Мой трудный жизненный путь к Богу

[Раб Божий Даниил]

Здравствуйте. Я хочу рассказать вам о своём пути к Богу. Конечно он ещё далеко не завершён, но, тем не менее, не плохо было бы и сейчас оглянуться назад и для своей пользы, а может и для пользы читателей проанализировать всё то, что ты пережил. Но для начала я расскажу о своей жизни в целом. Предупреждаю вас при этом, что мне придётся рассказать очень много негативного из своей жизни. Поэтому, если вам трудно воспринимать информацию о негативном, то сами знайте, нужно ли вам это читать.

Меня зовут Даниил. Моё полное гражданское имя Хосейни Даниэль Шерович. В России у меня почему-то была фамилия Попов по матери. Я родился в 1985 году в г. Воронеже, Россия. Моя мать, Инна Владимировна, уроженка Воронежа. Отец, Шер Мохаммед, уроженец Афганистана. Детство моё и школьные годы были крайне неблагоприятными. Мои родители не дали мне никакого воспитания и достаточной любви. Своё раннее детство я проводил во дворе около дома, где я жил. Но там меня постоянно унижали сверстники как "черножопого"; так и дразнили каждый Божий день "негр, негр, черножопый". От этого я стал замкнутым в себе, озлобленным и крайне диким. В драках в раннем детстве я проявлял крайнюю жестокость - бил палкой по голове, кидался камнями. Но об этом я уже ничего не помню, только помню, что и мне также сильно доставалось. То же было и в школе, только в школе я был уже крайне трусливым (может потому, что тогда я рос уже без отца). Учился я в целом плохо и даже очень. Никогда и ни в чём не видя смысла своей жизни, у меня не было и мотивации к учёбе, не было и мечты о будущей профессии. Никто меня к будущему не готовил. И я не видел для себя никакой перспективы будущего. Когда мне было 5-7 лет мой отец стал жить отдельно от нас. А мы, мать, я и младший брат жили вместе в однокомнатной квартире. Мать никогда не работала (и не хотела, судя по всему), и мы жили на деньги отца. Кем мой отец работал я не знаю точно. Да и вообще я мало что знаю о своих родителях, так как они ничего особо о себе не говорили мне. Я так понял, мой отец работал бизнесменом, торговавшим автомобилями из Германии, но сомневаюсь, что этим его рабочая деятельность ограничивалась. Когда мне было лет 12 мои родители и я стали снова жить вмести в квартире отца (я тогда этого хотел), но никакой любви в семье никогда не было. Поэтому по причине какого интереса мой отец снова стал терпеть мою крайне сварливую мать, я не знаю. Да и как они вообще познакомились, непонятно (когда я был на Афоне как послушник, мне неоднократно задавали такой вопрос). Когда я спросил это у своей матери, она просто махнула рукой и промолчала. Отец говорил, что когда он жил как студент в общежитии в Воронеже, моя мать приходила к нему и унижалась, пытаясь сделать его своим парнем. Он долго отказывался, но потом склонился на её мольбы, ему стало жалко её и он позволил ей быть при себе. А когда от их внебрачного секса родился я, они вступили в гражданский брак. Правда это или нет, я не могу знать. Но склонен думать, что так оно и было, если вспомнить свои собственные ошибки, о которых я сам потом жалел. Между моими родителями была почти постоянная вражда. В раннем детстве помню мой отец постоянно говорил в своих перебранках с матерью "какой я осёл, что на тебе женился. Всё! Завтра разводимся". Но дни проходили, а развода почему-то не было. Также я видел и насилие дома и привык к нему. Потом, когда родился мой младший брат, я также стал применять это насилие по отношению к нему. Часто в душе сердечно каялся об этом, но страсть брала вверх.

В 1999 мы эмигрировали в Нидерланды. Какой интерес эта эмиграция представляла для моего отца, я не знаю. Знаю только, что я сам хотел эмигрировать на Запад, что представлялось мне благом, возможно по причине впечатлений от тех подарков и угощений, которые мой отец привозил из Германии. Вот я и умолял своего отца об этом, но потом горько пожалел об этом когда оказался там в роли беженца, к моему неприятному удивлению. В ноябре 1999 мы с моими родителями покинули Россию и уехали, насколько я помню, по туристической визе в Германию. В Германии, находясь короткое время у родственников в городе Эссен, мой отец принял решение эмигрировать в Нидерланды. С помощью других знакомых или контактных лиц моего отца, мы проникли в Нидерланды и сдались здесь как беженцы. Мои родители дали ложные показания нидерландским чиновникам, что мы якобы беженцы из Афганистана. И на основании этих показаний нас приняли сюда как беженцев. Долгое время мы жили в таком состоянии до 2008 года. В 2001 году мой отец в одиночку эмигрировал в другую страну (Великобританию), нелегально проникнув туда, как я слышал. В 2008 году мы с матерью получили вид на жительство в Нидерландах. С этого времени мы живём отдельно друг от друга. Но об этом позже.
Жизнь в лагере для беженцев была для меня кошмаром. Хотя материально нас всем обеспечивали, но новая непривычная для меня среда обитания среди разных беженцев, не всегда добропорядочных людей, из Африки и Азии и бесконечное ожидание получить вид на жительство были для меня невыносимыми скорбями. Наш запрос об убежище в Нидерландах был неоднократно отклоняем властями (видно они поняли, что мои родители дали им ложные показания), но, тем не менее, нас не никуда депортировали. Видно моя мать сумела соврать так, что это произвело на всех убедительное впечатление (судя по показаниям из тех архивов, которые я получил позже от Службы Иммиграции и Натурализации). В лагере для беженцев мы разделяли одну многокомнатную квартиру с другими соседями. Это была семья из Азербайджана - Алекпер и Зинаида и их двое детей. У нас с ними были сложные отношения. Но я буду говорить про себя. Поскольку мой отец после иммиграции начал меня сильно бить, то и они это себе позволяли. При этом мне непонятно было, что от меня требовалось. Свой злой характер и образ поведения я скопировал у своей матери, и за него меня и били. Впрочем могу сказать и что-то хорошее о своих бывших соседях. Когда мой отец хотел убить меня стулом, Алекпер вовремя вступился и, может быть, спас мою жизнь, несмотря на то, что сам меня потом избивал. Время я своё проводил в школе для обучения нидерландскому языку, куда ходили и другие подростки из лагеря. Дома я занимался чтением энциклопедии истории на русском языке, которую мой отец оставил у родственников в Германии, а потом забрал. Это оказало на меня своеобразное позитивное и негативное влияние в процессе формирования моей личности. Ведь поскольку я с детства был замкнут в себе, необщителен и асоциален, то жил в мире своих мыслей, фантазий, умозрительных образов. И любая прочитанная или увиденная информация оказывала своё влияние на этот мой внутренний мир. Я находился в раздвоенном состоянии общения с самим собой. Сейчас я это начинаю понимать, стремясь стать нормальным человеком.
В тот период мы несколько раз сменяли место жительство в лагерях для беженцев. И везде у меня были те же неприятности и сложное состояние. После того, как уехал отец, мне очень было тяжело жить с матерью по причине её несносного характера и её постоянной тяги всё вокруг себя контролировать, что очень плохо воздействовало на мою психику. Учёбу я бросил в 2003 году, не видя для себя никакой перспективы будущего. Я жил кошмарной мыслью, что это состояние сожительства с матерью и жизни в лагере для беженцев будет длиться вечно и нас никуда ни депортируют, ни дадут вида на жительство. Тогда же я начал дрочить, это стало непреодолимой зависимостью для меня, которая ни на один день не оставляла меня в покое. Сейчас, благодаря усиленной аскезе и некоторым позитивным изменениям в прошедших годах, я воздерживаюсь от этого (за что благодарение Богу). Работы у меня тоже не было. И мы не имели права работать. В 2002 году я принял св. крещение в русском православном храме св. Преображения Господня в городе Гронинген. В этот храм меня привела мать, по моему настоянию. Ибо я был тогда настолько несамостоятельным и застенчивым, что сам этого сделать не мог, хотя мне было 16 лет. Крестил меня иеромонах Ануфрий так быстро, что даже никого огласительного периода не назначил мне. Только дал мне по моей просьбе текст с Символом веры. О православии я знал тогда немногое, но некоторые азы знал. У меня была вера, но некому было в православии меня наставить и утвердить. Даже о. Ануфрий, голландец смешанного происхождения, не считал это своей обязанностью. Но что меня мотивировало креститься? Наверное я хотел стать членом Церкви, общества христиан и это давало мне надежду, что это будет для меня благом в моём мрачном состоянии. И да, Бог меня принял и оценил скрывавшуюся в моём сердце веру, и я чувствую, что получил после крещения и миропомазания ощутимую благодать Святого Духа. Однако увы, я не знал для чего это конкретно и как этим воспользоваться. А милостивый Господь ждал когда я это пойму и стану ответственным за свои поступки человеком. И вот я стал православным, однако после первого энтузиазма я перестал ходить в храм. И продолжал жить в своём замкнутом состоянии травмированного одиночки. Я пытался понять кто я и что из себя представляю или должен представлять. Я пытался считать себя русским и даже вдавался в национализм, которому я заразился в России от некоторых недобрых, мягко говоря, ребят. Потом я стал бредить придумывая для себя другую национальность, раз у меня папа афганец, отождествляя себя с другим народом, с которым я никак не связан и гордясь его историей. Но наверное не нужно тут вдаваться в подробности, ведь это чистое умопомешательство в состоянии безделья. И мне за всё это ужасно стыдно как за бредовые грехи. Меня смущало, что я смешанного происхождения, и я никак не мог определить кто я. Потом где-то в течении года после крещения, благодаря усилившимся внутренним страданиям, я понял, что должен еженедельно ходить в храм и исполнять свои обязанности христианина. Я также стал приходить к осознанию, что православие - это религия для всех народов, так что я не должен чувствовать себя неполноценным в Церкви из-за того, что у меня папа афганец-мусульманин и я не белый. А раньше этот стереотип был большой преградой для меня в деле вероисповедания, но некому было мне помочь преодолеть его, как и все остальные мои комплексы и стереотипы. Я стал брать из храма разные духовные книги на русском языке и некоторые на голландском и читать их дома. Однако период новой религиозной эвфории привёл меня к новой катастрофической крайности. Как я уже сказал, я бросил школу, но бросил в частности потому, что увлёкся идеями монашества из книг. Хотя жить по-монашески или как отшельник я совсем не умел и к тому же начал дрочить. Но увы из этого я не понял указание Бога на то, что тот образ жизни, который я избираю, не угоден Ему. И я сейчас жалею ужасно об этом. Я жил не живой верой и общением с Богом, а следовал религии как абстрактной идеологии, которая формировалась в моём уме благодаря чтению духовных книг, приобретая в моих фантазиях черты своеобразного монашеского идеала. И я пытался этот идеал воплотить, и это тоже получалось бредово и нелогично. В 2005 году нас перевели на новое место жительство в провинции Лимбург, на юге Нидерландов. Я надеялся, что в этом новом лагере окончательно определится наша судьба и нас как-нибудь куда-нибудь депортируют. Этот переезд был благом для меня. Я начал посещать новый храм в близлежащем Эйндховене и православный монастырь в местечке около Астена. Храм св. Нектария (Вселенского патриархата), который я до сих пор посещаю и где помогаю священнику как алтарник, и священник, теперь уже почивший пресвитер Силуан из Бельгии, оказали на меня благотворное влияние. Отец Силуан был духовным чадом старца Софрония (Сахарова), который в свою очередь окормлялся св. Силуаном Афонским на Св. Горе Афон. Потом старец Софроний прибыл в Англию и благодаря ему возник там монастырь св. Иоанна Крестителя. Там посещал его наш о. Силуан (Оссейл). И хотя, как женатый священник, он не отличался подвижнической строгостью жизни, как старец Софроний, однако было в нём что-то особенное, светлое, любвеобильное, что отличало его от других обычных священников. Его православие было не каким-то абстрактным сводом догм и догматического богословия, а живой духовностью и общением с Богом, которое происходило в тайной клети его сердца, что даже ему самому не всегда было понятно наверное. Посещение этого храма и еженедельное причащение (в отличии от более редкого причащения в вышеупомянутом храме московского патриархата) оказало на меня умиротворяющее, благотворное воздействие. Однако ещё очень много проблем мне предстояло решать в себе...

