Памяти А.С. Павлова, заслуженного профессора Московского университета (†16 августа 1898 года)

Московское Общество Любителей духовного просвещения понесло тяжелую утрату в лице своего недавно скончавшегося члена, заслуженного ординарного профессора Императорского Московского Университета, Алексея Степановича Павлова.

Уроженец далекой Сибири (сын причетника Томской епархии), А. С. Павлов родился в 1832 г. Образование он получил сперва в известной духовной школе, затем последовательно в Тобольской духовной семинарии и в Казанской Академии, где и окончил в 1858 г. курс первым магистром, получивши эту ученую степень за свое курсовое сочинение по расколу, – «О происхождении, развитии и значении в нравственной жизни раскольников учения об антихристе» (часть его была напечатана в Правосл. Собес. за 1858 г., т. II, стр. 138 и 263). 11 августа того же года, он был назначен преподавателем общей и русской церковной истории в Казанской духовной семинарии, но прослужил здесь только до 30 декабря, когда состоялось постановление местного академического Правления о перемещении его в Академию бакалавром по кафедре литургики и каноники. С января 1859 г., Алексей Степанович начал свои чтения в Академии, сразу обратившие внимание на молодого преподавателя и сделавшие его науки, дотоле не пользовавшиеся особым вниманием среди академических слушателей, одними из самых интересных и любимых. Наибольшее внимание, сам преподаватель, обращал на вторую из названных наук, а в ней преимущественно на исследование памятников древне-русского церковного права, для изучения которых особенные удобства представляла, незадолго перед тем переданная в Казанскую Академию, богатая рукописная библиотека Соловецкого монастыря. В 1863 г., по новому университетскому уставу, была открыта кафедра церковного права в Казанском университете и А. С., уже успевший к тому времени заявить себя несколькими печатными работами, был приглашен занять эту кафедру. В феврале 186І г. состоялся переход Ал. Ст-ча в университет в звании доцента, а в 1867 г., по возвращении из заграничного путешествия (куда он был командирован в 1865 г. университетом на годичный срок), он уже был сделан экстраординарным профессором. В «Ученых Записках» Казанского Университета, за время службы здесь А. С-ча, помещено им несколько работ по церковному праву и в числе их такой ценный вклад в эту науку, как «Первоначальный славяно-русский номоканон», – исследование, пролившее свет на первоначальную историю нашей славянской Кормчей. В 1869 г. А. С. Павлов перешел, в звании ординарного профессора, на кафедру церковного права в Новороссийский университет, где и прослужил около шести лет, состоя вместе с тем некоторое время деканом юридического факультета и редактируя университетские «Записки», в которых напечатал, между прочим, свой «Исторический очерк секуляризации церковных земель в России» и знаменитый «Номоканон при Большом Требнике», содержавший в себе дотоле неизвестный науке греческий текст этого памятника и сделавший имя проф. Павлова известным даже среди иностранных изследователей права греко-восточной Церкви. Из Одессы А. С. переселился в Москву, занявши здесь, с июня 1875 г., ту же университетскую кафедру церковного права, освободившуюся после смерти профессора Н. К. Соколова. На университетской службе в Москве А. С. оставался до конца своей жизни, с 1884 г. в звании заслуженного профессора, по прежнему продолжая неутомимо работать на пользу своей науки. К этому именно времени относится значительнейшая часть его ученых работ, важнейшие из которых были, – обширное собрание «Памятников древне-русского канонического права XI-XV в.», исследование о 50-й главе Кормчей и новое, от начала до конца переработанное, издание Номоканона при Б. Требнике (М. 1897). Названное издание Номоканона представляет последний, предсмертный труд почившего ученого.

