. Верность таковая не ходатайствуется родством, ни свидетельствуется наемничеством. Иначе, верность к Государю и Государству будет личина изуверия тем опаснейшая, чем многие сплотятся, дабы притворству дать вид истинны и под священной благовидностью одного совершать намерения свои к подрыву, чрез окрадываемую частность, всеобщего благоденствия. Того, кто верен ближним своим. Верность к ближним есть благотворность не испрашиваемая, но предупреждающая просьбы. Соседство есть сему наилучший свидетель. Незнакомым благотворительство может доказывать щедроподательность, а не присное и миролюбное сообращение. Враг с соседями будет враг и с законами, и тем опаснейший, чем он вооружится законами. Наконец, – кого должно избирать? Того, – кто и себя, и дом свой умеет добре править. Развратный превратит суд; ветреный опрокинет тяжесть правды; роскошный позабавится правами закона; корыстолюбивый учинит за зерцалом ставку; вздорный подстрекнет ябеду; любящий тягаться, тяжбой других до преизлиха обрадуется и так далее. Всякая Государственная должность есть яко маленький уделок от великого чертога Правления Государева. И хотя в сей уделок определяются служители, но сие уменьшение соответствует великости великого Государственного дома: однако сии по соотношению уменьшенные служители должны быть столь же верные, как и благоразумные, порученных им должностей, экономы. И как же тот может добре отправлять должность публичную, кто не умеет добре править частного своего дома!
Собрав все во едино, явствуешь, что в звание чиновно-судейское должны быть избираемы Христиане. Евангелие для истины по всем отношениям человека общественного и частного, есть и светом, и законом преблагодатным. Последователь оного, есть или неизвинимый, когда носит лишь одно имя Христианина, или Богом и человеки почитаемый, когда истинно и верно ему последует. Хотя злость и злоба есть везде; но истины Евангелия в век, но истины Христианских добродетелей никогда ни подроет, ни опровергнет. И кто быв сословии сем нашем сказал о себе, что он не Христианин? К сему здесь избирательству не призываются ныне ни Могол, ни Хин, ни Японец, ни Мавр, ни Магеллон. Везде Бог. И странно, ежели бы таковые иноверцы упрекнули Христиан, что хваляся законом особенного откровения, с особенной нарочитостью оный онеправдывают. – Плод Евангельской добродетели есть истинная добродетель. Для примерной добродетели избираются подвижники. Светская добродетель (как делают различие от духовной) есть ли не основания на истинах вечности, – Евангелия, есть плод движения жизненных духов, сложения темпераментов, состояния обстоятельств и встречи случайностей, – есть нравственное ничто. Для истинной добродетели избирают или сами опытные в оной, или предусмотревшие из опытов к дальнейшим способность опытам. Все сие законно. – И добродетели воздается та честь, которую она принять гнушается от безбожных предрассудков, от слепых пристрастий, от гула непросвещенной толпы.
При нарочитом таковом избрании, чье свидетельство или посредствует, или призывается? Посредствует свидетельство Божие, кое призывается клятвенной присягой. – Подлинно везде присутствует Бог. Но Его присутствие знаменует себя более там, где возносятся к нему верные души и правые сердца, как бы объемлют оное. Вот для чего храмы Богослужения почитаются храмами Божьими; ибо в них проливаются искренние веры молитвы! Вот для чего и вернодобродетельные сердца нарицаются домом Божиим; ибо таковые всей крепостью любви и упования прилепляются Богу. А по сему и не удивительно, что или многие храмы исполнены были явно ощущения присутствия Божия; или многие праведники при молитвоприношениях видели отверстые небеса и славу Божию. Так, когда при избрании чиновников Судей присутствует свидетельство Божие, то какому должно быть свидетельству человеческому? Когда на истинной совести призывается клятвой свидетельство Божие; то обряд сей колико должен быть священный и важный? – Страшно, ежели шарик избрания соделается ударом гнева Божия за оскорбление Величества Его! Ужасно, ежели поклянутся именем Божиим или ложь, или пристрастие, или подкуп! Безбожно, ежели к священной сей присяге приступят или за обыкновение, или с небрежением, или с сожженной бесстрашием совестью!
На основании всеведения Божия утвержденная правота избрания не меньше доставляет чести избирающим, как и избираемым, – как и тем, кои по отношениям своим будут зависеть от избранных. Избирающим: ибо они и заслуги свои, и совесть свою прежде освящают в присутствии Божием, чем после избранные; и потом с доверием от Бога и Монарха приступают к подвигу истины и правды. Избираемые: ибо они тогда трех имеют на своей стороне свидетелей: Бога, человеков и свою совесть. Бога: коего именем клялись избиратели; человеков: сих же самих избирателей, кои достойному и достойное воздадут торжественно; а свою совесть, страшащуюся, дабы какой ни есть зазорной мнимостью не поступить против веры в Бога и доверия от своих собратий. Имеющие же зависеть от избранных, не с полной ли надеждой будут приходить к таковым особам, о коих честности клялось Общество Благородное; и не почтут ли себе в честь, что их начальник или Судья еще более преимуществует добродетелями, чем для опыта каковых избрали его в таковую и таковую должность.
Клянешься Богом. Но Бог праведный. О! Страшно впасть в руки разгневанного правосудия Божия. Не было опытов, чтобы имени Божия призывание в торжественную лжу оставалось без явного наказания. И закон, и совесть для сего то предписывают, внушают: Да не клянешься именем Господа Бога твоего всуе.
В присутствии Бога преправедного, вообразите и присутствующего здесь Всемилостивейшего, но правосудного Государя нашего Императора Александра I. Засвидетельствуйте истину избирательной вашей совести. Се ваше сугубое достоинство и духовное, и светское! Се ваша честь и от равных вам, и от низших пред вами! Се ваша слава, и временная, и вечная. Временная: яко добросовестие ваше оправдится от всех знающих вас, – от высшего и верховного начальства. Вечная: яко есть праведный Бог, иже воздаст комуждо по верной непорочности его души и чистоте его сердца.