Ну ладно, на этой позитивной ноте я пока остановлюсь, а об остальном я напишу когда-нибудь позже, когда время будет. Всё это я написал пытаясь не только рассказать вам о моём пути к Богу, но и разобраться в себе, ибо ужасы моего прошлого преследуют меня, и этот рассказ в чём-то можно считать исповедью. В следующей части будет больше позитивного. Простите, если написал что-то не так. Писал честно как мог, стараясь смотреть правде в глаза и говорить об этой правде так, чтобы это вызывало интерес, а не отягощение читателя. Надеюсь это у меня получается. Спасибо за внимание. Отцы, братия и сёстры, простите меня и молитесь обо, если можете и хотите. Храни вас Господь!

Дом, где я жил в России.

Вот в этом лагере для беженцев я жил первоначально. Сейчас его нет. (Простите, лучшие фотографии я не смог найти в гугле).

Приход св. Преображения Господня в Гронингене

Приход св. Нектария в Эйндховене (waw тут даже есть и я (алтарник в белом с правой стороны от епископа))

Отец Силуан

 

[Аника]

Даниил, спасибо, что поделились.

 

[Елена Анатольевна]

Даниил, спасибо, что поделились.

Присоединяюсь к высказывнию Аники. Какая милось Бога, что свел Вас с учеником святого. И очень горько, что мы - дети единой Вселенской Церкви - оказались сейчас (надеюсь, что на малое время) искуственно разъединены. Ваш рассказ, Даниил - подтверждение единства во Христе.

 

[Анастасия Бондарь]

Спаси Вас Господи, Даниил! Мне, как человеку лишенному родительской ласки и удрученной многими житейскими неурядицами не сложно Вас понять - но Вы только представьте, какая Милость коснулась наших жизней, сумев перевернуть этот житеский ад - в надежду о Рае? И более того, постепенное утверждение его здесь, на земле, а главное - в сердце!
Кайтесь, Брат мой в чем только вспомните и Господь никогда не оставит Вас. Впрочем, он Вас и так не оставит.
Очищайте душу слезами, Причастием и частой Исповедью и все будет хорошо.

 

[Герасимов Андрей]

Брат мой! спасибо тебе что ты свидетельствуешь о прикосновении живого Бога! к твоей душе! Действительно только тогда понимаешь что Богу! всё возможно! даже достать и самого ада,своего сына! я сам прошёл аналогичную как твою жизнь,если назвать это было жизнью! я будучи живым,был на пропасти ада, но я призвал Господа! и сказал мне не возможно спастись, спаси меня если я ещё тебе нужен! И был Спасён тут же и сию минуту! Бываю минуты и отчаяния и уныния, но зная какой был сделан подарок от самого Бога! я понимаю что есть сопротивлении тому, что я стал по настоящему православным христианином!Обнимаю тебя брат! Господь своих детей не бросает!

 

[Джон Неизвестный]

Здравствуйте. Я хочу рассказать вам о своём пути к Богу. Конечно он ещё далеко не завершён, но, тем не менее, не плохо было бы и сейчас оглянуться назад и для своей пользы, а может и для пользы читателей проанализировать всё то, что ты пережил. Но для начала я расскажу о своей жизни в целом. Предупреждаю вас при этом, что мне

Даниил, многое из сказанного вами можно отнести и к моей жизни. Мой путь к Богу тоже был непростым, именно внутренне. В семье тоже были проблемы. Рос вне любви. Родители друг друга никогда по настоящему не любили. И кстати как у вас, мама влюбилась в отца, а он позволил себя любить. Когда мне было 16 лет, родители, после нескольких лет "кровавых" скандалов развелись, а я сильно заболел психически и был на грани суицида. Но Господь меня спас и привел к Себе. Но до сих пор много внутренних проблем, которые я решаю. Кстати, я почти ваш ровесник. С уважением.

 

[Раб Божий Даниил]

Спасибо, друзья. Я рад что вы оценили мой рассказ. Теперь следует продолжение. Прочитав ваши позитивные отклики, я радуюсь успеху своего рассказа, и на этот раз я позволю себе более подробно рассказать вам о моём следующем периоде жизни. Надеюсь что и тут вы сможете чему-то поучиться для себя на моих ошибках, приключениях и злоключениях. А мне составление этого текста приносит пользу в том, что я учусь благодарить Бога и в полной мере ценить его чудеса в моей жизни, его руководящую событиями моей жизни всемогущую десницу, его премудрый Промысел обо мне, который постепенно раскрывается перед моими очами, благодаря тому, что всё это я привожу на память и анализирую. Я буду приводить подробности из моей жизни в целом, но, я думаю, для вас будет понятно, что именно моё религиозное становление, моё мировоззренческое развитие, моя церковная и духовная жизнь, являются красной нитью в этом рассказе.

Великий китайский мудрец Лао-цзе сказал: «Познав свою славу, сосредоточься на позоре своём, и ты станешь Долиной Мира» (или вернёшься к первозданной Простоте, по смысловому переводу другого авторитетного учёного). Именно это я и хочу сделать повествуя о всём славном и позорном, чем наполнена моя жизнь.

