Русская Церковь в Лондоне

Материал из Азбука паломники
Перейти к навигации Перейти к поиску

Михаил Сарни

Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, № 38, 2003

Очерк истории[1]

Введение

На сугубой ектении диакон приглашает верных к молитве о строителех, благотворителех и благоукрасителех святаго храма сего. Кто же они, люди, об упокоении душ которых молятся прихожане лондонского русского собора Успения Божией Матери и Всех Святых? Всех не перечесть — ведь Божественная Литургия в Успенском приходе совершается с ноября 1716 г.[2]

Одна из целей очерка — восстановление Синодика (помян­ни­ка) Русской Церкви в Лондоне, где для поминовения будут записаны имена всех православных христиан, усердно послуживших Богу и Его Церкви на месте сем.

Начнем с краткого изложения истории христианства в Англии и русско-английских контактов.

Церковь

До раскола 1054 г. (а в Англии, возможно, и до 1066 г.[3]) Западная Церковь, управляемая епископом Рима, была частью Вселенской Церкви Христовой. Этому не препятствовали несущественные, медленно растущие различия в некоторых церковных обычаях, и разногласия по нескольким богословским вопросам — о исхождении Святаго Духа, о соотношении Божией воли и воли человека в деле спасения (в основе которых — мнения блаженного Августина, непререкаемого для Запада авторитета; Восток же почти не испытал влияния этого богослова).

Первым епископом Британским стал ученик Христа — апостол от 70-ти Аристовул (Aristobulus, память 16 мар.[4] в русских святцах). Сонм британских и ирландских святых, почитание которых было установлено Церковью (до отпадения Запада в середине XI в.), составляют сотни подвижников[5]. Среди них мученики, первый из которых, римский воин Албаний (Alban), пострадал в гонение Декия (†250 г., память 22 июня), страстотерпцы — король Эдуард Мученик (Edward the Martyr), убиенный в 979 г. подобно благоверным князьям Борису и Глебу (память 18 мар.), святители — равноапостольные Ниниан в Шотландии (Ninian, некогда монах в Египте, память 16 сент.), Патрик в Ирландии (Patrick, память 17 мар.) и Давид в Уэльсе (David, память 1 мар.). Множество преподобных, благоверных и праведных явила сия земля[6].

Не раз приходилось строить заново. Переселение с континента языческих племен англов и саксов в V–VI вв. потребовало миссионерского подвига многих — особенно ирландцев, а также присланных папой святителем Григорием Двоесловом римских миссионеров под водительством святителя Августина, первого архиепископа Кентерберийского (Augustine, память 26 мая), а через два поколения — ученого и строителя церковного святителя Феодора Тарсянина, родом грека (Theodore of Tarsus, память 19 сент.). В IX и X вв. викинги неоднократно и дотла опустошали многие великие обители. Разрушительными были и позднейшие набеги датчан, от которых в 1012 г. пострадал за Христа священномученик Альфегий, архиепископ Кентерберийский (Alphege, память 19 апр.).

Тени нескольких трагических периодов в жизни страны протянулись на века. Нашествие Вильгельма Завоевателя, приказавшего вырезать всю английскую знать, силой насаждавшего новые светские и церковные порядки, есть видимый рубеж Британского Православия. Последняя треть правления Генриха VIII, объявившего себя главой Англиканской церкви, разорявшего святые мощи, упразднившего все до одного монастыри. Деяния его наследников, казнивших — кто крайних протестантов, кто католиков. И, наконец, в середине XVII в. — жестокости протестантов-пуритан (еще долго в антикатолическом задоре писавших слово Троица со строчной буквы) во время Английской революции. Когда в 1690 г. нужно было присягнуть королю новой династии, многие отказались, образовав партию “неприсягающих” (nonjurors).

К XVIII столетию отношение господствующей Англиканской церкви ко всем несогласным с ее учением оставалось весьма настороженным.

Встречи

В первые века русской государственности англичане и русские не встречались совсем: между ними стояли — кому друзья, кому враги — скандинавские герои-викинги. Несколько позже англичане, хоть и редко, но добирались до русских земель. Младенцев-принцев Эдвина и Эдуарда, сыновей английского короля Эдмунда Железнобокого, убитого в 1016 г. после вторжения датчан, приютила в Киеве святая благоверная княгиня Ирина, в монашестве Анна, старшая дочь норвежского короля Олафа Святого и жена Ярослава Мудрого (заметим: святого Олафа очень чтят в Англии). Внук ее, Владимир Мономах, в 1074 г. в Чернигове обвенчался с другой беглянкой, Гитой (Маргаритой), дочерью несчастного Гаральда II, последнего англо-саксонского короля Англии, павшего в битве с норманнским войском Вильгельма Завоевателя при Гастингсе.

Первыми из православных в (тогда католической) Англии XV века появились греки — ремесленники, купцы, моряки, наемные солдаты, беженцы. Через двести лет начинают приезжать и русские (не исключено, впрочем, что незадолго до нашествия татар на Русь до Лондона доплывали и новгородские торговые люди).

В середине XVI в. английские купцы открыли путь в загадочную Московию и полвека держали монополию на торговлю через Архангельск. Русские посольства блеском своим поражали воображение английских поэтов. Царь Иван Васильевич журил королеву Елизавету (“…у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые, и о наших о государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая (простая — Ред.) девица”[7]). И Елизавета отвечала, что “никакие купцы у нас государством и делами не управляют, но мы сами печемся о ведении дел как подобает деве и королеве”[8]. При царе Борисе Годунове в Англию приезжают первые русские студенты[9].

В начале 1698 г., путешествуя инкогнито (под именем Петра Михайлова, урядника Преображенского полка), в Англию прибывает для обучения корабельному делу молодой русский царь Петр Алексеевич. Три с половиной месяца, проведенных им в Лондоне, были, возможно, самой безмятежной порой его жизни; по возвращении в Москву Петру предстоит справляться с бунтом стрельцов. Визит этот не имеет себе равных во всей истории русско-британских связей. Десятки кораблестроителей, моряков, ремесленников, военных, отправились в Россию. В Англию же поехали учиться молодые дворяне.

Петра весьма занимала роль религии в жизни английского общества. Не отказываясь от веры отцов, он желал исследовать инославие во всех его проявлениях, дабы, по своему обыкновению, применить то, что считал полезным, на родине. По Лондону же прошел слух, что русский царь недоволен своей греко-российской верой. Англикане отрядили для разговоров с Петром важное лицо — Гильберта Бернета, епископа Солсберийского (Gilbert Burnet of Salisbury). Позже состоялась встреча с архиепископом Кентерберийским. Несколько раз царь посещал собрания квакеров, и принимал их у себя, в доме Джона Эвелина (John Evelyn) в Дептфорде (Deptford). Почти двадцать лет спустя Петр Великий именным указом закрепит благостояние новоустроенной при российском посольстве православной церкви на многая лета.

Глава первая

Греческая Успенская церковь

Для понимания событий, сопутствовавших устроению Греко-Российской лондонской церкви, необходимо рассказать о судьбе первой православной церкви в Лондоне и об Англиканской церкви того времени.

Господь даровал Руси истинную веру через греков: до самого конца Империи русская Церковь именовала себя Православной Греко-Российской. Более столетия (1716–1838 гг.) церковь при Российском посольстве в Лондоне была греко-российской вполне: русские дипломаты и студенты, греческие купцы и моряки молились вместе с перешедшими в греко-восточную веру англичанами[10]. Первые два настоятеля тоже были греки.

Однако первый в Лондоне православный храм (первый после Великого раскола 1054 г.) был устроен в полях Сохо за сорок лет до греко-русского, иждивением греческого архиепископа Самосского Иосифа. В истории устройства и потери греческой церкви полутонов нет: перед нами — резкий набросок углем. Все же попробуем понять обе стороны конфликта.

Расцвет англиканства

Разрыв Англиканской церкви c Римом при Генрихе VIII не сопровождался кровавыми войнами, подобными Тридцатилетней войне на континенте. В Германии и Швейцарии тон могли задавать радикалы. В Англии же Церковь, епископы, таинства — все осталось во многом прежним. Однако негативный порыв к отторжению, отрицанию Рима и “папизма” (popery) оказал решающее влияние на развитие англиканского богословия, особенно экклезиологии. Был заявлен “переучет”: любая католическая истина, любое учение Католической Церкви подлежало пересмотру, всякий камень следовало перевернуть. Все, что нельзя было вывести непосредственно из Священного Писания, казалось “папским нововведением”: преложение хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Спасителя, почитание икон, обращение верных к Пресвятой Богородице, бесплотным силам и святым угодникам с просьбой о заступлении у Господа, авторитет Вселенских и поместных соборов.

Следует заметить, что по большинству из удаленных реформаторами “нововведений” Католическая Церковь выработала свой, отличный от православного взгляд. Пример: согласно католическому учению о Евхаристии, принесенные хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь Христовы не действием Духа Святого, призываемого на Святые Дары (в Литургии Иоанна Златоуста словами преложив Духом Твоим Святым), но действием служащего священника, при словах Приимите, ядите[11]. Немудрено, что с водой “папистских искажений” часто выплескивали и ребенка истинного вероучения.

