[Рецензия]: Рисслер П. Книга Даниила

Критическое исследование текста. Штутдгар и Вена. 1899

Das Buch Daniel. Textkritische Untersuchung von Paul Riessler. Stuttgart und Wien. 1899.

Сочинение автора посвящено изучению особенностей двух основных текстов кн. пр. Даниила, – греческого и еврейского и выяснению причин их образования. Совпадая в этом отношении с исследованиями других ученых, напр., Блюдау: «Александровский перевод книги Даниила и его отношение к масоретскому тексту», оно резко отличается от них в своих конечных выводах. В то время, как Блюдау усматривает в переводе LXX следы разнообразного искажения первоначального еврейского чтения и этим объясняет все особенности первого, наш автор считает его воспроизведением особого и более древнего, чем масоретский текст, оригинала. На этой почве и возникли, по его мнению, существующие уклонения перевода LXX от перевода еврейского. К подобному выводу приводят следующие соображения. Греческое (LXX) чтение еврейской части (I, II, 1–4, VIII-XII) кн. пр. Даниила совпадает в общем с чтением масоретов. Из 157 ст. 45 совпадают вполне и 89 – только отчасти. В последних и остальных встречается однако не мало таких выражений, которые не дают удовлетворительного смысла. К ним, между прочим, относятся 11 ст. VIII гл.; 2, 24–27 ст. IX; 3, 6 и 7 ст. XII. Во всех этих случаях, замечает автор, переводчику не стоило никакого труда заменить не имеющие смысла выражения чем-нибудь более понятным. Но раз он этого не делает, то мы должны допустить, что он, насколько возможно, точно стремится передать находящийся под руками оригинал, чтобы дать читателям вполне заменяющее его чтение. Поэтому, все те разночтения перевода LXX, которые не носят следов позднейшего искажения (Дан.8:16; Дан.10:6; Дан.11:13), не понимания (Дан.8:25; Дан.9:12; Дан.11:15; Дан.10:5–8–21; Дан.11:4–6 и т. п.) или стилистической свободы (Дан.8:6; Дан.11:13–17–24 и т. п.), должны быть поставлены на счет уклоняющегося от масоретского текста еврейского чтения (стр. 28–29). Из них в особую группу приходится выделить те места, в которых позднейшие еврейские и арамейские выражения масоретского текста или совсем оставлены без перевода, или же переведены не вполне удовлетворительно. Факт тем более характерный и поразительный, что LXX были более сведущи в арамейском языке, чем еврейском и потому, строго еврейским словам придавали соответствующее арамейское значение. Поэтому, естественно было бы ожидать, что все вообще позднейшие еврейские и арамейские выражения будут переведены у LXX так же хорошо, как и некоторые из них (Дан.1:3; Дан.8:7–11; Дан.11:6–17; Дан.9:4–24 и т. п.). Ho раз мы наблюдаем совершенно противоположное явление, то единственно возможное его объяснение заключается в том, что в основе перевода LXX лежит отличающийся от масоретского чтения текст (стр. 30–32). Греческий перевод, арамейской части (Дан.2:4–49; Дан.3; Дан.4; Дан.5; Дан.6; Дан.7; Дан.8) кн. пр. Даниила, уклоняется от масоретского чтения еще более, чем перевод еврейской. Большинство исследователей объясняют данное явление тем, что переводчик дал в настоящих главах простой перифраз оригинала, тот самый перифраз, который встречается в древнем таргуме. Но факты говорят совершенно иное. В действительности, в таргуме наблюдается такая педантическая точность, что переводятся каждое слово и каждый слог первоначального текста. Рабская верность букве составляет его отличительный признак. Ничего подобного не знает перевод LXX. О буквальной верности масоретскому тексту не может быть речи уже потому одному, что LXX пропускают из него целые отделы (гл. V). Допустив, что перевод LXX воспроизводит перифраз таргума, мы не в состоянии будем объяснить, почему он опускает такие места, как 32 ст. IV гл., свидетельствующий о всемогуществе истинного Бога и 22 ст. VI гл., упоминающий о спасении Даниила, посланным от Бога ангелом. Перевод LXX не может быт назван перифразом и по другим основаниям. Перифраз состоит не только в вольной передаче первоначального текста, но также и в том, что трудные для понимания места и выражения получают, чрез изменение, определенный и ясный смысл. Но в таком случае, как же назвать перифразом такие невразумительные места перевода LXX, как 40 ст. II гл.; 6 ст. V; 5, 8, 13, 26 ст. VII и многие другие? Трудно, наконец, согласиться и с объяснением особенностей греческого чтения, будто бы оно представляет переделку масоретского с целью сделать его более понятным для читателей. С таким взглядом несовместимы гл. IV-VI, более понятные и ясные в масоретской редакции, нежели