Пребывание в лагере беженцев Бáксэм (Baexem) (май 2005 - сентябрь 2007). Переехав на новое место жительства, я испытывал нерадостные впечатления. Я просто не знал когда и чем вся эта злосчастная одиссея закончится. Как только мы туда приехали мать психанула, отчего мне очень стыдно было перед всеми (впрочем ей такое поведение всегда было свойственно). И снова мы стали жить в одной комнате, как некогда в Воронеже. Однако я нашёл возможность отгородиться шкафами и завесой; и в этом своём уголке я развесил иконы, читал утренние и вечение молитвы, акафисты Пресвятой Богородице, Псалтирь и духовную литературу. Кстати, книгу с акафистами мне дала одна благочестивая русская женщина из Гронингена, Валентина, с которой я поддерживал некоторое время связь. И мне тогда пришло в голову, что я могу взять этот акафистник и псалтирь и читать все эти акафисты и кафизмы подряд пока не устану, что я и делал. А раньше я до этого не смог додуматься. Эта практика молитвы и переписка с Валентиной были для меня большим утешением вначале. И поэтому я считаю, что этот период моей жизни как беженца был самым лучшим по своему духовному состоянию по сравнению с прошедшими. Но я пережил в себе также многое, что его омрачило. Я начал посещать приход св. Нектария в Эйндховене. Отец Силуан удивил меня своим гостеприимством; тем, что поинтересовался моим внутренним состояние и хотел как-то помочь. Он предложил мне оставаться на ночь в своём приходе с субботы на воскресенье, поскольку в распоряжении прихода имеется большой зал перед помещением храма, а также чердак, где есть достаточно матрасов, на которых гости могут спать. Я был очень удивлён такой невиданной щедрости. Да воздаст Господь о. Силуану во сто и тысячу крат добром за то добро и великодушие, которое он мне оказал! И конечно эта церковная практика была для меня главным утешением в этот период. Однако неделя не состоит только из суббот и воскресений, есть ещё и другие пять дней, в которые мне нужно было как-то жить. И я испытывал скорбь в душе в эти дни. Никакой работы и учёбы мне не давали, брат Милад беспокоил меня своей громкой и пошлой музыкой, мать гуляла (не в смысле что блудила, хотя и такое было, как я это слышал раньше от отца; в том смысле, что ходила по разным людям и сплетничала, в том числе и многое про меня). И я испытывал это тягостное одиночество, страх, неуверенность, мрачное состояние... Мне хотелось какой-то перемены, любой, и я сам конкретно не понимал чего я хочу и к какому будущему я могу стремиться. И всё это довело меня до того, что я пошёл на отчаянный поступок. Я пошёл и сказал государственным служащим в лагере беженцев всю правду: что я из России, мои родители дали ложные показания, и я хочу вернуться в Россию. Я не имел никакого понятия куда я поеду, у кого и где я буду жить и вообще что со мной будет если я смогу вернуться в Россию. Меня беспокоили страхи, что меня на всю жизнь посадят в тюрьму неизвестно за что, где милиционеры будут подвергать меня изощрённым, страшным пыткам с целью заставить меня дать какие-нибудь ложные показания и я боялся что я их не выдержу и нарушу заповедь Божию; что зеки будут постоянно курить в одной камере со мной, мучая меня этой вонью, и приучат меня к наркотикам; что меня посадят в одиночную камеру, где я с ума сойду, но не умру, как не умер и в лагере беженцев, несмотря на все психологические муки... Однако несмотря на это, меня это существование в лагере беженцев так замучило, что я пошёл на такой сумасшедший поступок, лишь бы что-нибудь изменилось. Вскоре я поехал в Гаагу, в российское консульство, запрашивать соответствующий документ на въезд в Россию. Состояние было тяжёлым. С великим трудом и многими колебаниями я пришёл к зданию консульства, встал у двери, никак не решаясь позвонить, однако дверь мне открыл местный привратник. И я вошёл, направился к окошку к государственному служащему, рассказал и написал зачем я пришёл и чего хочу. Мне было очень тяжело. И когда я вернулся, мать и брат страшно психанули. Но благодаря этому обнаружилось подлинное отношение моей матери ко мне и вышел наружу весь тот яд, который она до того скрывала в себе. Если когда-то она говорила мне "ты русский", то теперь в состоянии своей истерики она начала поносить меня "он не русский, он чёрный, в России чёрных не любят; он забыл как его мальчишки черножопым обзывали". И вообще я предупреждал её, что рано или поздно я это сделаю, если всё будет так продолжаться, но тогда она с улыбкой ответила "хорошо, ладно", думая, может быть, что у меня ума не хватит; что я такой же тупой, как мой папаша; но вот теперь она поплатилась за то, что недооценила меня... Ну а из консульства я всё же никак не мог получить лессе-пассе на въезд в Россию. Дело зашло было в тупик. Но мой отец, с которым я общался регулярно по телефону, тоже расстроенный тем, что я "всех сдал", предложил мне приехать к нему в Англию. Я не мог себе представить как я буду с ним снова жить, когда он бил меня и у меня никогда не получалось нормально ладить с ним. Я и не надеялся, что у меня получится легально туда попасть, а нелегально я не хотел туда ехать. Но я согласился на его предложение и сообщил об этом заведующей моим делом в лагере беженцев служащей по имени Бисерка Кресо (хорватское имя). Вспоминая о ней я очень ей признателен и ценю все те старания, которые она приложила, желая мне помочь. Жалко что я не сказал ей этого тогда. Когда я заявил, что готов вернуться обратно и покинуть Голландию, меня направили к ней для проведения соответствующей бюрократической работы по добровольному возвращению. И когда я не получил ответа от российского консульства и сказал, что я вместо этого хочу поехать к отцу в Англию, она, как и её коллеги, готова была работать со мной и в этом направлении. Сейчас вспоминая это я очень удивляюсь, что они на это согласись, поскольку речь уже шла не о возвращении на родину, а о дальнейшей эмиграции в другую страну. Видно всемогущая Божия благодать коснулась их сердец, что позволило им оказать мне доброе расположение. Благодарю Творца за это. Ну так вот, благодаря всей этой процедуре я смог пойти в учебное заведение, предназначенное для тех беженцев, которые готовятся к возвращению восвояси, а также для тех, кто не интегрирован в нидерландское общество и плохо знает язык, несмотря на то, что живут в Голландии многие годы. В этой школе обучали основам плотничества, металлообработки, некоторым другим видам труда, английскому и нидерландскому языку. В этой школе преподавали волонтёры, оборудование было бывшим в употреблении и не качественным. И я стал ходить в рабочие дни в эту школу. Выбрал для себя плотничество, английский язык, прошёл также небольшой курс по основам частного предпринимательства. Я был рад что после долгого периода отупляющего безделья у меня было чем заняться, был рад труду. Слава Богу! В эту школу я ходил более года. При этом также о. Силуан предложил мне трудится в храме, поддерживая внутреннее убранство. Это было тоже милостью Божией ко мне. Благодарение всемилостивому Творцу! И в свободное время в пятницу, субботу, воскресенье, а также на каникулах я трудился во славу Божию в нашем храме: пылесосил, мыл пол, протирал до блеска священную утварь, мыл посуду, чистил туалет, очищал стены храма от слоя копоти от кадильного дыма и выполнял всякую другую хозяйственную работу по поддержанию убранства храма и других помещений прихода. Так проходили дни, жизнь наполнилась некоторым смыслом. При этом я испытывал беспокойство из-за той постепенной бюрократической процедуры, которая так улучшила качество моей жизни. Очень боялся в душе что снова придётся возвращаться в российское консульство. Но, к счастью, это меня миновало. Что-то мне ещё нужно было делать, ездить по разным инстанциям, но я это уже точно не помню. Помню летом 2006 Господь сподобил меня ещё большего благословения. Мои знакомые из церкви в Гронингене, Людмила, её сын от первого брака и её голландский муж, которые сами жили в провинции Фрисланд, пригласили меня к себе домой на несколько недель позаботиться об их коте, в то время как они будут в отпуске в России. Да воздаст и им Господь за это во сто крат добром и благословениями! Нечего и говорить, что я этому был очень рад, потому что на некоторое время буду избавлен от всего этого шума, злокозненных сплетней, вони и тесноты в лагере беженцев. Фрисланд - это особая провинция в Голландии. Там живут так называемые фризы - особая этническая группа, которая имеет свой особый германский язык. Если в других провинциях есть многие диалекты и акценты голландского языка, которыми владеют преимущественно люди старого поколения, то фризский язык - это уже отдельный язык, и племя фризов рассеяно не только по Голландии, но и по северной Германии и Дании. Ну так вот, я был рад что остаюсь на шесть недель в их доме стеречь их любимого кота и наслаждаться внешним покоем, однако и там я не мог обрести внутреннего покоя от помыслов, воспоминаний, которыми демоны вызывают в сердцах людей эмоции и негативные страсти. Так я прожил 2006 год. В следующем 2007 году моя бюрократическая процедура по эмиграции в Англию пришла