Спасибо всем за ваши добрые попытки помочь мне, даже несмотря на то, что я иногда начинаю устраивать здесь настоящую бузу. Теперь я твердо решила, когда закончится квартальная деятельность, я на отдыхе обязательно покрещусь. Больше не буду откладывать... вы были правы, я откладывала это потому что, по правде говоря боялась, что такая какая я сейчас, - буду выглядеть перед Богом не лучшим образом, так хотелось как перед сдачей листка с ответами на экзамене, что - то подправить, что - то подсчитать и перепроверить, добавить и написать больше. В глубине души я боюсь, что я уже настолько низко пала, что даже Бог не сможет меня исправить, поэтому и хотела сперва убрать из своей жизни немножко нехороших вещей, но... вы опять оказались правы, за все эти годы мне ни разу этого не удалось, а старалась я немало, но все бестолку, может, отчасти именно это и натолкнуло меня на мысль, что я неисправима.
Невозможное у человеков возможно Богу.
Вот и я так же, пока не пришел в состояние отчаяния в своих силах. Бог ждет от человека признания, искреннего исповедания своей немощи, Ощущение сие возникает в душе от личного опыта бессилия перед греховными страстями. До тех пор человек не получает помощи от Бога (чтобы не приписал себе победы, которая возможна лишь по благодати Божией, и не пострадал от самомнения). Страсти насилуют его произволение, так что он делает то, что ненавидит. Узы их кажутся (они и есть) узами и оковами железными, неразрешимыми ничем, кроме смерти, только умерев, перестану творить грех, который, хоть и ненавижу, но все творю.
Мы не в состоянии переменить себя на лучшее. А Богу это возможно, Он только и ждет, когда мы дозреем, чтобы признаться Ему, что нам нужна Его помощь, без нее вообще никак. Тогда через Таинства Церкви входит в душу Царь Славы, Тот, Кто уничтожил узы и вереи вечные, и сокрушает сети греха в душе, дарует произволению свободу от насилия страсти, сокрушая узы железные, как солому, как прах. Вот так душа опытно познает заступление Божие. После сего страсть уже не насилует, как раньше, а соблазняет, она уже не может приказывать человеку, как невольнику, как раньше было. Сначала облагодатствованный человек забывает себя от радости, и грех в это время кажется невозможностью. Но постепенно Бог немного отступает в сторонку, желая испытать, вправду ли человек возненавидел грех искренне, от всей души. Страсть приступает, но не насилует, не повелевает, как раньше, а предлагает, соблазняет. Вправду ли мы желаем свободы от греха? Ведь тогда нам придется вступить в бескомпромиссную борьбу.
С первых мгновений жизни по Богу познается, что страсти все действуют заодно - невозможно бороться против одной и потакать в тоже время другой, которая нам не так противна. Это все равно, что дать врагу зайти для удара в спину или все равно, что позволить осаждающим идти не напрямик, не через ворота, а через подкоп. Какая разница? Результатом будет все равно поражение. Так и мы, если начинаем себе позволять делать, что нам нравиться и что мы хотим, после сего уже невольно впадаем в то, чего делать не хотим и даже ненавидим. Потому что враг опять берет в плен наше произволение и вновь угнетает нас за то, что мы позволили ему вновь прорваться внутрь и захватить нас. Более того, он приходит весьма обозленный предыдущим изгнанием, и в ярости нас принуждает грешить еще хуже, чем до изгнания. Так с первых часов участия в духовной жизни христианин опытно познает существование у страстей греховных начальников и властей, которые, так сказать, пекутся о том, чтобы они (страсти) в нас росли и укреплялись как можно более частым исполнением греха на деле. А до сего-то дня он (человек) думал, что сии грехи он творит сам по себе, а оказывается, что при содействии диавола, в существовании которого он даже не верил, до тех пор, пока лично не убедился, что это не басни.
