5. Устав преподобного Венедикта Нурсийского

Жизнь пр. Венедикта написана св. Григорием Двоесловом и составляет вторую книгу его бесед о жизни италийских отцов.

«Был, говорит он, муж достопочтенной жизни, по имени и благодати Венедикт (что значит «Благословенный»), который от самого отрочества хранил чистоту сердца. Чистотой нрава он возвышался над летами и не подчинял своей души никакой страсти; но живя еще на этой земле, презрел мир с его прелестями, как бесплотный, хотя по обстоятельствам мог бы свободно наслаждаться его благами.

Пр. Венедикт происходил от благородных родителей, из области Нурсии, а в Рим был отдан для обучения свободным наукам. Но когда он понял, что от науки многие впадают в пороки, тотчас вышел из училища, чтобы по изучении наук и самому не впасть в пропасть. Итак, презревши занятие науками, он оставил дом и родительское наследство и, положив угождать единому Богу, искал крова святой обители. Впрочем, хотя он не изучил наук, но явился мудрецом и не будучи ученым».

Сначала он подвизался в местности называемой Епфида, где вместе с ним жили и другие ревнители о спасении; но потом, убегая от славы, он укрылся в пустынном месте, Субиако, в расстоянии от Рима на сорок миль. Вместо келлии служила ему натуральная пещера в скале над озером, образовавшемся от ключей, стекавших с гор. Инок Роман, из недалекого от того места обители, указавший ему это место и облекший его в иноческое одеяние, доставлял ему хлеб в урочное время; и кроме сего инока никто не знал о пребывании пр. Венедикта.

Но потом Богу было угодно дать знать о нем одному священнику путем откровения; после него увидели его пастухи, и весть о нем скоро разошлась по всем окрестным местам. Это привлекло к нему посетителей, искавших назидания, а потом и учеников, желавших подвизаться вместе с ним и под его руководством.

На некоторое время пр. Венедикт оставлял свое уединилище, будучи упрошен братией одного монастыря быть им отцом и руководителем по смерти их настоятеля. Но как он повел дело управления с надлежащей строгостью, то скоро стал тягостью для монахов, привыкших прежде к вольностям, и они задумали извести его ядом. Увидев это из того, что поднесенный ему с обычным питьем сосуд расселся под крестным знамением, он оставил эту обитель и удалился в свое любимое пустынное место.

Тогда стали собираться к нему ученики, желавшие посвящать свою жизнь на служение единому всемогущему Богу, в большом количестве, так что пр. Венедикт построил для них 12 монастырей, поместив в каждом из них по 12 иноков, под настоятельством более опытных из своих последователей. При себе он оставил очень немногих, которых за лучшее признавал образовать в своем присутствии.

Слава пр. Венедикта росла, привлекая к нему все большее и большее число учеников, – и обители наполнялись иноками. Это возбудило зависть соседнего священника Флоренция и он начал строить козни. Уступая ему, пр. Венедикт с немногими монахами удалился из того места и поселился на горе Кассино. На одном просторном уступе этой горы он устроил монастырь, который стал главным из его монастырей. На его устроение со внутренней и со внешней стороны были обращены все усилия пр. Венедикта. Здесь наиболее просиял он славой чудотворений, исцелениями больных, изгнанием бесов, воскрешениями мертвых, прозрением в сокровенные помышления сердец и пророчеством, хотя все это он являл и в прежних обителях.

Рассказав о многих таких явлениях Божией силы через пр. Венедикта, св. Григорий заключает сказание такими словами: «опускаю еще многое рассказать о чудесах, но св. муж сиял также и светом учения, ибо он написал для монахов правила, отличающиеся определенностью и изяществом речи. В этом начертании правил можно увидеть его обычаи и жизнь, потому что св. муж никак не мог учительствовать иначе, нежели как сам жил».

Ему было открыто время его кончины, и он сказал об этом некоторым из своих учеников. За шесть дней до смерти он повелел открыть для себя гробницу. Потом стала мучить его лихорадка, слабость усилилась. На шесть дней он повелел ученикам нести себя в храм, там приготовился к смерти приобщением Тела и Крови Господних и, опираясь на руки учеников, с воздетыми к небу руками, испустил последний вздох в словах молитвы.

Похоронен он был в храме св. Иоанна Крестителя, который построил сам на месте разрушенного им капища Апполона. В самом начале устроения обители, он разорил сие капище и построил храм св. Иоанну Предтече. В нем-то он и похоронен.

Св. Церковь чтит память св. Венедикта 14-го марта. Родился он около 480 года, а скончался около 549 г. – Время процветания его совпадало со временем нашествия Атиллы на Римскую область. Устав пр. Венедикта в издании свв. Отцов Migne находится в 66-м томе латинской Патрологии, откуда и заимствуется он в настоящем переводе.

Слушай сын, уроки учителя и преклони к нему ухо сердца твоего; с любовью прими увещания любящего отца и исполни их делом, да трудолюбным послушанием возвратишься к Тому, от Кого отступил леностным непослушанием. К тебе здесь направляется моя речь, отрекающемуся от собственных хотений в намерении быть воином Христа Господа, Царя истинного, и приемлющему крепкое и преславное оружие послушания. Прежде всего, как бы ты ни начинал дело доброе, от Него настоятельной молитвой испрашивай сил для совершения его, и никак не допускай, чтобы Тот, Кто благоволил уже включить нас в сынов Своих был когда-нибудь оскорбляем нашими злыми делами, ибо мы должны во всякое время Ему повиноваться за все Его к нам благодеяния, чтобы иначе Он или как разгневанный Отец не лишил некогда наследия нас как непокорных сынов, или, как грозный Владыка, вознегодовав за наши злые дела, не предал непрестающему мучению нас как рабов неключимых, не захотевших идти во след Его славе.

Воспрянем же, наконец, от сна, будучи возбуждаемы Писанием, говорящим: «Наступил уже час пробудиться нам от сна» (Рим. 13:11). И открыв наши очи для боготворного света, и трепетный слух приклонив к Божественному гласу, да внимаем, что внушает он нам, каждодневно взывая: «Если бы вы ныне послушали гласа Его: «не ожесточайте сердца вашего» (Пс. 94:7–8) и еще: «имеющий ухо» (слышать) «да слышит, что Дух говорит церквам» (Апок. 2:29). Что же глаголет он? «Придите дети, послушайте меня: страху Господню научу вас» (Пс. 33:12). «Ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма» (Ин. 12:35).

Ища во множестве народа делателя Своего, Господь взывает, говоря: «Хочет ли человек жить и любит ли благоденствие, чтобы видеть благо?» (Пс. 33:13). Если ты слыша это, ответишь: «вот я», говорит тебе Бог: «Удерживай язык свой от зла и уста свои от коварных слов. Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и следуй за ним» (14–15). И если сотворите все сие, «будут очи Мои обращены на вас и уши Мои к молитвам вашим: прежде нежели воззвать вам, услышу вас, и еще говорящим вам, скажу: вот Я» (Пс. 33:16; Ис. 65:24). Что сладостней для нас сего гласа Господа, призывающего нас, возлюбленнейшие братья? – Вот какой путь жизни по благости Своей показывает нам Господь!

Итак, препоясав чресла наши верой и деланием добрых дел, и обувши ноги руководством Евангелия (Еф. 6:14–15), потечем во след Его, да сподобимся Зовущего нас узреть в царствии Его. Если желаем обитать в скинии царства Его, да ведаем, что туда достигают не иначе, как путем добрых дел. Спросим с пророком Господа, говоря Ему: «Господи, кто может пребывать в жилище Твоем? Кто может обитать на святой горе Твоей?» (Пс. 14:1). И услышим на этот вопрос ответ от Господа, показывающий нам путь в жилище Его: «Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем, кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла и не принимает поношения на ближнего своего» (Пс. 14:2–3). Тот, кто злобного дьявола, внушающего ему что-либо недоброе, с самым внушением его отревая от взоров сердца своего, обращает в ничто, и «младенцев» его – злые помыслы – «разбивает о камень» – Христа; кто, боясь Господа, не превозносится своими добрыми делами, но самое совершение их приписывая не себе, а Господу, величает действующего в нем Господа, говоря с Пророком: «не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу» (Пс. 113:9), как и Апостол Павел ничего из успехов проповеди не приписал себе, говоря: «благодатью Божией есмь то, что есмь» (1Кор. 15:10), и дальше говорит: «хвалящийся, да хвалится Господом» (2Кор. 10:17).

Почему и Христос в Евангелии говорит: «Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне» (Мф. 7:24–25). Возвестив это, Господь ожидает, что на эти святые Его внушения мы ответим нашими делами, почему в надежде нашего исправления, отстрачивает он и конец нашей жизни, как говорит Апостол: «не разумеешь, что благодать Божия ведет тебя к покаянию?» (Рим. 2:4). Ибо всеблагой Господь говорит: «не хочу смерти грешника, но того, чтобы он обратился от путей своих и был жив» (Иез. 18:23).

Итак, братья, вопросили мы Господа, кто может сделаться обитателем Его жилища, и услышали заповеди, к которым обязывается желающий обитать в нем. Теперь, если исполним что повелевает нам сей обучитель, то несомненно будем наследниками Царства Небесного. Уготовим же сердца наши и тела к воинствованию во всеоружии святого послушания заповедям, а к чему наша природа не сильна, будем просить Господа, да благоволит Он ниспослать нам помощь Божественной благодати Своей. Если истинно желаем избежать мук геенских и сподобиться нескончаемой блаженной жизни, пока есть время, пока мы еще в этом теле, будем делать то, что пригодно для вечности.

В таком виде изображена нами школа служения Господу, в установлениях которой, надеемся, нет ничего жестокого, ничего тягостного. Но если и покажется что, по требованию закона правды, для исправления пороков и сохранения любви, несколько стеснительным, не поражайся от того страхом и иди путем спасения, которого нельзя начать иначе, как только узким путем (Мф. 7:13–14)... С продолжением такого рода жизни в вере, расширится сердце, и течение путей заповедей Господних пойдет с неизъяснимой сладостью любви; так что, если не оставим сего училища и в обучении его пребудем до смерти, то через терпение сделаемся причастными страданий Христовых, а затем сподобимся наследий Царствия Его.

Известно, что монахи бывают четырех родов.

Первый – киновиты, живущие в одном монастыре и по общему уставу, под управлением одного аввы.

Второй – анахореты, т.е. пустынники, которые удаляются в пустыни после долговременного испытания себя в монастыре, научившись бороться с дьяволом при молитве и совете многих среди братского воинства, и будучи уверены, что с Божией помощью могут уже вступить в единоборство с врагом, низлагать его, отгоняя его внушения в воле плоти и помышлений.

Третий, весьма нехороший вид монахов – сарабаиты, которые не обучившись под руководством опытного наставника и не будучи искушены, подобно золоту в горниле, еще рабствуя делам века и мягкие как свинец для принятия греховных впечатлений, принимают постриг, думая, что могут обмануть и Бога, а не одних людей. Они по два или три, или по одиночке, поселившись в своих, а не Господних овчарнях, вместо всякого закона имеют свои самоугодливые пожелания: что задумают и облюбят, то для них и свято; к чему же сердце не лежит, то они считают негожим.

Четвертый род монахов – гироваги (шатайки), которые всю жизнь блуждают туда и сюда, по три и по четыре дня, гостя по разным келлиям; все шатаются и никогда не сидят на одном месте, – это самоугодливые рабы чрева; они гораздо хуже сарабаитов и о поведении их лучше умолчать, чем говорить.

Мы же, оставя все другие роды монашества, с Божией помощью приступим к начертанию законов жизни киновитов – рода иночествования самого благонадежного.

Авва, достойный главенства в монастыре, всегда должен помнить, как именуется, имя начальника оправдывать делами. Он в монастыре представляет, как верится, лицо Христа; почему ничего, кроме заповедей Господних не должен он ни внушать, ни учреждать, ни повелевать, но всякое повеление его или учение да будет закваской Божественной правды в душах учеников его.

Да помнит авва, что как об его учении, так и о послушании учеников, – об обеих этих вещах на страшном суде Божием будет произведено строгое рассмотрение, и да ведает, что на пастыря падает вина, если Домовладыка найдет в овцах пользы менее чем должно. Только тогда будет он свободен от вины, когда окажется, что он употреблял все пастырское попечение, а стадо оставалось беспокойным и непослушным. Если к пагубным болезням своих овец пастырь заботливо прилагал врачевство, то он будет оправдан на суде Господнем, сказав с пророком Божиим: «Правды Твоей не скрывал в сердце моем, возвещал верность Твою и спасение Твое» (Пс. 39:11), а они презрением презрели меня. Тогда усугубится вина овец непокорных, и наказанием для них будет вечная смерть.

