Грех — это «некая сатанинская рациональная сила и сущность»
312, «некая рациональная и мысленная (интеллектуальная) сила сатаны»
313. И эта рациональная «сущность» сатаны срастворяется с рациональной сущностью человека, с умом, и «действует в уме»
314. Интеллект сатаны (через присутствие греха) смешивается с интеллектом человека до некоего таинственного единства
315; вся духовно-греховная «сущность» сатаны соединяется с духовной сущностью человека
316, объемлет всю сущность души, ума, воли и сердца
317, и «греховный ум», «греховный разум» сатана восседает, как царь, на троне человеческой личности — на уме, и обладает всем человеком, всеми его познавательными способностями, всеми понятиями и знаниями
318. Поэтому каждое действие зараженной грехом личности, а в частности — каждое действие познания, есть продукт комбинированного человеческого духа с греховным духом сатаны. Мысли сатаны становятся одним целым с мыслями человека, становятся как бы «его собственными» мыслями, и ни одна человеческая мысль не является собственно и в частности только человеческой; она в то же время — и мысль сатаны
319. Греховная человеческая душа имеет своим гносеологическим источником «неизлечимую язву греха», из которой проистекают нечистые и худые мысли
320, и она сама по себе немощна, чтобы отыскать свои собственные мысли и отделить их от мыслей греха
321.
Гносеологическая деятельность сатаны обеспечена его преимущественно рационалистической природой, которая таинственно соединяется с природой человека. Поврежденная грехом логика, рабствующий греху рационализм являются сущностью его природы, абсолютно отсеченной от природы Божией; он поставляет свой центр в себе самом, живет собой, оправдывает и доказывает себя собой. Соединенная с его природой человеческая греховная природа его имитирует: она живет собой, не выходит из себя, не переступает границ своего зараженного грехом
я, живет в себе, как во гробе, живет в себе в аду
322, по страшному слову преподобного Макария. Живя (лишь) в себе, человек живет собой, пожирает себя, питается самим собой, т. е. своей природой, срастворенной с природой сатаны. И что самое плохое, человек идолизирует себя, свои частицы, становится сам себе идолом и богом, т. е. собою заменяет Бога, становясь сам «как бог».
Корень греха, грех в своей метафизической сущности — в самодовольном самообосновании «Я Я». «Грех — в нежелании выйти из состояния само-идентичности, из идентичности «Я Я», или точнее: «Я». Фундаментальный грех, или корень всех грехов — в упорном нежелании выйти из самого себя, в утверждении себя как себя, без личного отношения к
другому, т. е. к Богу и ко всей твари... Другими словами, грех — это та сила сохранения себя как себя, которая делает личность «само-истуканом»
323, идолом для себя, «объясняет» Я с помощью Я, а не с помощью Бога, и основывает Я на Я, а не на Боге. Грех — это то коренное пожелание, посредством которого Я утверждает себя в своей изолированности и отчужденности и делает из себя единственную точку реальности. Грех — это то, что скрывает от
Я всю реальность, так как видеть реальность — это и значит выйти из самого себя и перенести свое Я в
не-я, в другое Я, в видимое, т. е.
возлюбить. Поэтому грех — это средостение, оставляющее Я между самим собой и реальностью... Грех — это непрозрачность, мрак, туман, мгла, тьма, почему и говорится:
Тьма ослепила ему глаза (
1Ин.2:11); и еще имеется много мест в Священном Писании, где
тьмасинонимична
греху. Грех в своем беспримесном, конечном развитии, т. е.
геенна,есть тьма,
отсутствие света, мрак. Свет — это проявление реальности; напротив, тьма — это отчужденность, раздробленность реальности, невозможность проявления одного через другое, невидимость одного из-за другого. Самое название
«Ад», или
«Аид», указывает на такой гееннский разрыв реальности, на изоляцию реальности, на
солипсизм, так как там каждый говорит: «Solus ipse sum»!