В целом своем составе сорокалетняя учено-литературная деятельность А. С. Павлова (начавшаяся в 1858 г.) выразилась в длинном ряде печатных трудов, – изданий памятников, исследований и статей, доставивших имени их автора громкую известность в ученом мире и репутацию «одного из лучших знатоков канонического права в современной Европе». Только небольшая часть самых ранних его работ относится к другим областям научного знания. Таковы, его статьи: «Происхождение раскольнического учения об антихристе» (Прав. Соб. 1858 г., т. II. стр. 138 и 262, – первый печатный труд А. С-ча), «Древние русские пасхалии на осьмую тысячу лет» (там же, 1860 г., т. III, стр. 331), «Страстная неделя» и «Праздник пятидесятницы (Дух. Беседа, 1860 г., № 14), «Земское (народное общественное) направление русской духовной письменности в XVI в.» (Правосл. Собес., 1863 г., т. I, стр. 295; т. II, стр. 364) и несколько изданных им древне-русских церковно-исторических памятников (в Правосл. Собес. 1861–1864 г.) и раскольнических духовных стихов (в сборнике Варенцова, и в Летоп. русск. литер, и древн. Н. Тихонравова, 1863 г., т. V, стр. 80–84 и др.). Сюда же нужно присоединить из более позднего времени: «Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемике против латинян» (СПБ. 1878 г., стр. 4+Н210), – обширный отзыв о книге А. Попова, составленный по поручению Академии Наук и разросшийся в целое самостоятельное исследование по названному предмету, исторический очерк «О начале Галицкой и Литовской митрополии» (Русск. Обозр. 1894 г., май) и еще две-три мелких статьи. Все остальное, вышедшее из-под пера А. С. Павлова, принадлежит к области каноники и представляет или самостоятельные, высокого достоинства, ученые труды, преимущественно по разработке памятников русского церковного права, или же критические работы, вызванные чужими исследованиями, и вносящие драгоценные дополнения или поправки в их научные результаты. К числу произведений первого рода, кроме вышеназванных исследований о первоначальном славяно-русском номоканоне (напечат. в Учен. Зап. Каз. Унив. за 1869 г., прилож., стр. 1–100) и по истории секуляризации церковных земель (в Зап. Новорос. Унив., т. VII и отдельно, – Одесса 1871 г.) и кроме уже известных нам изданий Номоканона при Б. Требнике (там же, т. VIII и отдельно, – Одесса 1872 г.) и памятников древне-русского церковного права (VI т. Русск. Ист. Б-ки, СПБ. 1880), принадлежат статьи: «О Кормчей инока, – князь Вассиава Патрикеева» (Учен. Зап. Каз. Унии., 1864 г., т. I, стр. 489), «Личные отношения супругов по греко-римскому праву» (там же, 1865 г., стр. 89), «Об участии мирян в делах Церкви с точки зрения православного канонического права» (там же, 1866 г., стр. 481), «Наказной список по Стоглаву» (Зап. Новор. Унив., 1873 г., т. IX), «Отрывки греческого текста канонических ответов м-та Иоанна II (Записки Имп. Акад. Наук. 1873 г., т. XXII, прилож. № 5), «Замечательнейшие греческие рукописи канонического содержания в Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеке» (Зап. Новор. Унив., т. ХIII, стр. 144), «Книги законные, содержащие в себе, в древне-русском переводе, византийские законы земледельческие, уголовные, брачные и судебные» (Сборн. отделения русск. яз. и слов. Имп. Акад. Наук, т. ХХХVIII, № 3), «Неизданный памятник церковного права XII в.» (Ж. М. Н. Пр. 1890 г., окт.), ряд неизданных памятников византийского церковного права, напечат. в Визант. Временнике за 1894–96 г. и др. Ко второму разряду, – критических работ принадлежат статьи: об издании Обществом Любителей дух. просвещения церковных правил с толкованиями (Зап.-Новор. Унив., т. XVI прилож., Правосл. Обозр. 1876 г., т. I стр. 730; – большая часть означенных правил выходила под его редакцией), «Теория восточного папизма (Правосл. Обзор. 1879 г., т. III, стр. 476 и 734), «К вопросу о хронологическом отношении между Аристином и Зонарой, как писателями толкований на церковные правила» (Ж. М. Н. Пр., 1896, янв., стр. 172), «По поводу полемики против сенатского толкования о давности в применении к церковным землям» (Русск. Обзор. 189І г., дек.) и др. Характер критической же работы, в первоначальном своем виде, имели и печатавшиеся в Христ. Чтении за 1882–6 г., статьи о 50-й главе Кормчей, переработанные потом в целое исследование (напечат. в 5 вып. Ученых Записок Моск. Унив. и отдельно, Москва 1887 г.), имеющее весьма большую положительную ценность и увенчанное премией, подобно некоторым другим вышеназванным сочинениям А. С. Павлова. Наконец, к этому же отделу нужно причислить и все статьи, напечатанные А. С., – чем в издававшихся Обществом Любителей духовн. просвещения «Чтениях», – именно: «По поводу некоторых недоумений в науке православного церковного права» (назв. журнал за 1891 г., май-июнь), «Продолжающиеся недоумения по вопросу о восприемничестве и духовном родстве, как препятствии к браку» (там же, 1893 г., март-апр.) и «Мнимые следы католического влияния в древнейших памятниках юго-славянского и русского церковного права» (там же, 1891 г., ноябрь-декабрь и 1892 г. янв.-апр.). Первые две из этих статей тесно примыкают к названному исследованию о 50-й главе Кормчей, представляя обстоятельный и основательный ответ на возражения по одному частному вопросу проф. Бердникова, а последняя есть критический разбор книги проф. Суворова: «Следы западно-католического права в памятниках древне-русского права» (Яросл. 1888 г.). Мы не упоминаем о целом ряде других рассеянных по разным периодическим изданиям, менее значительных по объему статей А. С-ча, составление полного списка которых могло бы поставить в затруднение и самого их автора.