греческой. Не объясненными останутся также и свойственные ей сокращения. Если последние вообще не в духе LXX, то тем более, они неуместны при том предположении, что переводчики стремились достигнуть наибольшей ясности. Единственно возможное объяснение разночтений перевода LXX заключается поэтому в том, что он воспроизводит отличный от масоретского текст. При подобном предположении становятся понятными и другие, замечаемые в нем, особенности. К ним принадлежат пропуск семи, сходных с повествованием кн. Бытия об Иосифе, мест (в масоретском тексте число их доходит до 8), отсутствие четырех ссылок на кн. Эсфирь (Есф.5:2–3; Есф.6:2–19) и далеко неточный перевод 38 персидских и арамейских выражений (в 5 ст. 11 гл,; в 29 III, в 14 и т. д.). Объяснять эти особенности произволом и незнакомством переводчика с персидским наречием значит оставлять без ответа такие неизбежные вопросы, как; почему же автор не пропустил остальные восемь мест и почѳму же другие выражения, тех же самых наречий, перевел с буквальной точностью (в 16,18 и 31 ст. II гл.; во 2 и 3 ст. III гл. и т, д.)? Несовместимо с произволом и то явление, что одно и то же выражение масоретского текста LXX передают в одном случае так, а в другом иначе (стр. 32–42). Все эти данные и приводят автора к тому заключению, что и при переводе арамейской части кн. пр. Даниила LXX, пользовались несовременным еврейским текстом, но каким то другими (стр. 42). Но если таково происхождение особенностей перевода LXX, то возникает неизбежный вопрос, что же представляет из себя современное масоретское чтение? Решая данный вопрос, автор выдает за несомненное то положение, что масоретский текст носит очевидные и ясные следы позднейшего, чем перевод LXX, изменения. «Известно, говорит он, что после войн с сирийцами, евреи сделались нетерпимее по отношению к язычникам, и все более и более, стали от них отделяться. Подобная нетерпимость сказывается, между прочим и в масоретской редакции книги пр. Даниила. В ней нет всех тех мест перевода LXX, в которых язычники представляются молящимися истинному Богу (Дан.4:30; Дан.6:26; Дан.3:34) и приводящими Ему жертвы (Дан.4:34); в ней нет упоминания и о благочестивой богоугодной жизни язычника Навуходоносора (Дан.4:34), Национальной обособленностью и исключительностью объясняется и то, что выражение 13 ст. VI гл.: «Δανιὴλ τὸν φίλον σου», возбудило соблазн и было заменено другим: «Δανιὴλ ἀπὸ τῶν υιῶν τῆς αἰχμαλωσίας τῆς Ίουδαίας». Такой же соблазн произвел рассказ о посольстве ангела к Навуходоносору с радостной вестью, a потому его и поспешили выпустить. По совершенно иным соображениям были опущены молитва и гимн III гл. В предисловии к своему комментарию на кн. пр. Даниила бл. Иероним замечает, что современные ему евреи считали их не подлинными на том основании, что три отрока не имели в огненной пещи времени восхвалить Господа. С исключением молитвы и гимна опущены были также ст. 22 и 23, а для заполнения пробела и восстановления связи было взято выражение 48 ст. «τοὺς ἂνδρας ἐκείνοος οί ἔβαλον"… За изменение масоретского текста ручается и его стиль, более элегантный, чем стиль перевода LXX. «Если из двух родственных памятников, говорит по этому поводу один ученый, язык, слог и конструкция одного плавнее, чище, глаже и упорядоченнее, чем язык, слог и конструкция другого, то первый, несомненно, возник путем переработки второго, так как невероятно, чтобы автор стал нарочно портить хороший слог предлежащего ему образца, наоборот, всего естественнее предположить, что он постарался исправить дурной язык оригинала». Сообразно с этим, мы должны признать масоретскую редакцию VI гл. кн.пр. Даниила редакцией позднейшего происхождения. Далее, по основным положениям критики параллельных мест, преимущество должно быть отдаваемо тому чтению, которое исключает полное совпадение и носит следы разнообразия. И если теперь расположение IV гл. совпадает у масоретов с расположением II, a у LXX представляет резкие особенности, то ее чтение в тексте LXX должно быть признано более древним, чем чтение в тексте еврейском (стр. 42–44).

Таковы доказательства того положения, что перевод LXX воспроизводит в кн. пр. Даниила особую от масоретского текста редакцию. Различие между чтением LXX и масоретов возникло не на почве произвольного обращения греческого переводчика с еврейским текстом, а зависит от различия оригиналов. Оригинал перевода LXX несомненно древнее оригинала, бывшего под руками у масоретов. Последний носит следы позднейшей переработки. Первоначальное, древнее чтение сохранилось в греческой редакции.