Особенно много выдающихся англиканских богословов дал XVII век. Они взялись заложить прочное основание веры — не католической, но кафолической; веры, свободной от искажений — и папских, и Лютера с Кальвином. Строили Церковь на Священном Писании, установлениях древней (primitive) Церкви и учении ранних Отцов первых четырех-пяти веков христианства[12]. С этих епископов-богословов, рассуждавших о высоком авторитете Церкви, епископа и Таинств, и начинается в англиканстве течение “высокоцерковников” (High Church). Им противостояли классические протестанты-“низкоцерковники” (Low Church), ставившие исполнение заповедей Христовых выше церковных обрядов[13].

О Православной Церкви богословы эти знали совсем немного, хотя испытывали к ней заочное уважение за верность древним церковным установлениям. Многие из епископов были греколюбивы и давали стипендии греческим юношам, чтобы те учились богословию в Оксфорде и Кембридже (одного из них, Нафанаила Конопиоса, стипендиата Архиепископа Кентерберийского, революционные пуритане изгнали из Баллиол-кол­лед­жа за дружбу с высокоцерковными англиканами и “пристра­стие к пению акафиста в любых обстоятельствах”[14]).

Католическая Церковь считалась врагом государства. Со времен королевы Елизаветы I католическую службу в Англии, Шотландии и Уэльсе совершать было запрещено под страхом суровых казней. “Легально” отстоять мессу можно было лишь в часовнях, устроенных при лондонских резиденциях посланников католических держав. В римские святцы внесены имена более трехсот британских католиков, казненных за веру в XVI–XVIII вв.

Православная церковь в полях Сохо

Около 1674 г. в Лондон прибыла группа — или артель? — греков. Поселились они в быстро застраиваемой “спекуляторами недвижимостью” местности к северо-западу от города, именуемой “поля Сохо” (Soho — охотничий клич). С ними приехал священник Даниил Булгарис (Daniel Bulgaris), который с двумя товарищами подал в Королевский Совет (Privy Council) прошение разрешить строительство православного храма. Совет, по ходатайству англиканского епископа Лондонского Генри Комптона (Henry Compton), низкоцерковника и грекофила, прошение удовлетворил с условием, чтобы просители приняли английское подданство. За этим дело не стало, но вот собрать нужную сумму среди артельщиков и моряков на королевской и торговой службе им оказалось не под силу.

В 1676 г. в Лондон прибыл архиепископ греческого острова Самос Иосиф Георгиринис (Joseph Georgirenes). Поставленный в 1666 г., он из-за притеснений турецких властей вынужден был покинуть остров в 1671 г.[15] Поселившись на острове Патмос, архиепископ Иосиф составил описание Самоса, Икарии, Патмоса и Святой горы Афон и вознамерился издать его в Лондоне в английском переводе (благо туда направлялся родственник, везший на продажу секрет особого приготовления маринованной скумбрии).

Прибыв в Лондон, архиепископ Иосиф удостоился внимания важных особ. В 1678 г. его книга[16] вышла с посвящением Якову, герцогу Йоркскому (James, Duke of York) и брату короля Карла II (Charles), вероисповеданием католику. Большую часть книги карманного формата (112 страниц) занимают подробные описания православного вероучения, обрядов и быта. Особой теплотой проникнуты рассказы о жизни и служении простых греческих papas (белых священников) и подвижников-kaloirs (ka­­lo­erges) — монахов-святогорцев. Книга архиепископа Иосифа — первое печатное описание Святой горы по-английски. Дано в ней и описание православных обрядов: служб крещения, венчания, отпевания, монашеского пострига. Миссионерские цели автора несомненны. Еще архиепископ желал издать богослужебную книгу Anthologion (видимо, искаженное Euchologion — служебник).

Соотечественники вскоре убедили архиепископа Иосифа взяться за сбор пожертвований на греческую церковь в Лондоне. Епископ Лондонский Комптон обещал поговорить с собратьями-епископами и иными благородными особами. Доктор Николас Барбон (Nicholas Barbon), член парламента и видный предприниматель, строивший в то время дома в Сохо, обещал подарить землю и бесплатно положить фундамент. Узнав об этом, Комптон пожелал выделить землю сам[17], что и было исполнено. Архиепископ затем обратился к “Его Величеству (так в тексте!) герцогу Йоркскому и большинству дворян и священнослужителей, и всего собрал 1500 фунтов стерлингов в столице и провинции”, из которых на постройку издержал 800 фунтов[18]. Утверждают, что сам король пожертвовал 100 фунтов стерлингов. Строительство церкви во имя Успения Божией Матери — “Sleep of the Mother of God” — на Хог-Лейн (Hog Lane, ныне называемой Charing Cross Road) продолжалось с 1677 по 1680 или 1681 год[19].

Начинание архиепископа Иосифа преследовали неудачи. Сперва проворовался и сбежал слуга, по аресте обвинив хозяина в участии в заговоре папистов (Popish Plot), незадолго до того с блеском “раскрытом” провокатором Титусом Оутсом (Titus Oates): архиепископ Иосиф якобы прятал в церкви труп одной из жертв заговора. Епископ Комптон и доктор Ллойд, настоятель церкви святого Мартина-в-полях, участвовали в многомесячном расследовании “заговора”. Затем греческий священник Иоаким Кикилиано отправился в турне по Англии, чтобы, представляясь архиепископом Самосским, собирать “на греческий храм”, деньги же потратил, “живя блудно”. Архиепископу пришлось поместить объявление в газете (“London Gazette” от 12 февраля 1680 г.) с указанием примет обманщика (“росту высокого, волосы курчавы, шапкой, борода весьма длинна”) и своих, епископских (“росту среднего, худощав, волосы длинны, бородавка на правой стороне носа против глаза, усы черны, борода весьма коротка, каковой епископ написал историю Самоса, и, содействием добрых христиан, с дозволения Его Величества почти закончил постройку Греческой церкви в полях Сохо”).

Большие скорби претерпел архиепископ от поначалу приветливого епископа Лондонского. Он не знал о “глубокой личной ненависти” (Э. Карпентер), которую имел епископ Комптон к его главному патрону, ревностному католику герцогу Йоркскому. И Комптон, выступая в качестве правящего епископа Лондонской епархии, решил ограничить греков условиями, потребовав, чтобы в строящейся церкви: а) не было ни картин, ни икон; б) всякий служащий в ней священник отрекся бы от учения, что Святые Дары по преложении суть воистину Тело и Кровь Христовы; в) на богослужении не возносились бы молитвы святым и г) священники отреклись бы от Вифлеемского собора[20].

Некий греческий священник из Константинополя, побывав в Лондоне, по возвращении сообщил об условиях Патриарху Константинопольскому. В феврале 1679 г. Патриарх вызвал сэра Джона Финча (Sir John Finch), английского посланника при дворе турецкого султана, на Синод для объяснений. Финч, получив инструкции от Комптона, разъяснил, что епископ Лондонский, будучи членом Королевского Совета, хорошо осведомлен о законах Его Величества касательно церкви, и перечислил четыре условия, выдвинутые грекам. Синод “с большим жаром и негодованием” отверг требования как противные учению Православной Церкви. Тогда посол заявил, что “публичная проповедь римокатолических учений на общественном богослужении в Англии запрещена законом, и неважно, на каком языке они возглашаются, по-латыни или по-гречески”. Патриарх спросил посланника, возможно ли устроить, чтобы, как в Венеции, греческая церковь пребывала в юрисдикции Константинополя. Финч назвал просьбу нелепой и неоправданной: “Как можно в Лондоне не пребывать в юрисдикции Его Величества или надеяться, что епископ Лондонский будет поражен в своих правах?”[21].

Мы не знаем, когда храм был освящен; не осталось и свидетельств того, насколько настаивал епископ Комптон на исполнении своих требований, зная отношение к ним Константинополя. Но архиепископу вскоре стало ясно, что церковь следовало бы построить в другом месте, ибо прихожане перебрались жить “в отдаленные кварталы Сити”. Факт этот может служить подтверждением того, что первая община православных в Лондоне была греческой строительной артелью. В Лондоне последней трети XVII в. строители требовались всегда — ведь в Великом пожаре 1666 г. Сити, то есть собственно город Лондон — сгорело дотла. Вот и спешили застроить поля в Сохо, где вскоре поселилась состоятельные погорельцы — знать, купцы, мещане. Строительство в Сохо было завершено как раз к 1682 году. Затем пришло время отстраивать гари Сити — и прихожане переехали поближе к стройкам.

Архиепископ Иосиф решил храм продать, а в Сити на вырученные деньги построить другой. Заручившись обещанием епископа Комптона выделить землю и разрешить строительство, он обратился к настоятелю прихода Англиканской церкви святого Мартина-в-полях, к которому относилось Сохо (St Martin-in-the-Fields, во имя святителя Мартина Милостивого, епископа Турского), с предложением купить здание церкви. Тут бедного архиепископа поджидало последнее несчастье.