324 В самом деле,
«Ад» Ἅδης,
«Аид» Ἀίδης — первоначальный «Ἀίδης» — происходит от ιδ (одинакового с русским
вид), которое образует глагол ἰδ-εῖν, вид-еть, и a privativum.
«Ад — это
то место, то состояние, в котором нет видимости, которое лишено «видимости», которое не видно и в котором не видно»
325.
Рациональная сила сатаны поглощает рациональную сторону человеческого естества, и между ними заключается некий вид рационалистического завета (союза). Эта рациональная сила сатаны действует в человеческом уме, идентифицируется с его духом, производит познание и мысли, а человек думает, что это познание
естественное, человеческое, порождаемое его собственным духом, и не подозревает, что оно — продукт деятельности сатаны
326. Еще с момента грехопадения Адама сатана сделал грех творческим источником познания в человеке. Грех стал частью души и производит в сердце нечистые помыслы
327. «Ежечасно душа порождает многие новые помыслы, но таковые также влагаются и злом, которое внутри. Душа же имеет много сокровенных помыслов, которые в тот же час производит и рождает; но и у самого зла много помыслов и предначинаний, и ; ежечасно оно порождает новые помыслы против души»
328. Гносеологическое творчество обладаемого грехом ума — это не что иное, как слепое рабствование змию греха, порождающему в нем (злые) помыслы
329. Грех царствует от Адама до пришествия Христова
330, царствует и над познанием, ибо пользуется всеми человеческими психофизическими силами как орудиями греха
331. Грехом повреждены, извращены, срастворены с дьяволом познавательные способности человека, так что человек видит лукаво, слышит лукаво... и имеет сердце, замышляющее злое
332.
Из творений преподобного
Иустина (Поповича).
От себя замечу, что так как её сотворил Бог-природу человека, то она действительно может быть восстановлена в первозданном виде, но только Богом и только в Боге. Какой бы ни был заложен потенциал в первозданной природе человека, я понимаю что этот потенциал без Бога не работает и работает только в Боге.
Только по этому пути приведенному ниже возможно действие созданной Богом природы:"
Свят. Феофан Затворник
Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос: а еже ныне живу во плоти, верою живу Сына Божия, возлюбившаго мене и предавшаго Себе по мне.
Я умер, говорит, но не с тем, чтоб мертву быть, а чтоб жить иною жизнию, совершеннейшею. Я сораспялся Христу; и Христос, живый и в распятии, жизнию Своею меня исполнил: стал жить во мне. Теперь уж не я живу, но живет во мне Христос. Это не нравственно только, в том смысле, что я Ему всецело предан и все Ему посвящаю,— и мысли, и чувства, и дела, и слова, и внешнее мое все, как и внутреннее,— ничего для себя не загадываю, все для Него,— так что меня будто нет, а есть только Он во мне и угождать Ему единственная моя забота: но и самым делом, существенно, Он во мне. Я сочетался Ему, а Он мне. Я привился к Нему, как дикая маслина, и Он исполнил меня Своею жизнию. Он во мне вседействует, все направляя во славу Божию и спасение мое и других. От Него возбуждение, от Него и сила. Это не так бывает, чтобы личность исчезала; но так, что душа сознательно и свободно предает себя вседействию Христову. И Он вседействует в душе, по желанию, исканию и любовному восприятию Его вседействия; так что в деле выходит, будто душа сама действует. Ибо
прилепляяйся Господеви един дух есть с Господем (ср.:
1 Кор. 6, 17). Верою вселяется Христос в сердца (см.:
Еф. 3, 17), и исполняется то, что Он обетовал: «вы во Мне и Аз в вас» (см.:
Ин. 15, 4). Отсюда: что ни делает верующий, истинно ценное в очах Божиих, не без Него делает (см.:
Ин. 15, 5). Без Него таких дел никто и делать не может.