Сабурова Ксения Александровна

Родилась в 1900 г. в Санкт-Петербурге. Дочь вице-губернатора Санкт-Петербурга, обер-егермейстера императорского двора Александра Петровича Сабурова и Анны Сергеевны Сабуровой (урожд. Шереметевой), которая до замужества была фрейлиной императорского двора. Внучка графа С. Д. Шереметева, предводителя дворянства Московской губернии, члена Государственного совета, правнучка поэта П. Вяземского, правнучка крепостной актрисы Прасковьи Жемчуговой, потомок М. Ю. Лермонтова и Соломонии Сабуровой (в монашестве Софии), первой жены великого князя Василия III, заточенной в Суздальский монастырь. А. П. Сабуров был арестован в 1918 г., его дальнейшая участь неизвестна. Его дети Борис Александрович и Юрий Александрович Сабуровы арестованы вместе с Владыкой Афанасием и проходили с ним по одному делу.

Ксения Александровна была замужем за англичанином Георгом Пейджем, арестованным и высланным из России, с ним она прожила всего месяц и несколько дней. В одном из писем она писала: «Мое замужество было необыкновенным: 6 лет я была невеста. Моя мать была против этой свадьбы (он иностранец, и большая разница в летах) – мы обвенчались перед отходом поезда! Расстались мы по неожиданно сложившимся обстоятельствам, и до сих пор я не знаю, жив ли он?»⁴²⁹.

В 1938 г. Ксения Александровна была арестована, осуждена на 10 лет заключения и выслана в Казахстан⁴³⁰. О ее возвращении писал доктор М. М. Мелентьев: «Я дал дочери Анны Сергеевны телеграмму о тяжелом состоянии матери, и, о чудо, ее отпустили, и она смогла забрать мать из больницы. Вчера я был у них, в жалкой комнатушке, на окраинной улице. Люди, знавшиеся с царями, подошли к трагической черте своего существования. И ни одной жалобы, ни ропота, ни стона. А в комнате нетоплено, обеда не бывает, хлеба еще не получили. И с утра мать и дочь ничего не ели...»⁴³¹.

Ксения Александровна писала о себе: «Моя жизнь – это сплошная драма. Долго рассказывать, но сейчас скажу только, что у меня было много интересных встреч в жизни, но я никогда не могла «принадлежать себе»: я всю жизнь жила для моей матери (и братьев), а теперь тем более, когда ей 70 лет и она «калека», я не могу думать о себе. За это время были возможности устроить свою судьбу опять, но – я не считала себя свободной...»⁴³². Вскоре Анна Сергеевна умерла, не узнав о судьбе ее двух сыновей, погибших в заключении. М. М. Мелентьев весной 1953 года писал в дневнике: «На улице Менделеева – широкой и пустынной – знакомый домишко в четыре окна. Я не без волнения вошел в него после восьмилетнего перерыва. Ксения Александровна Сабурова, к которой я приехал, потеряла мать, но она достойно перенесла эту потерю. Не растерялась. Выхлопотала себе пенсию как родственница Лермонтова, в чем ей помог В. Д. Бонч-Бруевич. Правда, пенсию мизерную, в 250 рублей, но она явилась основой ее бюджета, и стала успешно прирабатывать уроками английского языка»⁴³³, распродавала семейные реликвии.

В квартире Ксении Александровны бывали известные люди: пианист К. Н. Игумнов, В. А. Солоухин, М. Л. Ростропович. Скончалась в 1984 г.

2/II–55 г.

Владимир, ул. Менделеева, д. 20

Глубокоуважаемый и дорогой Афанасий Григорьевич!

Наконец я имею возможность Вам написать. За эти одиннадцать лет, что я вернулась во Владимир, произошло много событий. В 1949 году скончалась моя дорогая мать⁴³⁴. Не знаю, дошло ли до Вас это известие, но я просила Вам сообщить об этом тогда же. О том, что мой брат Борис⁴³⁵ скончался в 1938 году, Вы, кажется, знаете? Мы наводили справки о моем брате Юрии⁴³⁶ – слухи тоже были плохие, но я еще молюсь о здравии, так как не совсем верю, что эти слухи верны.

Конечно, очень мало шансов, что он жив. – Изо всей семьи я осталась одна. Видимо, так Богу было угодно.

На днях узнала Ваш адрес и очень была рада. Мы с Марфой Уаровной⁴³⁷ (из Доброго села) посылаем Вам маленькую посылочку. Помните ли Вы ее? Она старушка 76 лет теперь. Она знала еще Вашу маму, и бывала у Вас.

В этой посылке участвовали и другие лица, уважающие Вас. Напишите, пожалуйста, что Вам нужно, т. к. сейчас посылаю, что нашлось.