Когда кто принимает имя аввы (и бремя), то должен двояким руководством предшествовать своим ученикам, т.е. не словом только предлагать, но делом показывать все доброе и святое: ученикам более способным пусть и словом изъясняет заповеди Господни; а более грубым по сердцу и простым пусть делами своими показывает Божеские заповеди. О чем учит учеников своих, что оно противно (воле Божией и их званию), пусть делами показывает, что всего того делать никак не должно, чтобы проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1Кор. 9:27), чтобы, если будут грешить, не сказал ему Бог: «Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое и слова Мои бросаешь за себя?» (Пс. 49:16–17); смотришь на «сучек в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь» (Мф. 7:3).

Не должен он смотреть на лица; ни одного любить больше чем другого, разве только найдет кого лучшим в добрых делах и послушании; ни знатного предпочитать обратившемуся из рабства, разве другая какая будет разумная тому причина. Если по требованию справедливости авва найдет это нужным, пусть сделает, а если нет, пусть всякий держит свое место, потому что раб ли кто, или свободный (1Кор. 12:13), все мы едино во Христе, и все под одним Господом одинаковое несем бремя воинствования: «ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2:11). Тем только в этом отношении различаемы мы у Него, если один перед другим оказываемся более успевающими в добрых делах и более смиренными. Итак, да будет у аввы одинаковая ко всем любовь, – и одинаковая ко всем да прилагается дисциплина, смотря по делам их. В своем учении он должен всегда соблюдать то правило апостольское, в котором говорится: «обличи, запрети, умоли» (2Тим. 4:2), т.е. применять время ко времени, и к устрашению примешивать ласковость. Пусть и строгость учителя показывает в нем нежное расположение отца: необученных и неспокойных он должен обличать строго; послушных, кротких и терпеливых умолять – да преуспевают на лучшее; а нерадивых и презорливых да запретит запрещением.

Пусть не пропускает без внимания погрешностей и опущений, но как только они начнут показываться, с корнем да отсекает их, чтобы не усилились, помня беду, какой подвергся Первосвященник Илий (1Цар. 2). Мужей честных и разумных в первое и второе увещание пусть вразумляет словом, а невежды и грубых сердцем, гордых и непокорных, пусть в самом начале остепеняет даже телесным наказанием, зная написанное: «глупый словами не исправляется», – и еще: «жезлом бей сына твоего и избавишь его от смерти» (Прит. 23:13–14).

Всегда должен помнить авва, что он есть, помышлять о том, кем называется, и знать, что кому больше вверено, с того больше и взыщется. Да ведает, сколь трудное и тяжелое дело взял он на себя управлять душами и устроять нравы многих. Пусть старается действовать на всех, на кого ласками, на кого угрозами, на кого убеждениями, ко всем применяясь, судя по их свойствам, или по их разумности, чтобы не допустить чего вредного во вверенное ему стадо, а напротив всегда радоваться о его умножении и преуспеянии.

Паче же всего да опасается он, вознерадев о спасении вверенных ему душ, более заботиться о вещах преходящих, земных и тленных, но всегда да помышляет о том, что он взялся управлять души в царстве, за которых и отчет должен будет дать. Пусть не оправдывается скудостью потребного, помня написанное: «ищите прежде Царствия Божия и правды его: и это все приложится вам» (Мф. 6:33), и еще: «нет лишения боящимся Его» (Пс. 33:10).

Да знает он, что кто взялся управлять душами, тому наиболее должно готовиться к отчету. Сколько ни есть братий на его попечении, в день суда он несомненно имеет дать отчет Господу за душу каждого из них, с приложением, конечно, отчета и за свою душу. Боясь таким образом предстоящего истязания ему, как пастырю вверенных ему овец, он, опасаясь за дела других, и о своих делается более заботливым, и стараясь исправить других, себя самому находит в этом побуждение и вящей исправности.

Коль скоро надобно делать по монастырю что-либо особенное, авва пусть соберет все братство и скажет ему в чем дело. Выслушав мнение братий, он обсудит все сам, и сделает что найдет более полезным. Того ради мы сказали приглашать на совет всех, что нередко Господь юнейшему открывает что лучше. Братия пусть предлагают свои мнения со всякой смиренной подчиненностью, не дерзая настойчиво защищать то, что им придумалось. Всячески при этом в воле аввы состоит постановить что почтет он более спасительным, и все должны ему покориться. Но как ученикам надлежит повиноваться наставнику, так и ему пристойно всем распоряжаться осмотрительно и с правдой.

Итак пусть все во всем последуют воле настоятельской, как неотложному закону, да никто от нее не уклоняется неразумно. Никто в монастыре не должен следовать собственной воле, и не думай кто-либо дерзостно вступить в спор с аввой относительно его распоряжений по монастырю. Кто осмелится на это должен подлежать установленным мерам исправления. Впрочем, и сам авва пусть делает все со страхом Божиим и с соблюдением правды, зная, что всеконечно о всех судах своих даст отчет Богу, – Судье Праведнейшему. Если же надобно делать что-либо незначительное на пользу монастыря, то пусть авва пользуется советом только старших братий, как написано: «Без рассуждения ни делай ничего, а когда сделаешь, не раскаивайся» (Сир. 32:21).

1. Во-первых, Господа Бога любить от всего сердца, всей душей и всей силой (Лк. 10:27).

2. Потом – ближнего, как самого себя.

3. Далее – не убивать (Мф. 5:21).

4. Не прелюбодействовать (Лев. 19).

5. Не красть (Исх. 20:15).

6. Не похотствовать (Втор. 5:21).

7. Не лжесвидетельствовать (2Пет. 2).

8. Почитать всех людей (Лк. 9).

9. Чего себе не желаешь, не делать того и другому (Тов. 4).

10. Отвергаться себя самого, чтобы следовать Христу (Мф. 17).

11. Тело свое умерщвлять и порабощать (1Кор. 9).

12. Не искать утех (2Пет. 2).

13. Любить пост (Деян. 1).

14. Кормить бедных (Тов. 4).

15. Одевать нагих (Ис. 58).

16. Посещать больных (Мф. 25).

17. Погребать мертвых (Тов. 1).

18. Помогать в беде (Еккл. 6).

19. Утешать в скорби (Еккл. 7).

20. Быть чуждым делам века (2Тим. 2).

21. Ничего не предпочитать любви ко Христу (Мф. 10).

22. Не гневаться (Мф. 5).

23. Не злопамятсвовать (Еф. 4).

24. Не держать в сердце коварства (Прит. 12).

25. Не говорить «мир», держа зло в сердце (Пс. 27).

26. Не оставлять любви (1Пет. 1).

27. Не клясться, чтобы не нарушить клятвы (Мф. 5).

28. Изрекать истину и сердцем и устами (Пс. 14).

29. Не воздавать злом за зло (1Сол. 5).

30. Не причинять обид, а причиненную переносить терпеливо (1Кор. 6).

31. Любить врагов (Мф. 5).

32. Злословящих не злословить, а паче благословлять (1Пет. 3).

33. Переносить гонение за правду (Мф. 5).

34. Не быть гордым (Тов. 4).

35. Ни винопийцей (1Тим. 3).

36. Ни много ядущим (Сир. 37).

37. Ни сонливым (Прит. 20).

38. Ни ленивым (Прит. 24).

39. Ни ропотливым (Прем. 1).

40. Ни клеветником (Прит. 24).

41. Упование свое на Бога возлагать (Пс. 30).

42. Увидев в себе какое добро, Богу то приписывать, а не себе (Иак. 1).

43. Злое же почитать своим делом и себе то вменять (Ос. 13).

44. Бояться дня судного (Иов. 31).

45. Страшиться геенны (Лк. 12).

46. Вечной жизни желать всем духовным желанием (Пс. 83).

47. Смерть каждодневно иметь перед своими очами (Мф. 24).

48. Дела жизни своей всякий час блюсти (Втор. 4).

49. Знать наверное, что во всяком месте видит тебя Бог (Прит. 5).

50. Злые помышления, на сердце приходящие, тотчас разбивать о камень (Пс. 36).

51. И открывать духовному старцу (Сир. 9).

52. Уста свои блюсти от злоречия (Пс. 35).

53. Не любить многословия (Прит. 10).

54. Слов пустых или возбуждающих смех не говорить (Мф. 12).

55. Не любить разражаться смехом (Еккл. 7).

56. Охотно слушать святые чтения (Лк. 11).

57. Часто прилежать молитве (Лк. 18).

58. Грехи свои прошедшие со слезами и стенаниями каждодневно исповедать Богу в молитве, всячески стараясь в них исправиться (Ис. 6).

59. Похотей плотских не совершать и волю свою ненавидеть (Гал. 5).

60. Заповедям аввы во всем повиноваться (Евр. 13), хотя бы сам он (чего да не будет) поступал иначе, помня слова Господа: что говорят, то соблюдайте, а что делают, того не делайте (Мф. 23).

61. Не желать, чтобы называли святым, прежде чем будешь таким, а лучше быть таким, чтобы истинно называли таким (Мф. 23).

62. Заповеди Божии каждодневно исполнять (Сир. 6).

63. Любить целомудрие (1Тим. 5).

64. Не иметь ни к кому ненависть (Лк. 19).

65. Не иметь зависти, не питать ненависти (Гал. 5).

66. Не любить состязаний (2Тим. 2).

67. Бегать возношения (Пс. 130).

68. Чтить старцев (Лев. 19).

69. Любить младших (1Тим. 4).

70. Молиться за врагов по любви Христовой (Мф. 5).

71. Прежде захода солнечного мириться с тем, с кем придется размолвиться (Еф. 4).

72. Никогда не отчаиваться в милосердии Божием (Иез. 18).

Вот орудия духовного искусства, которыми если день и ночь всегда будем непременно действовать, в день Суда это будет явлено, и от Господа будет воздана вам награда такая, какую Он обещал: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1Кор. 2:9). Рабочая же храмина, где все показанное можем мы привести в дело, есть монастырское заключение, и терпеливое неисходное пребывание в братстве.

Первое наше смиренное дело есть послушание без замедления. Оно свойственно тем, которые ничего более его не почитают славным перед Господом, и ради святого служения, на которое дал обет, и по причине страха геенского, и ради славы вечной жизни. Почему, как только приказано бывает им что от набольшего, в исполнении того не смеют допустить медленности, как бы приказание было дано им свыше. О таковых сказал Господь: «по одному слуху по мне, повинуются мне» (Пс. 17:45). И апостолам также говорит Он: «слушающий вас, Меня слушает» (Лк. 10:16).

Кто таков, тот оставляет все, и не внимая своей воле, тотчас бросает из рук свое дело, и оставляя недоконченным что делал, скорой ногой послушания делом следует по гласу повелевающего, так что и изреченное учителем повеление и исполнение его учеником сходятся будто в один момент. Такую скорость придает страх Божий делам тех, которые с любовью стремятся к вечной жизни. Тесным шествуют они путем, но Господь говорит о нем: «узок путь, ведущий в жизнь» (Мф. 7:14). Не по своему произволу живут они, не своим желаниям следуют и не самоугодия ищут, но пребывая в киновии, действуют по присуждению и повелению другого, желая, чтобы начальствовал над ними авва. Без сомнения – таковые подражают Христу Господу, Который говорит о Себе: «Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца» (Ин. 6:38).

Но послушание тогда бывает угодно Богу и любезно людям, когда повеленное исполняется не с тревогой, не с медлением, не с холодностью или ропотом, и не с оговоркой, выражающей нежелание. Повиновение, оказываемое старшему – оказывается Богу, так как Он Сам сказал: «слушающий вас, Меня слушает» (Лк. 10:16) – и должно быть оказываемо с добрым расположением сердца: «доброхотного делателя любит Бог» (2Кор. 9:7). Если ученик повинуется не с добрым расположением, и не устами только, но и в сердце ропщет, то хоть и исполнит он повеление, не будет это приятно Богу, Который видел сердце ропщущего. За таковое дело не только не получит он никакой благодати, но еще подвергнется наказанию вместе с ропотливыми, если не исправиться несением должной этитимии.