В октябре 1680 г. настоятелем церкви святого Мартина-в-полях вместо Уильяма Ллойда (William Lloyd), высокоцерковника, поставленного епископом Норичским и в 1690 г. присоединившегося к неприсягающим, был назначен низкоцерковник доктор Томас Тенисон (Thomas Tenison). Человек весьма деятельный, Тенисон был непримиримым врагом католицизма. В 1678 г. он напечатал трактат “Рассуждения о поклонении идолам”, главной целью которого было разоблачение почитания католиками священных изображений, “столь позорного для христианской религии, и (в обычае иных людей) настолько нелепого, что и сама статуя [в католическом храме], если бы могла хоть немного понять происходящее, отвесила бы поклоняющемуся ей скромный поклон, тем прекратив поклонение”[22]. Через двадцать лет, в 1698 г. тот же Тенисон, став Архиепископом Кентерберийским, посылал к Петру I епископа Бернета для ознакомления того с учением Англиканской церкви, в том числе об авторитете христианских государей в делах религии.

Изложим происшедшее со слов архиепископа Иосифа, дополнив его протоколами заседаний приходского совета (Select Vestry) церкви святого Мартина-в-полях. Приходской совет в присутствии епископа Лондонского согласился купить храм за сумму, которую назначат два опытных оценщика, одновременно подав петицию королю о признании за приходом святого Мартина прав на землю, на которой стояла греческая церковь. Оценщики назвали сумму: 626 фунтов стерлингов. Члены приходского совета святого Мартина, посетив в начале декабря 1681 г. греческий храм, решили, что более 7 фунтов за квадратный ярд он не стоит, и предложили архиепископу Иосифу 168 фунтов[23]. Архиепископ нашел других покупателей, предлагавших 230 фунтов. Приходской совет не терял времени зря: уже в январе 1682 г. настоятель Тенисон сообщал приходскому совету об уговоре с герцогом Сент-Олбанским о правах на землю и о согласии короля на передачу земли приходу. Приходской совет решил предложить архиепископу 200 фунтов, тот не согласился. Тогда епископ Комптон потребовал ключи от храма. Когда архиепископ Иосиф отказался, ему было объявлено, что церковь все равно отберут, что и было исполнено. Дверь взломали, и права владения перешли к приходу святого Мартина. Архиепископ пытался вызвать взломщика в суд, но запутался в крючках, расставленных приходским советом, и сдался.

В марте 1682 г. приходской совет договорился с французскими гугенотами — протестантами, бежавшими от притеснений на родине и осевшими в Сохо — об аренде греческой церкви, с тех пор известной у них как “Les Grecs”. У гугенотов сохранилось предание о том, что местные жители еще долго называли место это “The Greek Martyrs” (“Греческие мученики”). Первая гугенотская служба в храме сопровождалась потасовкой, и регулярные богослужения начались только в 1684 г. (тогда приход святого Мартина и потребовал арендную плату за 23/4 года). Через 140 лет гугенотов сменили кальвинисты-нонконформисты, а в середине XIX в. церковь стала англиканской Church of St Mary the Virgin. В конце XIX в. профессор Александренко нашел в храме греческие иконы, возможно, усвоенные англиканами: приход славился высокоцерковностью. Церковь, изрядно к тому времени перестроенная, была наконец снесена в 1933 г.

Уроженец острова Мелос, архиепископ Самосский Иосиф Георгиринис почил в Бозе в 1686 году. От греков в Сохо осталось название улицы — Greek Street, по которой они так недолго ходили к своему храму… Визит в Лондон в 1712–1716 гг. еще одного греческого иерарха — Арсения, митрополита Фиваидского, положил начало новому, ныне здравствующему православному приходу — Русской Церкви в Лондоне.

Глава вторая

Начало Греко-Российской посольской церкви

В апреле 1682 года, как раз когда православные в Лондоне потеряли свою первую Успенскую церковь, в Москве скончался царь Федор Алексеевич. Его младший брат, десятилетний Петр, со временем станет продолжателем начатых их отцом Алексеем Михайловичем реформ, целью которых было превращение России в сильную европейскую державу. Он же примет участие в событиях, приведших к основанию нового Успенского прихода при Российском посольстве.

Посланцы патриарха Александрийского

К началу XVIII в. традиционные земли Православных Церквей Востока (Константинопольской, Александрийской, Иерусалимской и Антиохийской) уже давно находились под властью турок-османов. Османская империя со столицей в Стамбуле (древний Константинополь) лишь недавно сделала последнюю, неудачную попытку завоевания Европы: в 1683 г. турецкая армия была разбита под Веной. До конца Османского государства оставалось два века.

Законы империи, основанные на мусульманском праве (ша­ри­ате), позволяли “людям Книги” — верующим в Единого Бога христианам и иудеям — исповедовать свою веру, хотя гражданские права их были ограничены. Достаточно было заявить, что некий грек пожелал потурчиться — перейти в мусульманство, — и власти требовали от жертвы немедленного отказа от своей веры. Десятки новомучеников приняли смерть за Христа, отказавшись подчиниться такому приказу[24]. Мусульманину же, принявшему крещение, полагалась смертная казнь.

Особым было отношение власти к первоиерархам древних патриархатов. Перед выборами нового Патриарха визири (пер­вые министры) и чиновники рангом поменьше обычно требовали от кандидатов крупных взяток. Власти смещали Патриархов, когда пустел карман и нужно было наполнить его дарами греков (всех православных, включая арабов Сирии и Палестины, они считали греками, определив их главою Патриарха Константинопольского).

Подобный обычай иногда провоцировал борьбу претендентов: чья взятка больше. Александрийский Патриархат, Церковь тогда немноголюдная и бедная, знал лишь один случай серьезной борьбы за Патриарший престол за время турецкого владычества. В 1710 г., согласившись с желанием уходящего на покой патриарха Герасима, Синод избрал следующим Предстоятелем митрополита Ливийского Самуила Капасулиса. Однако вскоре в Александрии появился митрополит Косма, некогда архиепископ Синайский, пожелавший занять Патриарший престол. Константинопольский патриарх Киприан поддержал его, считая Самуила недостойным. Через два года Косма при помощи турецких властей получил желаемое. Самуил, на стороне которого выступил епископат и клир Александрийской Церкви, решил продолжать борьбу. Понадобилась очень крупная сумма денег (бо­лее шестидесяти кошелей золота), которую Самуил вынужден был взять в долг “у неверных и чужестранцев”. К протестантским правителям Европы отправились посланцы с просьбой о денежной помощи[25]. В 1712 или 1713 г. в Лондон прибыла делегация Александрийской Церкви во главе с митрополитом Фиваидским Арсением[26]. С ним прибыли помощник Патриарха протосинкелл Иаков, игумен монастыря святого Саввы в Александрии архимандрит Геннадий, четыре диакона, чтец Варфоломей Кассано, племянник и келейник архимандрита Геннадия и повар.

Письмо патриарха Самуила английской королеве Анне, составленное высоким штилем, заканчивалось просьбой побудить “придворных благороднейших князей, лордов Королевского Совета и всех исполненных христианской любви господ, клириков и мирян, оказать нам свое сочувствие и содействие”. К письму были приложены свидетельства английских консулов в Каире и Триполи о плачевном состоянии Александрийской Церкви, о том, как православные Египта ухаживают за заболевшими чумой англичанами в монастыре в Александрии, а греческие священники с готовностью отпевают англикан. Королева по ходатайству престарелого епископа Лондонского Комптона (того, что тридцать лет назад участвовал в создании, а позднее и отнятии у греков Успенской церкви в Сохо) пожертвовала 300 фунтов. В докладной записке под названием “Краткое описание об основании Греческой церкви в Лондоне”[27], Яков Сенявич, бывший в то время секретарем Российского посольства в Англии, пишет:

“Во всю бытность оного архиерея Фиваидского в Лондоне он в своем наемном доме публично церковь содержал, и такого архиерейского литургисания в Англии прежде сего не видали, и многие знатные особы того королевства, а особливо аглинской Епископской церкви докторы богословия с благоговением до той церкви ходили, некоторые соединились благочестивой Греческой Восточной Церкви. Також многие российские господа и прочие оною духовно пользовались, для которых за незнанием греческого языка святая исповедь с греческого на российский и латинский языки переведена, и к тому их увещал, ибо многие несколько годов Святых Таин не приобщались”.

Сам митрополит Арсений напишет впоследствии патриарху Иерусалимскому: “Желал я основать и построить там церковь, ибо, в бытность мою в Англии, многие приходили ко мне с просьбой о присоединении к Православной Церкви. Я принужден был отказывать им, не имея церкви. Несмотря на это я все же привел несколько человек в Православную веру, причем тайно. Богослужения же я совершал открыто и без страха, каждое воскресенье и праздники, и многие из англичан, и женщины, и некоторые из их священников приходили в церковь. Ко мне обращались два или три лорда Королевского Совета, с которыми я свел знакомство, предлагая построить Греческую церковь <…> В Англии мы можем свободно исповедовать свою веру, и все, кто хотел, собирались слушать наши проповеди. Только Латинская вера находится под запретом. Воистину те три года, что я прожил в Англии, и я, и мои помощники свободно ходили по улицам в нашей одежде, и власти местные, и клир имели к нам большое уважение”[28].