Как Ваше здоровье? Хотелось бы знать о Вас. Не подали ли Вы в Москву, о своем возвращении? За последнее время люди возвращаются.

Я живу, слава Богу, хорошо. Все насущное имею. Живу одна. Работать не могу из-за слабого здоровья (сердце), но даю уроки на дому. Сейчас «в моде» английский язык, кот[орый] я знаю с детства. Шлю Вам свой сердечный привет и желаю всего хорошего.

Искренно уважающая Вас Ксения С[абурова].

Д. 5. Л. 50–50 об. Подлинник. Автограф.

Глубокоуважаемый Афанасий Григорьевич!

Простите, что я пишу Вам прежде, чем Вы пожелали дать мне свой адрес.

Но я его узнала от Вашего знакомого Петра Николаевича Савицкого, от кот[орого] я получила неожиданно письмо. Дело в том, что я справлялась о Вас в инвалидном Доме, и мне ответил Савицкий, кот[орого] я не знаю.

Как я была рада узнать, что Вы наконец свободны!

Дай Бог Вам здоровья и много лет жизни!

Хочу сообщить Вам, может быть, приятную для Вас вещь: Марфа Уаровна (из Доброго села) теперь имеет свой домик во Владимире. Ее единственный сын – Анатолий – умер (уже давно), а ей самой летом исполнится 77 лет. Она хочет сделать Вам дарственную своего домика! Правда, ее домик очень маленький, только одна комната и кухонька, но все-таки у Вас был бы свой угол. Это находится на Михайловской улице – 5 минут хода от меня (ул. Менделеева упирается в Михайловскую).

На днях мне сообщили о том, будто бы Вы собираетесь навестить Владимир – могилку Вашей матушки. Правда ли это? – Я буду просить Вас сделать мне милость и, в таком случае, навестить и меня. Вы могли бы даже у меня остановиться (с комфортом) в отдельной комнате (я ушла бы в кухню). Марфа Уаровна также предлагает Вам остановиться у нее. Где Вам больше понравится! Но, м[ожет] б[ыть], это все неправда?!

Буду ждать от Вас ответа с нетерпением!

Весна в этом году холодная. Дождь ежедневно. Сейчас все в цвету – вишни и яблони, цветет и черемуха, но любоваться приходится больше из окна; стараешься меньше выходить, только по необходимости.

Шлю Вам привет, дорогой Владыка, и жду ответа. Марфа Уаровна также низко Вам кланяется.

Искренно уважающая Вас

Ксения Сабурова. 27/V–55 г.

Д. 7. Л. 61–62 об. Подлинник. Автограф.

8/VII–55 г.

Глубокоуважаемый Афанасий Григорьевич!

Ваше письмо от 6/VI я получила только 29/VI. Очень, очень была рада и благодарю Вас. –Я справлялась в нотариальной конторе, и мне сказали, что можно сделать дарственную по доверенности. Марфа Уаровна хочет, чтоб доверенность Вы дали на мое имя – если Вы не возражаете, то желательно это оформить поскорее. Марфа Уаровна заболела – третий день лежит, а в ее возрасте все может случиться. Она очень волнуется, что дарственность еще она не совершила формально, по закону. В нотариальной конторе мне дали образец того, что Вы должны написать. Есть ли в Тутаеве нотариальная контора? Если нет, то, вероятно, есть в Ярославле, и это можно оформить там. Мне сказали, что один экземпляр они оставят у себя, а другой дадут Вам. Прошу Вас по возможности не медлить с этим, и выслать мне заказным письмом доверенность. – Получили ли Вы 100 р[ублей], кот[орые] я перевела Вам от имени Марфы Уаровны? Надеюсь, Вы чувствуете себя неплохо и отдыхаете душой и телом!? Пока пишу немного, т.к. эти дни очень мало имею времени – готовлю в институты девушек, окончивших 10 классов, к тому же болезнь М[арфы] У[аровны] тоже требует моего внимания. Бегаю к ней 2–3 раза в день. Бог даст, она поправится, но пока она очень плоха. В таком возрасте она все еще работала – окучивала свою картошку – и, вероятно, сделался прилив крови к голове – она два дня не видела, а сегодня зрение вернулось, но общая слабость сильнее. Но она все понимает, и язык говорит нормально. Была сильнейшая головная боль, но сегодня гораздо меньше болит. М[ожет] б[ыть], у нее повышенное давление – врач был, и завтра будет опять. Прошу Бога, чтоб на этот раз обошлось благополучно.

С нетерпением жду Вашего письма с доверенностью.

Искренно уважающая вас Ксения С[абурова].

Д. 8. Л. 51–51 об. Подлинник. Автограф.

2/IХ–55 г.