Будем исполнять то, что говорит Пророк: «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим, буду обуздывать уста мои... я был нем и безгласен и молчал даже о добром» (Пс. 38:2–3). Здесь показывает Пророк, что если и от добрых речей надобно иногда воздерживаться ради добродетели молчания, сколько более подходит бегать плохих речей из страха наказания за грех. Итак, по причине преимущественного достоинства молчания, даже совершенным ученикам редко должно быть даваемо позволение говорить и при том о предметах святых, добрых, назидательных, ибо написано: «от многословия не избежишь греха» (Прит. 10:19) и еще: «кроткий язык – древо жизни» (Прит. 15:4). Говорить и учить надлежит учителю, ученику же приличнее слушать и молчать.

Почему, если нужно бывает что спросить у первейшего, пусть спрашивает со всем смирением и почтительным подчинением, не говоря более того сколько нужно. Балагурство же, празднословие и смехотворство осуждаем на вечное изгнание из всех мест; на такие речи ученику и рта открывать не позволяем.

Взывает к нам, братия, Божественное Писание, говоря: «всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 14:11). Говоря сие, оно показывает нам, что всякое возвышение есть род гордости, которой Пророк всячески избегал, как сам удостоверяет говоря: «Господи, не надмевалось сердце мое и не возносились очи мои, и я не входил в великое для меня и недосягаемое» (Пс. 130:1). Но что? «Не смирял ли я и не успокаивал ли души моей, как дитяти отнятого от груди матери? Так была душа моя» (- 2).

Отсюда, если хотите достигнуть самых последних вершин смирения и скоро взойти на ту небесную высоту, на которую восходят смирением в настоящей жизни, делами нашего восхождения надобно воздвигнуть ту лествицу, которую во сне видел Иаков, и по которой восходящими и нисходящими виделись ему Ангелы Божии. Не другое что, без сомнения, надо разуметь под восхождением и нисхождением, как то, что возношением нисходят, и смирением восходят. Сама же восходящая лествица есть жизнь наша в сем веке, которая ради смирения сердца воздвигается Господом до небес. А боками сей лествицы назовем наше тело и душу; на каковых боках слово Божие утвердило разные ступени, – степени смирения или самоумерщвления и порабощения плоти для нашего восхождения горе.

Первая степень смирения есть, когда кто страх Божий всегда полагая себе перед глазами, всячески избегает забвения; но всегда помнит все, что заповедал Бог, равно как и то, что презирающие Бога пойдут за грехи свои в геенну; всегда же вращая в уме своем помышления о вечной жизни, уготованной боящимся Бога, всякий час соблюдает себя от грехов и прегрешений, мыслью, словом, очами, руками и ногами, отсекая свои хотения, наипаче же похотения плоти.

Так всегда да помышляет о себе человек, что Бог всякий час призирает на него с небес, и что дела его во всяком месте открыты перед взором Божества, и Ангелами Божиими замечаются. Доказывает нам это Пророк, когда показывает что Бог именно всегда так присущ помышлениям нашим, говоря: «Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже!» (Пс. 7:10); и опять: «Господь знает мысли человеческие, что они суетны» (Пс. 93:11); еще: «Ты разумеешь помышления мои издали» (Пс. 138:20; и: «остаток гнева Ты укротишь» (Пс. 75:11). Итак, да блюдет себя всякий брат от помышлений злых, говоря всегда в сердце своем: «я был непорочен перед Ним и остерегался, чтобы не согрешить мне» (Пс. 17:24).

И делать свою волю возбраняет нам Писание, говоря: «воздерживайся от пожеланий твоих» (Сир. 18:30). Также в молитве Господней просим Бога: «да будет воля Твоя» (Мф. 6:10), а не наша. Итак хорошо поучают нас не творить своей воли, да избежим того, что говорит Свящ. Писание: «есть пути которые кажутся человеку прямыми, но конец их – путь смерти» (Прит. 16:25); и еще того избежим, что сказано о небрежных: «развратились они и совершили гнусные преступления» (Пс. 52:2). Будем верить что при всяком нашем желании присутствует Бог, как говорит Пророк Господу: «пред Тобою все желания мои» (Пс. 37:10); вследствие того всячески остерегайся пожеланий злых; ибо близ входа к сласти лежит смерть. Почему Писание заповедует нам, говоря: «не ходи вслед похотей твоих» (Сир. 18:30). Итак, если очи Господни видят добрых и злых, Господь «с небес призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога» (Пс. 13:2). Если приставленными к нам Ангелами каждый день возвещаются Богу, нашему Создателю, все дела наши; то нам, братья, должно всячески остерегаться, чтобы Бог когда-нибудь не увидел нас уклоняющимися на зло и творящими дела непотребные, и щадя нас в сем веке как благой и желающий нашего обращения на лучшее, не сказал нам в будущем: «ты это делал и Я молчал» (Пс. 49:21).

Вторая степень смирения есть, если кто не любя своей воли и не находит удовольствия в том, чтобы исполнять свои пожелания; но делами подражает Господу, сказавшему о Себе: «Я сошел с небес не для того, чтобы творить Свою волю, но волю пославшего Меня Отца» (Ин. 6:38). Исполнение своей воли ведет в муку, а самопринуждение готовит венец славы.

Третья степень смирения есть, – чтобы по любви к Богу, со всяким послушанием подчиняться старшему, подражая Господу, о Котором Апостол говорит, что «Он был послушлив даже до смерти» (Фил. 2:8).

Четвертая степень смирения есть, – чтобы в самом послушании на трудные дела и противные своему сердцу, или при каких-либо напраслинах, хранить молчаливое, но благодушное, и с доброй совестью терпение, и терпя, не ослабевать и не отступать назад; ибо Писание говорит: «претерпевший же до конца спасется» (Мф. 24:13); и еще: «мужайся, и да укрепляется сердце твое, надейся на Господа» (Пс. 26:14). Показывая также, что верному должно терпеть за Господа все противное, Пророк говорит от лица претерпевающих: «Тебе ради умерщвляемся весь день, вменихоммся яко овцы заколения» (Пс. 43:23).

В несомненной уверенности в Божественном воздаянии за терпение, они продолжают радуясь все переносить и говорят: «но во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны» (Рим. 8:37); или как в другом месте пишется: «искусил ны еси, Боже, разжегл ны еси, якоже разжизается сребро. Ввел ны еси в сеть, положил еси скорби на хребте нашем, возвел еси человеки на главы наша» (Пс. 65:10–12). Заповедь Божия относительно бед и напастей исполняя терпением, они, когда бьют в одну ланиту, подставляют и другую, когда отнимают у них ризу, они отдают и сорочку, когда принуждены бывают идти с кем одно поприще, идут с ним два (Мф. 5; Лк. 6); и с Павлом Апостолом терпят от ложных братий гонение, – и благословляют клянущих их (2Кор. 11).

Пятая степень смирения есть, чтобы худых помышлений, входящих на сердце, или худых дел, сделанных в сокровенности, не утаивать от своего аввы, но все открывать ему в смиренном исповедании. Убеждает нас к этому Писание, говоря: «открый ко Господу путь твой, и уповай на Него» (Пс. 36:5); и еще: «исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его» (Пс. 105:1); также: «беззаконие мое познах (Тебе дал познать), и греха моего не покрых, рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил еси нечестие сердца моего» (Пс. 31:5).

Шестая степень смирения есть, чтобы монах довольствовался всякой скудостью, даже самой крайней; и при всем, что ни возлагают на него, считал себя худым и нестоящим работником, говоря себе с Пророком: «и аз уничнжен, и не разумех, скотен бых у тебе» (Пс. 72:22).

Седьмая степень смирения есть, когда кто считает себя низшим, и худшим всех, не языком только, но и внутренним чувством сердца, говоря с Пророком: «аз же червь есмь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» (Пс. 21:7), «вознесжеся смирихся и изнемогох» (Пс. 87:16). И еще: «благо мне, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием Твоим» (Пс. 118:71).

Восьмая степень смирения есть, когда монах ничего не делает, кроме того, к чему обязывает общий монастырский Устав, и к чему побуждают примеры старших.

Девятая степень смирения есть, когда монах удерживает язык свой от говорения, и храня молчание, не говорит пока не спросят: ибо Писание внушает, «что от многословия не избежишь греха» (Прит. 10:19), и что «человек злоязычный не утвердится на земле» (Пс. 139:12).

Десятая степень смирения есть, если неохоч и не скор кто бывает на смех, ибо написано: «глупый в смехе возвышает голос свой» (Сир. 21:23).

Одиннадцатая степень смирения есть, если монах когда говорит, говорит кротко и без смеха, смиренно, но с верностью, немного, но разумно, и не возвышая до громкости своего голоса, ибо написано: «слова благоразумных взвешиваются на весах» (Сир. 21:28), и: «честно малое мудрости» (Еккл. 10:1).

Двенадцатая степень смирения есть, когда монах не сердцем только, но и самым телом всегда и перед всеми показывает себя смиренным, т.е., когда он за работой, в церкви, на монастыре, в саду, в дороге, на поле, стоя, ходя, сидя, – всюду, склонив голову, взор вперяет в землю, и считая себя виновным во многих грехах, и воображая себя на страшном Суде Божием, говорит всегда в сердце своем то, что говорил глядя в землю Евангельский мытарь: «Господи, не достоин я грешный и очей возвести на небо» (Лк. 18:13), или что говорил о себе Пророк: «слякохся и смирихся до зела. Господи, живи мя» (Пс. 37:7–9, 118:107).

Прошедший все эти степени смирения монах доходит до такой любви Божией, которая вон изгоняет страх; в силу которой он все, что соблюдал прежде не без труда и не без страха, начинает соблюдать без всякого труда, как бы естественно; не по страху геенны, а по любви ко Христу, и по услаждению добродетелями, которые Господь благоволит Духом Святым влагать в сердце труженика Своего, очищенного от грехов и страстей.

Во время зимы, т.е. от ноябрьских Календ (счет Календ начинался с 16 числа предыдущего месяца до 1-го следующего) до Пасхи вставать надобно в восьмом часу ночи (во 2-м), чтобы братия немного побольше покоилась ночью и вставали довольно выспавшись. Время, остающееся после бдения (ночного богослужения), те, которые недостаточно знают псалтирь или чтения, употребляют на изучение его с рассуждением. От Пасхи же до сказанных Календ ноября, время ночных служб определять по такому расчету, чтобы по их окончании, после малого промежутка, пока что братия успеют сходить по каким-либо нуждам, тотчас следовала Утреня, которая обыкновенно начинается с рассветом.

Во время зимы, предпослав сначала стих: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» (Пс. 69:2) трижды проговорить надобно, потом: «Господи, устне мои отверзеши и уста моя возвестят хвалу Твою» (Пс. 50:17) и далее присоединить к тому третий псалом («Господи, что ся умножиша стужающии ми»), и слава. После этого псалма петь антифонно (один стих на одном клиросе, а другой на другом) или просто псалом 94-ый («Приидите возрадуемся Господеви»). За этим должна следовать песнь св. Амвросия: («Тебе Бога хвалим»); потом шесть псалмов в антифонах. По окончании их авва, проговорив стих, изрекает благословение. После сего все садятся на скамейках, и братия попеременно читают по книге на аналогие три чтения, между которыми поются три респонсория (стихи поемые с канонархом); два респонсория бывают из славы, после же третьего чтения кто поет, говорит «слава». Как только певец начинает ее петь, все встают со своих седалищ в честь и поклонение Пресвятой Троице.

Книги на бдениях читаются как Ветхого, так и Нового Завета; читаются также и толкования их, сделанные знаменитыми отцами православными и вселенскими учителями.

После этих трех чтений с их респонсориями следуют прочие шесть псалмов, с аллилуйя поемые. Затем бывает чтение из Апостола, – стих и литийное моление, т.е. Господи помилуй; и этим оканчиваются ночные бдения.

И от Пасхи до ноябрьских Календ, такое же, как сказано, держится количество псалмов, исключая того, что чтения в Кодексе, по причине кратких ночей, отставляются, и вместо трех чтений бывает одно из Ветхого Завета, с кратким после него респонсорием; прочее же все исполняются: так что на ночных бдениях никогда менее 12-ти псалмов не поется, – кроме 3-го и 94-го псалма.