Надежды Владыки сбылись. Но сперва нужно было собрать пожертвования на Александрийскую Церковь, чему явилось множество препятствий. В 1713 г. скончался епископ Комптон, в 1714 — королева, и, хотя воцарившийся король Георг I и пожертвовал митрополиту 100 фунтов, англиканские власти стали требовать скорейшего отъезда делегации. Джон Робинсон (John Robinson), новый епископ Лондонский, удержал 200 фунтов из пожертвованных покойной королевой, а позднее и дар короля, заявив митрополиту в декабре 1714 г., что тот получит все сполна лишь по отъезде из страны, в Голландии[29]. Тем временем Косма, по избрании своем патриархом Константинопольским, возвратил Александрийский престол Самуилу. Митрополит Арсений и сотрудники его (исключая протосинкелла Иакова, исполнявшего обязанности гонца) еще полтора года собирали в Англии пожертвования, побывав в Оксфорде и Кембридже. В 1715 г. митрополит публикует “слезное воззвание” к английской общественности, напоминая о бедственном положении братьев-хри­стиан в Египте, их Патриарха, а также его посланцев в Англии.

Летом 1716 г. делегация покинула негостеприимный Лондон и направилась в Амстердам. Туда же в декабре приехал царь Петр Алексеевич, которому митрополит подал прошение о позволении собирать помощь бедствующей Александрийской Церкви в России. Петр согласился, и митрополит остаток жизни провел в Москве. В сентябре 1721 г. он был назначен временным управляющим Синодальной (бывшей Патриаршей) областью, включавшей Москву и Владимир, но через полгода был отстранен Синодом, “яко чужестранная и российских обычаев не приобыкшая персона”. В 1724 г. он участвовал в перенесении мощей святого благоверного князя Александра Невского в Санкт-Петербург.

Основание Греко-Российской церкви

Лондонские православные — русские, греки и немногие англичане остались без пастырского окормления. В октябре 1716 г. Яков Сенявич, секретарь русской дипломатической миссии, от имени “братии единоверия и благочестия” написал митрополиту Арсению в Амстердам: “В бытность Вашего преосвященства в королевстве великобританском мы под Вашим пастырским покровом безопасны были всяких злоключений, козней сатаниных, и нечаемое Вас нам скорое разлучение уязвило сердца наши, и бывшая нам радость в великую печаль превратилась”. Он просил митрополита прислать своего сотрудника архимандрита Геннадия “для службы Божией на славу Бога всемогущего и безначального в Тройце Святой славимого и поклоняемого Отца и Сына и Святого Духа, для моления о всех единоверия ортодоксии, и на исцеление язв и немощей наших, для спасения душ наших”, и обещал позаботиться о его обустройстве: “Что же надлежит к его пропитанию — в том с единоверными общее старание возможем”[30].

8 ноября Сенявич получил ответ митрополита, где тот “пи­шет после его пастырского благословенного осенения, что <…> изволил отправить высокопомянутого отца архимандрита к нам в Лондон, рекомендуя его к нам яко пастыря и врача душевного, и уповает, что мы оным зело довольны будем”. Сенявич нанял квартиру с особой комнатой для церкви на улочке Эксчейндж-корт (Exchange Court)[31] близ Стрэнда (Strand, в ту пору — главной торговой улицы столицы), и вскоре архимандрит Геннадий прибыл в Лондон со своим келейником Варфоломеем Кассано. Регулярные богослужения начались в конце ноября 1716 г. Помня о том, что митрополит Арсений вкупе с архимандритом Геннадием и другими были лишь недавно высланы из Лондона, Сенявич испросил у епископа Лондонского аудиенции для представления ему священника новой церкви. Архимандрит “для оправдания своего” привез октябрьское письмо Сенявича митрополиту Арсению.

Прежде рассказа о встрече, поглядим на присутствие православных глазами англиканской церковной власти. Трудно не согласиться с тем, что важной причиной удаления митрополита Арсения был интерес англичан, как мирян, так и англиканских священников, к Православию. Возможно, что подобные опасения некогда привели вначале благоволившего грекам епископа Комптона к решению закрыть Греческую церковь. На это у Сенявича был припасен аргумент, которого не было ранее у греков. В 1715 г. его начальник, русский посол князь Борис Иванович Куракин, вел переговоры о заключении торгового соглашения между Россией и Англией. В проекте соглашения, представленном английской стороной, пункт 21 гласил: “Чтобы подданные его великобританского величества имели свободное отправление веры своей по обыкновению английской церкви во всех землях его царского величества, и что равным же образом и подданные его царского величества иметь будут в Великобритании свободное отправление закона своего по обыкновению греческой церкви”[32]. Пункт 21 был согласован с российской стороной, и присутствовал (под № 9) в российском проекте соглашения. “Хотя формального договора о торговле и не было заключено, но оба правительства взаимно соглашались уважать принцип свободы вероисповедания, и потому и речи не могло быть об оппозиции английского правительства учреждению русского посольского храма”, — замечает позднейший историк[33].

Вернемся к приему у епископа Лондонского. У Сенявича с епископом Робинсоном[34] получился очень интересный разговор. Приведем его в изложении русского дипломата[35].

“Я по такой причине, якобы для почтения, представил оного архимандрита бискупу [инославному епископу] Лондонскому <…> и объявил себя и чин секретарства моего для отправления поверенных мне дел, и для подданных его царского величества, которые во флоте аглинском служили для практики навигацкой, и что по оному моему письму к архиерею Фиваидскому сего отца архимандрита я возвратил в Лондон, чтоб церковь содержал для подданных российских и других, которые единоверия благочестия и обжились в Англии, и, будучи в такой надежде, что не противно будет содержать такую благочестивую греческую церковь, как и монарх российской в своем государстве аглинским протестантам церковь содержать милостиво соизволяет. На то он, бискуп сказал мне, что его царское величество власть имеет в своем государстве, а мы де в Англии на то свои права имеем.

На то я представил ему о моих проездах в восточных государствах, а особливо в таких городах, где аглинские фактории и консулы имеются и никто из тамошних христиан агличанам для погребения своих мертвых в их кладбища не допускает, токмо наши благочестивые греки в своих монастырях и кладбищах оным агличанам места дают и во многих случаях оным вспоможение чинят.

Потому оной бискуп благосклоннее себя показал, и спрашивал меня о моих восточных проездах, а после изволил мне сказать, чтоб приватно службу Божию отправляли, токмо б агличан до церкви не допускать и пение б отправляли в тихости, чтобы простой народ какой изневаги [непочтения] не учинил.

На то я объявил ему, что никому из христиан, какой бы веры ни был, до нашей церкви ходить оная не возбраняет, но паче радостью всякого приемлет, аще бы и его превелебность [прео­священство, в обращении к инославному епископу] изволил себе труд принять, також прийти до нашей церкви и видеть священнодействие по преданию святых апостол и по правилам святых отец узаконенным на вселенских соборах, то б мы его превелебность с великим порадованием встретя, приняли, на что благоприятной вид показал.

При том же случае я адресовал себя в учтивых терминах [вы­ражениях], рекомендуя отца архимандрита, и что наша должность отдать ему [Робинсону] респект надлежащей, яко бискупу в его епархии, и представил ему, как я наведался, что по акту [закону] толерации все христиане, какого бы закону [испове­дания] не были, кроме латинского папижской церкви, имеют свободу церкви и капели свои содержать в Лондоне <…> Что же те люди, которые изневаги и публичные обиды дерзают в народе чинить, такие гражданским правом без пощады наказаны бывают, и тем он зело доволен был, и отпустил нас с великою честию”.

Епископ Робинсон не предполагал, что группа англикан, стоящая вне законной англиканской иерархии, будет через архимандрита Геннадия и его келейника Варфоломея сообщаться с восточными патриархами и императором Петром I, имея целью воссоединение Церквей. Об этом — в следующей главе.

В Синодик Русской Церкви в Лондоне:

Арсений, митрополит Фиваидский (день кончины неизвестен),

Геннадий, архимандрит (†3 февраля 1737 г.),

Варфоломей Кассано, иеромонах (1697–†23 июня 1746 г.),

Иаков Сенявич (день кончины неизвестен).

Первые священнослужители Русской Церкви в Лондоне архимандрит Геннадий, родом киприот, и иеромонах Варфоломей скончались в Лондоне и были погребены на кладбище старой церкви святого Панкратия. Кладбище перенесено при строительстве вокзала St Pancras. Могилы не сохранились.