Глубокоуважаемый Афанасий Григорьевич!

Вчера послала Вам маленькую посылочку – надеюсь, она дойдет благополучно. Слаба была у меня упаковка, да и жиры просто в пергаменте – хоть бы не растаяли?! На почте к тому же придрались к тому, как зашито, – пришлось все пороть и перешивать, поэтому адрес съехал набок!! Конечно, всегда лучше посылать в деревянном ящике – но я не нашла такого размера, как мне надо было.

На днях мои знакомые послали Вам посылку с домашними лепешками. кот[орые] делала Мар[фа] Уар[овна]. но посылка не от нее, хотя и послана от ее имени.

Надеюсь, Вы себя чувствуете неплохо, отдыхаете. Летом все как-то легче. 9/VIII я послала Вам заказное письмо с сообщением о делах М[арфы] У[аровны] – ответа я не получила и беспокоюсь, не заболели ли Вы или, м[ожет] б[ыть], недовольны тем, как сложились обстоятельства (я говорю о домике М[арфы] У[аровны]) или просто часто писать письма Вас утомляет?

В таком случае извините, что я надоедаю.

Весь июль и половина августа я усиленно занималась, готовила в институты по английскому языку 4-х девушек, и еще 3-е занимались – из 9-го класса, кот[орые] остались на осень (переэкзаменовка). По моему предмету все прошли хорошо, но по другим предметам некоторые не набрали «очков», кот[орые] требовались, и не прошли. Очень большой конкурс, и в институты попасть трудно.

Сейчас я отдыхаю от занятий, временно. И рада этому. – Сегодня меня пригласили в кино смотреть «Княжну Мери» Лермонтова.

Погода держится хорошая, и нет той жары, кот[орая] так изнуряет. Читаю Новикова «Пушкин в изгнании». Знаете ли Вы эту книгу? Написано неплохо, но как-то туго читается –очень толстая книга. Зовут меня погостить в Москве и в Тарусе, но я «домоседка» и, вероятно, никуда не поеду. В гостях хорошо, но утомительно – дома лучше!

Желаю Вам всего хорошего, искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

P. S. Копченую рыбу надо варить, а то она невозможно жесткая! К[сения].

Д. 9. Л. 3–4 об. Подлинник. Автограф.

6/Х–55 г.

Глубокоуважаемый Афанасий Григорьевич!

Ваше письмо с извещением о получении посылочки я получила своевременно, но до сих пор не благодарила Вас. Ваши письма – это более чем радость, но очень прошу Вас, не пишите, если Вам трудно, утомительно. Главное – чтоб Вы были здоровы и благополучны; об этом молятся все, кто чтит и уважает Вас. То, что Вы пишете о себе, доказывает, что у Вас большая слабость. Есть ли в Тутаеве хорошие врачи? Разрешите мне посоветовать Вам: очень хорошо в таких случаях вливание глюкозы (внутривенное) – удивительно восстанавливает силы. Посоветуйтесь с врачами по этому поводу. Мож[ет] быть, это именно то, что Вам надо.

Очень рада сообщить Вам, что мне дали поручение – завтра перевести Вам денежный перевод (по почте) на сумму 1000 рублей. Не откажите принять эти деньги от той же М[арфы] У[аровны], кот[орая] о Вас постоянно думает и беспокоится, что Вам нужны дрова на зиму, да и вообще, деньги на все пригодятся; например, на хлопоты о переезде во Владимир и на переезд, если, с Божьей помощью, это наконец состоится. Вообще располагайте этими деньгами как Вам будет угодно.

А есть ли какой-нибудь ответ из Москвы о снятии с Вас ограничений? Очень много людей возвращаются, особенно из духовных лиц.

Третьего дня, во вторник, я была на кладбище; давно не была на могилке моей дорогой матери. (Я болела.) День был чудный, солнечный и теплый. Могилка, дорогая Вам, недалеко от мамы. Я подошла и поклонилась в землю, за Вас, Вашей Маме и мысленно перенеслась в Тутаев...

Одно время я очень плохо себя чувствовала. Что-то с сердцем было. И упадок сил. Температура 35,1, 35,3. Меня лечит хороший врач, старичок, очень опытный. С сердцем стало лучше, но температура все еще очень низкая. Но врач говорит, что это ничего. «Не обращайте на это внимания!» Прописал сначала камфару 2 раза в день, а теперь микстуру из глюкозы, брома и кофеина. И мне, конечно, получше, а то я все только лежала и ничего не могла делать. Теперь стараюсь снова быть энергичной, но желаний больше, чем сил, пока. Врач говорит, что мне надо жить спокойно и что все явления у меня больше на нервной почве, от пережитого. А порока сердца нет, и даже нет расширения.