В воскресные дни надо пораньше вставать на бдения. На этих бдениях пение совершается протяжнее, и по окончании, как прежде положено, шести псалмов и стиха, когда все сядут по порядку и чинно на своих седалищах, бывают четыре чтения в Кодексе с их респонсориями. Примем только на четвертом респонсории поющим приговаривается «слава», в начале которой все с благоговением встают. После этих чтений следуют по порядку следующие шесть псалмов в антифонах и стих. Затем опять читаются другие четыре чтения с их респонсориями, по указанному выше порядку. После них поются три песни из Пророков, какие укажет авва; поются они с аллилуйя. Когда после сего будет проговорен стих и аввой дано будет благословение, совершаются другие четыре чтения из Нового Завета в том же как и выше порядке.

После четвертого респонсория авва начинает гимн: «Тебе Бога хвалим». По пропетии его, авва читает чтение из Евангелия, во время которого все стоят со страхом и благоговением. По окончании чтения, все говорят: «аминь», а авва произносит гимн: Тебе подобает хвала. Затем по благословении, начинают Утреню.

Этот порядок бдения в дни воскресные наблюдается одинаково во всякое время, как зимой так и летом. – Разве только случится (чего да не будет) попозже встать; тогда чтения или респонсории сокращаются. Впрочем, всячески надобно стараться, чтобы этого не было; и если случится, тот, по чьей небрежности это случилось, тут же в церкви дает перед Богом достойное удовлетворение (понесет эпитимию).

На утренних в воскресный день, во-первых, сказывают 66-й псалом («Боже ущедри ны и благослови ны»), не антифонно, а подряд; после него 50-й псалом с аллилуия; за этим – псалмы 117-й («Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его»), и 62-й («Боже, Боже мой, к Тебе утреннюю»). За сим следуют благословения, хвалы; одно чтение из апокалипсиса с респонсорием, песнь святого Амвросия, стих, песнь Евангельская («Величит душа моя»), литийное моление и отпуск.

В простые же дни утреннее богослужение совершать так: 66-й псалом сказывать безантифонно, но попротяжнее, как и в воскресенье, чтобы успели сойтись все к 50-му псалму, который поется антифонно. После него сказываются другие два псалма, как установлено, т.е. в понедельник – пятый («Глаголы моя внуши, Господи») и 35-й («Глаголет пребеззаконный согрешати в себе»); во вторник 42-й («Суди ми, Боже, и разсуди прю мою») и 56-й («Помилуй мя, Боже, помилуй мя, яко на Тя упова душа моя»); в среду 63-й («Услыши, Боже, глас мой, внегда молитимися к Тебе») и 64-й («Тебе подобает песнь, Боже, в Сионе»); в четверток 87-й («Господи Боже спасения моего») и 89-й («Господи, прибежище был еси нам»); в пяток – 75-й («Ведом в Иудее Бог») и 91-й («Благо есть исповедатися Господеви»); в субботу – 142-й псалом («Господи, услыши молитву мою») и песнь Второзакония, с разделением ее на двe славы. И в прочие дни – песни из пророков поются по примеру церкви Римской, каждая в свой день. После этого следуют хвалы; потом – одно чтение из Апостола, респонсорий, песнь св. Амвросия, стих; песнь Евангельская, Лития, – и конец.

Ни одно последование Утрени или Вечерни не должно проходить без провозглашения в конце аввою вслух молитвы Господней, чтобы ходатайством сей молитвы братия, когда произносят все: «остави нам долги наша, якоже и мы оставляем», очищали себя от всех неудовольствий и соблазнов, происходящих между ними. На других же последованиях только последняя часть сей молитвы: «но избави нас от лукаваго» – всеми провозглашается.

В праздники святых и все другие церковные торжества надо соблюдать такой же чин, какой положили мы для дней воскресных; кроме того, что псалмы, антифоны и чтения должны быть избираемы такие, какие подходили бы ко дню. Образ совершения службы держать, как выше написано.

От Святой Пасхи до Пятидесятницы без опущения петь Аллилуйя, как на псалмах, так и на респонсориях. От Пятидесятницы до начала Четыредесятницы на всех ночных службах петь его только с последними шестью псалмами. Всякий воскресный день и кроме Пятидесятницы, песни (пророческие), утреню, первый, третий, шестой и девятый часы петь Аллилуйя; а вечерню с антифоном, респонсории же никогда не петь с Аллилуйя, кроме времени от Пасхи до Пятидесятницы.

Пророк говорит: «Семикратно в день прославляю Тебя» (Пс. 118:164). Это священное седмиричное число мы исполним, совершая утреню, первый, третий, шестой и девятый часы, вечерню и повечерие. Ибо говоря: «седмерицею днем хвалих Тя», пророк разумеет дневные часы; о ночных же бдениях он говорит: «В полночь вставал славословить Тебя» (62).

Во все эти времена и будем воссылать хвалы Творцу нашему о судьбах правды Его, т.е. будем собираться на утреню, первый, третий, шестой и девятый часы, на вечерню и повечерие, и ночью будем вставать, да исповедуемся Ему.

Порядок псалмопения на ночных и утренних службах уже нами указан. Теперь посмотрим как надлежит действовать на других службах. На первом часе петь три псалма, раздельно, со славой на каждом. Перед началом псалмов возглашать песнь (стихиру) часа вслед за стихом: «Боже, в помощь мою вонми». По исполнении трех псалмов, – одно чтение, стих, Господи помилуй (Лития), и отпуск. Молитвословие в третий, шестой и девятый часы совершается тем же порядком, т.е. стих, песнь (стихира) каждого часа, три псалма, чтение, стих, Господи помилуй, – и отпуск. Если большое будет собрание (праздничное) петь антифонно, а если малое (каждодневное), петь подряд.

На вечернем собрании совершать четыре псалма антифонно; после псалмов чтение; за ним респонсории, песнь св. Амвросия, стих, Евангельская песнь, лития, молитва Господня, и – отпуск.

Повечерие состоит из трех псалмов, которые поются подряд безантифонно, после них песнь сей службы, одно чтение, один стих, Господи помилуй, (лития), благословение и отпуск.

Во-первых на каждой дневной службе возглашать стих – «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи мне потщися»; славу и песнь совершаемой службы. За тем на первом часе, в воскресенье петь четыре главки – отделениица – 118-го псалма; на прочих же часах, т.е. третьем, шестом и девятом, по три главки того же 118 псалма. На первом часе во вторник петь три псалма именно: первый, второй, шестой («Господи, да не яростью Твоею обличиши мене»). Так каждый день до воскресенья, – на первом часе петь по три псалма по порядку, до псалма 19-го; причем псалмы 9-й и 17-й разделять по две славы. Таким образом бдение в воскресенье всегда будет начинаться 20-м псалмом («Господи, силою Твоею возвеселися царь»).

На третьем, шестом и девятом часе, в понедельник петь остальные девять главок 118-го псалма, по три на каждом часе. Разобравши таким образом весь 118-й псалом в эти два дня, т.е воскресенье и понедельник, – во вторник на третьем, шестом и девятом часе, петь по три псалма, от 119-го до 127, т.е. девять псалмов. Те же псалмы петь на сих часах и в прочие дни до воскресенья. И прочее последование часов, песни их, чтения и стихи, каждый день одни и те же должны быть совершаемы, как установлено. В воскресенье же первый час начинать 118-м псалмом.

На вечерни каждодневно исполнять по четыре псалма со сладкопением. Псалмы эти начинаются от 109-го и идут до 147-го исключая тех, которые берутся из числа на разные часы, т.е. 117-го до 127-го, так же 133-го и 142-го. Кроме этих, прочие все из означенного числа должны быть петы на вечерне. Чтобы достало псалмов сколько требуется, те из означенного числа, которые велики, разделять на два. Таковы: 138, 143, и 144-й; а 116, как очень малый, присоединять к 115-му. Соблюдая этот порядок псалмопения на вечернях, прочие их части, т.е. чтения, респонсории, стихи и песни исполнять, как положено выше. На повечерии каждодневно повторять одни и те же псалмы, т.е. – 4-й, 90-й и 143-й.

Разобравши эти псалмы на дневные службы, прочие все какие еще остаются, разделить поровну на семь ночных бдений, разделяя те из них, которые очень длинны; чтобы на каждое бдение приходилось по 12-ти псалмов.

Кому не нравится такое распределение псалмов, пусть сделает свое, какое найдет наилучшим; то только да имеется во внимание, чтобы на каждую неделю пропеваема была вся псалтирь, сполна, в числе 150 псалмов; и в воскресенье всегда была она снова начинаема с начала. Крайне ленивыми на Богослужении показывают себя монахи, которые в течение недели не всю пропевают псалтирь, с обычными песнями: тогда как читаем в деяниях святых отцов наших, что они в один день охотно исполняли то, что мы, охлажденные, едва успеваем совершить в целую неделю.

Веруем, что всюду есть Божие присутствие, и что очи Господни на всяком месте видят и добрых и злых: наипаче же всякого сомнения веровать сему должны, когда бываем на Божественной службе. Почему будем помнить, что говорит Пророк: «Работайте Господу со страхом»; и еще: «пойте разумно»; также: «и перед Ангелы воспою Тебе». Смотри же всякий, каковыми подобает нам быть перед взором Бога и Ангелов Его; и постараемся так стоять на псалмопении, чтобы ум наш был в согласии с нашими словами.

Если когда-либо ведем речь о чем-нибудь с сильным человеком, не иначе делаем это как со всяким смирением и почтительностью; то со сколь большим смирением и искренним благоговением должны мы беседовать с Господом Богом – всяческих? – Да ведаем при том, что не за многоглаголание бываем услышаны, и за чистоту сердца, сокрушение и слезы. Почему молитва должна быть кратка, но чиста и искренна, разве только когда понудит продлить ее особое действие благодати Божией. В собрании же всячески да укорачивается молитва; и все пусть тотчас встают, как только Авва дает знак. (Это взято у Тавеннисиотов).

Если братство велико, надо избирать из самих братий таких, которые имеют доброе свидетельство и живут свято, и поставлять их деканами, чтобы они несли попечение о своем десятке во всем, по заповедям Божиим и повелениям аввы. В деканы да избираются такие, с которыми авва с уверенностью мог бы разделить свое бремя. Выбор надо делать не по порядку (поступления в обитель), а по успехам в жизни и способности назидать словом учения. Если какой-нибудь из деканов окажется имеющим гордость, то надо обличать его и убеждать исправиться, однажды и дважды, а в третий, если не исправится, сменить его, и на его место поставить другого, более достойного. То же постановляем и о препозите. (Смотритель дома. Препозиты и те, коим поручается целая часть управления по всему монастырю, напр. эконом, больничник и пр.).

Каждый пусть спит на особой кровати. Постель они получают по распоряжению Аввы, сообразно с родом занятий. Если можно, пусть все спят в одном месте; если же многочисленность их не позволяет это устроить, пусть спят по десяти, или двадцати, со старшими, на коих лежит попечение о них. Лампады пусть горят до самого утра.

Спать должны в своих одеждах, опоясанные поясами или вервями. Когда спят, ножичков своих, которыми работают, обрезывают ветви и подобное, пусть не имеют при своих боках, чтобы не поранить себя во время сна. Монахи должны всегда быть наготове, и как только дан знак, без промедления вставши, спешить на дело Божие, опережая один другого, однако же чинно и скромно. Юнейшие братия не должны иметь кроватей друг подле друга, но пусть будут перемешаны они со старцами. Вставая на дело Божие, пусть друг друга братски поощряют, развевая извинения, придумываемые сонливыми.

Если какой брат упорен или непослушлив, или горд, или ропотлив, или в чем-нибудь погрешает против святого Устава, или презирает повеления своих старцев, то такового, по заповеди Господа нашего, старцы пусть усовещивают, однажды и дважды, наедине. Если не исправится, – обличить его публично перед всеми. Если и после этого не исправится, удалить его от общения с братиями, чтобы понял как велика его вина. Если же он невежда, – подвергнуть его телесному наказанию.

Эпитимия должна быть соразмеряема с виной, и определение это зависит от суда аввы. Кто в легком чем провинится, тогда лишать участия с братиями в столе, и в церкви не должен он петь псалма или антифона, или совершать чтения, пока исполнит эпитимию. Пищу принимать ему одному, после стола братий. Если, например, братия принимают пищу в шестом часу, этот примет в девятом; если братия в девятом, он по вечеру: так пока получит разрешение.