в тупик: в британском консульстве в Амстердаме мне не выдали визу, как я и предполагал. Летом этого же года я снова поехал во Франекер к своим друзьям стеречь их кота, пока они снова будут в России. Однако на этот раз лето не было таким хорошим как в прошлом году. Этим летом я также гостил несколько недель в близлежащим православном монастыре, где живёт один только иеромонах Е.. И там со мной случилась неприятность. С связи с этим я не буду упоминать имя и происхождение этого иеромонаха и название его монастыря. Бог ему судья. Наступило время летних каникул и я, пытаясь убежать от всех упомянутых невзгод в лагере для беженцев, старался как можно подольше быть в этом монастыре при согласии этого иеромонаха. Дело в том, что я мог бы жить и в зале нашего прихода св. Нектария, трудясь на благо храма. Отец Силуан был добр ко мне и позволял мне это. Но было одно препятствие. Помещения прихода мы арендовали тогда у рядом прилегавшей римо-католической общины старушек под названием "Сёстры любви". В выходные дни проводились службы в нашем храме и после литургии была трапеза в зале, где мы кушали, пили чай, кофе и общались друг с другом. В остальные же дни храм и прилегающие помещения пустели. Я сейчас не знаю арендовались ли эти помещения только для использования в выходные дни или мы имели право по договору их всегда использовать. Но поскольку я там в течении некоторого времени жил, то вызвал этим сильное негодование у заведующей этой общины старушки по имени сестра Теофрида. Поэтому я не знал, что другого я могу предпринять как не ездить в монастырь во Фрисландии и в своё время гостить во Франекере пока снова не пойду в школу. Так я и поступал, но на этот раз я согрешил своим нежеланием терпеть скорби в лагере беженцев. Оглядываясь назад мне кажется, что Господь хотел чтобы я потерпел эту скорбь в лагере беженцев пока он не спасёт меня от неё в этом же году. Но увы я не смог распознать волю Божию и Его Промысел обо мне, не смог успокоиться при мысли, что Господь не оставит меня на произвол судьбы, но что Он печётся и промышляет обо мне, не умел я верить сердцем и не отождествлять себя со своими помыслами, страхами и эмоциями. Я продолжал всё же жить головой и своей убогой логикой, а не истинной логикой Логоса. Итак, я стал гостить в упомянутом монастыре, где я также помогал этому иеромонаху в проведении богослужений и хозяйственной работе. Начитавшись духовной литературы и по-своему воспринимая полученную из неё информацию, я старался поступать в соответствии с теми идеалами, о которых я начитался. Прочитав что священников, игуменов и других лиц духовного звания надо слушаться, во всём их почитать, ни в чём не осуждать, - так что даже если они явно грешат, надо закрывать на это глаза и внушать себе какие они хорошие, правильные, достойные почёта и уважения, - у меня возникло представление, что раз так, то православный священник и священноинок в принципе непогрешим как папа Римский, что его слово должно восприниматься как закон, что ему всецело можно довериться и всё о себе рассказать, и что именно в этом и заключается идеал послушания и смирения, которым учат такие "супермены" и чудотворцы как Иоанн Лествичник, Варсонофий и Иоанн, Исаак Сирин и другие подобные им. Теперь я считаю, что это был мой ложный стереотип, за который я сильно поплатился. Я не знаю точно как в своей жизни исполняли добродетель послушания и смирения упомянутые великие монахи, но думаю теперь, что если я хочу осуществлять эти добродетели в своей жизни, то мне не достаточно просто читать книги, а надо иметь перед собой наставника, к которому я питал бы глубокое (а не самовнушаемое или навязываемое извне) почтение и уважение и у которого мог бы учиться этому. Таким образом я смог бы различить истинное послушание от ложного, истинное почтение к священнослужителю от чрезмерного и не богоугодного. Но увы, такого опытного наставника, всецело посвятившего себя Пути и Истине, у меня никогда не было. Ну так вот, возвращаясь к ходу событий, я стал стараться оказывать всецелое доверие и послушание к упомянутому иеромонаху Е., стараясь тем самым воплотить воспринятый по-своему идеал в жизнь. Рассказал ему как можно больше о себе, раскрыв свою душу перед ним, жаловался, что никак не могу бросить дрочить ни на один день и не знаю, что мне нужно делать для этого. Я даже дошёл до безумия и согрешил тем, что просил у него позволения подрочить и посмотреть порнуху. Таким образом из-за меня он был введён в искушение, но я себе такого и представить не мог, ведь в моём представлении иеромонах - это супермен, он непогрешим и неуязвим ни для какой страсти, и уж тем более он чужд содомской страсти. Раз я, осознавая себя мужиком, был чужд этой страсти, то уж тем более к ней не может иметь никакого отношения православный священнослужитель. И какую же ломку стереотипов я испытал, когда увидел своими глазами что это не так. Он захотел мне сделать массаж, я, стараясь быть послушным, пошёл на это и обнажился перед ним. В моём представлении греха здесь не было, потому что я думал, что никто из нас не болен содомской страстью. И когда во время массажа он спросил меня приятно ли мне, я ответил ему "Как мне может быть это приятно, когда Вы мужчина?" Потом, во время очередного массажа я почувствовал, что происходит что-то не то. Открыв глаза, я был шокирован увиденным. Но, наверное, лучше не описывать это подробно, чтобы не соблазнить никого из читателей. Вскочив, я сказал, что это не массаж. На следующий день я уехал оттуда с намерением никогда больше не возвращаться, и до сих пор я туда не возвращаюсь. Меня долго потом ещё беспокоил гнев на иеромонаха Е., настолько я был поражён и шокирован этой неожиданностью. Да, есть тут моя вина, я и сам согрешил и каюсь. Но нисколько не осознаю себя виновным в содомии, но я виноват в том, что был слишком наивен в следовании своим стереотипам, так что готов был пойти даже на такие крайности ради послушания и смирения. Простите меня, братья и сёстры, и помолитесь чтобы и Бог меня простил.
Ну ладно, да простит Господь иеромонаха Е.. Далее, вернувшись в лагерь беженцев, у меня уже не было надежды на то, что я смогу продолжать ходить в школу. Всё чему я мог там научиться, я уже научился. Так что уже не было смысла мне туда приезжать. И мне пришла в голову мысль, что я могу поискать себе волонтёрную работу. Ах, если бы я раньше до этого додумался! Я начал искать её по интернету, обратился в центр по волонтёрской работе и нашёл пару мест в социальном секторе (по моему опыту здесь волонтёрская, добровольческая работа это прежде всего социальная работа, работа с людьми). Но пару дней спустя произошло чудо. Настоятельница местного православного женского монастыря Рождества Пресвятой Богородицы, игуменья Мария, сама связалась со мной по телефону предложив мне поработать у себя над устройством часовни. Это было за несколько дней перед их престольным праздником Рождества Пресвятой Богородицы 8 сентября. То, что я ищу работу, она узнала от одного из наших приходских священников, о. Иосифа. И, взяв у него мой номер телефона, она позвонила мне. Это было для меня нечаянной радостью, Божьим чудом, за которое я до сих пор благодарю Творца. В дальнейшим мать Мария помогла мне уехать в монастырь на Афон, а по возвращении оказала мне существенную поддержку в деле моего благоустройства в Голландии. В отличии от того, что я пережил в монастыре иеромонаха Е., моё пребывание при женском монастыре не было запятнано никакими блудными грехами; только в доме-автоприцепе, куда меня поместила мать Мария, я, несмотря на некоторый перерыв в начале, никак не мог освободиться от рукоблудия. А в целом я не испытывал в себе соблазна от монахинь как женщин и они от меня. Это было благодаря тому, что я сознавал, что они монахини и благодаря тому, как они были одеты. И у меня до сих пор хорошие отношения с сёстрами и я поддерживаю их материально как могу. Ну а через непродолжительное время в том же году я получил нидерландский вид на жительство благодаря особому правительственному распоряжению вошедшему в историю под названием Generáal Pardón. Вид на жительство получили таким образом все те, кто особо долгое время пребывали в Голландии, были ещё и некоторые другие условия для выдачи этого помилования. Термин Generaal Pardon означает дословно "всеобщее прощение", и в нашем случае его можно понимать двояко - то ли нидерландское правительство извиняется перед беженцами за то, что оставляло их долго томиться в бесправном, унизительном состоянии беженцев; то ли нидерландское правительство само извиняет беженцев за то, что они обременяли их своим упорным пребыванием в их стране, несмотря на все просьбы убраться на все четыре стороны. Ну а вид на жительство позволил мне в дальнейшем уехать на год на Афон. Ну об этом я расскажу в следующий раз, может даже завтра, поскольку я взял себе отпуск от работы на два дня. А пока вот что мне удалось написать. Уфф, нелегко было - много приходилось думать, а порой и преодолевать в себе сильный стыд. Простите мне мои грехи и помолитесь обо мне. Спасибо за внимание и уважение и храни Вас Господь, дорогой читатель!