Извините, пожалуйста, что я так много написала о своих хворях.

Желаю Вам, дорогой Владыка, всего самого хорошего, а главное – здоровья и исполнения желаний!

Благодарю Вас за Ваши святые молитвы.

Искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

Д. 9. Л. 28–29 об. Подлинник. Автограф.

5/V–56 г. Великая суббота

      Христос Воскресе!

Глубокоуважаемый и дорогой Афанасий Григорьевич! Поздравляю Вас с Светлым праздником и желаю здоровья и всякого благополучия!

Ваше поздравление получила сегодня. Очень Вас благодарю.

Несколько дней тому назад я получила Ваше письмо от 28/IV относительно М[арфы] У[аровны] и кровати. Я тотчас же передала ей. что Вы не нуждаетесь в кровати, и т. д.. так что это все улажено. (Правда, кровать уже куплена, но мы ее перепродадим, так что Вы не беспокойтесь.) А сегодня М[арфа] У[аровна] получила от Вас 2 письма (одно на эту тему, а второе к Празднику). т[ак] ч[то] она успокоилась. (Ведь она хотела сделать Вам приятное, а получилось наоборот!)

Вы пишете, дорогой Владыка, что думаете переехать из Петушков? Конечно, в Петушках, вероятно, ничего привлекательного и интересного нет. И люди там, м[ожет] б[ыть], и хорошие, но серенькие.

А я спекла куличик для Вас и весь день сегодня ждала, что за ним придут, но... никто не пришел. Завтра понесу к монашенкам его, м[ожет] б[ыть], они его как-нибудь переправят к Вам. Жаль, конечно, что не сегодня.

Как хочется Вас видеть и поговорить с Вами обо всем! Я слыхала, что Вы собираетесь сюда на Радоницу. Мне предлагают работу. Я не знаю, браться ли за это? Здесь открывается отделение «интурист», при гостинице, кот[орая] недавно выстроена. Там нуждаются в людях, знающих иностранные языки. Я знаю 2: английский и французский. Но весь вопрос для меня в том, что работать надо 24 часа, затем 2 дня отдых. Смогу ли я осилить 24 часа подряд, без сна? Здоровье мое слабое. Температура и без этого часто бывает 35,1, 35,3. А как-то и вовсе не поднялась на градуснике, осталась 34,8! Но уроков почти нет. Желательно, конечно, подработать немного. Вл[адыка] Онисим находит, что я там подойду, и советует мне попробовать. В принципе я дала согласие. Но пока я еще не поступила.

Пока желаю Вам всего хорошего.

Искренно уважающая Вас Ксения С[абурова].

P.S. 30 апреля / 13 мая день кончины моей дорогой матери. Если бы Вы нашли возможным приехать к этому дню – я была бы счастлива. Но Вам, конечно, лучше знать, Вам видней.

Д. 14. Л. 20–21 об. Подлинник. Автограф.

Глубокоуважаемый Владыко!

Поздравляю Вас с днем Вашего Ангела и шлю лучшие пожелания! Я знаю, Вы в один день c моим братом праздновали день Ангела 2/15 мая.

Вчера была память моей дорогой матери – 7 лет со дня ея кончины прошло, а мне кажется, что было недавно. У меня был Вл[адыка] Онисим и о. Петр (кладбищенский)⁴³⁸, больше никого не было, хотя я приглашала еще 4-х, но у них оказались какие-то причины, почему они не могли быть. Немного я огорчилась, но Вл[адыка] Онисим так замечательно служил панихиду, так молитвенно и красиво, что я была утешена. О. Петр тоже всегда очень внимателен к памяти моей матери, и я очень это ценю. Он отслужил и на могилке панихиду. Была также заказана обедня.

Дорогой Владыко, я и Вас очень ждала в этот день, но Вы были во Владимире на Святой, и уже не смогли приехать так скоро опять. Мне сказали, что Вас ожидают, но г. к. Вы не послали за мной, я не сочла удобным прийти и быть лишней.

Сейчас вернулась от всенощной; завтра Родительская. Когда Вы были на кладбище, был дождь. Я тоже собиралась в этот день, но из-за дождя не поехала. Мы могли бы там случайно встретиться – могилка Вашей матушки очень близко от моей мамы.

Надеюсь, мое письмо, написанное в Вел[икую] субботу, дошло до Вас?

Светлый Праздник встретила хорошо, только очень устала за Страстную неделю; температура была все время 35,1, 35,3, а как-то вовсе не поднялась на градуснике, осталась 34,8!! Вот только второй день нормальная: 36,2, 36,6. Мне сказали, надо пить виноградное вино, тогда сил будет больше. Эти дни был портвейн, м[ожет] б[ыть], от этого мне стало лучше? М[арфа] У[аровна] также поздравляет Вас с днем Ангела!