Провинившийся в важном каком деле брат, вместе с отлучением от стола, отлучается и от молитвы вместе с братиями. Никто из братий не должен входить с ним в какое-либо общение, даже ни в разговор. Пусть он будет один за делом на него возложенным, в покаянном сокрушении и сетовании, поминая о том страшном приговоре Апостола, по коему «согрешивший предан был сатане во измождение плоти, да дух спасется в день Господень». Пищу принимать ему одному в такой мере и в такое время, какие найдет для него пригожими авва. И приветствовать никто не должен его, проходя, ни давать ему что съестное.

Если какой брат позволит себе без разрешения аввы вступать в какое-либо общение с подъепитимийным братом, или говорить с ним, или приказать ему что, – пусть равное и ним разделит наказание.

Авва со всей заботой должен пещись о провиняющихся братиях: ибо «не требуют здравии врача, но болящие» (Мф. 9:12). Потому, как искусный врач должен употреблять все способы к врачеванию немощного душой, – подсылать к нему мудрых старших братий, чтобы они, будто тайком пробравшись к нему из сострадания, благонастроили его, если он обуревается помышлениями, и расположили к смиренному несению епитимии; и чтобы «утешили его, да не зельною скорбию пожрен будет таковый», но как говорит тот же Апостол: «да утвердится к нему любовь, и да будет молитва о нем от всех» (2Кор. 2).

Авва всевозможно должен стараться и со всем усердием заботится о том, чтобы не погибла одна из вверенных ему овец. Да ведает, что он взял на себя врачевание немощных душ, а не панство над здоровыми; да боится обличения, которое Бог изрекает через Пророка: «откормленных овец закалали, а стада не пасли... слабых не укрепляли, а больной овце не врачевали»... (Иез. 34:3–4). Авва да подражает примеру доброго и любящего Пастыря, который, оставляя девяносто девять овец в горах, пошел искать одной заблудшей, и такое явил сострадание к ее немощи, что взял ее на плечи свои и принес в стадо (Лк. 19).

Если брат после частых увещаний и после епитимий не исправляется в своей вине, подвергнуть его строжайшему, т.е. телесному наказанию. Если и после этого останется неисправным, или еще (чего да не будет) в гордости начнет защищать свои дела, тогда авва должен поступить с ним, как мудрый врач.

Если и после того, как употребит и обязания, и масти увещаний, и врачевство Божественных писаний, и прижигание эпитимией и, наконец, и раны телесного наказания, если после всего этого он увидит, что его старания об исправлении остаются безуспешными, пусть приложит еще самое высшее средство, – свою и всех братий молитву, да Господь, Коему все возможно, Сам соделает спасение немощного брата. Если же и таким образом немощный не поддастся врачеванию, тогда уже пусть авва употребит орудие отсечения, как говорит Апостол: «извергните развращенного из среды вас» (1Кор. 5:13), чтобы одна больная овца не заразила всего стада.

Брат, по какой-либо вине сам вышедший из монастыря или изверженный, если захочет опять в него возвратиться, пусть прежде даст ручательство, что исправится в вине, за которую выслан; после чего принять его на последнюю степень, чтобы этим испытать его смирение. Если опять лишится монастыря, и опять захочет вступить в него, опять принять его, – так до трех раз. И да ведает, что после этого вход в обитель уже будет для него заключен, если еще подвергнется извержению из него.

Всякий возраст и всякая степень смышлености должны иметь свои меры исправления... Поэтому, когда дети или юнейшие возрастом, или те, которые не понимают важности обычных епитимий, впадают в какие погрешности, наказывать их пощением более чувствительным, или телесным наказанием.

В монастырские келари избирать надо из братьев человека мудрого, зрелых нравов, трезвого, воздержанного, невозносливого, не гневливого, не обидчивого, не ленивого, не расточительного, но Богобоязненного, такого, который для всего братства был бы как отец. Он должен о всех иметь попечение, но ничего не делать без позволения аввы. Пусть соблюдает, что приказано, и братий не опечаливает. Если случится, что иной брат потребует у него чего-нибудь несколько гневно, пусть не отвечает ему презрением, но если нельзя удовлетворить его прошения, пусть откажет ему разумно и со смирением.

И свою душу пусть спасает, всегда помня Апостольское слово, что «хорошо служившие приготовляют себе высшую степень» (1Тим. 3:13). О больных, о детях, о странниках и бедных пусть печется со всем усердием, несомненно ведая, что в день суда даст строгий отчет, если неправо и немилостиво поступит в отношении к ним. На все монастырские вещи и на все имущество пусть смотрит, как на священные церковные принадлежности. Ни к чему пусть не относится небрежно, ни скупым пусть не будет, ни расточительным истребителем монастырской собственности, но всем пусть распоряжается умеренно, и как прикажет авва.

Паче всего смирением да украшается; и если когда недостанет кому чего, пусть добрым словом смягчает отказ, по слову Писания: «Слово лучше нежели даяние. Поэтому не выше ли доброго даяние слово?» (Сир. 18:16–17). Что поручит ему авва, тем пусть распоряжается со всем усердием: а чего не велит, того пусть не касается. Что положено давать братьям – пусть выдаст без надмения и промедления, чтобы не соблазнялись, помня божественное изречение о том, что заслуживает «соблазнивший одного из малых сих» (Мф. 18:6). Если братство велико, дать ему помощников, чтобы с их содействием он успешнее и благодушнее исполнял возложенное на него дело. В определенные часы пусть выдает, что должно выдавать, и принимает, что должно принимать, чтобы никто не был смущаем в доме Божием.

В попечении о монастырском имуществе, об орудиях, одеждах и других вещах авва пусть выберет братий, на которых по их жизни и нравам мог бы он положиться, и поручить кому что благорассудит, беречь то, выдавать и снова собирать в свое место. От них авва получает запись, кому что выдавал, и что снова принял из вещей от братий, попеременно поступающих в разные послушания. Если окажется, что кто-нибудь небрежно обращается с вещами, тому делать замечание, и если не исправится, подвергать установленным епитимиям.

Особенно надо с корнем исторгнуть из монастыря страсть любоимания, чтобы никто не смел ничего ни дать, ни взять без позволения аввы, ни иметь что собственное, никакой вещи, ни книги, ни доски, ни грифеля, совершенно ничего: так как никто из братий не имеет уже в своей власти ни тела своего, ни воли своей. Всего необходимого всякий пусть ожидает от аввы; и никому не позволительно иметь что-нибудь кроме того, что даст, или что определит авва.

Все у всех да будет общее, как написано: «и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян. 4:32). Если будет замечено, что кто-нибудь поблажает этой непотребной страсти любоимания, того по первом и втором увещании подвергать установленным мерам исправления.

Надобно поступать так, как написано: «даяшеся коемуждо, егоже аще требоваше; не по лицеприятию» (да не будет), но по вниманию к немощам немощных. Кто меньше имеет нужды, пусть Бога благодарит, и не скорбит (что не дают); а кто больше имеет нужды, пусть смиряется по своей немощности и не превозносится по причине милости к нему (что дают). Так все члены будут в мире, Особенно ропота никто да не обнаруживает по какому бы то ни было случаю ни словом, ни знаком. Кто замечен будет в этом, подвергать его мерам исправления.

Братия должны служить себе взаимно; и никто не должен отказываться от послушания в поварне, разве болен кто, или занят многополезным делом. Да ведает, что этим послушанием любовь братская свидетельствуется и великая награда стяжевается. Которые немощны, для тех назначить помощников, чтобы без скорби совершали свою череду: и всем надо давать утешение и отраду, судя по величине братства и положению места. Если братство велико – келаря освобождать от послушания на поварне, равно и того, кто занят многополезным делом. Прочие же пусть с любовью взаимно себе прислуживают. Кончивший свою неделю, в субботу должен сдать вещи и дать во всем отчет. Полотенца, которыми братия вытирают себе руки и ноги, пусть вымоет. Ноги тоже, как кончивший неделю, так и вступающий в нее должны вымыть всем. Кончающий неделю дает келарю сосуды чистыми и целыми; а келарь вручает их вступающему в неделю, чтобы ведомо было, что один дает, и в чем другой должен давать отчет. Недельные за час до общего стола пусть принимают положенную часть вина и хлеба, чтобы во время стола служили братиям без особенного труда и без роптания. Во дни же праздничные пусть воздерживаются до конца обеда.

Кончающие и начинающие неделю, по окончании утренних молитв в воскресенье в церкви, делают всем коленопреклонение, просят молитв. Кончающий неделю говорит при сем такой стих: «Благословен Бог, помогший мне и утешивший меня». Сказав это трижды, получает благословение: этим оканчивается его послушание. Начинающий же неделю говорит: «Боже в помощь мою вонми, Господи, помощи мне потщися»; это и все произносят трижды; затем он получает благословение, и тем вступает в недельное свое послушание.

О больных прежде и паче всего надо иметь попечение, и служить им, как Христу, ибо Он сказал: «Болен был, и посетили Меня», и: «так, как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне». Но больные пусть помнят, что им служат ради Бога, и пусть не опечаливают служащих им братьев излишними своими требованиями. Впрочем, и таких надо терпеливо сносить, потому что через это стяжевается богатейшая награда. И авве надобно всячески заботиться, чтобы о больных не была допускаемая никакая небрежность: келлию для них назначить особую, и для хождения за ними назначить брата богобоязненного, сострадательного и заботливого.

Бани для больных готовить сколько нужно; а для здоровых, особенно молодых, пореже ее дозволять. Разрешать больным и вкушение мяса, для подкрепления наиболее немощных. Но коль скоро поправятся – пусть по обычаю воздерживаются от мяс. Авва пусть поусерднее присматривает, чтобы келарь, или прислуживающий больным не вознерадел о них; потому что на него падает, если его ученики в чем-либо погрешают.

Хотя сама природа располагает к милосердному снисхождению к лицам этих возрастов, т.е. к старцам и детям, но и Устав не может забыть о них. Надобно всегда иметь во внимании свойственную им по естеству немощь, и никак не держать по отношению к ним строгости положения о пище: надо оказывать им снисхождение в роде пищи; и время для принятия ее назначать пораньше Уставом положенного для всех.

Когда братия вкушают пищу в трапезе, всегда должно быть при этом чтение; но не всякий, кому ни случилось, может брать книгу и читать. Имеющий читать всю неделю вступает в это послушание в Воскресенье. После литургии и Причащения выступает он и просит всех помолиться, да отвратит от него Бог дух превозношения. При этом он начинает, а за ним и все повторяют следующий стих: «Господи, устне мои отверзеши и уста моя возвестят хвалу Твою». Затем он принимает благословение и вступает в свое послушание – читать. За трапезой должно быть хранимо глубокое молчание, чтобы не слышно было ничьего голоса, или шептания, кроме одного читающего.

Что касается до потребного из пищи и питья, то служащие братия должны так устроять, чтобы во время стола никто ни в чем не встречал нужды. Если же случится в чем нужда, давать знать об этом не голосом, а постукиванием. Никто не должен спрашивать о чем-либо по поводу чтения, или еще чего-нибудь; кроме разве авва рассудит сказать что в назидание кратко. Этот брат, недельный чтец, пусть получает часть растворенного водой вина, прежде чем начнет читать, по причине Святого Причащения и чтобы не тяжело было ему выдерживать пощение. Обед же свой он будет иметь после, с недельными по поварне и прислуживающими в трапезной. На это чтение как и на пение, назначать братий не подряд, а по выбору, кто может назидать слушающих.

Полагаю, что достаточно будет для подкрепления сил предлагать два варева на всех трапезах, в шестом или девятом часу; и это по причине немощи разных братий, чтобы в случае, если кто не может есть одного, подкреплялся другим. Итак два варева достаточно будет для всех братий; если достанутся откуда плоды, или овощи, то прибавить и это третье кушанье. Хлеба достаточно по два фунта в день на брата, одна ли будет трапеза, или две – обед и ужин. Если будет ужин, то келарь от того же фунта удержит треть, чтобы предложить ее на ужин.

Если случится тяжелая работа, то оставляется на волю и рассуждение аввы – прибавить что-нибудь, когда нужно, устраняя только всячески опьянение и обременение пищей: ибо ничто так не неприлично христианину, как опьянение, как сказал Господь нам: «смотрите же за собой, чтобы сердца ваши не отягчались объедением и пьянством» (Лк. 21:34). Детям же полагать не такое количество пищи, а меньше, чем большим, соблюдая во всем бережливость. От мяса же четвероногих решительно все должны воздерживаться, кроме одних крайне больных.