Приложение (к главе 2)

Версия диакона Симона Номикоса

Несколько иная версия истории основания Русской Церкви в Лондоне представлена в сборнике под редакцией протоиерея Алексея Мальцева (1854–1915), тридцать лет настоятельствовавшего в Русской Церкви в Берлине[36]. Главный источник — письмо диакона Симона Номикоса, в 1712–1716 гг. бывшего с митрополитом Арсением в Лондоне, Святейшему Синоду с просьбой о назначении священником в Лондон. Письмо, написанное в 1738 г., через 25 лет после описываемых событий, содержит явные неточности (неверно указано число сотрудников — семь, хотя и “слезное воззвание”, и письмо Уэнли ясно говорят о девяти). Приведем сообщение в изложении безымянного автора, ознакомившегося с письмом в архиве Правительствующего Синода.

«В 1712 г. от Святейшего Патриарха Александрийского Самуила послан был в Англию за милостынею Митрополит Арсений, архимандрит Геннадий, нас два диакона и протосинкелл, переводчик и Варфоломей, бывший келейник[ом] при Геннадии”. В 1713 г. они прибыли в Лондон при королеве Анне, явились к Лондонскому епископу и разным архиепископам (так в тексте!), и получили позволение священнодействовать. Иезуиты начали их порочить, распространяя известия, что они от папы и проч., и “мы 11/2 года не могли священнодействовать и жили за караулом”. Митрополит просит защиты у своего (египетского) консула, и им позволено было священнодействовать приватно.

“Между тем знатнейшие из англичан начали переходить в нашу веру, и советовали Митрополиту просить о дозволении иметь публичную церковь для приезжающих купцов и матросов”. Им это дозволили, и в 1715 г. подтвердили письменно. В 1716 г. приехал в Лондон посланник князь Куракин, который бывал в церкви, и ему заявили о желании англичан воздвигнуть храм, служить в нем на трех языках (английском, русском и греческом) и быть под протекциею Русского Императора. Князь посоветовал Митрополиту поехать в Голландию, где ожидали тогда прибытия Императора Петра I, что он и сделал. Здесь, в разговоре с Митрополитом, Петр обещал свое содействие, велел Митрополиту ехать в Россию <…> а Геннадию ехать в Англию, и дал ему грамату на получение 500 рублей жалованья из России».

Глава третья

Попытка соединения англикан с Православной Церковью

В 1716 г. епископы неприсягающих предприняли первую серьезную попытку диалога с православными. Переписка велась через настоятеля лондонского посольского храма при содействии российского императора Петра I[37].

Наука англиканства

Пасху 1698 г. двадцатишестилетний царь Петр Алексеевич встретил в Северном море, на пути из Англии в Голландию. Корабли вышли из устья Темзы и бросили якорь; священник посольства протоиерей Иоанн Поборский служил Пасхальную утреню; палили из всех пушек. Петр покидал Англию с большой неохотой. Трех с половиной месяцев не хватило: слишком многое ему тут понравилось.

Вскоре после приезда в Лондон он встретился с англиканскими иерархами. Запись в “Походном Юрнале” (дневнике путешествия Петра) за 15 февраля: “Были у нас аглинские епископы и, быв с полчаса, поехали <…> Разговаривали о разных материях, а больше о греческой вере”. За 27 февраля: “После обеда ездил десятник [Петр] к архиепископу Контебехскому”. Кентерберийский архиепископ Тенисон и король Вильгельм (William III) поручили заботу о госте известному полемисту епископу Солсберийскому Гильберту Бернету.

Царю речи Бернета понравились. 19 марта 1698 г., за месяц до отъезда Петра, Бернет пиcал другу: “Царь приезжал в Ламбетский дворец[38], видел литургию и рукоположение и остался очень доволен. Я часто вижусь с ним. В прошлый понедельник я провел у него четыре часа. Мы говорили о многих вещах; я не ожидал встретить в нем человека столь глубоких знаний. Он хорошо изучил Писание. Внимательнее всего он слушал мои объяснения о власти в вопросах веры, принимаемой христианским государем, и о верховенстве наших королей <…> Я особо старался показать ему великие цели Христианства в деле переустройства сердца человеческого и жизни людей, и он уверил меня, что намерен приняться за это. Он начинает так сильно привязываться ко мне, что я едва могу от него оторваться”[39]. Через несколько дней Бернет запишет: “Сюда прибыл царский священник [протоиерей Иоанн Поборский] — истинно святой человек, и куда более ученый, чем я мог себе представить. Он, однако, считает, что отсутствие желания стать умней своих отцов есть великий признак веры, и потому не допускает и мысли, что чему-либо в их религии может понадобиться исправление”[40].

В письме доктору Фоллу Бернет утверждал, что в разговорах с царем тот признал неправоту почитания икон и молитвенного призывания помощи святых. Здесь, смеем полагать, епископ все же обманулся: в противоречивой натуре Петра было место и робости перед учеными иерархами. Из реляции Гофмана (Hoff­mann), австрийского посланника в Лондоне: “Он [Петр] оказал особенное и с его стороны совершенно необычное уважение к епископам, так откровенно и благосклонно держал себя с ними, как ни с кем еще не делал, из чего заключают, что он должен иметь большое почтение к духовенству”[41].

Царь Петр Алексеевич искренне, по-солдатски любил свою православную веру, и не согласился бы променять ее на чужую. Любил Священное Писание, любил богослужение. К монашеству относился неодобрительно (“дармоеды”) и селил в монастырях отставных солдат “прокорму ради”. Трогательное уважение оказывал святителю Воронежскому Митрофану. Был большой любитель поговорить о религии. Лейбниц (в 1697 г. заметивший: “хоть у этого государя не наши манеры, у него очень много ума”) в 1708 г. укажет на русского царя как на правителя, который мог бы созвать новый Вселенский собор. Петр же имел иные планы: ему хотелось сделать Россию управляемой. В 1721 г. он включил в систему управления страной и Церковь, утвердив “Духовный регламент”.

В “Регламенте” отношения монарха и господствующей Церкви устроены были совсем по епископу Бернету. Отец Георгий Флоровский, как всегда, резок: «То, что обычно именуют “цер­ковной реформой” Петра, на самом деле было разновидностью политической Реформации, когда открыто было объявлено о верховной власти императора в делах духовных, равно как и светских, при совершенном попрании канонов Церкви»[42].

Неприсягающие и их движение

Со второй половины XVII в. в англиканстве утвердилось учение о “богоданных правах королей” (Divine right of Kings): наследственный правитель получает от Господа безусловное право на власть свою и царство. Восстание против короля — ужаснейшее политическое преступление. Если монарх творит зло и исполнять его волю становится невозможным, подданные могут решиться на так называемое “пассивное подчинение” королю, без ропота принимая наказания за невыполнение приказов. Добрые правители почитались наградой, злые же — наказанием от Бога.

С воцарением в 1685 г. ревностного католика Якова II (James), в свое время помогавшего греческой Успенской церкви в Сохо, англикане стали применять учение о правах королей на деле. Когда Яков выпустил “Декларацию о свободе совести”, возвращавшую католикам большую часть свобод, восемь епископов во главе с архиепископом Кентерберийским Сенкрофтом (Sancroft) отказались благословить чтение ее в церквах своих епархий. По велению короля они были заточены в Тауэр, но вскоре парламент рассмотрел дело епископов и оправдал их: Яков и его политика веротерпимости были весьма непопулярны. Епископы вышли из тюрьмы при народном ликовании.

Тем временем в Голландии принц Оранский Вильгельм (William of Orange), муж старшей дочери Якова Марии, готовился к захвату власти. Яков принялся спешно отменять прежние указы и издавать новые, обещая вновь утвердить верховенство и права Англиканской церкви, но было поздно. В ноябре 1688 г. приглашенный тайной петицией членов парламента Вильгельм Оранский с небольшим войском высадился на юге Англии. Король бежал во Францию. Проезжая по мосту через Темзу, Яков швырнул в реку Великую Государственную печать. Так без пролития крови совершилась так называемая “Славная революция” (Glorious Revolution).

Спешно собравшийся парламент объявил Якова II добровольно сложившим власть, трон Великобритании свободным, и призвал Вильгельма и Марию занять его. Из епископов, бывших по должности членами парламента, на голосование явился один лишь Генри Комптон, епископ Лондонский; остальные считали революцию беззаконием (резолюция же была принята большинством в три голоса). Согласно тому же учению епископы полагали аморальным присягать на верность новому королю при живом старом, присяга которому отменена быть не может. Тогда из текста присяги власти удалили слово “законный”, но напрасно: англикане считали Вильгельма не королем, а только регентом.

Парламент поставил срок: присягнуть до начала августа 1689 г. под страхом лишения места с 1 февраля 1690 г. Не принесли присягу восемь епископов, включая архиепископа Кентерберийского, около 400 священников в Англии и почти весь клир епископальной церкви Шотландии. Так как Англиканская церковь не принимала участия в удалении неприсягающих с епархий (все было устроено парламентом), священники продолжали считать неприсягнувших иерархов своими епископами. Так родилось движение, дожившее до конца XVIII в. и давшее англиканству видных богословов и литургистов. В господствующей Церкви, пожалуй, не осталось людей, ученостью равных Джорджу Хиксу (George Hickes), а святостью жизни — Томасу Кену, епископу Батскому и Уэллскому (Thomas Ken of Bath and Wells). Немногие из неприсягающих были богаты; все остальные, лишившись “королевского шиллинга”, стали добывать пропитание как могли — кто стал врачом, кто подался в Сити. Ряды неприсягающих пополнялись всякий раз, когда на трон вступал новый монарх и требовалась присяга (Abjuration oath). Их почти не преследовали[43]. Ллойд, последний из епископов, не присягнувших в 1689 г., умер в 1709 г., однако к этому времени им и его товарищами были поставлены новые епископы из английских и шотландских священников, без указания епархии, по чину викарных. Один из них титуловался первоиерархом (Primus)[44].