Весна холодная. Нет почти почек, т. е. есть, но очень маленькие. А семь лет тому назад уже цвели вишни и черемуха. Маму хоронили в цветах...

Шлю Вам сердечный привет и желаю здоровья!

Искренно преданная и уважающая Вас

Ксения С[абурова].

1/14 мая 1956 г.

Д. 14. Л. 76–77 об. Подлинник. Автограф.

23/Х

Глубокоуважаемый и дорогой Владыка!

Очень давно не писала Вам, но думала о Вас постоянно. Очень благодарю Вас за письмо с поздравлением с церковным Нов[ым] годом. Так приятно всегда получать Ваши письма! Благодарю Вас за внимание и память.

Хотелось бы повидать Вас и поговорить. К стыду моему, я до сих пор не навестила Вас, хотя Вы теперь и близко. Не теряю надежды осуществить это в скором будущем.

Сейчас неожиданно заболела Марфа Уаровна. У нее опять маленькое кровоизлияние, хотя она в сознании и говорит, хотя и не совсем внятно. Конечно, она лежит. Это случилось вчера. Вызывали «скорую помощь». А сегодня воскресенье, нельзя добиться врача. Буду звонить завтра утром в больницу – вызову районного врача. Сейчас была у Влад[ыки] Онисима, мы все очень огорчены болезнью М[арфы] У[аровны] – Владыка О[нисим] послал ей (через меня) просфору. Бог даст и обойдется, м[ожет] б[ыть], она и поправится. В прошлом году с ней тоже было плохо. Но обошлось благополучно. Я ей сказала, что буду писать Вам, – она просит Ваших святых молитв. И также очень Вас благодарит за письмо с поздравлением с церк[овным] нов[ым] годом.

Простите, пожалуйста, что я давно Вам не писала. Я уезжала. Вы спрашиваете, как прошла моя летняя поездка? В общем, очень хорошо. Но было и много всяких пертурбаций. Вы знали моих родных братьев, кот[орые] так и не вернулись. Есть у меня еще 2 двоюродных брата. Один из них мне очень близок – мы вместе росли. Его мать и моя мать – родные сестры. Его имя – Андрей Гудович. Его предок был известный полководец, под командованием которого была взята русскими войсками крепость Анапа, у турок. Мать Андрея – Мария Сергеевна Шереметева – моя родная тетя и крестная. Она умерла в 1945 г., за 4 года до моей матери, хотя была на 6 лет моложе мамы. В ее жизни было тоже много тяжелого. Андрей, как и я, потерял всех своих близких. Старший брат его и ст[аршая] сестра, так же как и мои братья, – без вести. А младшая сестра Мери утонула в Волге в 1940 г. Это была большая трагедия для нашей семьи – особенно для Андрея и его матери. Их мать, Мар[ия] Серг[еевна], всю ночь сидела на берегу с 2-мя маленькими внуками (дети Мери), пока ее искали в реке, с фонарями и баграми, но... так и не нашли. Только на 11-й день она всплыла и плыла по течению за пароходом, на борт которого ее выловили. Ее узнали по купальному костюму и по рукам. Лицо узнать было нельзя, оно было все содрано подводными растениями и сучками. Когда-нибудь на словах расскажу Вам подробно. А пока скажу только, что Андрей очень одинок. Смерть сестры (Мери) была для него самым тяжелым ударом в жизни. К тому же он неудачно женат. Я с ним дружила с детства и стараюсь ему помочь морально. Но он совершенно связан этой женщиной, кот[орая] ему не пара. Я боюсь, что она его угробит. Он, в 48 лет, теперь уже говорит, что он старик и что радости жизни он утерял. Жена из него «веревки вьет», а у него мягкий характер. Летом он упал в колхозе и сломал себе 2 ребра. Из-за этого я долго у него задержалась.

Искренно уважающая Вас Ксения С[абурова].

Д. 17. Л. 90–91 об. Подлинник. Автограф.

14/XI

Глубокоуважаемый и дорогой Владыка!

12-го мы схоронили Марфу Уаровну. Я послала Вам телеграмму 11 -го, а скончалась она 10-го рано утром. Болела она 1 месяц и 20 дней. Очень страдала все время: у нее нашли разрушение позвоночника (так показал рентгеновский снимок). Ей все время делали уколы, боль утоляющие. Все время своей болезни она была в памяти, разговаривала. А последнюю неделю перед кончиной ни с кем не говорила и как будто не узнавала никого, но в то же время говорила: «дайте попить» – и все время вслух читала молитвы. Заболела она в Рождество Богородицы: ходила пешком к обедне (туда и назад), и всю обедню простояла, не присаживаясь. Днем она со мной обедала, у меня, а ночью с ней сделалось плохо. Ее нашли на полу, но в сознании – она сама не могла подняться, а никого близко не было, т[ак] ч[то] пролежала она много часов... ее нашли в 1 ч[ас] дня.