Всякий свой имеет дар от Бога: один – один, другой – другой. Потому мы с особенной осмотрительностью установляем меру кошта. Так относительно вина, имея во внимании немощь немощных, полагаем, что для каждого достаточно будет на день стакана вина. Вино – виноградное. А кому Бог даст силу воздержаться, тот да ведает, что это достойно своей награды.

Если положение места, или труд, или время года требуют прибавки к этой мере, на воле аввы оставляется сделать это или нет; да имеет он только во внимании, чтобы не вкралось опьянение, ибо вино, как читаем, есть вещь вовсе не монашеская. Но как в наши дни нельзя убедить в этом монахов, – согласимся по крайней мере не пить досыта, но воздержано; потому что вино и мудрых доводит до отступления и падения. Если случится, что где-нибудь и такой меры достать нельзя, или и совсем ничего, то да благословит Бог обитающих там (на терпение): пусть не ропщут. На то паче всего надо всех убеждать, чтобы не роптали.

От Святой Пасхи до Пятидесятницы обедают пусть братия в шесть часов (12-ть наших) и по вечеру ужинать. От Пятидесятницы все лето (если не бывает у монахов работ на полях, или не мешает летняя знойность), в среду и пяток пусть постятся до девятого часа, а в прочие дни обедают в шесть часов. Этот – шестой час обеда, если будет работа на полях, или знойность не будет велика, должно продолжить и это по усмотрению аввы. Он пусть все учредит и расположит так, чтобы делу и спасению души не было ущерба, и братия все что делают, делали безропотно.

От сентябрьских ид (иды от 9-го до 13 и 15-го дня в каждом месяце) до начала Четыредесятницы принимать пищу всегда в девять часов; в Четыредесятницу же до Пасхи – вкушать по вечеру. Этот вечер определять так, чтобы для вкушающих не требовалось зажигать светильники, но чтобы все кончалось засветло. И во всякое время вечерю ли или обед надо так приноровлять, чтобы все кончалось засветло.

Во всякое время монахи должны со всем усердием хранить молчание; особенно же в ночные часы. После ужина – пост ли будет или не пост, братия, вставши из-за трапезы, собираются спустя немного в одно место, – и один читает собеседования (пр. Кассиана) или жития святых, или другое что, – назидательное и для слушающих; только не Пятикнижие и не книги царств, потому что для несильных умов неполезно в это время слушать эти части Писания, – их читать в другое время. Прочитавши листа четыре, или пять, или сколько позволит время, идут на повечерие. – И после повечерия никому уже нет позволения говорить что-либо с кем бы то ни было. Кто окажется нарушителем сего правила молчания, должен подлежать тяжкой эпитимие; исключая разве придут какие посетители, или авва что-нибудь прикажет; но и это надо исполнять со всей скромностью и тихостью.

На святое Богослужение, как только заслышан знак, тотчас надо спешить со всей заботливостью, оставляя все что бы ни было в руках, однако степенно, без суматохи. Делу Божию ничто не должно предпочитать. Если кто на ночное бдение придет после «Славы» 97-го псалма, (которую потому полагается петь несколько протяжно), тому не стоять на своем месте среди братий, но пусть становится позади всех, или на особом каком месте, чтобы быть на виду у всех; а по окончании службы должен он принять публичное покаяние.

Для того определено стоять таким на последнем месте, или особо, чтобы быв всеми замечаем, исправлялись от этого стыда. Если оставаться им вне храма, то может случится, что иной там и спать расположится, или так просидит не молясь, а если не один такой будет – заведут пусторечие, и будет дано место лукавому. Потому лучше пусть входят такие внутрь, чтобы не быть всего лишенными, а прочее – исправится.

На дневные службы, если кто не поспеет к «Славе» после стиха и первого псалма, по тому же закону должен стоять на последнем месте. Да не дерзнет он присоединяться к хору поющих, пока не очистит вины несением эпитимии, разве только авва прикажет; но прощение у всех испрашивать после службы все же он должен.

К трапезе кто не поспеет прежде стиха, чтобы всем вместе возгласить стих и молитву и одновременно сесть за стол, – и это по нерадению или своей вине, – тому до двух раз делать выговор. Если не исправится и опять то же сделает, отделить его от прочих и посадить за особый стол, лишив порции вина. После трапезы пусть испросит у всех прощения с обещанием исправиться. Тому же должен подлежать и тот, кого не будет на стихе, который говорится после принятия пищи. (Уйдет из трапезной прежде молитвы). На следующей за тем трапезе принимать ему пищу за особенным столом и потом публично покаяться.

Никто не дерзает принимать пищу или питие прежде или после установленного часа. Если тот, кому назначена аввой особая пища, не захочет ее принять в это время, то когда захочет пусть или ее принимает, или никакой, до соответственного исправления.

Которые за тяжкие вины отлучаются от Богослужения и от трапезы, те, в то время, как совершается в церкви Богослужение, должны лежать простершись на земле вне храма, ничего не говоря, а когда братия будет выходить из храма, не поднимая головы, припадать к ногам их. Это должен он делать до тех пор, пока авва рассудит, что он уже довольно удовлетворил за свою вину. Если, наконец, авва велит ему подойти к себе, он вставши, повергается перед аввой и братиями, прося молитв о себе.

После сего он принимается в хор, если велит авва, или в другой ряд, какой определит авва. Но петь псалом или исполнять чтение, или другое что делать в храме не может он, пока тоже не разрешит авва. Сверх того на всяком Богослужении, в конце его, должен он, падая ниц, где стоит, испрашивать прощения и молитв, пока авва не велит ему перестать от сего, признав его вину совершенно очищенной. Это последнее удовлетворение требуется и от тех, которые за малые вины отлучаются только от трапезы с братиями. Его исполняют они пока не разрешит их авва и, благословив, не скажет: довольно.

Кто, возглашая псалом, респонсорий, или антифон, или чтение, ошибется, – и там же смирившись пред всеми, не удовлетворит за свою вину, – тот должен подлежать большему взысканию за то, что не поспешил смирением загладить допущенную неисправность. Детей же за такую вину наказывать телесно.

Если кто на работе в поварне, в келарне, во время прислуживания, в хлебне, в саду или другом каком месте в чем-либо погрешит, сломает что, или потеряет, или другое что сделает, и тотчас сам перед аввой и братиями не обличит своей погрешности и не испросит прощения, то большей должен подвергаться мере исправления, если то будет узнано другими. Но что касается до грехов невидимых, в душе совершающихся, то их открывать должно только авве, или духовным старцам, которые умеют врачевать свои и чужие раны, не открывая и не опубликовывая.

Возвещать о часе молитвы днем и ночью есть дело аввы, – и он или сам делает это, или поручает какому старательному брату, чтобы всякая служба была совершаема в свое время. Псалмы или антифоны после аввы своим порядком будут исполнять те, кому велено; и надобно для пения и чтения определять таких, которые могут совершить это служение в назидание слышащим. Кому велит авва, должен исполнять это со смирением и трепетом.

Праздность – враг души. Потому в известное время братия должны заниматься рукоделием, в известные же опять часы – божественным чтением. Оба эти занятия полагаем распределить так: от Пасхи до Октябрьских календ (13–16 сентября,) братия, выходя рано утром, работают что нужно от первого часа до четвертого; от четвертого же до шестого занимаются чтением.

После шестого часа, встав из-за трапезы, пусть отдохнут на своих постелях, храня молчание, или если кто хочет читать, – пусть читает себе так, чтобы никого не беспокоить. Девятый час отпевать пораньше – в половину восьмого, и опять за работу, и работать до вечера. Пусть не скорбят, если по местным обстоятельствам, или по бедности, нужно бывает усилить работу: ибо то и монахи, когда живут трудами своих рук, как постановили отцы наши и Апостолы. Все однако же да будет в меру, по причине малодушных.

От Октябрьских календ до начала Четыредесятницы, до второго часа пусть занимаются чтением; во втором часу отпевать третий час, – и потом до часа девятого все занимаются работами какие на кого возложены. Как только будет дан первый знак к девятому часу, все пусть оставляют (и прибирают) свои работы, чтобы быть наготове ко второму знаку, по которому идут в трапезу. После трапезы пусть занимаются своими чтениями или псалмами.

Во дни Четыредесятницы, с утра до третьего часа пусть занимаются чтением, а отсюда до часа девятого работают каждый свои работы. В эти дни Четыредесятницы всякий пусть возьмет себе из библиотеки особую книгу, которую должен прочитать всю подряд: выдавать их в начале Четыредесятницы. На это время назначаются один или два старца для обхождения келий в часы, когда братия должны заниматься чтением, и наблюдения, чтобы никто не потратил этих часов попусту в праздности, в дремании или празднословии, а не в чтении, – себе не на пользу, а другим на соблазн. Если кто окажется таковым, выговорить ему однажды и дважды; если не исправится, подвергнуть его положенным мерам исправления, чтобы и другие страх имели: чтобы брат с братом не сходились не в свое время.

В воскресенье пусть все занимаются чтением, исключая тех, которые отряжены на разные послушания. Если кто не хочет или не может читать и рассуждать, заставлять такого работать, чтобы не был в праздности. Братиям слабого сложения назначать такую работу, или ремесло, чтоб и праздными не были и не обременялись. О такой их немощности рассудит авва.

Хотя во всякое время жизнь монаха должна течь со строгостью Четыредесятницы, но как не всем принадлежит такая добродетель, то убеждаем по крайней мере в эти дни Четыредесятницы сохранять свою жизнь во всякой чистоте, покрывая все небрежности других времен в эти святые дни. Это тогда достойно исполняется, когда укрощая страсти, будем прилежать молитвой со слезами, чтению, сердечному сокрушению и строгому воздержанию.

Итак, увеличим несколько в эти дни обычный оброк нашего служения чрез совершение особых молитв, чрез большее воздержание в пище и питии, чтобы всякий сверх положенной меры, и по своей воле, с радостью Духа Святаго, приносил что-либо Богу в жертву: т.е. что-нибудь отнимал у своего тела в пище, питии, во сне, в употреблении языка, с радостью духовной ожидая Святой Пасхи. Это однако, что каждый желает принести Богу от себя, пусть открываемо будет авве, чтобы предпринималось с его молитвой и благословением: ибо что бывает без соизволения духовного отца, то осквернится самомнением или тщеславием, и заслужит не награду, а осуждение. Все надобно делать с согласия аввы.

Братия, которые вдали находятся на работе и не могут в положенные часы поспевать в церковь, и авва взвесит, что это так есть, – пусть совершают дело Божие там, где работают, со страхом Божиим преклоняя колена. Равным образом и те, которые отправлены в дорогу, пусть не пропускают установленных в известные часы молитвословий; но пусть исполняют их как могут, и не небрегут представлять этот оброк служения своего.

Брат, которого отправляют куда-либо по делу, и который надеется в тот же день возвратиться в монастырь, не должен принимать пищи вне, хотя бы кто и просил его, разве только разрешено будет это аввой. Кто иначе поступит – понесет эпитимию отлучения.

Молитвенница есть то, чем называется, и в ней ничего другого не должно быть делаемо, кроме совершения молитв. По окончании дела Божия, все выходя в глубоком молчании, воздав благоговейное поклонение Богу. Брату, который захотел бы особо помолиться, не должно препятствовать. Кто хочет таким образом помолиться, пусть войдет потихоньку и молится не громким голосом, но в сокрушенном со слезами устремлении сердца к Богу. Без этой же цели – никому по окончании дела Божия, т.е. Богослужения, не позволительно оставаться в церкви, чтобы не было от этого помехи другим, хотящим помолиться наедине.

Всех приходящих странников надобно принимать, как Христа, ибо Он скажет некогда: «странником был и вы приняли Меня» (Мф. 25:35). Всем должно воздавать свою честь, особенно равную с нами проходящим жизнь и странствующим. Посему, как только возвещено будет, что есть странник, встретить его пусть выйдет сам авва (смотри по чину), или братия на это определенные, со всем радушием. Прежде всего надо всем вместе помолиться и потом поздороваться в мире. Что целование мира должно предлагать не прежде, как по молитве, – это по причине дьявольских прелестей. В самом же поздоровании надлежит изъявлять всякое смирение. Когда пред приходящими или отходящими странниками преклоняют голову или всем телом простираются на земле, делать сие надлежит в той мысли, что в них приемлется Христос; Ему и поклонение в них воздается.

Принятые странники ведутся на молитву; потом сядет с ними авва, или кому он велит. Надобно гостю почитать Закон Божий в назидание, а потом предложить и угощение. И пост пусть нарушит настоятель ради гостя, разве только будет какой нарочитый день поста, которого нельзя нарушить. Братия же должны соблюдать обычай пощения.