При всем различии обстоятельств, мотивов и образа жизни участников — начиная с того, что раскол неприсягающих случился по чисто политическим причинам — у них есть нечто общее с движением непоминающих в Русской Церкви первой половины XX века, не признавших декларацию митрополита Сергия (Страгородского) 1927 г. о лояльности советской власти.

Предложение о соединении Церквей

В июле 1716 г. на собрании неприсягающих епископов Арчибальд Кемпбелл (Archibald Campbell) сообщил о своих беседах в Лондоне с греческим митрополитом Фиваидским Арсением, и предложил соединение их Церкви с Восточной Православной Церковью, с чем почти все и согласились. Предложение о соединении Церквей было составлено, переведено на греческий и вручено уезжавшему (вернее, высылаемому) в Голландию митрополиту для передачи патриархам Константинопольскому, Александрийскому, Иерусалимскому и Антиохийскому, а также Петру I, тоже собиравшемуся в Голландию.

Называя себя православным и кафолическим остатком Британской Церкви, епископы заявили 12 пунктов, по которым они согласны с вероучением Восточной Церкви (о филиокве сказано, что по существу разницы в вероучении между Востоком и Западом нет). Назвали пять пунктов, в которых согласия пока не было: о неравнозначности Писания и Предания (каноны могут быть изменяемы), о почитании Божией Матери (уважение к Которой безусловно, но поклоняться надлежит одному Богу), о молитвенном призывании помощи ангелов и святых (призы­вать не можем, но соединяемся с Богоматерью, сонмом ангелов и святых в Духе), о Святых Дарах (признаем, что в преложении Святых Даров есть некая Божественная Тайна, но не понимаем, каким образом Дары прелагаются в истинное Тело и Кровь Христовы) и о почитании священных изображений (простые и неученые люди могут соблазниться в поклонение образу вместо Создателя)[45].

“Я созижду Церковь”

К лету 1717 г. у настоятеля посольского храма архимандрита Геннадия кончились деньги. Из записки Якова Сенявича: “В последних числах июня месяца оной архимандрит приехал ко мне в Амстердам и объявил мне, что на пропитание и на наем дому платить денег не имеет, и как-де ты чрез твое письмо к архиерею Фиваидскому призвал меня в Англию, так по обещанию повинен ты во всем меня снабдевать. И такими речами он меня зело опечалил, однако ж, полагая на всемогущего Бога всю мою надежду, дерзнул государственному канцлеру обо всем донесть, и его графское сиятельство, по его великодушию и великой ревности для благочестия, изволил по своей высокой милости приказать немедленно оному архимандриту выдать 50 ефимков албертовых для его крайней нужды до возвращения его императорского величества из Франции. И такая нечаянная милость зело порадовала меня и дала мне надежду, что Божиим благословением оная церковь в королевстве аглинском на недвижимом камени утвердится.

По возвращении его императорского величества из Парижа в Амстердам <…> об оном архимандрите и о причине прибытия его в Амстердам велено мне представить, и его величество изволил оного до приватной аудиенции милостиво допустить, где присутствовали государственной канцлер граф Гаврило Иванович Головкин, вицеканцлер барон Петр Павлович Шафиров и князь Борис Иванович Куракин. Тогда по некоторому оного архимандрита представлению я доносил его величеству, каким образом я чрез письмо к архиерею Фиваидскому оного возвратил из Голландии в Англию и как церкви основание в Лондоне я положил хотя в наемном доме. Також он доносил, что архиерей Фиваидской отправил своих людей к вселенским патриархам с письмы от некоторых епископов аглинских и шкотлянских с вопросными пунктами для соединения церкви, и на такое его представление рассуждение было, а после его величество изволил милостиво сказать мне, что ты-де церковь основал, а я созижду, и при всех изволил приказать князю Борису Ивановичу Куракину, чтоб в Лондоне место купил и церковь построил. И до того времени, пока церковь построена будет, его величество по своей высокой милости приказал милостивое жалованье оному архимандриту Геннадию повсегодно переводить в Лондон на наем дому для церкви по 20 пундов, да ему ж для его пропитания по 300 рублев на год, и с таким удовольствием отправлен в Англию”[46].

Англикане через архимандрита Геннадия нижайше благодарили русского царя за поддержку их дела[47]. Той же почтой канцлер получил письмо от Патрика Кокберна (Patrick Cockburn), бывшего настоятеля церкви святого Дунстана на Флит-стрит (St Dunstan Fleet St), отказавшегося принести присягу воцарившемуся в 1714 г. королю Георгу I (George). Кокберн просил принять его в лоно Православной Церкви, поправив изъяны своего англиканского рукоположения, говорил о большом уважении к митрополиту Арсению, критиковал Англиканскую церковь и пр. Канцлер послал Кокберну ответ через архимандрита Геннадия. Слово Сенявичу:

“Изволил ответствовать о его желании хиротонисания, и что по его письму обо всем доносил его императорскому величеству. На что его величество соблаговолил приказать на то его письмо соответствовать и милостивейше соизволил в таком его предвосприятии вспоможение учинить <…> а понеже в Англии ни одного из наших епископов не имеется для посвящения в священнический чин, а архиерей Фиваидской здесь обретается, того ради имеет указ его уведомить, дабы потщился под каким-нибудь претекстом сыскать свободной и безопасной случай отправиться на корабли сюды в С.-Петербург, где он зело приятно принят будет и священнического чина удостоится по древним правилам святых отец восточной греческой церкви, кое произведется тайным и скрытным образом от всякой персоны, которая подозрительна будет”[48].

Надежды сбывшиеся и несбывшиеся

По сообщению профессора Александренко, русский резидент (посланник) князь Куракин нашел землю для храма за 500 фунтов, а храм и покои священнику обошлись бы еще в 1300 фунтов[49]. Денег тогда у коллегии иностранных дел не нашлось. Немного позже, в 1718 г. архимандрит Геннадий писал Сенявичу: “…Сыскал дом купить, и сторговал, но ныне-де оной господин резидент [Федор Веселовский, сменивший Куракина] объявил нам, что он не может нам в том вспомоществовать, пока указ от двора не получит. Что же господин Кокбурн на письма ответствия не учинил, и тому препятствие учинила жестокая его болезнь и жены его, и для того он нарочитого человека присылал ко мне, ибо он живет расстоянием 15 миль от Лондона, к которому я, наняв карету, ездил и оного и жену его исповедал и сподобил святых таин, потому что он соединился нашей церкви и протестантской церкви приход оставил, и ныне он имеет с лишком 200 человек, которых научает догматам восточной церкви, токмо опасается публично поучение сказывать, и печалится, что здесь церкви нет”[50].

Указ так и не пришел. Вскоре Веселовский впал в немилость, а в 1720 г. русский посланник граф Михаил Бестужев и вовсе покинул Англию, куда следующий за ним российский посол, князь Антиох Кантемир, вернется лишь в начале 1732 г. Надежде на построение в Лондоне церкви на своей земле Господь судил сбыться через 280 лет после “созижду!” Петра: один из двух русских Успенских приходов, наследников Посольской церкви в Лондоне, — приход Зарубежной Церкви, купив в западном Лондоне дом с обширным садом, в конце 90-х годов XX в. построил там собор во имя Успения Божией Матери и Новомучеников Российских.

Надежды неприсягающих епископов на соглашение с Православием не сбылись. По приказу царя протосинкелл Иаков между 1717 и 1725 гг. дважды посетил Восток, трижды — Петербург и Лондон по делу о соединении Церквей. Патриарх Иерусалимский Хрисанф подготовил подробный ответ англиканам, который в апреле 1718 г. был принят синодом в Константинополе с участием трех патриархов. Ответ содержал строго православный взгляд на вопросы, затронутые англиканами[51]. Протосинкелл сперва отвез его в Россию, и только к началу 1722 г. послание было получено англиканами (вместе с письмами канцлера графа Головкина и Святейшего Синода).

Неприсягающие составили новое послание, из которого видно, сколь не готовы все же были они признать правоту Православия. Летом 1722 г. протосинкелл повез его (с письмами канцлеру и Синоду) в Петербург, а оттуда — в Константинополь. На сей раз ответ патриархов был короче, и суть его: истина в Православии, примите ее, и будем едины. Синод же Русской Церкви, выполняя волю императора, переписку продолжал, приглашая двух представителей англикан приехать в Россию для переговоров. Те собрались было приехать в 1724 г. с племянником архимандрита Геннадия Варфоломеем Кассано (в будущем настоятелем Посольской церкви), но задержались “по личным обстоятельствам” до следующего года. В начале 1725 г. пришло известие о кончине Петра.