Отпевали ее архиепископ Онисим и 4 священника, 1 диакон. Служба была замечательная...

Все это время (ее болезни) для меня было очень напряженное, и я немного заболела. Теперь почти совсем опять хорошо. (У меня слабое сердце, и делается дурно от малейшего волнения, а всю ответственность за здоровье и жизнь М[арфы] У[аровны] я чувствовала на себе.)

Я слыхала, что Вы собираетесь в день кончины Вашей матушки сюда, во Владимир. Мож[ет] быть, Вы пожелаете остановиться в Вашем домике?! Там переложили печку, так что тепло и уютно. Мы побелим потолок и стены, и получится как маленькая келейка. Вполне можно переночевать и отдохнуть. А я приду приготовить Вам обед. Это очень близко от меня. Сын Владыки О[нисима], Иван Серг[еевич], дал раскладную кровать, т[ак] ч[то] Вам будет вполне удобно.

Я собиралась ехать к Вам. Но если Вы приедете сюда, то здесь обо всех делах переговорим. Прошу только прислать доверенность на имя, кого Вы пожелаете, чтоб получить из банка деньги. Там 2000 (две тысячи) оставлены на Ваше имя. (Сумму можно не указывать в доверенности, а просто указать так: «Оставленный на мое имя денежный вклад Марфой Уаровной Поваляевой доверяю получить и т. д.»).

Давно я не имела от Вас писем. Как Ваше здоровье? Надеюсь, все хорошо. Берегите себя, не простужайтесь. Стало холодно. Зима наступила рано.

Шлю Вам сердечный привет. Прошу Ваших святых молитв. Искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

P.S. Извините, пожалуйста, за пачкотню в письме – что-то не пишется. Я не совсем здорова, устала.

Д. 18. Л. 115–116 об. Подлинник. Автограф.

Глубокоуважаемый и дорогой Владыка!

Я получила Ваше заказное письмо с доверенностями. Благодарю Вас.

Деньги в банке я получила: 2085 р[ублей] (две тыс[ячи] 85 р[ублей]) 85 р[ублей] это набежали проценты.

Посылаю Вам 1 тысячу и 85 р[ублей], а тысячу оставляю у себя, как Вы сказали, – 500 р[ублей] на ведение дела о наследстве, а 500 оставляю на крест и ограду, кот[орую] надо будет сделать весной. А регистрация стоит только 4 р[убля].

Вчера в соборе мне мельком сказали, что Вы желаете поместить в Вашем домике, в той половине, где жила М[арфа] У[аровна], знакомого Вам иеромонаха⁴³⁹. Это как Вам будет угодно. Для одного места там хватит, а для двух (у него, я слышала, еще дочь?) будет тесновато, но на первое время во всяком случае они там поместятся. А если покажется им тесно – подыщут себе побольше комнату. А печка там хорошая, тепло, дрова есть (немного).

Владыка, относительно Ив[ана] Серг[еевича]⁴⁴⁰ и того, что Вы мне говорили, то совершенно случайно я разговорилась с ним на днях (никого не было, мы сидели вдвоем в канцелярии Влад[ыки] Онисима), и он сам начал эту тему. Оказывается, еще при жизни М[арфы] У[аровны] Влад[ыка] О[нисим] хотел сделать пристройку к кухне М[арфы] У[аровны] и переселить туда своих квартирантов, кот[орые] им мешали. Но М[арфа] У[аровна] не захотела и согласия на это не дала. Тогда они устроили другую комбинацию и за 40 000 переселили квартирантов, освободив этим у себя в доме 2 комнаты. А для Ив[ана] Серг[еевича], напротив, жить отдельно от Владыки неудобно, для них обоих. Ив[ан] Серг[еевич] сказал, что теперь все уладилось.

Я теперь вспоминаю, что М[арфа] У[аровна] мне говорила как-то о таком плане Влад[ыки] Онис[има] – и я очень удивилась. А из Ваших слов я поняла, что Ив[ан] Серг[еевич] сам хотел «строиться» там, для себя и детей. Тогда, как я знала, что отец ему купил полдома, и он жил отдельно одно время, но это было для них обоих (с Владыкой) неудобно. Теперь он занимает низ дома отца, а квартирантке дали то помещение, где-то на Боровке.