Лагерь беженцев Баксем. Это здание было сначала корпусом римо-католического монастыря, потом полицейской академией, а теперь это лагерь беженцев.

И в этом лагере были беженцы отовсюду.

Школа учреждения "WereldWijd" (Вéрелдвайд - всемирный) в Эккелрадэ, куда я ходил. Подобные вещи из дерева производил и я.

А вот я с сёстрами монастыря в меcтечке Asten. Меня пригласили сфотографироваться вместе с ними, хотя я не понимаю почему. Имена сёстер слева направо: инокини Макрина из Голландии, Паисия (из Великобритании), Андрея (из Греции), игуменья Мария (из Голландии), инокиня (а сейчас уже и игуменья) Иоанна (из США), послушница (сейчас просто мирянка) Дорофея (из Голландии), инокиня Таисия (из Швеции), раб Божий Даниил, а внизу сидит послушница Марина (из Великобритании).

Вот ещё пару других фоток:

 

[Герасимов Андрей]

Доброго дня,брат Даниил! прочитав твою жизненный путь! мне нравиться твоя искренность! не вымышленная история чтобы разжалобить сердца людей,а укрепить их в истине которую ты получил по чистоте своей души и сердца!Господь зрит в сердце,и прибывает где чистая душа. меня тоже привело на этот сайт,чтобы не пропиариться и получить лайки,а чтобы наши братья и сёстры,во Христе! мы могли делиться именно своим духовным путём! и получать подкрепление друг от друга.тем самым подкреплять себя! бывают моменты,когда человеку кажется покинутым и одиноким,хотя вроде находится среди родных и друзей,поэтому мы должны бодрить друг друга,тем самым не давать месту лукавому,который не спит и не ест,но хочет на сбить и истинного пути. Но у нас! есть Утешительница Пресвятая Богородица! и в минуты скорбей и отчаяния,нужно прибегать к Ней! с молитвой.я уже не раз получал утешения в минуты,своего отчаяния и уныния, Спасибо тебе,Брат! за твой труд и прибывание в истине! Обнимаю тебя сердечно! Спаси Господи! нас грешных.

