Жить как атеист - это большая ответственность. Вы творите добро не ради награды в ином мире, а потому, что ощущаете беспокойство за этот мир. Все добрые чувства естественны.
"Для благородного человека само сознание того, что он поступил благородно,я вляется лучшей наградой дляо свершения гуманных поступков.Н икакие божьи награды и божьи карыр пиличному человеку не нужны."
Публий Корнелий Сципион,
римский полководец 2 в. до н.э.
"Было бы очень скверно для людей, если бы их можно было удерживать лишь силой страха и кары и надеждой на воздаяние по заслугам после смерти"
Альберт Эйнштейн
Главной мотивацией совершения добра для христианина является любовь к Богу, из которой логично истекает любовь к ближнему. Страх вечных мучений или предвкушение Царствия Небесного являются второстепенной "блокадой" для тех, кто еще не возрос до христианского совершенства. Попробуйте-ка прожить хоть день по Евангелию и не прибегать к воспоминанию о загробной участи.
"Иная, более личная форма откровения абсуда, содержится в
отчаянном возгласе Ивана Карамазова: «Если бессмертия нет, то все
позволено.». Для некоторых это звучит как клич освобождения; но тому,
кто всерьез думал о смерти, или имел случай сам глубоко прочуствовать
неизбежность собственной смерти, лучше знать. В отличие от
большинства гуманистов с их вечными уклончивыми рассуждениями,
сторонник философии абсурда, хотя и отрицая бессмертие, признает
центральное место этого вопроса. К нему можно относиться безразлично
только если не стремишся к истине, или если это стремление заслонено
чем-то повседневным и обманчивым – удовольствиями, работой,
искусством, ученостью – всем тем, что мир с радостью принимает за
истину. Весь смысл человеческой жизни зависит от истинности (или
ложности) учения о бессмертии.
С точки зрения последователей идеологии абсурда это учение ложное.
И потому их мир столь необычен: в нем нет надежды, в нем смерть –
верховное божество. Апологеты абсурда, как и апологеты
гуманистического стоицизма, видят здесь только «мужество», готовность
жить не ожидая «утешения» в загробной жизни; они смотрят свысока на
тех, кому требуется небесная «награда» за свои земные дела. По их
мнению, нет нужды верить в рай и ад, чтобы «творить добро» в земной
жизни. И это звучит вполне убедительно; многие, даже называя себя
христианами, готовы отказаться от веры в вечную жизнь ради
«экзистенциальной» веры в единый текущий миг.
Такой опаснейший самообман – не что иное, как одна из тысячи
масок, за которой прячется лицо смерти: если бы смерть действительно
означала конец, никто не смог бы противостоять ее ужасу.
Достоевский
был совершенно прав, давая бессмертию центральное место в своем
христианском мировоззрении. Если земная жизнь человека неизбежно
завершается небытием, то все дела его в полном смысле слова
несущественны: они не приносят результатов. Тогда и разговоры о «жизни
во всей ее полноте» лишаются основания и смысла. Совершенно
справедливо, что «если бессмертия нет», то мир абсурден и «все
позволено», иначе говоря, ничего и не стоит делать; смертный прах не
только душит всякую радость, но и осушает всякие слезы – о чем,
собственно, плакать? Такому миру и в самом деле лучше бы не стоять
вовсе.
Ничто – ни любовь, ни добро, ни святость – не имеет ни ценности, ни
даже смысла, если жизнь не продолжается за своими земными пределами.
Тот, кто намеревается «творить добро» лишь в этих пределах, не
понимает, что данная фраза пародирует христианское понятие о Добре,
простирающемся в вечность. Только если мы бессмертны, и только если
будущий мир таков, как Бог открыл Своему избранному народу, лишь
тогда наши дела приобретают смысл и значение, потому что любой наш
поступок есть доброе или злое семя, прорастающее уже в этой жизни, но
не приносящее плодов вплоть до жизни будущей. Верящим, напротив, что
добродетель начинается и кончается на земле, остается всего лишь шаг до
тех, кто отрицает добродетель как таковую; о том, как просто сделать
подобный шаг, красноречиво свидетельствует все наше столетие."
(
Серафим (Роуз))
Нехристианская добродетель намного удобоисполнимее, чем христианская и всякий, кто читал 5 главу Евангелия от Матфея с толкованием свт.
Иоанна Златоуста осознаёт это.
Нет. Жизнь надо посвятить жизни. Которая есть здесь и сейчас. А вот чем ее наполнить, чтобы перед смертью можно было сказать "я не зря прожил свою жизнь" каждый решает сам. Главное, чтобы это было не противозаконно, не аморально и не вредило своему здоровью.