Теперь о другом. Довольно о делах! Я тоже была очень рада видеть Вас и побеседовать. Я так давно стремилась это сделать. Но как-то мало мы поговорили! Посылаю Вам список книг моих братьев, м[ожет] б[ыть], Вам что-нибудь будет интересно, тогда прошу отметить карандашом. А список прошу вернуть, т. к. у меня второго нет. Еще посылаю 2 книжечки: Записки Нат[алии] Бор[исовны] Долгорукой⁴⁴¹ и «Московские воспоминания» моего деда Серг[ея] Дм[итриевича] Шер[еметева] (отца моей матери)⁴⁴². По прочтении прошу вернуть. Это – память для меня. Сегодня день св. Георгия Победоносца – день Ангела Юрия, моего брата. Посылаю Вам часть просфоры, кот[орую] сегодня вынимали за него (о здравии). Если бы Вы когда-нибудь, м[ожет] б[ыть] летом, посетили бы меня, я бы показала Вам все фотографии, кот[орые] сохранились: думаю, Вам было бы интересно. Еще, Владыка, с Вашего разрешения, я хотела привести Вам нашего друга – доктора Мих[аила] Мих[айловича] Мелентьева⁴⁴³. Это чудный человек, верующий и первоклассный врач-терапевт. Как раз то, что Вам нужно! Он уже пожилой, но очень живой и бодрый. Он приезжал сюда, когда болел Вл[адыка] Онисим, и Владыка остался им очень доволен. В 20-х числах Вл[адыка] Онисим поедет в Москву и на обратном пути обещал привезти Мих[аила] Мих[айловича] – Владыка Онис[им] очень был рад и нашел, что это будет очень хорошо, если М[ихаил] М[ихайлович] полечит Вас. Он будет лечить Вас на расстоянии, а первый раз он должен Вас тщательно выслушать и осмотреть. Иначе как он сможет лечить Вас? – я уверена, что доктор Вам понравится. Он хорошо знал (и даже дружил) с еписк[опом] Серафимом Чичаговым⁴⁴⁴. Знали ли Вы его? Дорогой Владыка! Пожалуйста, не отказывайтесь от моего доктора!! Разрешите мне его привести?! Он Вам поможет, я уверена, и Вы будете чувствовать себя сильнее. Ведь, по существу дела, Вы никогда не лечились!

Извините, что я так «попросту» говорю с Вами, как с близким родственником! Но Вы мне очень дороги.

Посылаю Вам еще некоторые вещи, оставшиеся после М[арфы] У[аровны]: самовар, половик, простыня, 2 полотенца, подушечка из перьев (мы ее сшили для Вас из нового сатина, кот[орый] нашли в сундучке; ее можно положить на стул. Приятнее будет, чем сидеть на жестком). Затем 6 кусков мыла и скуфейка (вероятно, она осталась после Вл[адыки] Ювеналия⁴⁴⁵, который жил у М[арфы] У[аровны]). Есть еще книги. Но некоторые в плохом виде. В сарае еще есть какие-то вещи, но мы их будем разбирать весной, там очень захламлено. А в тепле разберем.

Всего хорошего. Прошу Вашего благословения.

Искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

Д. 19. Л. 30–32 об. Подлинник. Автограф.

2/15 мая 57

Воистину Воскресе! Глубокоуважаемый и дорогой Владыка!

Поздравляю Вас с днем Вашего Ангела, желаю здоровья и всякого благополучия! Этот день мне дорог также с памятью моего брата Бориса: Вы в один день именинники. – Ваши 2 письма я получила – одно с изображением Воскресения Христова, а второе, от 6/V, кот[орое] я получила по возвращении из Москвы: меня вызвали двумя телеграммами хоронить мою хорошую знакомую, у кот[орой] я всегда останавливалась. Это событие очень меня огорчило, так мало осталось близких, а эта женщина (69 л[ет]) знала меня еще маленькой девочкой, и была мне всегда большим другом. А здесь, во Владимире, за мое отсутствие скончался еще один большой друг – врач, хирург Контор⁴⁴⁶. Я очень много видела от него внимания и участия в трудные минуты. – Эти 2 смерти подряд очень меня задели, т. е. потрясли... Вот почему я Вам не сразу ответила на пасхальное поздравление. Извините меня, пожалуйста! Сегодня весь день думаю о Вас особенно, и желаю Вам всего самого хорошего.

Ходила сегодня в нотарьяльную⁴⁴⁷ контору за документом о том, что Вы введены в наследство, но сегодня там кончили работу раньше на час ввиду какого-то совещания, и я никого не застала. Завтра пойду опять.

Ограду на могиле М[арфы] У[аровны] поставили железную. Стоила 450 р[ублей], но крест еще не готов. А теперь надо будет ее покрасить. Деньги на все это у меня есть (Ваши).