Характеристические черты всех указанных нами ученых трудов почившего составляет глубокое и всестороннее знакомство с предметом, взятым для исследования, в его первоисточниках, тонкость и проницательность научного анализа, не пропускающего без внимания ни одной черты и всему умеющего дать надлежащее значение, твердость и основательность научных построений, ясность и – так сказать, – кристаллическая прозрачность мысли, никогда не прячущейся в туманных неопределенностях, – всегда дышащей силой крепкого и живого убеждения. Изучая эти произведения, чувствуешь, что их автор никогда не принимался за свою литературную работу прежде, чем его мысль сложится в бесспорную для него самого научную истину, а взявшись затем за перо, он умел сделать его послушным орудием мысли. В последнем отношении его сочинения замечательны не меньше, чем по своим внутренним, собственно научным качествам; в них проявляется такое мастерство слова, которому невольно позавидуешь в наш век, когда растрепанность и небрежность фразы становятся заурядными явлениями не в одной только мелкой прессе летучих газетных листков. Ко всему сказанному нужно присоединить, что всегда, во всех ученых исследованиях А. С. Павлова, в его ученых рассуждениях, – слышится православный канонист, глубоко знакомый с чистыми основами церковного права, ставящий их для себя высшим и неизменным критерием канонической истины и всегда готовый на защиту этих основ.

Высокое достоинство ученых трудов проф. Павлова было признано, как представителями церковно-правительственной власти, неоднократно обращавшимися к его знаниям для разрешения трудных вопросов церковно-юридической практики, так и целым рядом ученых учреждений и обществ (Московская и Казанская Духовные Академии, Московское Археологическое и Юридическое Общества, Общество Ист. и древн. российских, константинопольский Ελληνικὸς φιλολογικὸς Σύλλογος и др.), избравших его своим почетным или действительным членом. К числу их принадлежит и Московское Общество Любителей духовного просвещения, разделяющее теперь со всем ученым миром скорбь об утрате своего достойнейшего члена, всегда с искренним сочувствием и вниманием следившего за симпатичной для него деятельностью этого духовно-просветительного братства. С последним почившего сближала сама преданность его своей науке, для которой Общество Любителей духовного просвещения оказало незабвенные услуги своим изданием «Правил св. апостол, св. соборов вселенских и местных, и св. отец с толкованиями» и целого ряда ученых исследований из области церковного права (проф. Н. А. Заозерского, свящ. Н. Ильинского и др.), напечатанных на страницах, издававшихся Обществом, «Чтений». В этом журнале, как мы видели, принимал участие своими учеными трудами и сам А. С. Павлов; не оставался он безучастным и к другим сторонам жизни названного Общества, посещая его ученые собрания, насколько это было возможно при его многочисленных и многосложных занятиях. Членам Общества и посетителям его упомянутых собраний, вероятно, надолго останутся в памяти те заседания, в которых появлялся покойный А. С., привлеченный интересным рефератом или докладом, и в которых, при таких обстоятельствах, нередко раздавалось его горячее, авторитетное и убежденное слово.

Рука об руку с ученой деятельностью почившего, в продолжение сорока лет, шла его профессорская деятельность, отражавшая в себе все уже известные нам черты его ученого характера. На университетской кафедре он был тем же, каким знает его и долго будет знать более обширная аудитория читателей и почитателей его учено-литературных трудов. Научная мысль, раскрываемая им пред слушателями, всегда стройно и широко обоснованная, свободно и легко находила в его изложении свою внешнюю форму, как нельзя более соответствующую своему содержанию. Его умение быть ясным и точным, при изящной стройности и какой-то художественной простоте слова, было по истине изумительно. Таким же был он и в частной ученой и дружеской беседе; он никогда не сминал фразы и не говорил кое-как, но в этом не было ни малейшей рисовки; по справедливому замечанию одного из хорошо знавших его людей, «он просто был строг к слову и говорить хуже не мог и не хотел, а проще говорить, чем говорил покойный, было трудно» (Моск. Ведом. за 21 авг. этого года, № 229).

Нам остается, в заключение, сказать несколько слов для характеристики почившего вне сферы его ученой и профессорской деятельности. При всей глубине и обилии своих специальных знаний, А. С. не был, однако, тем односторонним специалистом, для которого нет других умственных интересов за пределами его узкой специальности. Он до конца сохранил живую отзывчивость на разнообразные интересы научной мысли и эта широта умственного кругозора наложила какую-то особую печать высокой культурности на весь духовный облик почившего. Равным образом, это не был сухой педант, не желающий знать ничего, кроме своих книг и зачерствевший в постоянном обществе своих мертвых друзей, покрытых вековой пылью. Отдавши всю свою жизнь на энергичную работу ума, он не заикнулся только в этой стороне своей духовной жизни и те, кому выпало на долю ближе узнать А. С. Павлова, никогда не забудут сердечной готовности, с какой он шел навстречу всякому, имеющему нужду в его помощи, совете и указаниях. В их памяти благородный образ почившего великого деятеля родной науке навсегда сохранится, как одно из самых лучших впечатлений жизни, как одно из самых светлых и дорогих воспоминаний.