 

[Раб Божий Даниил]

Доброго дня,брат Даниил! прочитав твою жизненный путь! мне нравиться твоя искренность! не вымышленная история чтобы разжалобить сердца людей,а укрепить их в истине которую ты получил по чистоте своей души и сердца!

Совершенно верно, брат Андрей! Если я в чём-то слишком откровенен о себе, то можно считать это просто как своего рода публичную исповедь.

 

[Герасимов Андрей]

Доброго дня! брат мой Даниил! только человек который согласился жить в истиной вере! знает что лучше писать правду! ибо Господь видет нас из внутри , чтобы не быть больше должником сатане, нужно всё обнажить, всё то скверное с чем ты не хочешь жить, Ты принёс своё личное покаяние Богу! и нам свои братьям во Христе! Твоя жизнь! начинается с чистого листа! Живи в радости! не мирской ибо ты знаешь что от нее только скорбь и боль, а во Христе! даже,если приходиться претерпевать невзгоды, ты знай! с тобой Бог! а он тебя не оставит! Крепко тебя обнимаю!

 

[Раб Божий Даниил]

Первое пребывание при женском монастыре Рождества Пресвятой Богородицы (сентябрь 2007-февраль 2008). Так вот, оказавшись благодаря чуду Божьего Промысла на территории женского монастыря, я также исполнял всякого рода работу и простаивал все утренние, полуденные и вечерние богослужения. Помню, я стою рано утром на утрени, в храме темно, так как кроме огоньков лампад и нескольких свечей, церковь ничем не освящается; вслушиваюсь в тихое монотонное молитвословие сестры, а была осень, и на крышу храма падают каштаны и жёлуди с ветвей деревьев. Это оставляло во мне особое незабываемое впечатление умиротворённости и свободы от всей той мирской суеты, к которой я привык.
С госпожой Марией я познакомился ещё гораздо раньше, когда оказался в Баксэме. На новом месте я стал искать близлежащие православные церкви. Одну нашёл в Эйндховене, а другая оказалась женским монастырём в Астэне. Кое-как с горем пополам сориентировавшись по карте я доехал на велосипеде до этого монастыря. Не раз сбиваясь с пути, я преодолевал препятствия сквозь леса, кукурузные поля и прочую незнакомую местность. В Голландии очень развит велосипедный транспорт, особенно из-за того, что плотность населения здесь очень велика и было бы очень плохо, если все люди ездили бы только на машинах. Здесь везде есть велосипедные дороги. И велосипед был для меня всегда основным транспортным средством. Благо что голландцы в общем-то очень осторожные водители, поэтому даже если ты ездишь по малой автомобильной дороге, тебе обычно нечего бояться. Ну так вот, с великим трудом добравшись до монастыря, я осмотрел храм и потом поехал обратно, из-за опасения что меня настигнут сумерки на дороге, если мне снова придётся блукать на обратном пути (хотя тогда был август). Помню у меня тогда как раз хватило монеток, чтобы купить и поставить свечу. И я посчитал это добрым знаком свыше. На обратном пути я впервые увидел отца Матфея (или по-английски Мэтью). Он жил со своей женой Анкэ на расстоянии около полкилометра от монастыря в особом доме. Тогда он шёл пешком по дороге совершать с сёстрами вечерню. Как жаль мне теперь что из-за своей замкнутости я не остановился взять у него благословение. На следующий день я снова туда приехал, на этот раз более уверенно. Когда я во второй раз случайно увидел мать Марию в храме, она спросила у меня "Могу ли я вам помочь?", я ответил, что приехал сюда на службу в церковь. Сел на стасидии читать Иисусову молитву пока не начнётся вечерняя служба. Матери Марии такое моё поведение показалось довольно странным, и она ходила по церкви, немного нервничая. Тогда я в первый раз увидел как она, будучи женщиной, заходила в алтарь своей церкви и возжигала повсюду лампадки, и это тоже произвело на меня впечатление. Да и вообще всё увиденное там мной, веяло какой-то особой позитивной энергетикой православной церкви греческой традиции. Но, как оказалось, вечерни в тот день не было из-за небольших ремонтных работ в зале и паперти, которые осуществлял какой-то греческий работник. До этого я сидел в ожидании вечерни, читая Иисусову молитву. Помню что меня как будто побуждало что-то встать при виде того, как мать Мария ходит немного нервничая по храму. Она ожидала, наверное, что я, как и все нормальные гости, первым делом должен был познакомиться с ней, поговорить. Но увы, я, как уже говорилось, был всегда необщителен и замкнут в себе из-за пережитых душевных травм. Я просто не знал как мне тут себя переделать, хотя очень многие люди указывали мне на мою необщительность и что это плохо. Но я никак не мог открыто рассказать всем чтó я потерпел в своей стране от своего окружения и родителей, что именно в этом корень моей замкнутости и я хочу теперь стать лучшим человеком. Мне было больно признаться себе, что я был изгоем в своём обществе, а не его полноценным членом, что я везде странник и пришелец и у меня нет ни семьи, ни друзей, ни родственников. Вот и тогда я показался матери Марии странным каким-то. Она остановила меня когда я уже стоя читал молитву с закрытыми глазами. Сказав, что службы не будет, она угостила меня простой голландской едой - нарезным хлебом с арахисовой пастой, мёдом, чаем или кофе. Потом я уехал. Так я впервые побывал в монастыре, оставив своим обликом и странным поведением в сознании матери Марии глубокие впечатления на целых два года. Так что обо мне можно было подумать, что то ли я какой-то уникальный благочестивый человек, то ли я просто какой-то больной. И видимо всё это время она меня не смогла забыть. Ну а в сентябре 2007 она забрала меня на своей маленькой красной тачке к себе поработать. По дороге мы много разговаривали о разном, узнавая друг друга. Узнав от меня, что я хочу уйти в монастырь, она захотела мне помочь. Дело в том, что моё желание уйти в монастырь не было позитивным. Я видел в этом просто путь уйти от жизни, от злой матери, от враждебного окружения. Я был молод и горел вожделением иметь женщину, жениться, меня всегда поражали красивые белокурые голландки своей красотой, стройной фигурой и приветливостью, но своим убогим рассудком я подавлял в себе этот инстинкт, хотя не мог бросить дрочить. Раньше я часто думал о самоубийстве, а родителям было наплевать на это. Мать не раз мне говорила "Чтоб ты здох!", "Продай свою душу дьяволу" (это когда я очень хотел компьютерных игр), "Ты - отброс общества" и т.д. И когда я впервые как-то услышал, что самоубийство - это грех, то был очень этому удивлён - если я никому не был нужен, то почему я Богу нужен? И действительно, что-то всегда мне не давало это осуществить над собой. Имея такие мысли в голове, я был очень далёк от этого в душе. Но не быв научен навыкам жизни в "большом мире", не зная как начать жить отдельно от своей матери, боясь прочих других трудностей по самообеспечению и благоустройству и не разобравшись в себе, не определившись точно кто я и что я, я видел или внушал себе, что выход только в том, чтобы уйти в монастырь. Это было для меня своего рода безгрешным самоубийством, уходом из жизни и всех её проблем. Вот что мотивировало меня избрать уход в монастырь, хотя я внушал себе, что всё не так негативно, что я стремлюсь к идеалу совершенства... Вы простите меня - мне часто приходится прерывать рассказ для пояснения некоторых моментов и нюансов. Вернёмся к повествованию. Приехав в монастырь, мать Мария поселила меня в старом зелёном доме-автоприцепе. Я был этому очень рад, хотя там было холодно при холодной погоде. В течении первых дней я трудился над устройством маленькой недавно поставленной часовни Пресвятой Богородицы Одигитрии (Путеводительницы) при самом входе на территорию монастыря. Потом мне поручали и другую работу - сделать новую дверь для ветхой теплицы, где росли овощи. Кстати, мне со многими усилиями удалось осуществить эту работу. Приходилось работать с очень твёрдой древесиной, пилить её, бурлить, прибивать гвозди, вставлять стёкла. Благодаря тому, чему я раньше научился, я всё же осуществил эту работу. Хотя я считаю, что нет у меня таланта плотника, поскольку я больше склонен к интеллектуальной деятельности, а не к практической, и поэтому изделия из дерева я произвожу с большим трудом и многими ошибками, которые приходится исправлять по ходу дела. И вот когда я сделал эту дверь, она лежала уже на козлах, а внизу был большой цементный блок. И вдруг почему-то одна козла падает под тяжестью двери и дверь, падая, врезается стеклом об этот цементный блок. Но каково же было моё удивление когда я увидел, что стекло нисколько не треснулось! Тут же приехала и мать Мария посмотреть на дверь, и какое счастье что мне её не пришлось расстроить неудачей. Для меня это просто чудо. Благодарение милостивому Творцу! Также делал и другую работу - вырывал с корнем сорняки, пилил дощечки для икон, фрезеровал и делал со стамеской углубление в них, работал над крышей небольшой колокольни и осуществлял некоторую другую столярную работу. Сёстры позволили мне кушать вместе с ними в трапезной на втором столе, где в обычно сидят гости, удостоившиеся трапезничать с сёстрами. Но многое что мне не поручалось - свечи изготовляла всегда сестра Таисия, просфоры пекла по-моему сестра Иоанна, некоторые сёстры писали иконы, и все они сами организовывали богослужения без священника, который служил только по определённым дням литургию и другие предшествующие ей богослужения. В монастыре, помимо главного храма, было много часовен - Серафима Саровского, Ксении Петербургской, Дорофеи (Ладыгиной, если не ошибаюсь). Последние две часовни названы в честь небесных покровительниц двух больших благодетельниц монастыря. Так проходили мои дни, в таком месте я имел великую честь и милость жить. Но главным счастьем для меня было то, что Господь избавил меня от невыносимого сожительства с моей родительницей. Слава благому Творцу! Я просто привёл небольшое описание этого монастыря, потому что он стал тогда частью моей жизни и теперь это моё прошлое. А теперь перейдём к тому, как я попал на Афон.
Неожиданно я узнал, что игумен афонского каракалльского монастыря господин Филофей (Филóтеос), совершая поездку по Германии (если не ошибаюсь) для принятия исповеди и окормления православных, собирается к большой радости сёстер приехать и к нам, хотя когда-то он гостил там всего лишь один раз. И вот когда я впервые его увидел, я, подходя к нему для благословения, застеснялся при виде его старческого бородатого лица и особого монашеского облика в целом. Это было подобно тому, как я стеснялся Деда Мороза в детстве. Он провёл у нас несколько дней, и когда исповедал всех сёстер, очередь дошла и до меня. Впрочем наш разговор не был исповедью, а просто общением посредством матери Марии, которая исполняла роль переводчицы с голландского на греческий. Она сама жила в монастыре в южной Греции около развалин древнего города Бура. Оттуда она снова приехала в Голландию по приглашению устроить женскую обитель. Каким-то чудом какой-то добрый человек пожертвовал для этого здание и территорию своего курятника посреди лугов. Здесь и была построена её обитель, которая до сих пор обустраивается. Так вот, немного пообщавшись со мной, старец Филофей прочёл надо мной разрешительную молитву. Некоторое время спустя, когда я уже получил вид на жительство и голландское выездное удостоверение личности, мать Мария обратилась к нему за помощью отправить меня на Афон. Он ответил, что готов принять меня к себе. Так началась новая страница в моей жизни. Меня удивляет всё это благоприятное стечение обстоятельств - и вид на жительство, и переезд в женский монастырь, и приезд такого крайне редкого гостя как господина Филофея, его согласие принять меня к себе, щедрость матери Марии... Что это если не явное проявление Божьего попечения в нашей жизни? Вечное благодарение Всевышнему! Купив билет на самолёт на свои деньги, мы с матерью Марией отправились в Грецию. Я на Афон, а она в свой монастырь на Пелопоннесе. В Салониках наши дороги, таким образом, разошлись. Но что было дальше, я расскажу позже.