Относительно приезда Вашего знакомого иеромонаха – все будет сделано, как Вам угодно. Только прошу известить об этом меня, т. е. о его приезде. Там надо будет побелить. А на зиму еще потребуется починить трубу и купить дров. Но это только уже тогда, когда он приедет. Что касается Анны Ильиничны, о которой Вы пишете, то она прописана у монашек (м. Фаины и Вари) и живет у них. В помещении М[арфы] У[аровны] так мало места, что не знаю, где она сможет там поместиться, если там будет иеромонах. Монашки же говорят, что она им не мешает. – Я очень хотела бы лично обо всем с Вами поговорить, но вряд ли я смогу сейчас приехать: я так устала от Москвы и всяких тяжелых впечатлений, что немножко даже заболела – у меня ведь тоже слабое сердце. Этот документ, кот[орый] я, м[ожет] б[ыть], завтра получу, перешлю Вам с Варей или Шурой. У меня еще уроки не кончились, и не хочется манкировать; я уже и так много пропустила. Летом буду значительно свободнее.

3/16 мая. Вчера не закончила письмо. У меня очень болит нога, и я легла. 13/V был день кончины моей мамы, и я была на кладбище, там служили панихиду, на могиле. Вероятно, или вредный комар, или какая-нибудь мошка меня укусила, т. к. к вечеру нога сильно опухла и разболелась – я не могла на нее наступить. Сегодня 1-й день немного получше и болит меньше, но опухоль все еще держится и почему-то по всей ноге. Это тоже осложнение жизни! Но, Бог даст, скоро пройдет! 13/V я заказывала заупокойную обедню в соборе, и кроме панихиды на могиле Вл[адыка] Онисим служил панихиду у меня дома. Он каждый год в этот день у меня бывает. Были еще 2 священника, мои большие друзья: о. Алексей Громов и о. Петр Плутов⁴⁴⁸ (последний – настоятель кладбищенской церкви). Приехала и Елиз. Ал.⁴⁴⁹ из Колокши, Вы ее знаете. Она очень чтит память моей матери, а при жизни мамы она столько для нее сделала, когда мы все были в ссылке. Я так ей благодарна.

Весна наступила, и даже очень было жарко, несколько дней. Сегодня лучше, приятная, весенняя свежесть. Цветет уже сирень.

А как Ваше здоровье? Надеюсь, с теплом Вы чувствуете себя лучше! Очень этого Вам желаю.

Очень, очень Вас благодарю за поздравление к светлому Празднику Пасхи, а также и за второе письмо, кот[орое] я получила на днях. Я очень дорожу Вашими письмами.

Прошу Ваших святых молитв.

Искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

Д. 24. Л. 65–67 об. Подлинник. Автограф.

Воистину Воскресе!

Глубокоуважаемый и дорогой Владыка!

Очень Вас благодарю за поздравление со Светлым Праздником и в свою очередь поздравляю Вас и желаю здоровья и долгих лет жизни. Ваши письма всегда приносят такую радость и утешение. И еще особенно мне дорого, что Вы знали моих братьев... Я Вам как-то писала, что Юрия тоже реабилитировали, но что его тоже нет в живых... Я их отпевала 1½ года тому назад. Юрия и моего отца, кот[орый] без вести с 1919 года. Мама все его ждала, т. к. не было точных данных о его смерти.

Я живу по-старому: даю уроки. Ожидаю квартиру в новом, благоустроенном доме, со всеми удобствами. Но пока еще мне ничего не дали.

Соседи у меня сейчас хорошие, но сама хозяйка человек очень неважный и мне хотелось бы поскорее с ней расстаться. Бог даст, это когда-нибудь будет.

Надеюсь, Вы живете хорошо и все у Вас слава Богу?!

Когда бываю на кладбище, у моей матери, вспоминаю и Вашу маму – была на Пасхе – перекрестилась и за нее. Ее могила недалеко от моей матери.

Весна холодная. Солнца мало. Зелени еще совсем нет. 13 мая – память мамы. Одиннадцать лет! А мне кажется, что это было недавно. Время идет очень быстро.

Хочу послать Вам как-нибудь почитать записки моего деда С. Д. Шереметева: «Московские воспоминания» – там он интересно пишет о епископе Амвросии⁴⁵⁰. А также, я нашла в книгах моих братьев, две странички из книги «Русские святые»⁴⁵¹ за декабрь мес[яц] о моей прапра...бабке Соломонии Сабуровой, кот[орая] была женой Василия III и кот[орую] он заточил в монастырь в Суздаль в 1525 году. Конечно, Вы о ней слыхали, но тем не менее интересно почитать эти странички.

Пока, желаю Вам, дорогой Владыка, всего самого хорошего.

Искренно уважающая Вас

Ксения С[абурова].

2/V–60 г.

Д. 58. Л. 117–118 об. Подлинник. Автограф.