Тем временем у капеллана при английской миссии в Константинополе кто-то спросил о “кафолическом остатке Британской Церкви”. Архиепископ Кентерберийский Уильям Уэйк (William Wake), получив копии переписки, в сентябре 1725 г. написал патриарху Иерусалимскому письмо: “Некоторые священники-раскольники из наших писали вам под выдуманными титулами архиепископов и епископов Англиканской Церкви, желая соединиться с вами. Не имея в нашей земле ни кафедр, ни храмов, они старались ввести вас, ничего не знающих об их расколе, в заблуждение <…> Прошу и молю ваше Преподобие: остерегайтесь этих людей”[52]. Митрополит Арсений в Москве долго горевал о неудаче переговоров.

Патрик Кокберн долго кормился преподаванием латыни, а в 1727 г. все же присягнул королю Георгу II и принял деревенский приход в Лонгхорсли, графство Нортумберленд (Long­horsley, Northumberland), где надгробье его и жены Кэтрин (Catherine), писательницы и драматурга, можно увидеть у восточной стены старой церкви. Упоминаний о православном эпизоде их жизни в британских источниках нам найти не удалось[53].

В Синодик Русской Церкви в Лондоне (даты по старому стилю):

Петр I, император Всероссийский (30 мая 1672 г.–†28 января 1725 г.)

Гавриил Головкин, граф, государственный канцлер (1660 г.–†20 января 1734 г.)