Смерть приходит как тать и далеко не всякий удостаивается пофилософствовать на смертном одре, а стремление "выкачать все" из этого промежутка времени является логичным после отступления человека от Бога, но это обесценивает жизнь, делая её стремлением к какому-то мнимому совершенствованию, которое прервётся смертью и утонет в вечности. Спросите у пустоты, много ли ей толку от того, как человеку нравилось жить. Сколько бы баллов по шкале удовольствия человек не набрал, в атеистическом мировоззрении, после смерти счётчик не останавливается, а исчезает. В таком случае, лучше человеку и не рождаться чтобы перед смертью не испытать тот пугающий холод небытия, который перевешивает всякую радость жизни.
Весь Екклесиаст несёт мысль, что истинная мудрость вне Бога сознает суетность самой этой мудрости.
Достаточно осознать, что эта жизнь - единственная, чтобы она стала более драгоценной. Поэтому атеистическая позиция - более жизнеутверждающая, способствующая улучшению жизни, но без самообмана, без принятия желаемого за действительное. (Александр Никонов)
Да ведь и сами христиане признают, что эта жизнь - единственный шанс для человека принять решение и выбрать вектор движения в вечности. А вот самообманом христианство может назвать атеизм. Это религия человека, возлюбившего хлеб земной, ставшего плотским, огрубевшего и отказавшегося от истины.
Отказываясь прятать реальность человеческого страдания за фантазией о вечном блаженстве, атеист остро чувствует, насколько драгоценна человеческая жизнь - и как прискорбно то, что миллионы людей подвергают друг друга страданиям и отказываются от счастья по прихоти собственного воображения. (Сэм Харрис)
– Почему, геронда я не всегда ощущаю в сердце радость?
– Если твой ум не в Боге, то как ты почувствуешь радость Божию? Ты забываешь Христа, твой ум постоянно занят работой, суетой, потому и останавливается твой духовный мотор. Включи молитву и тихое песнопение, и полетишь вперёд, и будешь обращаться вокруг Христа словно звезда. Только во Христе человек обретает подлинную, настоящую радость, потому что только Христос даёт радость и духовное утешение. Где Христос – там истинная радость и райское ликование. Находящиеся далеко от Христа не имеют истинной радости. Они могут предаваться мечтаниям «Сделаю то-то и то-то, съезжу туда, съезжу сюда», им могут оказывать почести, они могут предаваться развлечениям и оттого испытывать радость, но эта радость не насытит их душу. Эта радость вещественная, мирская, а мирская радость не насыщает душу, и человек остаётся с пустотой в сердце. Знаешь, что говорит Соломон? «Я построил дома посадил виноградники, разбил сады, собрал золото, приобрел всё, чего желало моё сердце, но в конце понял, что всё это суетно» (См. Еккл.2,4–11).
Человек еще на земле чувствует свою геенну или рай. Святые всегда пребывали в духовной радости. Они не лишили свою жизнь счастья, но заменили довольство плоти на довольство духа и человека, который лишает себя греховных утешений, утешает сам Бог. (преп.
Паисий Святогорец)
Лишь мудрец вправе быть атеистом. (Пьер Марешаль)
Ньютон, Ломоносов, Сократ, Платон, Толстой, Чехов,
Гоголь,
Достоевский, Паскаль, Менделеев, Фарадей, Левитан, Паустовский - список глупых людей можно продолжать довольно долго.
В мире без Христа мораль - относительна, знание и удовольствие - конечны и смешаны со страданием, смысл жизни изолирован в ней самой, справедливость раздавлена под тяжестью человеческого лукавства, истина провозглашается множеством, а умение постоять за себя есть необходимость.
Иустин (Попович)
Цитата: «О атеизме»
"Ощущение бесконечности присуще всякому человеку. Пробудившись, оно проявляется через религию; оставшись в спящем состоянии, оно уступает место безрелигиозности, безразличию и атеизму. Безрелигиозность и атеизм проявляются у тех людей, у которых это космическое, это бесконечное ощущение опьянено солипсическим эгоцентризмом. Если человек начнет искать смысл жизни, смысл, который бы был более логичным, чем у моли, то в нем моментально пробуждается спящее ощущение бесконечности. И человек через религию всем свои существом тянется за пределы себя и над собой в поисках желанного смысла. В этом случае религия становится средством победы над эгоизмом, над солипсизмом; средством продления, расширения, углубления, обесконечивания человеческой личности. Через религию человек борется за расширение круга реальности, за смысл безусловный, за цель непреходящую, за оптимизм неугасимый, за бессмертность блаженную. В этом смысл и оправдание всех религий, возникших на нашей многострадальной планете."
Но какое же блаженство успокоиться во Христе, узнать о Его всеблагом промысле, о неизреченном человеколюбии и готовности простить всякий грех, о страшных обещаниях вроде "Просите - и дастся вам", о возможности перестать искать, но начать изучать истину, о откровении единственно полного смысла существования - вечного обожения, о уверенности, что Он никогда не оставит и возможности созерцать Его и даже соединиться в Таинстве Евхаристии.