Крыша колокольни

Стук о "таландо" в греческих монастырях возвещает начало службы

Игумен монастыря Каракаллу господин Филотеос. В греческих церквах такие игумены зовутся старцами, даже если они не обладают какими-то чудесными дарованиями свыше. Также далеко не все священники имеют благословение от епископа исповедовать мирян. Большим авторитетом пользуются опытные афонские иеромонахи, вот как он.

 

[Раб Божий Даниил]

Дорогие читатели! В благодарность за ваше внимание, молитвы и духовную поддержку я хочу и со своей стороны оказать вам любовь. Пишите, если есть желание, ваши имена и имена ваших крещёных близких, и я все их постараюсь подать для поминовения на литургии в монастыре Рождества Пресвятой Богородицы. Я там регулярно бываю. Спаси всех Господь!

Пребывание в монастыре Каракáллу на Св. горе Афон (февраль 2008-январь 2009). Я был рад возможности полетать на самолёте и поехать в другую страну впервые за прошедшие 8 лет. (Хотя до этого в 2005 я также гостил пару дней в одном римо-католическом монастыре с православным обрядом в Бельгии, в местечке Шаватонье (Chavatogne), куда меня брал с собой для отдыха, вместе с другими нашими прихожанами, о. Силуан). Помню с какой радостью и свободой я вёл беседу с м. Марией в самолёте, глядя с высоты на землю вниз. Вспоминая все эти чудеса Божьего Промысла в моей жизни, я думаю, что путь к цели куда более интересен и полон смысла, чем момент достижения само́й цели. В Салониках нас приняла к себе на ночь одна гостеприимная пара, Нико́лаос и Александра – верующие, церковные люди, которые, к моему удивлению, очень хорошо нас угостили, как это было у них в традиции гостеприимства. Да воздаст им Господь! На следующий день, другой добрый человек отвёз меня на своей тачке на Афон. Сначала мы ехали из Салоник (или Thessaloníki) в Урано́полис, небольшой приморский порт около закрытой территории Афонского полуострова, откуда только и можно легально попасть на Афон на пароме. Проезжая через Македонию (область в Греции), мне запомнилась скудная холмистая местность, земля пережившая многие опустошительные войны, нашествия и страдания за свою историю, которая теперь изредка украшалась новыми виллами. Потом, сев на паром, мы медленно плыли в Афонский порт Да́фни. По пути можно было любоваться разными монастырями, располагавшимися на западном склоне Афонского горного хребта, в том числе Свято-Пантелеимоновом монастырём. Из Дафни мы снова поехали на машине. Афонские леса впечатлили меня своей девственностью, будучи нетронутыми в течении уже очень долгого времени. А при виде храмов и зданий монастырей, мне почему-то показалось, что я попал в мир буддизма. Просто у меня не было опыта паломничества по христианским святыням, а с элементами буддизма я соприкоснулся благодаря американским фильмам с восточными единоборствами, которыми я увлекался некоторое время в России. Вот с этим я только и мог сравнивать Афон. Приехав в Каркаллу, все мои светлые, радостные переживания закончились. Уже перед входом в монастырь я почувствовал уже тогда к себе какую-то ксенофобию (неприятие чужаков), что мне здесь не рады. И действительно, привратник, которого мы встретили, – па́тер Теоло́гос – был очень груб и недружелюбен ко мне. Но поскольку я обладал необходимым пропускным документом, у него всё же хватило честности меня пропустить. Пройдя в гостевую приёмную, меня угостили кусочком лукуми и греческой сладкой водкой «у́зо», отчего я, из соображений благочестия, отказался. (Впрочем я и не осуждаю тех, кто пьёт алкогольные напитки – видимо они испытывают некоторую нужду в них, а не пьют просто так, от нечего делать. Только я молю Бога самому никогда не нуждаться в этом). В ту неделю игумена не было в монастыре. Он снова гостил в другом монастыре вне Афона для духовного окормления его насельников. А мне уделили келию, где я мог пребывать в ожидании его возвращения. В течении этих 3-4 дней я простаивал богослужения, кушал на трапезе, а в свободное время гулял в местечко Карие́с, – где расположены здания местного самоуправления, Священного Кинота, почта, полиция, монашеские келии, и всё остальное необходимое, – проходя пешком большие расстояния. Интересно, что когда я туда приехал, была масленица или другая неделя перед Великим постом. Когда приехал игумен, он назначил мне послушание в столярной мастерской, где я должен был помогать другим двум монахам – Леонтию и Пантелеимону. Леонтий вёл себя грубо при обращении, но чувствовалось, что в душе он не был таким. Так что с ним можно было посмеяться. Начался Великий пост. Первые два дня и Великая Пятница были особо строгими постами, в которые мы ели только перед сном пару кусков хлеба с чаем, орехами и ещё чем-то. Вообще еда, которая там подавалась, была обычно довольно сытной и питательной, как и у мирян. Обычной пищей были свой монастырский хлеб, маслины каламата, сыр фета, а также вино от монастырского винограда. Мяса никогда не было. А в промежуток между утренней и вечерней трапезой можно было ходить в столовую и угощаться изысканными греческими сладостями. В Великий пост в рабочие дни подавался суп как основное блюдо, а в выходные подавались блюда с морепродуктами и икрой (тарама). Жизнь была там в общем хорошей, и всё что от тебя требовалось – это смирение, послушание игумену и другим отцам, быть как все и не выделяться. По крайней мере так я это понял. Но в этом мне не повезло, как я расскажу об этом позже. А пока проходил пост с его сугубыми богослужениями. Вообще суточные богослужения вне поста состояли из полунощницы, часов, утрени, литургии, вечерни, канонов и акафистов Пресвятой Богородице, акафистов апостолам Петру и Павлу (поскольку это был монастырь в честь Святых 12-ти и 70-ти Апостолов) и малого повечерия. После малого повечерия можно было приложиться к св. мощам, которые ежедневно выкладывали для паломников. Там была между прочем и голова св. апостола Варфоломея. Она была покрыта стальной обивкой, в которой было малое отверстие, где можно было приложиться к коже. Удивительно как кожа трупа человека, умершего более 1900 лет назад, сохранилась. Я спросил стоявшего тут же о. Германа: «А эти мощи ничем не бальзамируют?» Он слегка нахмурился в задумчивости и покачал спокойно головой «нет». Братии разрешалось причащаться три раза в неделю (в Светлую седмицу ежедневно) – во вторник, четверг и субботу после предшествующих постных дней, хотя литургии были каждый день; так что иногда вообще никто не причащался, кроме пары мирян-паломников. Всё новые и новые паломники прибывали туда в большом количестве каждый день. И монахи должны были быть для них примером. Я помню как я постепенно стал понимать смысл всего того, что пели и читали на богослужениях, хотя это был византийский (каноны, тропари, напевы и прочие молитвы) и архаический (Псалмы и прочее Священное Писание) греческий язык. Я же по учебникам изучал новогреческий язык. Во время Великого поста мне получалось не дрочить и это было чудом. Потом наступила Пасха, разговление. И был там обычай подкладывать скоромные сладости к келейным дверям послушников. Вот на этом то я и попался снова. Имея сытый желудок и угостившись ещё и скоромными сладостями, я снова начал дрочить (в своей келии). И тогда я понял, что надолго мне здесь не остаться. Как раз после Пасхи мне снова нужно было вернуться в Голландию, чтобы продлить выездной документ. Ожидание почему-то было довольно долгим в тот раз – мне пришлось подождать пару месяцев. В это время, как и раньше, я продолжал заниматься изучением греческого языка. Тогда, в Голландии, мне помогала послушница Марина в этом. То немногое время, которое мы вместе проводили, пролетало как-то очень быстро, хотя не скажу, что мы были влюблены друг в друга. И она мне очень помогла в практическом плане. Затем, когда я снова вернулся на Афон, моё пребывание там уже не было таким перспективным, как, может быть, в начале. Но увы, я не умел быть честным по отношению к себе, и не понял этого тогда. До этого мне приснился однажды вещий сон, где м. Мария смотрит на меня как на какого-то малого ребёнка и как бы говорит кому-то с улыбкой нечто вроде «много чему ему ещё нужно поучиться». Сон закончился тем, что она радостно воскликнула мне вопросом на греческом «пáмэ?» (поедем?). Я тут же проснулся, а был день, и посмотрел не зовёт ли она меня действительно. Но и это не помогло мне основательно задуматься над правильным выбором жизненного пути. Вернувшись на Афон, я снова стал жить по монастырской рутине. Бог так устроил, что на этот раз на послушании я уже имел дело только с о. Пантелеимоном. (На Афоне не только иеромонахов, но и простых монахов принято называть отцами, «патер»). Патер Леонтий отпросился от этого послушания, потому что оно ему очень надоело. На первых порах мне было тяжело с Пантелеимоном. Он был также молод, почти мой ровесник. Когда между нами были какие-то недопонимания или я не во всём следовал его воле, он бывало психовал перед всеми, жалуясь на меня. То я слишком много помогал братии в трапезной убирать посуду, отчего опаздывал на своё послушание; то я отказывался пачкать свои руки едким клеем; то я, по соображениям безопасности, отказывался своими голыми руками держать доску на станке у ленточной пилы, используя вместо этого деревянные приспособления... Из-за этого мне доставалось и от игумена. Может он хотел, чтобы я своим смирением и покорностью, подобно святым, как-то предотвращал такое недовольство мной со стороны Пантелеимона в столярной мастерской? Я делал что мог. Потом всё кое-как уладилось, мы привыкли друг к другу. Игумен меня регулярно вызывал с себе для беседы; исповеди, в строгом смысле этого слова, не было. Некоторое время спустя игумен начал меня испытывать так, что я не смог этого вытерпеть. Он служил литургию обычно в субботу и в воскресенье. Вообще субботние, воскресные и другие праздничные литургии были особенно торжественными, пение было более протяжным. В другие же дни литургию служили другие иеромонахи, особенно часто патер Германо́с из Одессы, Украина. И когда я подходил к игумену для причастия, то он сначала, как и положено, торжественно громко, как и в случае со всеми, произносил «послушник («до́кимос-монахо́с», то есть «пробный монах») Даниил причащается Святого Тела и Честной Крови Господа нашего Иисуса Христа во оставление грехов и в жизнь вечную». Затем в моём случае ему это произносить становилось всё труднее и он стал меня называть просто рабом Божиим, но я и этим был доволен. Затем, причащая, вообще ничего не произносил, поступая так только со мной. Может его смутило то, что я рассказал ему про мой несчастный случай с вышеупомянутым иеромонахом Е., так что он не мог определить степень моей вины и вообще как это всё понимать? Пребывая в таком смущении от моего рассказа, он, наверное, и не мог подобающим образом причастить меня. Однако я не гей, чтобы меня так можно было унижать, – подумал я. Тогда я не смог с таким бесчестием смириться и, получив удобный случай, спросил о причине этого унижения. Он, возмутившись, ответил, что это его дело. Он погорячился от возмущения в той беседе и в гневе велел мне валять восвояси, что я и сделал неделю спустя. Тогда же я обратился к о. Павлосу, заведовавшему административными делами, с просьбой помочь поскорей уехать. Но перед этим, по совету послушника Димитрия, я отправился пешком в паломническое путешествие на одну неделю по южным афонским общежительным монастырям – Великая Лавра, Аги́у Па́влу, Диониси́у, Григори́у, Си́монос-Пе́трас, Ксиропота́му. Обычно меня везде принимали как паломника, только в ските св. Анны отказали в гостеприимстве. В каждом монастыре после вечерних служб можно было приложиться к святыням – св. мощам и другим предметам, например в Агиу Павлу хранится часть даров волхвов родившемуся Иисусу. С великим трудом забрался я и на вершину Афонской горы. Отправившись из Великой Лавры, я нашёл тропу ведущую на вершину Афона. Долгое время шёл по ней. Дошёл до одного ровного места на горе. Там было какое-то здание, возможно строящегося скита, и крест. Оттуда я воочию смог увидеть облака внизу. Я подумал, что это уже вершина. Но когда посмотрел в другую сторону, то увидел ещё большую скалу. Там и была вершина, на которую пришлось лезть. Тогда был январь, вершина была покрыта снегом, но я нашёл в себе силу воли подняться на самый верх, хотя руки очень страдали от холода и снега. Однако из-за облаков / тумана я не смог насладиться видом земли внизу. Когда я спускался, уже стало темнеть. И каково же было моё удивление, когда я увидел, что дверь упомянутого скита была не на замке, в помещении никого не было, зато была кровать с одеялом, так что я смог там переночевать в относительном тепле! Да воздаст Господь этим людям за то, что они спасли мне жизнь, оставив дверь открытой. После всего этого я вернулся в Голландию. И это снова благодаря поддержки моих благодетелей Никоса и Александры, которые, хотя и были огорчены моей неудачей на Афоне, но по своей доброй воле приютили снова к себе на ночь, оплатили мой билет на самолёт, отвезли в аэропорт. Мать Мария, к моему удивлению, снова меня приняла к себе. Повстречать добрых людей – это тоже милость Божья в нашей жизни. Поэтому дай Бог и самому быть насколько возможно добрым.
Нужно всё же отдать должное и игумену Филофею, что, несмотря на его суровый характер, он всё же так же благословлял меня на богослужении как и других, в том числе давал благословение перед причастием, даже после нашей размолвки. Цени то добро и самообладание, которые в нём были. Позже я услышал, что братия пожалели, что выгнали меня, но никаких письменных извинений и приглашения вернуться я не получал. Да это и не надо - раз я там не смог бросить дрочить, то зачем мне позорить монашество своим присутствием там?! Слава Богу что я не удостоился пострижения в иноки и не давал обетов.

Здание монастыря. Третье окно справа нижнего ряда келий на передней стене слева было окном моей келии.

Братия монастыря. Меня здесь нет. Внизу сидят послушники.

Послушник Пахо́миос, голландец суринамского происхождения, приехал туда после меня, как бы заменив там меня. Да поможет ему Господь на его монашеском пути.

Другие фотки:

Главный храм монастыря (кафоликон):

Паломник на вершине Афона.

 

[Раб Божий Даниил]

Вернувшись с Афона, мне было не легко. Я прошёл через многие испытания пытаясь найти своё место в миру среди людей. Сейчас, по милости Божией, у меня есть своё жильё и работа почтальона. Вот только свою краснодевицу, своё счастье, никак не могу найти. А холостяком оставаться мне очень опасно. Но не позволяю себе убиваться отчаянием как раньше, в лагере беженцев. Я благодарю почившую мать Марию (и её сестёр), которая не только спасла меня от моей матери, но и очень помогла мне в деле благоустройства. Молюсь за упокой её души и остаюсь посильным благотворителем её монастыря. А в своей духовной жизни я потерпел многое в своём стремлении обуздать своё неукротимое половое влечение к красивым женщинам (то есть безумную страсть к рукоблудию, а потом и к эротическим массажам). В первую очередь благодаря милости Божией и особенно посредством земных поклонов (когда всё тело повергается на пол, как это делали ранние христиане) и регулярному закалению в холодной и ледяной воде я воздерживаюсь от упомянутых страстей. А главное позитивное изменение, это также то, что я открыл для себя и начал заниматься айкидо. Это особенно помогает мне быть самостоятельным верующим, честным и ответственным человеком и христианином, который не боится честно формировать и высказывать свои мнения на пути эмпирического поиска Истины. Айкидо формирует во мне своеобразный служебный дух, настрой души благородного и доброго самурая, всецело преданному высшему идеалу. И это помогает мне стремиться быть достойным христианином. И я сознаю, что для того, чтобы спастись, я должен оставаться православным христианином. И если ты, дорогой читатель, ещё не разделяешь со мной мою религию, то я призываю тебя на своём опыте честно и последовательно проверить и убедиться является ли православное христианство тем, что оно о себе говорит или нет. И если у тебя тут будут вопросы, то я, найдя время, постараюсь дать тебе ответы из своего опыта. Таково моё свидетельство о вере.