  1. ↑ Фрагменты очерка публикуются в “Соборном листке” русского кафедрального собора в Лондоне с марта 2003 г.
  2. ↑ Основных печатных источников по ранней истории Лондонской посольской церкви два: Александренко В. Н. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в. Варшава, 1897 и CrossA. G. “By the Banks of the Thames”. Russians in Eighteenth Century Britain. Newtonville, Mass., 1980 (русский перевод: Кросс Э. “У Темзских берегов”: Россияне в Британии в XVIII веке. М., 1996). Первая часть настоящей работы (XVIII в.) многим обязана трудам этих ученых. Наиболее важным собранием документов XIX в. и первой четверти XX в. является архив Лондонской Посольской церкви, с 1966 г. хранящийся в лондонском Публичном архиве (Public Record Office отдел RG8, папки №№ 111–304).
  3. ↑ Мнение отца Андрея Филипса, английского патриота и священника Русской Церкви Заграницей, см. Fr Andrew Phillips. Orthodox Christianity and the English Tradition. Felixtowe, Suffolk, 1997.
  4. ↑ Даты до начала 1918 г. даны по юлианскому календарю. — М. С. — О древних православных святых Сурожской епархии см.: Патерик новоканонизированных святых // Альфа и Омега. 2000. №№ 1(23), 2(24). — Ред.
  5. ↑ См. календарь Сурожской епархии, Diocesan Calendar and Lectionary 2003 (Old Style), London, 2003 (http://www.sourozh.org/diocesandirectory.htm).
  6. ↑ Популярное введение в историю первого, православного тысячелетия Британской Церкви составил инок Эйдан (Brother Aidan); русский перевод опубликован в “Соборном Листке” лондонского прихода №№ 353–359 (http://www. sourozh.org/newslett/R353.pdf).
  7. ↑ Библиотека литературы древней Руси. Т. 11. XVI в. СПб., 2001. С. 106, 108.
  8. ↑ Там же. С. 628.
  9. ↑ В 1602 г. четверо юношей были отправлены в Англию учиться языкам, дабы впоследствии служить переводчиками при Посольском приказе. В наступившей вскоре Великой смуте о них забыли. Позже царь Михаил Феодорович наказывал нескольким послам юношей сыскать и вернуть. В Англии ко времени приезда первого из посольств (1614 г.) нашелся один лишь Микифор Григорьев сын Алферьев, который вернуться отказался, отговариваясь тем, что уклонился от веры отцов в англиканство. Королевский совет (Privy Council) решил не неволить Mekepher Alphery и оставить его в Англии. Позже Алферьев стал англиканским священником; потомки его живут близ г. Хантингдон. История юношей занимательно изложена Кэти Шулински (Cathi Szulinski) (http://www.krotov.org/engl/library/szulinsk.html). Есть статья по-русски (не без ошибок): Кузнецов Б. За наукой в чужедальние края // Родина. 2000. № 10 (http://www.krotov.org/history/17/1603kuzn.html).
  10. ↑ В 1838 г. греческие прихожане отделились, устроив свою часовню в лондонском Сити.
  11. ↑ Подробно об этом см. Архимандрит Киприан (Керн). Евхаристия. Париж, 1947. Отд. 2 Г.
  12. ↑ Особенно знамениты богословы времен Карла I и Карла II, именуемые Caroline divines, — от Ланселота Эндрюса (Lancelot Andrewes) и властного архиепископа Кентерберийского Уильяма Лода (William Laud), казненного пуританами в 1645 г., до кроткого Томаса Кена (Thomas Ken) из неприсягающих, написавшего в завещании: “Умирая, исповедую Святую Соборную и Апостольскую Церковь, ее же исповедовала полнота Церковная до разрыва между Востоком и Западом, и сугубо в общении с Церковью Англии, свободной от папских и пуританских новшеств”.
  13. ↑ Истинные дети Реформации, “низкоцерковники” не любили епископов и их власть и видели в Церкви лишь общину святых. Очень рано из этой среды выделились нонконформисты (пуритане, Puritans), продолжавшие делиться — и делящиеся до сего дня. Одни из них (пресвитериане, Presbyterians) не принимали епископат, иные (конгрегационалисты, Congregationalists) — также и священство.
  14. ↑ Haynes A. Greek nationals in England 1400–1705 //History Today. Vol. 29. 1979. P. 183.
  15. ↑ Наш источник — горестный, наивный рассказ о греческой церкви в Сохо, опубликованный архиепископом Иосифом в виде большой листовки (broad­sheet): The Archbishop of Samos. An Account of his building the Grecian Church in So-hoe Feilds. London, 1682. Есть в Британской Библиотеке; шифр 816.m.9(118). Листовка — источник неатрибутированных цитат в тексте этой главы.
  16. ↑ A Description of the Present State of Samos, Nikaria, Patmos and Mount Athos, by Joseph Georgirenes, Arch-Bishop of Samos now living in London, translated by one who knew him in Constantinople [H. Denton], London 1678.
  17. ↑ “Услышав об этом, епископ Лондонский обещал мне дать земли сам, и послал со мною некоего мистера Трифта (Thrift), который отмерил участок”. Земля-то на самом деле была королевская, данная в аренду герцогу Сент-Олбанс­кому (the Duke of St Albans), который сдавал ее пивовару Гэрлу (Girle), а тот — Ричарду Фриту (Frith), каменщику, предпринимателю и главному конкуренту доктора Барбона в полях Сохо (он же “м-р Трифт”). Тут Survey of London, публикация официальная, деликатно отмечает (p. 279): “Епископ намеревался убедить приход святого Мартина-в-полях перекупить у Фрита аренду, и (вне сомнения) каким-либо образом переписать землю на греков”.
  18. ↑ Кроме указанных выше, мы пользовались следующими источниками. Общие сведения об истории храма — в книге настоятеля лондонского греческого Софийского собора архимандрита Михаила: Great Archimandrite Michael Konstantinides. The Greek Orthodox Church in London. Oxford, 1933. Мнение англиканской стороны см. в биографии епископа Комптона: Carpenter Ed. The Protestant Bishop. London, 1956. P. 357–364. Все возможные подробности истории — в исчерпывающей статье П. А. Безодиса (Bezodis) “The Parish of St. Anne Soho”, опубликованной в Survey of London. Vol. XXXIII. London, 1966. P. 278–284, составляющую первую часть главы XI, The Greek Church (Later St. Mary’s, Crown Street) and St Martin’s Almshouses. Детали конца истории — в статье английского потомка гугенотов, в 1682 г. получивших церковь в свое пользование: Manch—e W. H. The First and Last Chapters of the Church of “Les Grecs”, Charing Cross Road // Huguenot Society’s Proceedings. 1938. XVI. P. 140–158. Переписка посла Финча и епископа Комптона — во 2-м томе рукописного наследия Финча: НМС (Historical Manuscripts Comission — Центральная государственная комиссия британских исторических рукописей), Finch MSS. Vol. II. London, 1922. P. 148–150. Протоколы заседаний приходского совета церкви святого Мартина-в-полях — в City of Westminster Archive Centre, фонд F.2004.
  19. ↑ В надписи на мраморной плите над входом в церковь, которая ныне находится в лондонском греческом Кафедральном соборе Софии Премудрости Божией, есть неточность: вместо “воздвигнута в лето Господне 1677” следует читать “основана”. Теперь на том месте, прямо напротив Phoenix Street, расположился институт художеств Central St Martin’s School of Art.
  20. ↑ Carpenter Ed. Указ. соч. P. 360. Вифлеемский собор 1672 г., иначе именуемый Иерусалимским, был созван патриархом Иерусалимским Досифеем против протестантских искажений в “Исповедании” патриарха Кирилла Лукариса, и выработал исповедание Православной веры в 18 главах — один из важных вероучительных документов нового времени.
  21. ↑ Там же. P. 361.
  22. ↑ Цит. по: Carpenter Ed. Thomas Tenison. London, 1948. P. 38.
  23. ↑ Разница в цене слишком велика: 626 и 168 фунтов. Оценщики-то думали, что церковь продается с землею, джентльмены же из приходского совета знали, кому вскоре будет принадлежать земля, и покупали здание.
  24. ↑ В сонме прославленных Церковью новомучеников и исповедников Балканских времен турецкого ига больше всего греков; много сербов, болгар, румын, арабов; есть русские, украинцы (особо чтим святой исповедник Иоанн Русский), грузины, белорусы. Среди них пятеро турок, принявших Православие. Собор новомучеников Церковь празднует в третью неделю по Пятидесятнице. См. недавнюю книгу отца Михаила Вапориса: Vaporis N. M. Witness for Christ. Orthodox Christian Neomartyrs of the Ottoman Period 1437–1860. Crestwood, NJ, 2000.
  25. ↑ Изложено по “слезному воззванию” митрополита Арсения к английской общественности: Lacrim{ & Suspiria Ecclesi{ Gr{cae or, The Distressed State of the Greek Church, Humbly Represented in a Letter to Her Late Majesty Queen Anne from the Patriarch of Alexandria; by the hands of Arsenius Archbishop of Thebais, now residing in London. London, 1715. Воззвание — источник неатрибутированных цитат в первой части главы.
  26. ↑ История пребывания митрополита Арсения в Лондоне изложена многими авторами, одни из которых писали об истории русских в Англии, другие — о действиях “неприсягающих” по соединению с Православной Церковью при содействии митрополита Арсения. Более других мы пользовались запиской Якова Сенявича об основании греческой (русской) церкви и сборником материалов о попытке соединения Церквей, опубликованном сторонником того же, англиканским священником Джорджем Уильямсом: Williams G. The Orthodox Church of the East in the Eighteenth Century. London, 1868, а также упомянутым выше “слезным воззванием” митрополита Арсения и его письмом из Москвы патриарху Иерусалимскому Хрисанфу (см. ниже).
  27. ↑ Ее автор Яков Сенявич, служивший к тому времени переводчиком при Коллегии иностранных дел, 22 января 1741 г. подал записку вице-канцлеру графу Михаилу Гавриловичу Головкину. Записка хранилась в московском архиве Министерства иностранных дел (английские дела 1741 г.) Опубликована: Александренко В. Ф. Указ. соч. Т. 2 (Материалы). C. 37–52. Язык записки изобилует полонизмами, выдавая западнорусское происхождение дипломата, о котором иных сведений обнаружить не удалось.
  28. ↑ Письма митрополита Арсения, найденные в архиве Константинопольского подворья Иерусалимского Святогробского Братства архимандритом Хризостомом (Пападопулосом), выпускником С.-Петербургской Духовной академии, в 1923–1938 гг. архиепископом Афинским и всей Эллады, и опубликованные им по-гречески в 1917 г. в Александрии, и по-английски: Chrysostom of Athens. An Unpublished Correspondence // Church Quarterly Review. № 225. London, October 1931. P. 11.
  29. ↑ Из письма Хамфри Уэнли (Humphrey Wanley), знатока греческого языка из круга епископа Робинсона, к доктору Джону Ковелу (John Covel) от 21 декабря 1714 г. (Williams G. Указ. соч. P. LX): “…был у епископа Лондонского, которого сильно торопят решить это дело (who is much harassed about them); он никак не может убедить их [митрополита со спутниками] принять 200 фунтов и уехать. Его Преосвященство пригласил их на обед в прошлую субботу и имел совещание со мною и другими об этом. Решено было (хотя мы и имеем достаточные доказательства надежности и порядочности этих людей) предложить им немедленно уехать и не позволять им собирать пожертвования; нам не по душе их желание докучать просьбами университетам [то есть Оксфорду и Кембриджу]. Бедный архиепископ [так иногда титуловал себя Арсений] расплакался как ребенок, когда епископ Лондонский потребовал от него покинуть страну. После долгих уговоров он [Робинсон] все же позволил ему написать прошение королю, рекомендовав составить его не по-гречески, а на французском, и притом хорошем, не то последует отказ, а за ним немедленный отъезд. Они очень нуждаются и живут в крайней нищете. Я одалживал им несколько денег, находил благотворителей, но их многочисленная родня все проедает”.
  30. ↑ Александренко В. Ф. Указ. соч. Т. 2. C. 39.
  31. ↑ На стр. 89 в справочнике 1740 г. А Complete Guide to All Persons who have any Trade of Concern with the City of London and Parts Adjacent есть русская часовня на Exeter Exchange Court, Strand. Приносим благодарность доктору Джонатану Харрису (Jonathan Harris) из колледжа Royal Holloway, University of London, за любезное указание на этот источник.
  32. ↑ Александренко В. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 414.
  33. ↑ Там же.
  34. ↑ Джон Робинсон до епископства около тридцати лет был капелланом английского посольства в Швеции. Заменяя отсутствующее начальство, он часто исполнял обязанности посла, пережив множество приключений, одним из которых было присутствие в войске Карла XII в битве при Нарве 1700 г. Неудивительно его настороженное отношение к подданным Петра Великого.
  35. ↑ Александренко В. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 40–41.
  36. ↑ [Мальцев А. П., ред.] Братский ежегодник. Православные церкви и русские учреждения за границею. Справочная книжка с календарем за 1906 год. СПб., 1906. С. 202–203.
  37. ↑ Из моря литературы о Петре укажем: Богословский М. М. Петр I. Материалы к биографии. Т. 2. Л., 1941; Dixon S., ed. Britain and Russia at the Age of Peter the Great.L., 1998; Cracraft J. The Church Reform of Peter the Great. L., 1971. О проекте соединения церквей — кратко у протоиерея Георгия Флоровского в статье Florovsky G. The Orthodox Church and the Ecumenical Movement prior to 1910 // A History of the Ecumenical Movement / R. Rouse, ed., L., 1954; также в приложении № 1 к Т. XVII “Истории Государства Российского” Соловьева; в интернете см // http://www.magister.msk.ru/library/history/solov/solv17pp.htm. По­ч­ти все документы и переписка опубликованы в: Williams G. The Orthodox Church of the East in the Eighteenth Century. L., 1868; русский перевод важнейших из них в обширной статье настоятеля Лондонской Посольской церкви: Протоиерей Евгений Попов. Попытки в англиканской церкви к соединению с православною в XVIII столетии // Христианское чтение. СПб., 1865. С. 259–279 и 384–407.
  38. ↑ Главная лондонская резиденция архиепископов Кентерберийских.
  39. ↑ “He grows so fond of me that I can hardly get from him”. — Письмо доктору Фоллу (Fall), руководителю певческой капеллы Йоркского собора, хранится в Бодлеанской библиотеке, Ms Add. D.23. f. 10. Благодарим Ольгу Пэттисон (Olga Pattison) и Майка Уэбба (Mike Webb) за любезную помощь.
  40. ↑ Цит. по: Dixon S. Указ. соч. P. 14.
  41. ↑ Цит. по: Богословский М. М. Указ. соч. С. 325.
  42. ↑ Florovsky G. Указ. соч. P. 189.
  43. ↑ Исключая времена восстаний, поднятых в 1715 и 1745 гг. сыном и внуком Якова II, хотя почти никто из неприсягающих восставших не поддержал. О количестве паствы неприсягающих можно лишь гадать. Сами они утверждали, что в начале XVIII в. в одном Лондоне у них было 50 часовен. В лондонском справочнике 1740 г. указано три.
  44. ↑ В интернете о неприсягающих: http://justus.anglican.org/resources/pc/nonjurors/.
  45. ↑ Цит. по: Dixon S. Указ. соч. P. 181–184 (источник: Российский государственный архив древних актов. Ф. 35. Оп. 1. Д. 453. Л. 11, 10–13).
  46. ↑ Цит. по: Александренко В. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 42–43.
  47. ↑ Письмо от 8 октября 1717 г., в: Williams G. Указ. соч. P. 12.
  48. ↑ Александренко В. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 46.
  49. ↑ Там же. Т. 1. С. 415, прим. 1.
  50. ↑ Там же. Т. 2. С. 47.
  51. ↑ Подробно у протоиерея Евгения Попова: Указ. соч. С. 272–279.
  52. ↑ Williams G. Указ. соч. P. LVII–LVIII.
  53. ↑ Продолжение исторических записок о Русской Церкви в Лондоне будет публиковаться в следующих номерах журнала. — Ред.
Источник — https://azbyka.org/palomnik/index.php?title=Русская_Церковь_в_Лондоне&oldid=123539