Воду на руки странникам подаст авва; а ноги им омоют как сам авва, так и все братство (гостинники). При омытии их говорить следующий стих: «Мы размышляли, Боже, о благости Твоей посреди храма Твоего» (Пс. 47:10). Бедных из странников надо принимать с особенным вниманием и усердием, потому что в них наипаче приемлется Господь. К богатым же само собой является как то почтительность.

Кухня для аввы и гостя должна быть особая, чтобы гости, приходящие в неопределенное время, не беспокоили прочих братий. В эту кухню назначать на год по два брата, которые пусть и исполняют там все нужное. Когда потребуется, давать им помощников, чтобы служили без ропота; а когда нет у них дела, пусть выходят и они на работу, куда им велят. И не только в отношении к ним, но и в отношении ко всем служащим монастырским надо держаться того правила, чтобы назначать, когда требуется помощников служащим; но опять, когда нет у них дела, пусть делают что велят.

И за гостиницей смотреть надо назначать особого брата, исполненного страха Божия, чтобы постели были всегда хорошо убраны, и дом весь, как Божий, был в порядке. Кому не велено, с гостями пусть не общается и не разговаривает; но если встретится кто с ними, или увидит, пусть сделает поклон, как сказано, и, испросив благословения, проходит далее, говоря, что ему не позволено говорить со сторонними.

Никак не следует монаху ни от родителей своих, ни от кого другого, ни взаимно друг от друга получать письма, благословения, или другие какие мелочи, и самому отвечать тем же без разрешения аввы. Если что прислано будет кому от родителей, не смеет он того получать, не показавши наперед авве. Если можно то принять, в воле аввы состоит приказать, кому то отдать; и брат, кому то прислано, не должен тем огорчаться, чтобы не дать места дьяволу. Кто иначе поступит, – подлежит обычным эпитимиям.

Одежды братиям должны быть назначаемы по качеству места, где живут, и по тамошнему климату. В холодных странах бывает в них большая нужда, а в теплых – меньшая. Это определение оставляется на рассуждение аввы. У нас монахам можно довольствоваться чем небольшим; и полагаем на каждого брата куколь и полукафтанье (вроде подрясника: Куколь на зиму шерстяной, а на лето полотняный; также нарамник для работ; для обувания ног – сандалии и сапоги. О цвете всех этих вещей и толщине монахи не должны толковать, пусть довольствуются такими, какие можно найти в их местности, или какие дешевле.

О мере одежд позаботится авва, чтобы не были коротки, а были в пору. Получая новое, старое должно отдавать тогда же и беречь в рухлядной для бедных. Достаточно для монаха иметь два куколя и два полукафтанья, для ночей и на случай мытья тех вещей, что сверх этого – излишнее, надо то отсечь. Так же и сандалии и все другое ветхое пусть отдают, когда получают новое. Отправляющиеся в дорогу получают из рухлядной феморалии (что-то вроде панталон), которые по возвращении отдают, вымыв. Надо иметь в рухлядной и куколи и полукафтанья получше обыкновенных; отправляющиеся в дорогу пусть получают их и, возвратясь, отдают назад.

Для подстилания на кровати достаточно рогожи, саги (мешка набитого соломой или сеном), одеяла, подушки. Авва почасту должен осматривать кровати, чтобы не завел кто чего лишнего. Если найдется у иного что-нибудь, чего он не получал от аввы, подвергать такого тягчайшей эпитимии. Чтобы пресечь всякое покушение иметь что-либо особое – свое, пусть авва дает всякому все необходимое: куколь, полукафтанье, сандалии, сапоги, нарамник, ножичек, писало, иглу, полотенце, таблички для писания; этим будет отнята всякая возможность извинения. При этом авва пусть руководится следующим правилом, изреченным в Деяниях Апостольских: «и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян. 2) и имея во внимании немощи нуждающихся, а не многожелательство завидующих. При всех же своих присуждениях да помышляет о воздаянии от Бога.

Трапезует авва всегда с посетителями и странниками. Когда не бывает никого из странников, пусть призывает к своему столу кого хочет из братий. Но из старцев всегда одного или двух должен он послать с братиями для наблюдения за порядком.

Мастера, если бывают в монастыре (из братий), должны делать свои дела со всем смирением. Если кто из них станет гордиться своим мастерством, как доставляющий монастырю нечто, такого отставить от мастерства, и опять не приставлять к нему; разве только, когда смирится, авва может ему позволить опять заняться им.

Если какие изделия положат продать, пусть определят осмотрительно, через чьи руки это сделать, чтобы не случилось какое плутовство в ущерб монастырю. Кому поручают это, пусть помнят об участи Анании и Сапфиры (Деян. 5), чтобы и им не подпасть такой смерти душевно, как те подверглись телесно. Это надо держать в мысли и всем, которые задумывают сделать какое-либо плутовство в ущерб монастырю. В назначение цены пусть не вмешивается страсть любостяжания, но всегда лучше назначать цену несколько меньше, чем это делают миряне, да во всем славится Бог.

Кто новоначально приступает к иноческой жизни, не тотчас давать ему вход в обитель, но как говорит Апостол: «испытывайте духов, от Бога ли они» (1Ин. 4:1). Итак, если пришедший прибудет толкая в дверь, и наносимые ему нарочито оскорбления, и намеренное недопущение его внутрь обители в продолжение четырех или пяти дней вынесет терпеливо, не отступая от своего прошения, то дозволить ему, наконец, войти, и пусть несколько дней пробудет в гостинице; после же сего, – поместить его в келлии новоначальных, где пусть изучает, что прикажут: там ему принимать пищу и спать.

Приставить к нему опытного старца, который умеет стяжевать души для Господа, и пусть внимательно наблюдает за ним, воистину ли взыскал Бога, рачителен ли к делу Божию (молитве), скор ли на послушание, снослив ли при укорах. Надо ему рассказать все трудности и болезненности, какие встречаются на пути к Богу. Если пообещает он твердость и неуклонное постоянство, то спустя два месяца прочитать ему настоящий Устав весь подряд и сказать: вот законы, под которыми ты имеешь воинствовать; если можешь соблюсти все, – ступи, а если не можешь – лучше отойди. Если всё будет стоять на своем желании, вести его опять в келлии новоначальных, и опять испытывать в терпении (чтение Устава происходило в притворе церкви и не один день).

Спустя шесть месяцев еще прочитать ему Устав, чтобы хорошо понял, к чему приступает. Если все будет стоять в своем намерении, чрез четыре месяца еще прочитать ему тот же Устав. Если после столь долгого рассуждения он пообещает соблюдать все установленное и исполнять всякое приказание, тогда наконец принять его в число братства. Да ведает, что с сего времени он стал под закон Устава, что отселе ему уже непозволительно оставить монастырь, или освобождать свою выю из-под ига, которое, при таком долгом рассуждении, он был свободен принять или отвергнуть.

Принимать же должно в церкви в присутствии всех: причем он дает публично обещание не отступать от своего намерения; быть всегда исправным в поведении, в нраве и послушании. Обет изрекается перед Богом и Святыми Его (Ангелами); так что, если отступит в чем от него, Судьей ему будет Тот, Коего он окажется обманщиком.

Обещание свое должен он изложить письменно, на имя Святых, мощи которых почивают в храме и настоящего аввы; и написать его своей рукой. Если не умеет писать, – напишет за него другой по его прошению, а он приложит печать и положит письменное обещание своей рукой на алтарь. Полагая, новоначальный говорит следующий стих: «Укрепи меня по слову Твоему, и буду жить; не посрами меня в надежде моей» (Пс. 118:116). За ним трижды повторяет все братство, прибавляя: слава Отцу. После сего новоначальный брат кланяется всем в ноги, прося молитв. С этого момента он считается уже состоящим в числе братства.

Если он имеет что, то или раздает это прежде бедным, или при всех жертвует в монастырь, ничего себе не оставляя. В монастыре он не имеет уже власти и над своим телом, не только над какими-нибудь вещами. Тут же в храме скидает он свои одежды, и одевается в монастырские. Прежние одежды его хранятся в рухлядной, чтобы, если по наущению дьявола, он вздумает выйти из монастыря, он в них был извержен из него. Письменного же обещания, положенного на алтаре, уже не получит: оно должно быть удержано в монастыре.

Если кто из знатных посвящает своего сына в монастыре Богу, то, когда сей отрок еще мал возрастом, родители его делают письменное обещание, о котором сказано выше, и, принося потребное для бескровной жертвы, как и свое рукописание, так и руку отрока влагают в покровы алтаря и таким образом посвящают его Богу.

Относительно имущества они в своем рукописании с клятвой обещают, что ни сами, ни через постороннее лицо, ни другим образом не будут содействовать ему иметь что-либо. Или, если этого сделать не хотят, а хотят принести что-нибудь в монастырь в виде милости за свои души, пусть сделают дарственную запись монастырю о тех вещах, сохраняя за собой, если хотят, право пользоваться этой частью до своей смерти. Все это лучше устроить так, чтобы отрок ничего этого не знал, чтобы после это не послужило к его пагубе, как знаем это по опыту.

Подобным образом поступают и небогатые. А которые ничего не имеют, то делают одно рукописание, и с припиской потребного для бескровной жертвы, посвящают Богу сына своего, при свидетелях.

Если кто из священного чина будет просить о принятии в монастырь, то и для него не тотчас изъявлять согласие на то. Но если он будет настаивать в прошении, принять его, дав знать, что и он будет строго соблюдать Устав, и что ни в чем ему не будет сделано послабления, да будет как написано: «друг, для чего ты пришел?» (Мф. 26:50). – Позволить ему стоять вслед за аввой, также благословлять и совершать литургию, если велит авва, а если нет, – пусть не дерзает ни на что такое, и зная, что во всем подлежит уставному порядку, пусть всем подает пример смирения.

Когда бывают общие собрания для совещания по каким-либо делам монастыря, тогда пусть занимает то место, когда поступил в монастырь, а не то, которое ему уступлено ради чести священства.

Из прочих клириков, когда кто изъявит желание вступить в монастырское братство, каждого по принятии поставлять на рядовое место; принимать же по обещании им соблюдения устава и твердости в своем намерении.

Если монах странник, пришедший из далеких мест, захочет гостем пожить в монастыре, то если он доволен обычаями места, какие видит, своим излишеством не возмущает обители, но просто доволен всем, что ни находит, принять его тогда же, как изъявляет желание. Если он по разумным основаниям найдет что укорное, и со смиренной любовью покажет то, авва должен обратить на то должное внимание. Не для того ли и направил сюда брата того Господь, чтобы исправить указанную неисправность.

Если потом пожелает он совсем остаться в обители, – не отказывать ему в сем желании, а особенно, когда, во время гощения, его жизнь и нрав хорошо познаны с доброй стороны. Но если он излишне требователен, или во время гощения будет замечен в каком-либо пороке, то не только не принимать его в число братства, но сказать ему с честью, чтобы удалился, из опасения, как бы другие не заразились его немощами. Когда же он не таков, чтобы заслуживал удаления, то не только когда просится принять его в братство, но убеждать его, чтобы остался у них навсегда, чтобы его примером назидались и другие: ибо на всяком месте Единому Богу служим, и Единому царю воинствуем.

Даже, если авва найдет его таким, то может дать ему высшее место, нежели какое ему следует по времени приема. И не только монаха, но лиц освященных в разных их степенях, авва может поставлять на высших, сравнительно с приемом, местах, если найдет их достойными того по жизни. Да не дерзает однако же авва принять когда-либо на всегдашнее жительство монаха из другого известного монастыря, без согласия его аввы или рекомендательных писем, ибо написано: «чего себе не желаешь, не делай того другому» (Тов. 4:15).

Когда авва находит нужным иметь священника или дьякона, пусть из своих выберет достойного степени священства. Посвященный да блюдет себя от возношения или гордости, и ни на что не дерзает, кроме того, что будет приказано аввой, зная, что ему гораздо больше других следует держаться установленных порядков. Да не забывает он по случаю священства обязанности повиновения Уставу и всему монастырскому благочинию, но паче и паче да преуспевает в Боге.