Ещё раз спасибо всем за внимание. И спаси нас Господь. Завершу свой рассказ с юмором для разряжения напряжения, которое может быть возникло у вас после моего драматического, серьёзного рассказа о себе:
Я помню, что во время моей первой беседы с каракалльским игуменом Филотеосом, он восхищался моими разумными, как он говорил, речами на духовную тематику. Возможно поэтому он и принял меня к себе. Но во время последней беседы, он сказал, что «всё что ты говоришь – бред!». Это мне напоминает фильм «Мистер Бин в Америке», где главный герой приехал в Америку в роли профессора для выступления на тему искусства перед знатной аудиторией. Все думали, что он был очень умным интеллектуалом, а он был на самом деле человеком недалёкого ума. Прям как я на Афоне.

Перевод:
– А теперь, как второй ключевой момент сегодня, доктор Бин, великий английский знаток искусства, выступит на минуту... – Только не долго, доктор – на тему нашей новой ценности. Дамы и господа! Доктор Бин из Национальной Галереи Искусства.
– Здравствуйте. Я, видимо, доктор Бин и моё дело это сидеть и смотреть на картины. Итак, чему я научился что можно было бы сказать об этой картине? Во-первых она большая, что весьма превосходно. Потому что если бы она была очень маленькой, ну... микроскопической, то мало кто мог бы увидеть её, что было бы ужасным позором. А во-вторых, и я подхожу уже к концу этого анализа этой картины... Во-вторых... Почему эта картина стоила того, чтобы этот человек здесь потратил на неё 50 миллионов ваших американских долларов? И ответ... Ну, эта картина стоила такой суммы денег потому, что эта картина матери Уинстлера. И как я понял из пребывания у моего лучшего друга Дэвида Лангли и его семьи – семья очень важна. И даже если мистер Уинстлер полностью сознавал, что его мать была отвратительная старая летучая мышь, которая выглядела так, будто у неё на спине застрял кактус, он, тем не менее, был помешан на ней, и даже нашел время, чтобы нарисовать эту удивительную картину с ней. Это не просто картинка. Это картина сумасшедшей старой коровы, в которой он души не чаял. И это чудесно. Ну, я думаю так.

 

[Герасимов Андрей]

Доброго дня суток! брат Даниил! буду краток,похожая история была и у меня,выход из этой страсти,это нужно обнажить своему духовнику,и понять что это сидит в тебе болезнь,которая истощает твою душу,тем самым через эту страсть бесы воруют у тебя, всё то что ты стяжал духовное и чистое! нужно оголять эту болезнь не нам,а своему духовному отцу! Нам же как настоящий православный христианин! должен поделиться своей радостью! и что-бы мы тоже с тобой радовались.Мой совет ,но это не значит что так нужно делать,старайся больше есть постную есть пищу ,меньше смотреть развлекательных передач,больше читать духовной литературы. и просто сам подумай как мерзко это смотрится со стороны,тем чем занимаешься ты. даже если ты один раз воздержишься уже шаг к победе! и мне помог псалом 90,когда приходили такие помыслы. Храни тебя Господи!

 

[Раб Божий Даниил]

Добрый день, Андрей. Пишу о себе всё, потому что знаю, что первоначально исповедь была публичной, когда исповедовались перед всей общиной верующих. Только потом этот обычай отменили из-за немощи (наверное невыносимого стыда) исповедующихся. Рассказывая о себе так, и я пытаюсь прочувствовать максимальный стыд за свои позорные дела, надеясь таким образом ещё больше распять в себе грех. Другая причина в том, что я пытаюсь снять все свои маски, то есть не думать никогда о себе больше, чем я есть на самом деле. А эта постыдная страсть во мне есть с детства. А во-вторых, я с самого начала предупреждал, что мой рассказ может быть тяжёлым для восприятия; поэтому он только для любителей жанра драмы и психологической драмы.
У меня нет духовного отца и никогда не было. Но это не значит, что я не хожу на исповедь к священнику. Хожу, но только не обязываю себе беспрекословно слушаться и повиноваться, если он меня учит после исповеди грехов. Могу с чем-то быть согласным или не согласным. Но хотелось бы найти духовного наставника, который сам пережил и исполняет то, чему он учит; открыт к людям, всегда ищет понимания их ситуации, и наставляет их с соответствующую любовью, а не просто повторяет как попугай, то что он читал в монашеских книгах или слышал от других священников. Такой человек, я думаю, вызовет к себе подлинное уважение и счастье быть его учеником. Мир тебе.

С уважением, Даниил.

 

[Дед Сергий]

Брат Даниил, радуйся! Мне показалось, что ты излишне драматизируешь! Некоторые чувствительные души враги нашего спасения "атакуют" справа, внушают чувства бесконечного недостоинства и т. п. Почитай в книгах на русском (издательство "Святая Гора") о преподобном отце Паисии ( пятикнижие, если не ошибаюсь), отцу Паисию достойнее учить, чем мне. Русский святой Серафим Саровский всех встречал удивительным приветствием: "Радость моя, Христос Воскресе!" и учил, что "нет нам дороги унывать", так как Распятием мы искуплены и спасены (не записывайте меня в протестанты), это не отменяет подвиг жизни и доступную аскезу, но я не об этом. Серафим Саровский учил удивительным вещам, он говорил, что нам нужно научиться снисходительности не только к другим, но и к себе! Корень таким "огорчениям" может быть в тайной, хорошо замаскированной гордости (как это, Я и опять "пал", Я же принял решение! И всё Я! Я! и Я!). Ригористов прошу не беспокоиться, не учу снисходительности ко греху - нет и нет! Если мы пали, надо вставать, не валяться в грязи и бодро "начинать сначала". Невозможное человекам совершает наш добрый Отец Небесный, он знает кого и когда "застать", помните "В чём Застану, в том и Сужу!" Прошу Ваших молитв, всего наилучшего!

 

[Раб Божий Даниил]

Спаси Бог @Дед Сергий ! (Простите, только сейчас увидел ваше сообщение) Да, унывать не надо в духовной брани. И я многому чему научился борясь со своей похотью плоти. Однажды читал в житии преподобного Венедикта Нурсийского, что он бросился на какой-то колючий кустарник когда его тоже тянуло поблудить с самим собой или с женщинами. В итоге он весь был в крови, но после этого Господь его избавил от блудной страсти. И я тогда подумал "а может и мне также с собой поступить?" Но пришёл к выводу, что это не поможет мне в долгосрочной перспективе; хотя бы уже потому, что я не живу как он в отшельничестве. Зато пришла от этого идея сдавать кровь на благо нуждающимся больным. Много раз уже сдавал и помог этим множеству больных людей. А главное, что холодная вода и прочие вынужденные радикальные аскетические труды помогли мне прийти к осознанию, что средоточие моего существа это не плоть и кровь с их естественными потребностями, а бессмертный дух, который и должен иметь главенствующее место в иерархии всех составляющих человеческого существа. Для этого нужно стараться бодрствовать и молиться.

 

[Дед Сергий]

Много раз уже сдавал и помог этим множеству больных людей. А главное, что холодная вода и прочие вынужденные радикальные аскетические труды помогли мне прийти к осознанию, что средоточие моего существа это не плоть и кровь с их естественными потребностями, а бессмертный дух, который и должен иметь главенствующее место в иерархии всех составляющих человеческого существа. Для этого нужно стараться бодрствовать и молиться.

Главное, не уклониться ни вправо, ни влево, манихеи, например, считали, что плоть - узы для души, творение сатаны и через этот посыл погружались в чудовищные плотские грехи, аскеты иногда поднимали непосильные подвиги и тоже терпели ущерб в духовной жизни или здоровье. Мы люди немощные, нам приличен средний путь, по силам ... Раз борьба не прекращается, значит Вы досаждаете бесам, иначе бы оставили в покое ... Удачи!

 

[Анастасия Православная]

Спасибо, вам Данил, что поделились своей искренней историей из собственной жизни. Столько всего вам пришлось пережить, и ваш личный рассказ помог немного и мне переосмыслить свою жизнь. Я из вашего рассказа вынесла один важный для себя урок, нужно постоять за себя и не бояться обрушить на окружающих праведный гнев, нельзя попускать неуважение к себе, воспринимая это как аскезу и смирение.
Я считаю, что вы имеете права спросить с обидчиков и призвать их к ответу, а иначе они и дальше будут грешить. Какой -то священник даже по имени к вам не обращался, ещё и выгнал вас, вы сами себя неуважаете и у вас сильно развито чувство вины, хватит себя изводить, зачем вы разрешаете им так с вами поступать? Вы осознаёт себя наказываете, хватит, Бог вас любит. Да, мы все грешим, и должны работать над собой каждый день, но уважение вы заслуживаете и это вовсе не проявление гордыни. Не позволяете больше так к себе относиться. А манаху «массажисту», нужно было так и сказать строго «ты офигел?», ещё раз вздумаешь так поступать, обращусь к третьему лицу. Люди должны отвечать за свои поступки, не только вы должны работать над собой, но и окружение вокруг вас, а то они с вас полной спрашивают, вот и вы с них спросите.