Место же всегда пусть держит то, какое следует ему по порядку вступления в обитель, кроме служения алтарю; разве только по определению всего братства и по воле аввы будет поставлен повыше, ради достоинства своей жизни. Но кто из таких, зная, что он должен соблюдать порядки, установляемые деканами или другими приставниками, позволит себе не подчиняться им, того судить не как священника, а как нарушителя порядка. Если после частых увещаний не исправится, довести до сведения о том епископу, чтобы своей властью придал силу убеждению. Если и после того не исправится, а напротив будет множить провинности, то изгнать его из монастыря: когда впрочем таково будет его упорство, что не захочет ни за что вполне подчиняться Уставу и исполнять его во всем.

Места в монастыре братия пусть всегда держат те, какие им следуют по времени поступления в обитель и по достоинству жизни, и как определит авва. Авва да не возмущает вверенного ему стада, и да не допускает, как пользующийся полной властью, каких-нибудь неправедных распоряжений; но пусть всегда помнит, что о всех своих судах и делах даст отчет Богу. В том порядке, какой он установил, или какой имеют братия, пусть приступают они к целованию мира, и к причащению, держать череду в пении псалмов и стоять в хоре.

Порядки эти во всех местах не определять летами братий: ибо Самуил и Даниил – отроки – судили старцев.

Исключая тех, которых авва повышает по достоинству, или которых понижает по известным причинам, все прочие, как поступают в обитель, так пусть и следуют всегда друг за другом: так что, например, кто поступил во второй час дня, – пусть имеет себя юнейшим и последнейшим того, кто поступил в первый, какого бы возраста и достоинства он ни был. Что касается детей, то там свои порядки.

Младшие по иночеству должны почитать старших по нему, а старшие должны любить младших. Никому не позволительно называть другого простым именем; но старшие, обращаясь к младшим, пусть говорят: брат такой-то, а младшие к старшим: отец такой-то. А авву, который, как верится, занимает место Христа, звать: господин авва. Он же пусть позаботится всегда являть себя достойным такой чести.

Где бы ни встретились братия, – младший у старшего просит благословения. Когда подходит старший, младший должен встать и дать ему место. Младший не должен садиться, если не прикажет ему старец; чтобы исполнялось всегда написанное: «в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12:10). Дети, отроки, юноши, в церковь или к столу пусть следуют в своих порядках чинно. Также, когда выходят за монастырь, и вообще, где бы ни были, должны держать себя в своем порядке и чинности, под строгим надзором пока придут в зрелый возраст.

Относительно поставления Аввы да соблюдается всегда закон, чтобы поставлять того, кого изберет согласно все братство, в страже Божием, по здравому совету. Во внимание при сем иметь достоинство жизни и степень умственного образования, хотя бы кто последнее имел место в числе братий. Если братия, в чаянии поблажки своим порокам, сообща изберут себе такого авву, который и сам не чужд тех пороков, – но об этом узнает какой-нибудь епископ, в чьей епархии находится тот монастырь, или аввы других монастырей, или соседние христиане, то пусть все позаботятся воспрепятствовать исполнению совета злых, и для дома Божия поставлять доброго приставника, зная, что за это получать добрую награду, если совершат то чисто, по ревности Божией, как напротив – согрешат, если понебрегут о том.

Поставленный Аввой пусть всегда помышляет о том, какое взял он на себя бремя, и Кому должен будет дать отчет о своем приставничестве. Да ведает, что ему надлежит заботиться о том, чтобы более делать добра братии и обители, нежели о том, чтобы независимо господствовать.

Надлежит ему быть ведающим Закон Божий, чтобы имел откуда износить новое и ветхое в назидание братий, быть целомудренным, трезвым, милосердным, предпочитающим милость правосудию, чтобы и самому некогда сподобиться того же. Ненавидя пороки, да любит он братий.

В исправлении неисправных пусть действует со всем благоразумием, избегая чрезмерности, чтобы когда станет очищать ржавчину с усиленным напряжением, не разломать самого сосуда. Помня о своей сокрушенности, пусть умудряется трости сокрушенной не доламывать. Этим не то внушается, чтобы он позволял свободно размножаться порокам, но то, чтобы благоразумно и с любовью отсекал их и смотрел как всякого пользовать, как сказано. Пусть со всем усердием так ведет дела, чтобы его более любили, чем боялись. Да не будет он суетлив и многозаботлив, да не будет ни в чем чрезмерен и упорен в своих мыслях, да не будет ревнив и слишком подозрителен: иначе никогда не увидит он покойного дня.

В своих делах и распоряжениях он должен быть осмотрителен и предусмотрителен, духовных ли сторон жизни они касаются или телесных. Работы назначать должен он с разборчивостью, соразмерно с силами каждого, помня о рассудительности Иакова, который говорил об овцах своих: «Если погнать его один день, то помрет весь скот» (Быт. 33:13). Взяв это во внимание и подобные сим свидетельства рассудительности, матери всех добродетелей, пусть все так учреждает и соразмеряет, чтобы и крепкие того желали, и немощные того не бежали. Особенно же к исполнению такого правила действий пусть берет он себе побуждение в том, что если все разумно управлять, то услышит от Господа то же, что сказал Он о добром рабе, всегда в свое время выдававшем своим клевретам житомерие: «истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его» (Мф. 24:47).

Часто случается, что чрез поставление препозитов происходят большие скандалы в монастырях, когда эти лица, возгордившись, и почитая себя вторыми аввами, начинают действовать самоуправно и чрез это сеять разделения в братстве. Это наипаче бывает там, когда теми же аввами, которые избирают авву, избирается и препозит.

Как это нелепо, видно из того, что избранному таким образом препозиту с самого начала дается повод гордиться. Злые помыслы внушают ему, будто он совсем не зависит от власти аввы своего, как поставленный теми же лицами, какими поставлен авва. Отсюда разногласия, споры, противления, зависть и всякие разлады. Когда же авва и препозит находятся в таким немирных отношениях, тогда и прочим братиям угрожает опасность погубы душевной. Виновниками же этого зла надлежит считать тех, которые участвовали в поставлении такого препозита.

Итак, для сохранения мира и любви постановляем, чтобы в монастыре все учреждалось по воле аввы. И если можно, пусть все монастырские порядки, заведенные аввой, блюдутся одними деканами, о коих сказано выше, чтобы, когда многим поручаются разные части по управлению, ни один не имел повода гордиться.

Если по местным обстоятельствам, или по численности братий, окажется нужным препозит, пусть авва сам изберет себе такого с разумной осмотрительностью, и с совета богобоязненных братий. Этот препозит должен делать со всякой почтительность только то, что будет возложено на него аввой, не позволяя себе ничего противного воле и распоряжениям аввы. Чем более он почтен перед другими доверием, тем с большим старанием надобно ему оказывать покорность главе монастыря.

Если препозит замечен будет в каком пороке, или вознесется в гордости, или нарушит какие-либо святые правила, увещевать его до четырех раз. Если не исправится, – употребить Уставом определенные меры исправления. Если и после этого не исправится, – низвести его со степени препозита и на его место назначить другого достойного. Если и после этого он не будет жить в братстве спокойно и послушливо, – изгнать его из монастыря. Да памятует однако ж авва, что должен во всех своих судах дать отчет Богу, и не допускать, чтобы душа его при сем, вместо истинной ревности, горела огнем неприязни или зависти.

В привратники монастыря надо поставлять старца мудрого, который умел бы принимать и давать ответы, и которому зрелость возраста и нрава не позволила бы блуждать (помыслами). Этот привратник должен иметь келлию вне монастыря, чтобы приходящие всегда находили его готовым дать ответ. Как только постучит кто, или как только бедный возвысит голос, пусть скажет: Deo gratias – Богу благодарение, или благословит и со всей скромностью, страхом Божиим, и теплой любовью поспешит дать ответ. Если нужна будет ему помощь – определить к нему юнейшего брата.

Монастырь же, если можно, надо устроить так, чтобы все нужное, как то: вода, мельница, сад, хлебная, разные монастырские находились внутри монастыря, чтобы монахам не было необходимости выходить за ограду и блуждать: ибо это совсем не полезно для их душ. – Желательно, чтобы это правило почаще повторялось в братстве, чтобы никто не извинял себя незнанием его.

Братия, отправляясь с путь, пусть поручают себя молитве всех прочих братий и аввы: и всегда на последней молитве Богослужения надо поминать всех отсутствующих. Возвратясь же с дороги, братия в тот же самый день, когда возвратятся, в конце, вслед дневных служб, должны, простершись на земле, просить молитв у всех о всех своих оплошностях, случавшихся в дороге, когда их глаза поползнулись увидеть что недоброе, или слухом услышать, или языком изречь излишнее.

Никто из них да не позволит себе сказать другому, что видел, или слышал вне монастыря; потому что от этого бывает большое разорение в душах. Кто позволит себе это, должен несть эпитимию. Подлежит ей равно и тот, кто дерзнет выйти за монастырскую ограду, или пойти куда-либо, или еще что даже малейшее сделать без позволения аввы.

Если какому брату приказано будет делать что-нибудь тяжелое, ему не по силам, пусть примет приказание повелевшего со всей скромностью и покорностью. Если и на деле окажется, что тягота дела превышает его силы, пусть объяснит это тому, кто над ним начальствует, благовременно и со смирением, а не по духу противоречия или сопротивления. Если после этого объяснения старший останется при своем мнении и не отменит этого приказания, – младший да покорится тому благодушно, в той уверенности, что так ему полезно, и что Бог ради его смирения поможет ему.

Всячески надобно остерегаться, чтобы ни в каком случае один другого монаха не защищал в монастыре, хотя бы они были связаны узами родства. Ни под каким видом не должно дерзать на это монахам; потому что от этого могут происходить большие соблазны. Если кто преступит это правило, то его надо очень строго вразумить.

Воспрещается в монастыре всякое присвоение себе власти. Постановляем, чтобы никто не дерзал кого-нибудь из братий отлучать или наказывать, кроме тех, кому сия власть дана аввой. Согрешающие же пусть перед всеми обличаются, чтобы и прочие страх имели. Детей до пятнадцатилетнего возраста можно наказывать телесно, но и это с благоразумной мерой. Если же кто позволит себе сделать это кому-либо в большем возрасте, – или в отношении к детям без разбора кипятится, подвергать его самого должной епитимье, ибо написано: «чего себе не желаешь, не делай того другому» (Тов. 4:15).

Доброе дело послушания не в отношении только к авве все должны изъявлять, но и сами себе взаимно пусть повинуются, в уверенности, что таким путем послушания идут к Богу. Итак, кроме аввы и других поставленных им властей, младшие братия пусть с любовью и усердием повинуются старшим. Кто окажется противоречивым, того надо обличать и исправлять.

Когда брат, будучи обличаем аввой, или другим каким начальником, увидит, что дух обличающего его сколько-нибудь раздражен против него, пусть немедля падет к ногам его и до тех пор лежит прося прощения, пока прежнее раздражение не заменится благожелательным благословением. Кто понебрежет так поступить, того подвергать телесному наказанию, или, если окажется упорным, – изгнать из монастыря.

Как есть злая ревность, отдаляющая от Бога и ведущая в ад, так есть и добрая ревность, отдаляющая от пороков и приводящая к Богу и к вечной жизни. Сию-то ревность с теплой любовью должны являть монахи, т.е. «честью друг друга большими» себя «творить», немощи телесные и душевные друг в друге терпеливо сносить, друг друга предупреждать в послушании, не только смотреть, что себе полезно, но паче, что полезно другому, взаимную чистую любовь друг ко другу являть, Бога бояться, авву своего любить искренно и смиренномудро, ничего не предпочитать Христу, Который всех нас да приведет к вечной жизни.

Этот Устав написали мы, чтобы соблюдающие его могли достигнуть чистоты нравов, или показать начатки христианского преуспеяния. Для тех, которые желаю востечь на высшие степени совершенства, есть наставления Святых отцов, которых исполнение приводит человека на верх совершенства. Какая страница, или какое зачало Божественного Писания Нового и Ветхого Завета не представляет вернейшей нормы лучшей жизни для человека. Или какая книга Святых вселенских Отцов наших не указывает, как вернейшим путем достигнуть к Творцу нашему.

Собеседования Святых Отцов, их изречения и жития, также правило отца нашего святого Василия что другие суть, как не начертания добродетелей для добре живущих и послушливых монахов? А для нас, худо живущих, нерадивых и беспечных они – пристыжение и посрамление. Итак, брат, желая достигнуть отечества небесного, потрудись прежде усердно исполнять настоящий для новоначальных Устав; и тогда с помощью Божией возможешь взяться и за большее, исполнение чего ведет на верх совершенства.